Часть 1 4 страница

Когда мы посмотрели игру и съели все за столом, каждый рассказал, за что он благодарен. Многие из нас говорили про моего брата, семью, детей или Бога. И все говорили о своей благодарности, не думая о том, что случится завтра. Когда очередь дошла до меня, я уже много всего передумал, потому что в первый раз сидел за столом со взрослыми, так как место моего брата пустовало.

«Я благодарен брату за его игру в футбол, потому что никто не ссорился».

Многие за столом почувствовали себя неуютно. Некоторые злились. Папа вроде бы и поддерживал меня, но молча, потому что это была не его семья и он не хотел лишний раз рот открывать. Мама нервничала из-за того, что мог бы отмочить ее отец. И только моя двоюродная бабушка, та, что закрывается в уборной, она единственная слово вымолвила. И слово было:

«Аминь».

И это как-то всех успокоило.

Когда мы уже собирались уезжать, я подошел к дедушке, обнял его и поцеловал в щеку. Он обтер щеку ладонью и посмотрел на меня. Он не любит, чтобы его внуки прикасались к нему. Но я очень рад, что сделал это, на случай его смерти. Я так и не собрался обнять и поцеловать тетю Хелен.

С любовью,

Чарли

7-ое декабря 1991

Дорогой друг!

Ты когда-нибудь слышал о «Секретном Санте»? Это когда друзья вытаскивают бумажки с именами друг друга из шапки, и для вслепую выбранного человека нужно купить много-много рождественских подарков. Подарки надо «тайно» подкладывать в шкафчик для личных вещей. А в конце все раскрываются на вечеринке и дарят последние подарки.

Сэм начала практиковать это со своими друзьями три года назад. И это вошло в традицию. И финальная вечеринка — всегда лучшая в году. Она проходит в первый вечер рождественских каникул.

Не знаю, кто вытащил меня. Мне же достался Патрик.

Я этому рад, хотя, конечно, мне бы хотелось дарить подарки Сэм. Я не видел Патрика вот уже несколько недель, кроме уроков труда, потому что большую часть времени он проводит с Брэдом, так что, придумывая ему подарки, я думаю о нем.

Первым подарком будет кассета с разными песнями. Я просто знаю, что так нужно. У меня уже подобраны все песни и тема. Название - «Одна зима». Но я решил не разрисовывать обложку. На первой стороне будет много песен «Виллэдж Пипл» и «Блонди», потому что Патрику очень нравится подобная музыка. Еще там будет «Нирвана» - «Smells Like Teen Spirit». Эту песню и Сэм любит. А на второй стороне будут мои любимые песни. Это такие «зимние» песни.

Вот они:

Asleep - Smiths

Vapour Trail - Ride

Scarborough Fair - Simon and Garfunkel

А Whiter Shade of Pale - Procol Harum

Time of No Reply - Nick Drake

Dear Prudence - the Beatles

Gypsy - Suzanne Vega

Nights in White Satin - the Moody Blues

Daydream - Smashing Pumpkins

Dusk - Genesis (а Фила Коллинза тогда еще не было в группе!)

MLK - U2

Blackbird - the Beatles

Landslide - Fleetwood Mac

И наконец...

Asleep - Smiths (еще раз!)

* Village People – американская диско-группа, первоначально ориентированная на гей-аудиторию, но завоевавшая массовое признание и популярность, в том числе благодаря ярким сценическим образам

* Blondie - «Блондинка» - популярная американская панк-рок-группа (в начале своего творческого пути), ставшая мегапопулярной в 1980-х благодаря своему диско-хиту «Cтеклянное сердце» (Heart of Glass)

* Nirvana — американская рок-группа, флагман поколения Х

* Ride — британская альтернативная рок-группа

* Simon and Garfunkel — рок-поп-фолк дуэт Пола Саймона и Артура Гарфанкела

* Procol Harum — британская прогрессивная рок-группа

* Nick Drake — английский певец и автор песен

* Suzanne Vega — американская фолк-певица и автор песен

* Moody Blues, the - британская рок-группа, ставшая одним из пионеров прогрессивного рока

* Smashing Pumpkins — американская альтернативная рок-группа

* Genesis — британская рок-группа, знаменитая своими солистами — Питером Гэбриэлом и Филом Коллинзом

* U2 — ирландская рок-группа, одна из самых успешных в мире

* Fleetwood Mac — влиятельная и коммерчески успешная британо-американская группа

Я весь вечер вчера записывал, надеюсь, Патрику понравится, как и мне. Особенно вторая сторона. Там такие песни, которые он сможет слушать всегда, когда один за рулем, и чувствовать, что он не так уж одинок, хотя ему и грустно. Надеюсь, так и будет.

