Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Часть 1 2 страница. - Не знаю, правда. Фильмы для меня все одинаковые.






- Любимое кино есть?

- Не знаю, правда. Фильмы для меня все одинаковые.

- А как насчет любимой книги?

- «По эту сторону рая» Фитцджеральда.

- Почему?

- Ну, это последняя книга, которую я прочитал.

Они рассмеялись, потому что знали, что я не сочиняю, не выделываюсь. Потом они рассказали про свои любимые книги и фильмы, и мы просто сидели. Я ел тыквенный пирог, потому что официантка сказала — сейчас самый сезон для тыкв, а Патрик и Сэм все курили и курили.

Я посмотрел на них — они вместе выглядели такими счастливыми. По-хорошему счастливыми. И хотя Сэм была такой милой и красивой, а еще первой девушкой, которую бы я пригласил на свидание когда-нибудь, когда научусь водить машину, я не возражал против ее бойфренда, особенно такого классного, как Патрик.

- А сколько вы уже гуляете вместе? - спросил я.

И тут они начали смеяться. Ну просто ржать.

- Что тут смешного?

- Мы брат и сестра, - выдавил Патрик сквозь смех.

- Но вы же не похожи.

И тогда Сэм объяснила, что вообще-то они сводные брат и сестра, потому что отец Патрика женился на маме Сэм. Я был очень рад узнать это, потому что очень захотел однажды пригласить Сэм на свидание. Правда. Она такая милая.

Но мне стыдно, потому что той ночью мне приснился странный сон. Я был вместе с Сэм. Мы оба были без одежды. И она лежала, широко раскинув ноги. И тут я проснулся. Никогда в жизни мне не было так хорошо. Но мне было плохо, потому что я смотрел на нее, когда она была голая, без разрешения. Наверно, надо рассказать об этом Сэм, и я очень надеюсь, что когда-нибудь мы будем об этом шутить, чтоб никто вокруг не понимал. Как было бы здорово снова с кем-то дружить. Это еще лучше, чем свидание.

 

С любовью,

Чарли

 

 

14-ое октября 1991

 

Дорогой друг!

 

Знаешь, что такое мастурбация? Хотя, конечно, знаешь, ты же меня старше. Но на всякий случай расскажу. Мастурбация — это когда трогаешь свои гениталии, пока не наступает оргазм. Вау!

Я-то думал, что в кино и телешоу, когда говорят о перерыве на кофе, у них, должно быть, перерыв на мастурбацию. Но это уменьшает производительность.

Ладно, я всего-то решил блеснуть остроумием. Ничего такого я и не думал. Просто хотел, чтобы ты улыбнулся. Ну или вообще-то сказал «Вау!».

Я рассказал Сэм про тот сон, где мы голые на диване, и я заплакал, так плохо мне было, и знаешь, что она сделала? Засмеялась. Но так, по-доброму, как-то тепло засмеялась. И сказала, что подумала, будто я шучу. И еще сказала, что это нормально — видеть ее во сне. И я перестал плакать. А потом Сэм спросила, правда ли я думаю, что она красивая, и я сказал ей, что она восхитительная. Тут Сэм посмотрела мне прямо в глаза.

- Знаешь, что ты еще слишком маленький для меня, Чарли? Знаешь это?

- Знаю.

- Я не хочу, чтобы ты терял время из-за меня и этих своих снов.

- Хорошо. Это же был всего-навсего сон.

А потом Сэм меня обняла, и это было странно, потому что у меня в семье не очень-то часто обнимаются, разве что тетя Хелен обнимала меня. И спустя какое-то мгновение я почувствовал, как от Сэм пахнет духами и ощутил ее тепло всем телом. И отстранился от нее.

- Сэм, я все равно буду про тебя думать.

Она посмотрела на меня и покачала головой, потом приобняла за плечи, и мы спустились вниз, к выходу. На улице мы встретили Патрика — иногда они не очень-то любили ходить на уроки, а предпочитали где-нибудь покурить.

