Я сюда больше никогда не вернусь

Чжонин

Пока они ехали на машине до дома, Чжонин неотрывно смотрел в окно. Он пытался уловить хоть что-то из окружающего его мира, но все буквально сливалось в одну длинную, нудную картину. Парень на заднем сидении снова разрыдался, прерываясь лишь на громкие всхлипы и протяжно выл, утыкаясь в мокрые ладони. Секретарь ему ничего не сказал, дождавшись, пока парень сам не избавится от груза и раскроет красное, опухшее лицо, обреченно смотрящее в одну точку.

Не понятно как, дожив до вечера, Чжонин боялся заснуть. Он банально боялся закрыть глаза, чтобы не видеть ужасающих картинок перед глазами. Еще несколько раз он плакал в подушку, позволяя ей впитывать все до единой соленые, горькие слезы и выслушивать бессвязные причитания о несправедливости в этом мире. Свет он так и не потушил, засыпая тревожным сном только под утро. Его мучили кошмары, заставляя кричать во сне и обливаться потом, все время ворочаться и посильнее закутываться в одеяло.

Когда одна из прислуг пришла, чтобы разбудить, он уже давно сидел на кровати, прижимая к себе все еще влажную подушку.

-Миссис Ким просила разбудить вас. – Чжонин посмотрел на девушку испепеляющим взглядом. – Ближе к двенадцати вашу бабушку привезут домой… - она замолкла, не осмеливаясь говорить дальше, но через полминуты все же продолжила. – После отпевания ее кремируют.

У Чжонина снова защемило сердце. Он не мог уже плакать, просто не осталось на это сил. Осталось тупое понимание, что все происходящее – реальность и ее нужно принять. Он болезненно скривился и наорал на девушку, прогоняя ее прочь из комнаты.

Пока высокий мужчина с ужасной бородой монотонно повторял слова молитвы, Чжонин снова неотрывно смотрел в одну точку. Он намеренно не опускал взгляд вниз, чтобы не видеть мертвенно-бледное, почти серое лицо. Чжонин хотел сохранить в воспоминаниях улыбающуюся, милую и заботливую женщину, у которой были, несомненно, открыты глаза и она была одета в какие-нибудь разноцветные, старинные платья. Он не мог видеть ее в таком состоянии. Он не мог смотреть на это неудачное чучело его любимой бабушки, которое неподвижно лежало в белоснежном гробу, со скрещенными ладонями на груди и с закрытыми глазами.

Когда автомобиль с женщиной ехал позади машины самих близких родственников, Чжонин пытался при каждом удобном случае, уловить в ее окне отблески золотистого орнамента на деревянном гробу.

А когда из трубы высокого, мрачного здания повалил черный дым, Чжонин не смог сдержаться и снова поддался истерике, еле стоя на ногах и глотая до безумия горькие слезы. Несколько криков вырвались наружу, кажется, являясь чем-то необходимым для того, чтобы освободиться.

Через несколько минут пожилой мужчина, чуть прихрамывая, подошел к главе семейства и протянул ему небольшой керамический сосуд с таким уже знакомым и красивым золотистым орнаментом, а затем, поклонившись, ушел в обратном направлении. Чжонин был не в состоянии больше смотреть на безразличное выражение лица отца и он, подойдя к тому, почти выхватил сосуд, прижимая его к груди как можно сильнее.

Между собой никто не разговаривал. Целый день, начиная с самого утра и заканчивая тихим вечером, когда все уже сидели дома. Сам же день выдался очень тяжелым и Чжонин чувствовал себя чересчур измотанным. У него было ощущение, что как только он закроет глаза, то сразу же провалится в сон, полный кошмаров и криков.

Парень сидел в гостиной комнате прямо на полу. Перед ним стоял низкий стол, на котором располагались портрет пожилой женщины с черной лентой в нижнем углу, несколько толстых свечей, стакан с благовониями, цветы и тот самый сосуд с золотистым орнаментом. Чжонин неотрывно вглядывался в родные, почти черные глаза, замечая боковым зрением, как беспокойно мелькают языки огня у свечей.

«Ее дух рядом с вами. Еще сорок дней она будет обитать на земле, и вы сможете почувствовать ее присутствие рядом с собой». – говорил Святой Отец.

Чжонин протянул руку перед собой, как будто ожидая, что на его ладонь сейчас же ляжет совершенно невесомая рука.

«Прости меня, прости». – беспрерывно шептал парень.

Он не знал, сколько ему еще нужно будет мучиться, чтобы хоть немного прийти в себя, отвлечься от всей этой ситуации. Но судьба уже давно все решила за него.