Я чувствовал нечто необычное, когда наконец держал готовую кассету в руках. Я вдруг подумал, что сейчас у меня на ладони все воспоминания и чувства, вся радость и горе. Прямо здесь, на моей ладони. И еще я подумал о том, что эти песни нравились очень многим людям. И скольким людям эти песни помогли преодолеть трудные времена. И скольких людей эти песни радовали в хорошие времена. И сколько в этих песнях смысла. Думаю, было бы здорово написать подобную песню. Бьюсь об заклад, я бы очень гордился, написав такую песню. Надеюсь, что авторы этих песен счастливые люди. Я очень на то надеюсь, потому что из-за этих песен и я счастлив. А я — лишь один из многих.

Скорей бы уже получить водительские права. Это будет скоро!

Кстати, я тебе уже давно не рассказывал про Билла. Но тут особенно нечего рассказывать: он все так же дает мне книги «не для всех», а я все так же читаю их, и он просит меня написать сочинения, и я пишу. За прошлый месяц я прочитал «Великий Гэтсби» и «Сепаратный мир». Я начинаю видеть во всех этих книгах нечто общее и великое. И как это было с кассетой, так же и с книгами — их так здорово держать в руках. Они все стали моими любимыми книгами. Все без исключения.

С любовью,

Чарли

11-ое декабря 1991

Дорогой друг!

Патрику так понравилась кассета! Я думаю, он уже догадался, кто его секретный Санта, потому что он знает, что только я записал бы такую кассету. А еще он знает мой почерк. Я слишком поздно задумываюсь о подобных вещах. Наверно, надо было приберечь кассету для последнего подарка.

Кстати, я уже придумал Патрику второй подарок. Это магнитное стихотворение. Ты уже слышал о таком? Если нет, сейчас объясню. На магнитной доске пишут целую кучу слов, а потом разрезают ее на кусочки по границам этих самых слов. Ты лепишь все это на холодильник и потом пишешь стихи, пока делаешь сэндвич. Это очень весело.

От моего секретного Санты чего-то особого не дождешься. Что печально. Держу пари на что угодно, это Мэри Элизабет, потому что только от нее я мог получить носки.

С любовью,

Чарли

19-ое декабря 1991

Дорогой друг!

Со времени своего последнего письма я получил штаны из комиссионного магазина. А еще галстук, белую рубашку, туфли и старый ремень. Подозреваю, последним подарком на вечеринке будет пиджак, так как его только и не хватает. А еще мне прислали записку (отпечатанную на машинке), чтобы я надел все эти подарки на вечеринку. Надеюсь, за этим что-то есть.

Хорошие новости: Патрику понравились все мои подарки. Под номером три я подарил набор акварельных красок и бумагу для рисования. Подумал, что ему может понравиться, даже если он и не рисует. Подарок номер четыре — губная гармошка и книга-самоучитель по игре на ней. Подарок сродни краскам, но я и правда считаю, что у каждого должны быть акварельные краски, магнитная поэзия и губная гармошка.

Моим последним подарком перед вечеринкой стала книга «Мэр улицы Кастро». Она о человеке по имени Харви Милк, который был лидером гей-движения в Сан-Франциско. Я пошел в библиотеку, когда Патрик признался мне, что он гей, и провел небольшое исследование по вопросу, который, если честно, я знал весьма поверхностно. Я нашел статью про документальный фильм о Харви Милке. Фильм я так и не смог найти, а потом сделал запрос по имени и нашёл эту книгу.

Сам я ее не читал, но описание показалось мне вполне замечательным. Надеюсь, для Патрика это что-то да значит. Не могу дождаться вечеринки, так что скоро отдам Патрику его подарок. Кстати, я сдал все контрольные и зачеты за этот семестр, и это отняло очень много времени. Я бы тебе обо всем этом рассказал, но это не так интересно, как то другое, что имеет отношение к праздникам.

С любовью,

Чарли

21-ое декабря 1991

Дорогой друг!