- Чарли на меня так западает, Чарли-ровательно, прикинь, Патрик.

- Западает, да?

- Я постараюсь больше так не делать, - попытался я оправдаться, и насмешил их, конечно же.

Патрик потом попросил Сэм уйти, и без нее он кое-что объяснил мне, так что теперь я знаю, как вести себя с другими девочками и не терять время, думая о Сэм.

- Чарли, тебе кто-нибудь рассказывал, как все работает?

- Не думаю.

- Ну, есть правила, и ты им следуешь не потому, что хочется, а потому что так надо. Усёк?

- В-общем, да.

- Окей, вот, например, девчонки. Они копируют мам и модные журналы и все такое, чтобы разбираться в парнях.

Я подумал про мам и журналы и все такое, и что-то занервничал, особенно если они копируют все из телевизора.

- Я что имею в виду? Все не как в кино, где девчонкам нравятся всякие козлы. Все не так просто. Им нравится парень, который может дать им цель.

- Цель?

- Точно. Девчонкам нравится, чтобы парни бросали им вызов. И тогда они-то уж точно знают, как себя вести. Как мамочка. Что сделает мама, если она не может суетиться и заставить тебя убраться в комнате? А что ты будешь делать без ее суеты и увещеваний? Каждому нужна мама. И мама это знает. Вот это и есть ощущение цели. Понятно?

- Понятно, - ответил я, хотя и не понял ничего. Но вроде как я не очень-то и соврал.

- Дело в том, что некоторые девчонки думают, что могут как-то изменить парней. И что самое смешное, если они их реально меняют, им становится скучно. Все, вызова больше нет. Вот и нужно давать девчонкам немного времени, чтобы они что-нибудь еще придумали, что можно изменить, вот и все. Некоторые сразу все поймут. Некоторые чуть позже. Ну а кто-то никогда. Я бы об этом совсем не беспокоился.

Но, кажется, я беспокоился. Я беспокоился с тех пор, как Патрик мне это рассказал. Я смотрю, как люди держатся за руки в коридорах, и я пытаюсь понять, как же все это работает. На танцевальных вечерах в школе я сижу у стены и отбиваю ритм ногами, и мне интересно, когда заиграет эта «наша песня», сколько пар выйдет в круг. Я вижу, как девчонки идут в пиджаках своих парней, и думаю, кто из них чья собственность. И все размышляю — счастливы ли они. Надеюсь, что счастливы. Очень на то надеюсь.

Билл видел, как я смотрю на всех вокруг. После урока он спросил, что я обо всем этом думаю, и я рассказал. Он слушал, кивал и издавал одобрительные звуки. Когда я все сказал, он нацепил маску для «серьезного разговора».

- Ты всегда так много размышляешь, Чарли?

- А это плохо? - Я-то просто хотел, чтобы со мной говорили открыто.

- Да нет, необязательно. Просто иногда люди много размышляют, чтобы не участвовать в жизни.

- И вот это уже плохо?

- Да.

- Ну вообще-то я участвую. Вы так не думаете?

- А ты танцуешь на этих вечерах?

- Я не очень-то хорошо умею танцевать.

- А ты ходишь на свидания?

- Ну, у меня нет машины, да если б и была, водить я не могу, мне всего пятнадцать, и вообще-то я еще не встретил любимую девушку, разве что кроме Сэм, но я слишком молод для нее, и ей всегда придется возить нас, а это не так уж и честно.

Билл заулыбался и снова засыпал меня вопросами. Медленно он подводил меня к «проблемам в семье». И я рассказал ему о парне, который записывает кассеты для моей сестры и к тому же бьёт её. Моя сестра сказала, что я не должен все говорить маме или папе, ну так Биллу я же мог сказать. Он выглядел таким серьезным после моего рассказа и сказал такое, что я никогда не забуду — уж точно не в этом году.

- Чарли, мы принимаем ту любовь, которой мы, по нашему мнению, достойны.

Я просто стоял и молчал. Билл похлопал меня по плечу и дал еще одну книгу. И сказал, что все будет хорошо.