-Чжонин, встань с колен, сколько можно сидеть в этой позе? – почти безэмоционально проговорила худая женщина, расположившаяся в мягком кресле возле камина – его мать.

Парень перевел взгляд с фотографии на нее и начал задыхаться от злости. Вот оно. Это должно было произойти рано или поздно, дело времени и выдержки.

-Что?! Тебя волнует моя поза?! У тебя мать умерла! Мать! – Чжонин не мог поверить в ее безразличие.

-Он мне не мать. Она мать твоему отцу. – брезгливо ответила женщина, беря в руки дистанционку и переклацывая каналы телевидения. Это переходило все границы. И как она может быть его матерью? Это просто невозможно. Все слова возмущения застряли у парня в горле.

На соседнем кресле сидел серьезный мужчина, перекладывая бумаги с одной стопки на другую, иногда что-то черкая в них. Он совершенно безэмоционально, как и его жена, подписывал документы о том, какой памятник в скором времени поставить на кладбище.

Это его родители. Люди, которые воспитывали его, все свободное время (хоть за их графиком работы его перепадало совсем мало) проводили с мальчиком и гордо назывались его отцом и матерью – в итоге оказались так холодны и безразличны. Откуда у таких ужасных людей мог появиться этот чудесный ребенок, который до потери пульса любил свою бабушку и старался наслаждаться жизнью, не смотря ни на что.

Он их никогда не любил. И нет, это не преувеличение. Складывалось ощущение, что они ничем, кроме бумаг, где их кровные линии заверены кучей росписей и штампов, не были связаны. Это были совершенно чужие ему люди, которые никогда не понимали своего ребенка. Чжонин до последнего надеялся, что все еще исправится, изменится в лучшую сторону, а любящая бабушка его в этом только вдохновляла. Но сейчас ее нет. И не только сейчас. Ее вообще уже нет. Она умерла. Она оставила своего внука со своими проблемами и способами их разрешения один на один. Парень не знал, что ему делать, но в одном он был уверен на сто процентов. Столкнувшись со всем этим безразличием лицом к лицу, он не мог понять, как дальше находиться с этими чужими людьми под одной крышей. А это могло значить только то – что здесь он оставаться больше не может.

Безмолвно поднявшись с колен и посмотрев последний раз на портрет с черной лентой, Чжонин вышел из гостиной. Родители даже не отреагировали на это. А парень в это время обвел печальным взглядом свою комнату, за минуту проматывая в голове миллион приятных воспоминаний, что были с ней связаны, взял рюкзак и кинул туда несколько дорогих ему вещей. Аккуратные наручные часы, подаренные ему бабушкой, он застегнул на запястье и направился к двери.

-Ты куда, милый? – пропела женщина, внезапно появившаяся в проходе и смотрящая, как парень обувает кроссовки. Чжонин не отвечал и даже не смотрел на нее, пока до конца не оделся и не закинул рюкзак за спину.

-Я сюда больше никогда не вернусь. – сквозь зубы процедил он, поворачивая ручку входной двери.

-Что это значит?! – женщина ошалело смотрела на сына. – Дорогой, ты слышал?!

-Стой! – взревел отец, за мгновение появившийся около жены. – Ты никуда не пойдешь!

Чжонин смерил их ненавистным взглядом, а через секунду в доме его уже не было. Чтобы сбежать, ему в прямом смысле слова нужно было перейти на бег, потому что отец прямо сейчас звонит в охрану дома, и тогда он, даже если захочет, этих громил не обойдет. К счастью, пока мистер Ким дозвонился и отдал приказ задержать его сына, Чжонин уже изо всех сил бежал по ночной улице Сеула, жадно глотая воздух ртом. Останавливаться сейчас нельзя. И только в ближайшем повороте у него заиграл звонок мобильника.

-Сейчас же вернись!

Чжонин мгновенно представил свое будущее, в котором он будет один. Он не будет привязан к этому затхлому месту, которое он называл домом долгих восемнадцать лет. Он не будет больше видеть эти ненавистные лица каждый день. Будущее, в котором он будет предоставлен сам себе.

– Да кому ты там будешь нужен?! Ты ничто без нас! – кричал мужчина.

-Никому. Но я об этом мечтал всю свою жизнь… Как же я вас ненавижу! – выплюнул Чжонин в трубку и отключил звонок. А затем трясущимися руками вытягивая из телефона симку и тут же, не раздумывая, ломая ее пополам, выкинул остатки телефона в угол потемнее.

Он не пожалеет об этом, нет. Отец его очень сильно недооценивает. Он сможет сам себя одеть и прокормить. У него теперь просто нет выбора.