Вау. Вау. Что ж, опишу тебе, как прошла вечеринка. Мы все были дома у Сэм и Патрика. Никогда там не был раньше. Такой богатый дом. Очень чистый. Мы дарили свои последние подарки. На улице горели фонари, шел снег, и вокруг словно творилось волшебство. Как будто мы были в другом месте. Месте лучше, чем всё вокруг.

В первый раз я увидел и родителей Сэм и Патрика. Они были так милы. Мама Сэм очень красивая и рассказывает классные анекдоты. Сэм сказала, что в молодости она была актрисой. Отец Патрика очень высокий и руку жмет очень крепко. А еще он очень хорошо готовит. Большинство родителей при встрече ведут себя так, что смущаешься жутко. Но не у Сэм с Патриком. За ужином с ними было очень легко, а потом они ушли, так что мы спокойно веселились на вечеринке. Они к нам даже не заглянули ни разу, так что мы сразу притворились, что дом — наш. Вечеринку проводили в комнате для игр, в которой не было никаких игр, зато был большой ковер.

Когда я сказал, что я секретный Санта Патрика, все засмеялись — они и так знали, но Патрик бесподобно разыграл удивление, что с его стороны было так мило. Все спросили, а какой же будет последний подарок, и я сказал, что это старое стихотворение, о котором я узнал давным-давно. Майкл сделал для меня копию этого стихотворения. И я перечитывал его сотни раз, не зная, кто автор. Я даже не знаю, было ли оно из книги, или его когда-то читали на уроке. И я не знаю, сколько лет автору. Но я хотел бы познакомиться с ним — или с ней. Просто хочу знать, что с этим человеком все хорошо.

И вот все попросили меня подняться и прочитать стих. И я вовсе не робел — ведь мы пытались вести себя как взрослые, пили коньяк. Я даже захмелел. Я и сейчас немного под градусом, но нужно все тебе рассказать. Я встал, а перед тем как читать, попросил всех сказать, если они вдруг знают, кто же написал этот стих.

Я прочитал последнюю строчку, и все молчали. Как-то по грустному молчали. Но самое удивительное — это не была такая черная грусть. Это было что-то такое, что заставляет тебя посмотреть вокруг на других людей и увидеть, что они здесь, рядом. Сэм и Патрик посмотрели на меня. И я посмотрел на них. Я думаю, они все поняли. Нет, не что-то особенное на самом деле. Они просто поняли. А это единственное, о чем можно вообще попросить друга.

Тогда-то Патрик и поставил вторую часть кассеты, что я для него записал, и разлил всем еще немного коньяку. Кажется, мы смотрелись глупо, когда пили его, но вот уж точно не чувствовали себя глупо. Правда.

Песни сменяли одна другую, и тут встала Мэри Элизабет. Но пиджака у нее не было. Оказалось, вовсе не она мой секретный Санта. Она дарила подарки другой девушке с тату и кольцом в пупке, которую вообще-то зовут Элис. Она подарила ей черный лак для ногтей, который Элис давно уже приметила. И Элис так благодарила ее. А я просто сидел и присматривался. Нет ли у кого пиджака. И даже не мог представить, у кого бы он тогда мог быть.

Следующей дарила Сэм, и она вручила Бобу индейскую трубку для марихуаны ручной работы, что было весьма уместно.

Подарки дарились, объятия множились. И вот все подошло к концу. Остался только Патрик. Он встал и пошел на кухню.

«Эй, кто-нибудь хочет чипсов?»

Все захотели. И он вернулся с тремя упаковками «Принглз» и пиджаком. Подошел ко мне. И сказал, что все великие писатели все время носили пиджаки.

И вот теперь я был в костюме, хотя чувствовал, что не заслуживаю всего этого. Ведь я всего лишь пишу сочинения для Билла. Но все-таки это был такой прекрасный подарок, да и все в ладоши захлопали. Сэм и Патрик сказали, что выгляжу я очень красиво. Мэри Элизабет улыбалась. Думаю, я в первый раз за всю свою жизнь почувствовал, что и правда выгляжу хорошо. Понимаешь, о чем я? То чувство, когда смотришь в зеркало, и волосы в первый раз в жизни лежат как надо? Не думаю, что так уж надо суетиться, думая о весе, о мускулах и укладке, но когда такое происходит, это так классно. Правда, классно.

Закончилась вечеринка тоже по-особенному. Поскольку многие уезжали на Рождество вместе с семьями во Флориду или Индиану, то мы все обменивались подарками с теми, для кого не выступали в роли секретного Санты.