Обычно я из школы иду домой пешком, и я чувствую, словно заслужил это. Я этим хочу сказать, что мне хочется рассказывать своим детям, как я ходил в школу и обратно пешком, совсем как мой дедушка в «старые добрые времена». Странно, что я так все распланировал, ведь у меня еще и свидания-то не было, но, надеюсь, во всем этом есть смысл. Обычно до дома я иду час или около того — на автобусе уж точно быстрее — но оно того стоит, когда погода такая классная, как сегодня.

Когда я наконец-то добрался домой, сестра сидела в гостиной на стуле, а перед ней стояли мама с папой. И я почувствовал себя ужасно. Это все была моя вина.

Сестра плакала. Мама молчала. За всех говорил отец. Он сказал, что запрещает сестре видеться с тем парнем, который ударил ее, а еще он собирался поговорить с его родителями вечером. Сестра сказала, что она во всем виновата, что она его спровоцировала, но отец бросил, что это не оправдание.

- Но я же люблю его! - Сестра рыдала как никогда.

- Неправда.

- Ненавижу тебя!

- И это неправда. - Иногда отец может быть чертовски спокойным.

- Он всё для меня.

- Никогда так ни о ком не говори. И даже обо мне. - Это уже мама присоединилась.

Мама всегда тщательно выбирает, в какое сражение ввязаться, и вот что я про нее скажу. Уж если мама что и говорит, она всегда попадает в самое яблочко. И этот раз не стал исключением. Сестра тут же заткнулась.

После папа сделал то, что делает крайне редко, - поцеловал сестру в лоб. А потом умотал из дома куда-то на своем «Олдсмобиле». Наверно, он поехал к родителям того парня, и мне стало их жаль, жаль родителей парня. Потому что папа никогда не проигрывает. Вообще никогда.

Потом мама пошла на кухню приготовить сестре что-нибудь вкусненькое, и сестра сказала мне:

- Я тебя ненавижу!

Она сказала это совсем не так, как отцу. Она по-настоящему ненавидела меня.

- Я тебя люблю, - всё, что я мог сказать ей в ответ.

- Ты больной на всю голову, и всегда таким был. Все так говорят, всегда.

- Я постараюсь больше не быть таким.

И я пошел к себе в комнату, закрыл дверь, накрыл голову подушкой и позволил тишине все разложить по своим местам.

Кстати, тебе, наверно, интересно, что за человек мой отец? Бил ли он нас, когда мы еще не учились в школе, а, может, и сейчас бьёт? Я просто подумал, что тебе это может быть интересно, потому что Биллу было очень интересно, после моего рассказа о сестре и ее парне. Нет, отец нас никогда не бил, если хочешь знать. Он брата и сестру вообще никогда и не тронул. А меня отец шлепнул один-единственный раз, когда тетя Хелен из-за меня заплакала. А когда все улеглось, он посадил меня на колени и, глядя в глаза, рассказал, что его часто бил отчим, и еще в колледже, когда моя мама была уже беременна моим старшим братом, он решил, что никогда не будет бить своих детей. Он сказал еще, что чувствует себя ужасно. И что он очень сожалеет о своем поступке. И что он больше никогда меня не будет бить. Он и не бил больше.

Просто иногда он такой суровый.

 

С любовью,

Чарли

 

 

15-е октября 1991

 

Дорогой друг!

 

Кажется, в последнем письме я забыл сказать, что про мастурбацию мне рассказал Патрик. А еще я не сказал, как часто теперь этим занимаюсь. Довольно часто. На фотографии смотреть я не люблю. Просто закрываю глаза и представляю себе незнакомку. И пытаюсь не стыдиться всего этого. Я никогда не думаю о Сэм, когда делаю это. Никогда. Для меня это очень важно. Важно не нарушить то счастье, когда она сказала «Чарли-ровательно», ведь это уже словно шутка, понятная лишь нам двоим.

