Очарованная русъ

Большинство умных русских в конце концов разочаровы­ваются в русских. Но сначала думают о святых старцах, во­логодских скромницах, нестеровской Руси. У русских есть воображение. Они умеют рассказывать. Русский мир со­стоит из слов. Он словесный. Убрать слова -- ничего не бу­дет.

История

Ни одного солнечного дня.

История

Лучшие давно перебиты. Затем перебили более-менее при­личных. Затем перебили умеренную сволочь.

Приметы

Приметы -- наше единственное бомбоубежище. Русская жизнь -- бьющееся зеркало, страх вернуться. Мы нащупыва­ем знакомую систему мирового фатализма. Перегибаем палку. И становимся уникальными.

Писатель

Не могу понять тех писателей, которые уехали. Россия -- рай для писателей. Но я никак не пойму читателей, которые здесь остались. Россия -- ад для читателей.

Москва кабацкая

Русских много, и они страшные. Это весело. Разнообразит мир. Гитлер хотел русских превратить в животных. И что бы вышло? Мир бы завял. А так мир движется своей боязнью, тревогой, беспокойством. Волнуются, сволочи! Хорошо. Блок это понял. Обрадовался, что понял. И написал. Но, правда, потом удивительно быстро умер.

Дискотека

Сначала Саша развеселился. Подвалил к бару, потребовал выпить. Схватил за руку стриптизерку. Нас вежливо прове­ли в комнату, где все друг другу делали минет. Девки набро-

сились на нас с открытыми ртами. Но Саша вдруг нахох­лился, от минета отказался, в казино не пошел, призаду­мался.

-- Превратили Москву в Амстердам, -- проворчал он.

-- Так слава Богу!

-- Молодым скоро подрежут крылья. Покудахтают. Од­ни разбегутся, другие -- угомонятся. Каждое поколение рус­ских надо подпаливать на костре.

-- Саша, что вы несете! Вы пьяны? -- удивился я. -- Мы же пришли искать Серого.

-- Серый не любит изобильную радость. Ему отврати­тельны бляди и йогурты. Очереди за хлебом -- это Россия. Откуда вы знаете его имя?

Мы ушли с заложенными ушами.

Загон

-- А может, Серый сидит за колючкой? -- сказал я. -- Россия -- загон.

-- Ну.

-- Послушайте, -- сказал я, -- а вы сами случайно не си­дели?

Саша смутился:

-- Меня оклеветали. Посидел немного. Выпустили. Кто в России не сидел?

Соцарт

В понедельник ко мне приехал озабоченный Пал Палыч.

-- Лажа, -- сказал он. -- По агентурным сведениям им уже занимаются. В Москве крутится парочка: он -- америка­нец, она -- француженка, помоложе. Он аккредитован как

журналист, и она с той же крышей. Не приходилось пересе­каться?

-- Пал Палыч! -- взмолился я. -- Я не имею отношения к иностранцам вот уже десять лет. Когда-то они мне были нужны.

-- Когда были диссидентом?

-- Они меня прикрывали. Теперь какой от них толк?

-- Кредиты, -- сказал до тех пор тихо сидящий при на­чальстве Саша.

-- Кисло, -- ответил я.

-- Страна крутится, все меняется, -- заверил меня Саша.

-- Вы крутитесь, и кажется -- все крутятся, -- сказал я. -- Пал Палыч, знаете, как зовут нашего мужика?

-- Князь тьмы? -- прикинул начальник.

-- Серый.

-- Кликуха? -- спросил Пал Палыч.

-- Да вы притворщик! -- зашумел Саша. -- Еще неделю назад уверяли, что его нет, а теперь знаете, как зовут.

Вид у него был, действительно, изумленный. Пал Па­лыч гнул свою линию:

-- Пускай будет Серый. Вон в зоопарке и то животным дали клички. Правильный шаг. Даже если он не Серый. Что делать с американцем?

-- Его как зовут? -- спросил я.

-- Грегори, -- сказал Саша.

-- Грегори Пек?

-- Как актера? Кликуха, -- заметил Пал Палыч.

-- А " Пал Палыч" не кликуха? -- не выдержал я. Генерал смолк.

-- Я знаю Грегори, -- сказал я. -- Он был пламенным антисоветчиком. Внешне похож на Байрона. И бабу его французскую знаю.

-- Я в курсе, мы проверили, -- сказал Пал Палыч. -- Этот ваш Байрон ненавидит все русское.

-- А что вы не попросите патриотов найти Серого? -- спросил я.

-- Они не найдут. Им вообще лучше не знать. Они возь­мут этого Серого как знамя и этим знаменем начнут нас пиздить по головам.

-- Допустим, мы его с Сашей найдем. Что дальше?

-- Пусть он вникнет в наше положение, -- сказал Пал Палыч.

-- Раньше не вникал, а теперь вникнет? -- рассмеялся я.

-- Раньше мы были сами знаете, кем, -- грустно сказал Пал Палыч. -- Нарушали права человека. Рубили головы. Во­обще нарубили дров. А теперь идем к нормальной цивили­зации. У нас не все получается, много дряни, но мы искрен­не стараемся и в душе -- демократы.

-- Демократы, которые в кустах ищут Серого, чтобы упросить его вникнуть в наше положение.

-- Я буду с вами предельно откровенным, -- сказал Пал Палыч. -- Мы установили, что у вас мало человеческих ка­честв. Вы сбиваете людей с толку и получаете от этого удо­вольствие. Вы не церемонитесь. Но не берите хотя бы меня за горло. Мы платим вам деньги.

-- Мы будем ловить Серого по электричкам, -- предло­жил я. -- Он выплывет на нас в качестве ревизора.

-- Думаете, он маскируется под народного типа? -- спросил Саша.

-- Каждый из нас может замаскироваться под народно­го типа, -- сказал Пал Палыч. -- Я сам -- народный тип.

-- С другой стороны, возьмите Сашу. Он-то не похож на народного типа.

-- Новое поколение, -- сказал Пал Палыч. -- С ним еще

не все ясно. В среднем классе я бы не стал искать Серого.

-- А роль мещанства в русской жизни? -- удивился Са­ша. -- Все русское просвещенное общество ненавидело ме­щанство. Может быть, мещанство и есть тормоз общества?

-- Отставить, -- сказал Пал Палыч. -- Мы с мещанством дали маху. Правда, кто-то из литераторов любил мещан, за­был, кто.

-- Как же вы представляете себе Серого? -- спросил я. -- Суперлешим с тоскливым взглядом, как у Врубеля?

-- Мало, что ли, нечисти на нашей земле! -- вскричал Пал Палыч. -- Непонятно, с чего начинать. Кого куда нужно перезахоронить прежде, чем выравняется плоскость морали.

-- Всех не перезахоронишь, -- вздохнул Саша.

-- Вернемся к американцу, -- предложил генерал.