Боб подарил Патрику небольшой запас марихуаны, он даже упаковал все и открытку прикрепил. Мэри Элизабет и Элис подарили Сэм серьги. И Сэм тоже им подарила серьги. Наверно, это какой-то тайный девчоночий обряд. Должен сказать, мне было немного грустно оттого, что кроме Сэм и Патрика мне никто не дарил подарков. Я еще не очень-то со всеми сблизился, так что это закономерно. Но все-таки было немного грустно.

Потом очередь дарить дошла до меня. Я подарил Бобу детскую упаковку для мыльных пузырей — это было так в его духе. Кажется, я угадал.

Это уж слишком, - всё, что сказал мне Боб.

И до конца вечеринки он выпускал пузыри в потолок.

Потом я подарил Элис книгу Энн Райс — она все время про эту писательницу говорила. И она посмотрела на меня так, словно и не догадывалась, что я мог знать про ее предпочтения. Думаю, она и не подозревает, как много всего говорит или как внимательно я слушаю. Но все равно Элис сказала мне спасибо. Мэри Элизабет я подарил сорок долларов, вложив их в открытку. В открытке я написал: «Потрать на следующий выпуск «Рокового панка» в цвете».

И она так странно на меня посмотрела. И все вокруг тоже, кроме Сэм и Патрика. Может, им стало неудобно, что они мне ничего не подарили. Но я вообще-то не думаю, что они были обязаны что-то дарить, потому как не в этом смысл. Мэри Элизабет улыбнулась, поблагодарила, а потом старалась не встречаться со мной взглядом.

Наконец, Сэм. Я долго думал, что же ей подарить. Наверно, я думал об этом подарке с того момента, как увидел ее. Я говорю не о том моменте, когда познакомился с ней или просто увидел в первый раз, а когда я увидел ее по-настоящему, если ты понимаешь, о чем я. К подарку я прикрепил открытку.

В открытке я написал Сэм, что ее подарок мне когда-то подарила моя тетя Хелен. Это была старая сорокопятка с песней «Something» Битлз. Я все время слушал эту пластинку, когда был маленьким, и думал о взрослой жизни. Я подходил к окну в моей спальне, вглядывался в свое отражение и деревья на улице и просто слушал эту песню часами. Я решил, что когда встречу кого-нибудь такого же красивого, как эта песня, то я подарю эту пластинку этому человеку. И я не имел в виду внешнюю красоту. Скорее уж, красоту во всех смыслах. Поэтому я дарил эту пластинку Сэм.

Сэм посмотрела на меня нежно и обняла. И я закрыл глаза, потому что не хотел ощущать ничего вокруг — только ее руки. Она поцеловала меня в щеку и тихо прошептала, так, чтобы никто не услышал:

- Я люблю тебя.

Я знал, что она это говорит как друг, но это было уже неважно, потому что с тех пор, как умерла тетя Хелен, это был третий раз, когда я слышал «Я тебя люблю». Два раза мне это говорила мама.

После этого мне трудно было поверить, что Сэм еще и подарок для меня приготовила, потому что я правда думал, что «Я тебя люблю» и так подарок. Но она все же приготовила. И в первый раз мне было хорошо, и я не заплакал от этого. Наверно, Сэм и Патрик ходили в одну и ту же комиссионку, потому что их подарки хорошо сочетались. Она отвела меня в свою комнату — там на столе было что-то, накрытое разноцветной наволочкой. Сэм ее подняла, и … я стоял в своем старом костюме, а передо мной была старая печатная машинка с заправленной новой лентой. В машинке уже был белый лист, на котором Сэм написала - «Напиши обо мне когда-нибудь». И в ответ я ей напечатал, на этом же листе, прямо у нее в комнате: «Конечно, напишу».

И я был рад оттого, что именно эти два слова я напечатал первыми на подаренной Сэм печатной машинке. Мы еще немного посидели и помолчали, и она улыбалась. А я сел поближе к машинке и написал кое-что.

«Я тоже тебя люблю».

Сэм посмотрела на слова на бумаге, потом на меня.

«Чарли.... ты когда-нибудь целовался с девушкой?»

Я помотал головой — нет. Было так тихо.

«Даже когда был маленьким?»

Я снова ответил, что нет. И она как-то погрустнела.