Однажды вечером я почувствовал себя таким виноватым, что пообещал Богу никогда больше этого не делать. Ну, я стал использовать одеяло, но это было неприятно, потом подушку — тоже облом, так что я вернулся к обычному способу. Меня не воспитывали в религиозном духе, потому что родители ходили в католическую школу, но я очень сильно верю в Бога. Просто я не называл Бога по имени, если ты понимаешь, о чем я. Надеюсь, я Его не сильно разочаровал.

Кстати, папа очень серьезно поговорил с родителями того парня. Его мать страшно разозлилась и орала на сына. А его отец молчал. Так что папа не слишком-то с ними откровенничал. Он не сказал, что они воспитывали своего сына «через одно место» ну и все в таком роде.

А вообще папа хотел лишь одного – заручиться поддержкой, чтобы держать их сына подальше от своей дочери. А как только эта часть была улажена, пусть они дальше сами разбираются, а я поеду домой разбираться со своими делами. По крайней мере, так папа сам сказал.

Единственное, о чем я спросил отца, - о проблемах того парня в семье. Ну, думает ли он, что его родители его бьют. Папа сказал, что не следует лезть в чужие дела. А так — он ничего не знает, и не стал бы спрашивать, да и неважно это всё.

«Не у каждого есть история, что берет за душу, Чарли, а даже если и есть, это не оправдывает их поступков».

Вот и всё, что он сказал. И мы пошли смотреть телевизор.

Моя сестра все еще злится на меня, но папа говорит — я поступил правильно. Надеюсь, что так. Но иногда все же рассказывать - это так тяжело.

 

С любовью,

Чарли

 

 

28-е октября 1991

 

Дорогой друг!

 

Извини, что не писал тебе две недели, но все это время я пытался «участвовать в жизни», как говорит Билл. Это странно, потому что иногда я читаю книгу и представляю себя на месте людей в этой книге. А еще когда я пишу письмо, следующие два дня я думаю о том, что же я там на самом деле написал. Не знаю, хорошо это или плохо. Тем не менее, я пытаюсь участвовать.

Кстати, Билл дал мне прочитать «Питера Пэна» Джеймса Барри. Знаю, что ты думаешь. Мультфильм про Питера Пэна и потерявшихся мальчиков. Но книга намного лучше. Она про мальчика, который отказывается взрослеть, а когда Венди становится взрослой, он чувствует, что его предали. По крайней мере, я так это понял для себя. Думаю, для этого-то Билл и дал мне эту книгу.

Есть и хорошая новость — я читаю книгу, а поскольку она про придуманный мир, то я не могу притворяться героями книги. Так что я и читал, и участвовал в жизни.

А еще, в рамках участия в жизни, я пытаюсь ходить на всякие там мероприятия в школе. Слишком поздно записываться в клубы, кружки и все такое, но я хожу, куда могу. На домашние матчи нашей футбольной команды и танцы, даже если я никого не позвал на свидание.

Не могу даже представить, что я когда-нибудь еще приду на домашний матч, но притворяться было весело. Патрик и Сэм сидели, как обычно, на открытой трибуне, и я прикинулся, будто не видел их целый год, хотя мы встречались за обедом — я ел апельсин, а они курили.

«Патрик, это ты? Ах, Сэм... как же давно мы не виделись. Кто ведёт? Боже, колледж — просто испытание на прочность. Мой преподаватель задал прочитать двадцать семь книг за выходные, а моя девушка хочет, чтобы до вторника я нарисовал плакаты для ее марша протеста. Но ничего, пусть руководство знает, мы умеем работать. Папа отрабатывает удары для гольфа, а мама все играет в теннис. Надо непременно снова встретиться. Я бы остался, но нужно забрать сестру с тренинга по эмоциям. Она делает успехи, да. Приятно было повидаться».

И я ушел. Купил в буфете три упаковки начос и диетическую колу для Сэм. Вернулся и угостил их. И Сэм улыбнулась. Самое классное то, что Сэм не считает меня сумасшедшим из-за того, что я притворяюсь. Патрик тоже, но в тот момент он пристально следил за игрой и кричал Брэду, тому нападающему.

