Авторские жанровые наименования в заголовочном комплексе, их ф-ии.

(См. начало предыдущего вопроса)

Заглавие - смысловой код, доминанта смысла, «сильная позиция текста», «полюс автора». Заголовочный комплекс – установление контакта между читателем и книгой. Установка на восприятие, горизонт ожидания. М.б. наоборот – «мистифицировать» аудиторию, задать ложный горизонт ожидания. Жанровые подзаголовки – вписанность в традицию, подразумевают наличие определенного литературного ряда. Заглавие может указывать на жанр произведения («Новелла» Гёте; «Сага о Форсайтах» Дж. Голсуорси), а также на особенности его стиля и композиции («Сонет триолетно-октавный» Сологуба; “Ut picture poesis” (лат.: поэзия как живопись) Набокова). Подготовленный читатель способен расшифровать и более глубокие «смысловые коды»: по форме, семантике и образной структуре заглавной конструкции можно определить принадлежность произв-я определенной исторической эпохе или литер. традиции. Возможно обозначение вставных жанров во внутреннем заглавии, или оглавлении.

Подзаголовок – основной носитель предметно-логической информации о тексте. Выполняет в произведении прогностическую функцию. Как правило, подзаголовок сообщает о жанрово-стилевых особенностях пр-я («Отец семейства. Комедия в прозе» Д. Дидро; «Маскарад. Драма в 4-х действиях, в стихах» Лермонтова). Обозначение жанра à автор рассчитывает на культурную память читателя. Он указывает «способ слушания вещи, способ восприятия структуры произв-я» (Шкловский). М.б. – чтобы подчеркнуть новаторство вновь созданного произведения, его творческий спор с литературным каноном à приобретают элемент оценочности: «Вишнёвый сад. Комедия» Чехова, «Пастух и пастушка. Современная пастораль» Астафьева.

Подзаголовок может содержать сведения о тематическом составе произведения или его проблематике (соотв. – о форме) произв-я: «Юлия, или Новая Элоиза. Письма двух любовников, живущих в маленьком городке у подножия Альп» Ж.-Ж. Руссо.

В ряде случаев сложность для анализа представляют авторские жанровые подзаголовки, не совсем совпадающие с современными представлениями о том или ином жанре. В этом случае для правильного понимания авторского замысла необходимо выяснить, как воспринимался данный жанр автором и его современниками. Например, в практике преподавания нередко вызывает недоумение жанр пьесы Грибоедова «Горе от ума». Какая же это комедия, если основной конфликт драматический, особой установки на смех нет, при чтении или просмотре возникает впечатление никак уж не комическое, а пафос главного героя и вообще близок к трагизму? Для понимания жанра здесь надо обратиться к эстетике просветительства, в русле которой творил Грибоедов и которая не знала жанра драмы, а только трагедию или комедию. Комедия (или, иначе, «высокая комедия», в отличие от фарса) не предполагала обязательной установки на смех. К этому жанру относились вообще драматические произведения, дававшие картину нравов общества и вскрывавшие его пороки, обязательной была обличительно-поучающая эмоциональная направленность, но не обязательно комическая; над комедией вовсе не полагалось хохотать во все горло, но полагалось задуматься. Поэтому и в комедии Грибоедова не следует делать особый акцент на пафосе сатиры, соответствующих приемах поэтики, в ней, скорее, следует искать инвективу как ведущий эмоциональный тон. Этому – серьезному – пафосу не противоречит ни драматизм конфликта, ни характер главного героя.

Другой пример – авторское жанровое обозначение «Мертвых душ» – поэма. Под поэмой мы привыкли понимать стихотворное лиро-эпическое произведение, поэтому разгадку гоголевского жанра зачастую ищут в авторских отступлениях, придающих произведению субъективность, лиризм. Но дело совсем не в этом, просто Гоголь иначе, чем мы, воспринимал сам жанр поэмы. Поэма для него была «малым родом эпопеи», то есть за жанровый признак здесь брались не особенности формы, а характер проблематики. Поэма, в отличие от романа, – это произведение с национальной проблематикой, в котором речь идет не о частном, а об общем, о судьбе не отдельных личностей, а народа, родины, государства. С таким пониманием жанра соотносятся и черты поэтики гоголевского произведения: обилие внесюжетных элементов, невозможность выделить главного героя, эпическая неторопливость повествования и т.п.

Еще один пример – драма Островского «Гроза», которая по характеру конфликта, его разрешению и ведущему эмоциональному пафосу является, конечно, трагедией. Но дело в том, что в эпоху Островского драматургический жанр трагедии определялся не по характеру конфликта и пафоса, а по проблемно-тематическому признаку. Трагедией могло быть названо лишь произведение, изображавшее выдающихся исторических личностей, посвященное зачастую историческому прошлому, национально-историческое по своей проблематике и возвышенное по объекту изображения. Произведения же из жизни купцов, мещан, обывателей могли быть при трагическом характере конфликта названы лишь драмой.