Сэм рассказала мне про то, как ее первый раз поцеловали. Это был один из друзей ее отца. Ей было семь лет. И она никому никогда не рассказывала, кроме Мэри Элизабет и еще Патрика, год назад. И тут Сэм заплакала. И сказала то, что я никогда не забуду. Никогда.

«Знаю, ты знаешь, что мне нравится Крэйг. И я помню, как сказала тебе ничего такого про меня не думать. И еще я знаю, что мы не можем быть вместе. Но на одну минуту я хочу про все это забыть. Хорошо?»

«Хорошо».

«Я хочу быть уверена, что первая девушка, которую ты поцелуешь, любит тебя. Хорошо?»

«Хорошо». Слезы потекли у нее из глаз. И у меня тоже, потому что когда слышишь такое, трудно сдерживаться.

«Я просто хочу быть уверена. Хорошо?»

«Хорошо».

И она поцеловала меня. О таком поцелуе не расскажешь друзьям. После такого поцелуя понимаешь, что до него ты никогда не был так счастлив.

Однажды на желтой бумаге с зелеными линиями

он написал стихотворение и назвал его «Чопс»,

потому что так звали его собаку.

И его стихотворение было о его собаке.

И учитель поставил ему «5» с золотой звездочкой.

И мама повесила его стих на дверь в кухне и читала тетушкам.

В тот год отец Трэйси повез всех детей в зоопарк,

разрешил им петь в автобусе.

И у него родилась сестра с крохотными ноготками и без волос,

И папа с мамой все время целовались,

и девочка, что живет за углом,

послала ему «валентинку» и подписалась «иксами».

И ему пришлось спрашивать у папы,

что же означают эти иксы.

И папа всегда заходил к нему перед сном

и поправлял одеяло. Всегда.

Однажды на белой бумаге с голубыми линиями

он написал стихотворение и назвал его «Осень»,

потому что оно и было про осень.

И учитель поставил ему «5» и попросил писать более ясно,

И мама не повесила стих на дверь из-за свежей краски.

И дети сказали ему, что отец Трэйси курит сигары

и оставляет окурки на скамьях в церкви, и от этого скамьи в дырах.

В тот год его сестра надела очки с толстыми линзами в черной оправе,

и девочка, что живет за углом, смеялась,

когда он позвал ее пойти к Санта Клаусу.

И дети рассказали ему, зачем его папа с мамой целуются.

И папа перестал приходить поправлять ему одеяло,

И закричал на него, когда он попросил со слезами на глазах.

Однажды на листке, вырванном из блокнота,

он написал стихотворение и назвал его «Невинность: вопрос»,

потому что он спрашивал о своей девушке.

Об этом и было стихотворение.

И учитель поставил «5» и смотрел на него как-то странно.

И мама не повесила этот стих на дверь в кухне,

потому что он никогда ей его не показывал.

В тот год отец Трэйси умер,

и он забыл последние строки «Символа Веры».

И застал за поцелуями сестру на крыльце.

И его мама с папой больше не целовались. И не разговаривали.

И девочка за углом красилась так сильно,

что он чихал, когда целовал ее, но все равно целовал,

потому что так было нужно.

В три часа ночи он сам закутывался в одеяло,

а его отец храпел и видел десятый сон.

Поэтому на обрывке коричневой оберточной бумаги

он набросал стихотворение и назвал его «Абсолютно ни о чем»,

потому что именно об этом оно и было.

И он сам поставил себе «5» и перерезал запястья,

и повесил стихотворение на дверь в ванной,

потому что до кухни добраться был не в силах.

Вот это стихотворение я прочитал для Патрика. Никто не знал, кто его написал, но Боб сказал, что слышал его раньше, а еще он слышал, это была чья-то предсмертная записка. Надеюсь, что это не так, потому что тогда я не уверен, нравятся ли мне последние строки.

С любовью,

Чарли

23-ое декабря 1991

Дорогой друг!

Вчера Сэм и Патрик уехали с родителями в Большой Каньон. Я не грущу, потому что все еще вспоминаю поцелуй Сэм. Он был таким правильным и спокойным. Я даже подумывал о том, чтоб не мыть губы, как по телику показывают, но это было бы слишком. Так что я провел весь день, гуляя по району. Я даже взял с собой старые санки и старый шарф. Он такой уютный.