На матче Сэм сказала, что они после собирались на вечеринку к друзьям. И спросила, хочу ли я поехать, и я сказал «да», потому что никогда раньше не был на вечеринке. Хотя и наблюдал за одной, у нас дома.

Родители поехали в Огайо, то ли на свадьбу, то ли на похороны какого-то дальнего родственника, не помню точно. И оставили брата за главного по дому. Ему тогда было шестнадцать. А брат воспользовался такой возможностью и закатил грандиозную вечеринку с пивом и все такое. Мне наказали сидеть в своей комнате, и я не возражал, потому что именно там все оставили свои куртки, и было прикольно копаться у них в карманах и смотреть, что там есть. Едва ли не каждые десять минут ко мне заваливали пьяные парни с девчонками в поисках уголка для поцелуев или чего еще. Но потом они видели меня и сваливали. Ну, за исключением одной парочки.

Эти двое (мне потом сказали, что они очень популярные и любят друг друга) завалились ко мне и попросили разрешения остаться. Я им сказал — брат с сестрой велели мне сидеть тут, и тогда они спросили, могут ли они тут побыть со мной. Почему бы и нет — ответил я, так что они закрыли дверь и стали целоваться. По-взрослому. Через несколько минут парень просунул руку под футболку подруги.

- Ну же, Дэйв.

- Что?

- Здесь же ребенок.

- Да все нормально.

И он продолжал гладить ее под футболкой, а она все время говорила «нет», но он не отступал. Спустя еще несколько минут она перестала протестовать, и он стянул с нее футболку, а под ней был белый кружевной лифчик. Честно, к этому времени я не знал, что и делать. Очень быстро он снял и лифчик и стал целовать её груди. А потом засунул руку ей в трусики, и она начала стонать. Думаю, они здорово напились. Он потянулся и хотел снять с нее трусы, но тут она стала плакать навзрыд, так что он стянул штаны и трусы с себя.

- Пожалуйста, Дэйв, не надо.

Но парень ласково стал ей говорить, какая она красивая и все такое, и она взяла его пенис в руки и стала двигать туда-сюда. Жаль, не могу описать это поприличнее, без слов вроде «пенис», но уж что было, то было.

Еще через несколько минут, он подтолкнул ее за голову к своему пенису, и она начала целовать его там. Она все еще плакала. Правда, перестала плакать, когда он засунул пенис ей в рот, а в таком положении, наверно, особо не поплачешь. Тут меня стало подташнивать, и пришлось отвернуться, но процесс продолжался, и они уже занимались чем-то другим, а она все говорила «нет». Даже когда я закрывал уши руками, я слышал, как она говорит «нет».

Вдруг зашла моя сестра — он принесла мне тарелку чипсов, а когда увидела эту парочку, они остановились. Сестра здорово смутилась, но та девушка смутилась куда сильнее. Парень выглядел довольным собой. Он особо и не говорил ничего. Когда они вышли, сестра спросила:

- Они знали, что ты здесь?

- Ну да, они спросили, можно им тут...

- Так чего ж ты их не остановил?

- А я не знал, что они собирались сделать.

- Ну ты извращенец, - и это было последнее, что сказала сестра, выйдя из комнаты и забрав с собой чипсы.

Я рассказал об этом Патрику и Сэм, и они надолго замолчали. Сэм сказала, что немного гуляла с Дэйвом, еще до того, как увлеклась панк-музыкой, а Патрик сказал, что слышал о той вечеринке. Я не удивился, что он слышал - она уже стала легендарной. По крайней мере, так говорили те, кому я рассказывал о своем старшем брате.

Когда приехали полицейские, они обнаружили, что брат спит на крыше. Непонятно, как он туда забрался. Сестра вовсю целовалась в прачечной с каким-то парнем из выпускного класса. Тогда она только перешла в старшую школу. За детьми приехали родители, многие девчонки ревели и блевали. К тому моменту парни уже успели смыться. Брату грозили крупные неприятности, а с сестрой родители «серьезно поговорили». Вот так все и закончилось.

Этот парень, Дэйв, сейчас в выпускном классе. Играет в футбол. Он главный принимающий. Я смотрел концовку игры, когда Дэйв поймал тач-даун от Брэда. И наша команда тогда победила. И люди на трибунах просто с ума от этого посходили. Но у меня из головы не выходила та вечеринка. Я все думал об этом, а потом спросил у Сэм:

- Он ее изнасиловал, так, да?

Она просто кивнула. Непонятно было, то ли она грустила, то ли знала больше, чем я.

- Нам надо рассказать кому-нибудь, правда?

На этот раз Сэм покачала головой. Она потом мне объяснила, через что нужно пройти, чтобы доказать изнасилование, особенно когда мальчик с девочкой популярные, учатся в старшей школе и все еще любят друг друга.

На следующий день я увидел их на школьных танцах. Дэйва и его девушку. И я взбесился. Это меня даже испугало. Я даже хотел подойти к Дэйву и отделать его по полной программе, как мне, наверно, следовало поступить с Шоном. Наверно, я так и поступил бы, но Сэм поняла, что со мной, и, как всегда, обняла за плечи. Она меня успокоила, и, наверно, я рад этому, потому что если бы я стал бить Дэйва, я бы взбесился еще больше, а его девушка бросилась бы меня останавливать, потому что любит его. Наверно, это бы меня еще больше разозлило.

Так что я решил осуществить другой свой план и проколоть Дэйву шины. Сэм знала, какой у него автомобиль.

То чувство, которое я испытал вечером в пятницу после домашнего матча, невозможно описать. Не думаю, что я когда-нибудь это сделаю, но одно слово могу подобрать — тепло. Сэм и Патрик везли меня на вечеринку в тот вечер, и я сидел в пикапе между Сэм и Патриком. Сэм любит этот пикап, может, он ей напоминает об отце. А все случилось, когда Сэм попросила Патрика найти станцию по радио. А ему все попадалась одна сплошная реклама. И какая-то ужасная песня про любовь со словом «малышка». И снова реклама. И наконец-то он поймал совершенно изумительную песню о том парне, и мы все притихли.

Сэм прихлопывала ладошкой по рулю. А Патрик высунул руку наружу и махал, словно птица крылом. А я просто сидел посередине. И когда песня закончилась, я сказал:

- Я чувствую бесконечность.

Сэм и Патрик посмотрели на меня, словно я сказал величайшую истину. А все потому, что песня была реально классной, и мы втроем ее слушали. Мы честно прожили эти пять минут, и так классно было ощущать молодость в себе. Я купил кассету с той песней, и я бы сказал тебе ее название, но это совсем не то, как в тот момент, когда едешь на свою первую настоящую вечеринку, и сидишь посередине в пикапе с двумя приятными людьми, и начинается дождь.

Мы подъехали к дому, где проходила вечеринка, и Патрик постучал условным стуком. Словами этот стук трудно передать. Дверь слегка приоткрылась, и в небольшой проем выглянул курчавый паренек.

- Патрик, он же Пэтти, он же Никак?

- Боб.

Тут уж дверь распахнулась, и старые друзья обнялись. Потом Боб обнял Сэм. И Сэм сказала — это наш друг Чарли.

И ты не поверишь! Боб обнял и меня! Сэм сказала, когда мы вешали куртки, что Боб «упоротый в жопу торчок». Пришлось процитировать, хотя тут есть ругательство.

Вечеринка проходила в цокольном этаже. В комнате было накурено, и ребята там были все меня старше. Две девочки показывали друг другу тату и колечки в пупках. Наверно, они из выпускного класса.

Парень по имени Фриц Как-там-его лопал пирожные с кремом. Его девушка вещала ему о правах женщин, и он все время повторял - «да знаю я, детка».