Я забрался на горку, куда мы раньше ходили кататься на санках. Там было много ребятишек. Я смотрел, как они летели вниз. Подпрыгивали и устраивали гонки. И я подумал о том, что все эти малявки когда-нибудь повзрослеют. И все они будут делать то же, что и мы. И все они однажды поцелуются. Но на сегодня им было достаточно и санок. Я думаю, было бы здорово, если бы одних санок нам хватало для веселья, но это не так.

Я рад тому, что скоро Рождество и мой день рожденья, потому что это значит, что они скоро пройдут, и я не буду чувствовать всю ту тяжесть, которую обычно чувствую в эти дни. После смерти тети Хелен мне было так тяжело, что маме пришлось отвезти меня к доктору, и из-за лечения я отстал на целый класс. Сейчас я об этом стараюсь не думать, потому что иначе мне становится хуже.

Это как когда смотришь на себя в зеркало и произносишь свое имя. И наступает момент, когда все кажется нереальным. Иногда я так и делаю, но мне на это даже часа не требуется. Все происходит быстро, вещи вокруг начинают ускользать. Я открываю глаза и ничего не вижу. Я начинаю тяжело дышать, почти задыхаюсь, но все равно ничего не вижу. Такое не всгда случается, но если случается, мне становится очень страшно.

Это почти случилось сегодня утром, но я вспомнил поцелуй Сэм, и меня отпустило.

Наверно, мне не следует про это писать, потому что все начинается снова. И я снова много думаю. А я ведь пытаюсь участвовать в жизни. Но это довольно трудно, потому что Сэм и Патрик уехали.

Завтра я еду с мамой покупать всем подарки. А потом мы отмечаем мой день рождения. Я родился 24-го декабря. Не знаю, говорил ли я тебе об этом. Очень странный день рождения, совсем рядом с Рождеством. А после мы будем праздновать Рождество с папиными родственниками, и брат ненадолго приедет домой. А потом у меня экзамен по вождению, так что я буду очень занят, пока Сэм и Патрик в отъезде.

Сегодня вечером я смотрел телевизор с сестрой, но она не захотела смотреть рождественские шоу, так что я поднялся в свою комнату и решил почитать. Билл дал мне книгу на каникулы. «Над пропастью во ржи». У Билла это была любимая книга в моем возрасте. Он сказал, что такие книги ты словно сам написал.

Я прочитал первые двадцать страниц. Пока еще не понимаю свои ощущения, но в целом вполне годится для рождественского чтения. Надеюсь, Сэм и Патрик позвонят на мой день рожденья. Тогда я точно чувствовал бы себя лучше.

С любовью,

Чарли

25-ое декабря 1991

Дорогой друг!

Сижу в Огайо, в старой спальне папы. Вся семья еще за столом. А мне что-то нехорошо. Не знаю, что со мной не так, но я и правда начинаю бояться. Лучше бы мы поехали домой прямо сегодня, но мы всегда ночуем здесь. Не хочу говорить маме — она, как всегда, начнет волноваться. Я бы рассказал Сэм и Патрику, но они так и не позвонили вчера. А мы уехали сегодня утром, как только открыли подарки. Может, они и звонили днем. Надеюсь, что не звонили — ведь меня уже не было дома. Надеюсь, это нормально, что я тебе все это рассказываю. Я не знаю, что еще сделать. Когда такое случается, мне очень грустно, а еще так жаль, что Майкла нет рядом. И тети Хелен нет. Книжка тоже не помогает. Я не знаю. Я просто очень быстро думаю. Слишком уж быстро. Как сегодня вечером.

Вся семья смотрела «Эта замечательная жизнь»*, а это очень красивое кино. А я все думал, почему бы им не снять фильм про дядю Билли? В этом фильме Джордж Бэйли очень много значил для своего города. Благодаря ему многие люди смогли выбраться из трущоб. Он спас город, а когда его отец умер, он был единственным, кто мог бы продолжить его дело. Он хотел вести жизнь, полную приключений, а вместо этого пожертвовал своими мечтами и остался для блага всех жителей. А когда все это вогнало его в депрессию, он был готов покончить жизнь самоубийством. Он был готов умереть из-за того, что его страховка помогла бы выжить его семье. А потом ангел спустился с небес и показал ему жизнь, в которой он вообще не родился. И как бы страдал целый город. А его жена осталась бы навсегда «старой девой».