Сэм и Патрик закурили по сигаретке. Боб был на кухне, когда в дверь позвонили. Он вернулся и принес по банке пива на каждого, а еще привел двух гостей. Мэгги — вообще-то ей не мешало бы посетить ванную. И — Брэд! Нападающий нашей футбольной команды. Я не шучу!

Не знаю, чего я так разволновался, но, наверно, всегда так, когда видишь кого-то в коридоре или на поле или еще где, то потом приятно узнать, что они вообще-то настоящие люди.

Все со мной были приветливы и задавали много вопросов. Наверно, потому, что я был младше всех, а они не хотели, чтобы я чувствовал себя неловко, особенно после того, как отказался от пива. Я однажды пил пиво с братом, когда мне было двенадцать, и мне просто не понравилось. Вот так все просто.

Часто меня спрашивали, в каком я классе и кем я собираюсь быть, когда вырасту.

- Я только перешел в старшую школу, и пока еще не знаю, - отвечал я.

Тут я увидел, что Сэм и Патрик куда-то ушли вместе с Брэдом. А тут как раз Боб стал разносить еду.

- Будешь кекс, шоколадный?

- Да, спасибо.

Я вообще-то проголодался, потому что Сэм и Патрик обычно везут меня в «Биг-Бой» после футбола, так что я уже привык к этому. Я съел кекс, на вкус немного странный, но шоколадом он тоже пах, так что все было в порядке. Но все же это был не самый обычный кекс. Ты же меня старше, так что наверняка понимаешь, о чем я.

Через полчаса комната стала куда-то уплывать. Я говорил с одной из тех девушек с кольцом в пупке, и мне казалось, будто она кинокартинка. Я быстро поморгал и огляделся, и музыка обволакивала меня, словно вода.

Тут спустилась Сэм и, увидев меня, набросилась на Боба.

- Какого черта? Тебе что, проблемы нужны?

- Да ладно, Сэм, ему нравится, спроси у него сама.

- Ты как, в порядке, Чарли?

- Светло.

- Вот, видишь? - Вообще-то Боб слегка нервничал, а потом мне сказали, что это паранойя.

Сэм присела рядом и взяла меня за руку, и это было здорово.

- Ты что-нибудь видишь, Чарли?

- Светло.

- Тебе точно хорошо?

- Ага.

- Пить хочешь?

- Ага.

- А что будешь пить?

- Молочный коктейль.

И все в комнате, кроме Сэм, прыснули со смеху.

- Да он обдолбанный.

- Есть хочешь?

- Ага.

- А что бы ты съел?

- Молочный коктейль.

Не думаю, что даже если бы я сказал что-то действительно смешное, они смеялись бы сильнее. Потом Сэм потянула меня за руку, и я встал, и пол плыл у меня под ногами.

- Пошли, сделаем тебе молочный коктейль.

На выходе Сэм снова обратилась к Бобу:

- Я все же думаю, что ты придурок.

Боб только засмеялся. И Сэм тоже рассмеялась. И я был рад, что все выглядели довольно-таки счастливыми.

Мы с Сэм пошли в кухню и включили свет. Ух ты! Было так ярко, просто невероятно. Это как днем смотришь фильм в кинотеатре, а потом выходишь и не можешь поверить, что на улице все еще светло. Сэм достала мороженое, молоко и блендер. Я спросил, где ванная, и она показала за угол, как будто в собственном доме. Думаю, они с Патриком тут много времени провели, пока Боб учился в старшей школе.

Когда я выбрался из ванной, то услышал в комнате с нашими куртками какой-то шум. Я туда заглянул и увидел, как Патрик целует Брэда. Он целовал его быстро, пока Брэд не опомнился. Они услышали меня и повернулись. Патрик заговорил первым.

- А, это ты, Чарли?

- Сэм делает мне молочный коктейль.

- Это что за парнишка? - Брэд реально нервничал и совсем не так, как Боб.

- Он мой друг. Расслабься.

Патрик вытащил меня из комнаты и закрыл дверь. Потом положил мне руки на плечи и посмотрел прямо в глаза.

- Брэд не хочет, чтобы все вокруг знали.

- Почему?

- Потому что боится.

- Почему?

- Потому что он... стой... ты что, под кайфом?

- Я пришел сюда, а Сэм делает мне молочный коктейль.

Патрик попытался не рассмеяться.

- Послушай, Чарли. Брэд не хочет, чтобы все вокруг знали. Мне нужно, чтобы ты пообещал никому не говорить. Это будет наш маленький секрет. Хорошо?

- Хорошо.

- Спасибо.

Патрик пошел обратно в комнату, и я услышал приглушенные голоса, и Брэд, кажется, был расстроен, но это уже не мое дело, так что я вернулся на кухню.

Должен признать, что это был лучший молочный коктейль в моей жизни. Такой вкусный, что я почти испугался.

Пока мы еще не ушли с вечеринки, Сэм поставила мне свои любимые песни. Одна называлась «Blackbird», а другая - «MLK». Они были такими красивыми. Я о них пишу, потому что когда я их слушал на трезвую голову, они были такими же классными.

Еще кое-что интересное случилось до того, как мы ушли. Патрик спустился к нам. Думаю, Брэд уехал к тому моменту. И Патрик улыбался. А Боб принялся шутить, что он запал на нападающего. И Патрик разулыбался пуще прежнего. Не думаю, чтоб он когда-нибудь так много улыбался. А потом Патрик показал на меня Бобу и сказал:

«Он нечто, как думаешь?»

Боб кивнул. А Патрик сказал то, что я навряд ли когда забуду.

«Он — тихоня».

И тут уж Боб кивнул так кивнул. И все в комнате тоже закивали. Мне стало не по себе, совсем как Бобу, но Патрик развеял все мои сомнения. Он присел рядом.

«Ты видишь, что происходит. И ты не болтаешь об этом. И ты все понимаешь».

Я не знал, что другие люди что-то могут думать обо мне. Я не знал, что они смотрят на меня. Я сидел на полу в подвале на моей первой настоящей вечеринке, рядом — Сэм и Патрик, и я помнил, как Сэм представила меня Бобу как своего друга. И Патрик тоже представил меня Брэду как своего друга. Я заплакал. И никто в комнате не посмотрел на меня как на придурка. Ну я и разревелся.

Боб поднял свой стакан и всех попросил сделать то же самое.

- За Чарли, - сказал он.

И весь народ сказал: «За Чарли».

Не знаю, почему они так сделали, но для меня это было нечто особенное. И, конечно, Сэм. Особенно она.

Я бы рассказал тебе больше о танцах в школе, но сейчас, когда я вспоминаю их, то лучшее, что там было, это как я прокалывал шины на машине Дэйва. Я пытался потанцевать по совету Билла, но мне вообще-то нравятся песни, под которые не потанцуешь, так что я не увлекался. Сэм была очень красивой в своем платье, но я пытался не смотреть на нее, чтобы не думать про нее и все такое.

Я еще заметил, что Брэд и Патрик на танцах вообще не разговаривали, потому что Брэд все время танцевал с чирлидершей по имени Нэнси, и она вообще-то его девушка. А еще я заметил, что сестра танцевала с парнем, с которым ей не следовало бы танцевать, хотя из дома ее забирал совсем другой.

После танцев мы ехали в пикапе Сэм. На этот раз за рулем был Патрик. Когда мы подъехали к туннелю Форт Питт, Сэм попросила Патрика съехать на обочину. Не знаю, что она собиралась делать, но она залезла в кузов в своем платье для танцев. Она крикнула Патрику — поехали! И он улыбнулся своей милой улыбочкой, так что я понял, что они и раньше так делали.

Патрик гнал очень быстро, и прямо перед туннелем Сэм встала, и ветер заиграл ее платьем, которое поднималось и опадало, словно волны в океане. А когда мы въехали в тоннель, звуки вокруг словно растворились в вакууме, и осталась только песня в магнитофоне. Красивая песня «Landslide». А когда мы выехали из тоннеля, Сэм завопила от восторга. Мы были в самом центре города.






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.