Надо же, в этом году сестра и не пикнула даже, что это такой старомодный фильм. Почти каждый год она выступает насчет того, что Мэри работает, только чтобы выжить, и то, что она не замужем, еще не значит, что в ее жизни нет смысла. В этом году она молчала. Даже и не знаю почему. Может, из-за своих тайных встреч с тем парнем. Может, из-за того, что произошло, когда мы все ехали к бабушке. Мне бы хотелось, чтобы подобный фильм сняли про дядю Билли. Он много пил, растолстел, но прежде всего потерял все свои сбережения. Было бы неплохо, если б на землю спустился ангел и показал нам, что жизнь дяди Билли имела смысл. Мне бы тогда стало гораздо лучше.

Все началось вчера еще дома. Я не люблю свой день рождения. Вообще не люблю. Я поехал в магазин с мамой и сестрой, и мама все время была не в настроении из-за парковочных мест и разметки. А сестра была не в настроении из-за того, что не могла купить своему парню подарок тайком от мамы и припрятать его. Ей надо было потом ехать за подарком самой. А я чувствовал себя вообще странно. Я ходил по всем этим магазинам и не знал, какой подарок папа был бы рад получить от меня. Я знал, что надо подарить Сэм или Патрику, но не знал, что могу купить, или подарить, или сделать для собственного отца.

Моему брату нравятся постеры с девчонками или пивом. Сестра оценит подарочный сертификат в парикмахерскую. Маме нравятся старые фильмы и комнатные растения. А папе нравится только гольф, и это совсем не зимний вид спорта, разве что во Флориде, а мы не во Флориде проживаем. И в бейсбол он тоже больше не играет. Он не любит, даже когда ему напоминают об этом, пока он сам не начинает говорить о бейсболе. Мне просто хотелось бы знать, что купить папе, потому что я люблю его. А я его совсем не знаю. А о подарках он не любит говорить.

«Почему бы тебе не скинуться с сестрой и купить ему вон тот свитер?»

«Не хочу свитер. Хочу купить ему что-то особенное. Какую музыку он любит?»

Мой папа музыку нечасто слушает, и все, что ему нравится, у него есть.

«А какие книги ему нравится читать?»

Папа в-общем-то не читает книги — он их слушает по дороге на работу, а кассеты берет бесплатно в библиотеке.

Какое кино? Что вообще он любит?

Сестра решила купить папе свитер за свои деньги. И она начала злиться на меня, потому что ей еще нужно было вернуться в магазин и купить подарок своему парню.

«Просто купи ему мячи для гольфа, Чарли. Господи!»

«Но это летний вид спорта».

«Мама, заставь его что-нибудь купить!»

«Чарли. Успокойся. Все нормально».

Мне стало грустно. Я не знал, что со мной творилось. Мама всегда старается быть такой милой, а когда мне становится грустно, она всегда очень старается сгладить углы.

«Прости, мам».

«Не надо, не проси прощения. Ты хочешь найти хороший подарок для отца. И это замечательно».

«Ма-ам!» Сестра уже начала беситься.

Мама даже не взглянула на нее.

«Чарли, купи отцу все, что пожелаешь. Я знаю, что ему понравится твой подарок. А сейчас успокойся. Все в порядке».

Мы с мамой сходили еще в четыре магазина. В каждом из них сестра просто плюхалась на ближайший стул и начинала выразительно стонать. А я наконец нашел идеальный магазин. Там продавали фильмы. И я нашел видеокассету с последним эпизодом «МЭШ», без рекламы. И мне стало гораздо лучше. Я стал рассказывать маме, как мы все смотрели его вместе.

«Чарли, она знает. Она тоже там была. Пошли давай».

Мама велела сестре не лезть не в свое дело и выслушала уже знакомую ей историю, в которой я пропустил плачущего папу, потому что это наша тайна. Мама даже сказала, что я очень хорошо умею рассказывать. Я люблю маму. И я ей так и сказал. И она тоже сказала, что любит меня. И все было хорошо какое-то время.

Мы сидели за столом и ждали, когда папа привезет брата из аэропорта. Он уже прилично опаздывал, и мама начала волноваться, потому что снег уже валил, а не шел. И она не отпускала сестру погулять, потому что надо было управиться с ужином. Она хотела приготовить что-то совсем из ряда вон для брата и меня, потому что брат наконец-то собрался приехать, а у меня был день рожденья. Но сестре-то надо было купить подарок. Так что она была не в духе. Совсем как те несносные девчонки из кино 1980-х, и после каждого приступа нытья мама ее осаживала.