Сцена четвертая. Зал мужского магазина “Дэнди”

Зал мужского магазина “Дэнди”. Освещены лишь прилавок и подмостки, на которых — с чуть протянутыми руками стоят два улыбающихся манекена. Один — в светлом спортивном костюме — молодой; другой — в строгом и темном — постарше. Вся остальная часть зала — широкий бесконечный лабиринт — погружена в жутковатую темноту.

Владимир (снимает плащ, встает за прилавок). Итак, урок первый! Если уж ты оказался за прилавком, то главное твое дело — продать! А уметь продать — это настоящее искусство. (Достает с полок коробки.) Вот, к примеру... как нужно продавать галстуки?

Филипп. Честно говоря, не обращал внимания, когда покупал.

Владимир. Нет, я не о том, как их продают в действительности. Я говорю, как следовало бы их продавать, будь продавец художником своего дела... Ну вот, какой бы ты галстук хотел?

Филипп. Я хочу простой, синий...

Владимир (бодро). Пожалуйста, пожалуйста. (Достает из коробки пятнистый зеленый галстук.) Как вам нравится этот? (Завязывает на руке, любуется им, затем смотрит на Филиппа.)

Филипп молчит.

По-моему, очень интересный галстук.

Филипп. Мм... Пожалуй.

Владимир (горячо). Вот! То, что я сделал сейчас, — очень важный прием. Посмотрим, понял ли ты, в чем дело. Теперь ты иди за прилавок. Вот в этой коробке галстуки одноцветные. Они стоят по четыре, по пяти марок. А вот тут — модные, пестрые — по восьми, по девяти, по пятнадцати, прости Господи. Итак, ты — продавец, а я — молодой человек — неопытный, легко внушаемый.

Меняются местами. Филипп явно не в своей тарелке.

Ну, смелее, смелее.

Филипп (скованно). Какой бы вы хотели галстук, господин?

Владимир (суфлерским шепотом). Улыбнись, улыбнись ему... (Другая игра.) Я хочу простой, синий... И подешевле.

Филипп (неловко пошарив в коробке, достает простой, синий галстук). Пожалуйста.

Владимир (весело). Вот и попался! Значит, не понял. Ты мне суешь самый дешевый. А нужно было сделать, как я — показать сперва какой-нибудь подороже, все равно какого цвета, — только подороже, да поизящнее, авось соблазнишь. Вот, бери этот... Теперь завяжи на руке... Да не мни его так. Совсем легко и — главное — мгновенно. Он должен у тебя сразу расцвести...

Филипп пробует завязать узел.

Нет, это не узел, а какой-то нарост. Смотри. Держи руку прямо. Вот так... Теперь я, значит, гляжу на эту шелковую радугу и все-таки не поддаюсь соблазну. (Другим тоном.) Я просил синий, одноцветный.

Филипп (достает из коробки синий галстук). Прошу вас.

Владимир (шепчет). Да нет же, нет же, — продолжай совать дорогие, может, и доймешь его. И наблюдай за ним, за его глазами, — если он смотрит, это уже хорошо. Вот только если он не смотрит вовсе и начинает хмуриться, — только тогда, — понимаешь: только тогда, — выдай ему то, что он просил. Но при этом вот так, — гляди, — легонько пожми плечом и чуть брезгливо улыбнись: это, мол, совсем не модно, это, в сущности говоря, дрянь, но уж если хотите... (Другим тоном.) Я возьму вот этот синий.

Филипп (мрачно протягивает ему галстук). Пожалуйста.

Владимир (смеется). Нет-нет, мой друг. Сперва отложи в сторону, потом спроси, не угодно ли еще чего, — и только потом — запиши, выдай чек на кассу и так далее. Это тебе все покажет завтра господин Пифке — старший продавец — большой педант.

Филипп. Честно говоря, я думал, что все это гораздо проще. А тут, оказывается, надо быть и артистом, и психологом. Не знаю, получится ли у меня...

Владимир. Ну-ну, не вешай носа! Через месяц-другой ты замечательно освоишь все тонкости прилавочной науки. (Загораясь.) А теперь я тебе кое-что покажу. (Подходит к манекенам.) Вот... вот моя сегодняшняя забава. И надежда!

Филипп (с недоумением). Манекены?

Владимир. Это не просто манекены! Это совершенно новое явление в нашем деле. Посмотри, из чего они сделаны — особая эластичная ткань заменяет мускулы и кожу. Цвет можно подобрать любой: розовый, желтый, загар. Гибкая система шарниров и особых суставов заменяет кости. А небольшой аккумулятор заставит их двигаться не хуже человека.

Филипп. Они умеют ходить?!

Владимир. Да. Но у них пока очень ограниченная программа: показ костюма. Четыре шага сюда — с руками; четыре — туда, поворот, поклон, и все сначала.

Филипп. А нельзя их сейчас включить?

Владимир. Нет, без их создателя пока нельзя.

Филипп. А кто это придумал?

Владимир. Придумал один сумасшедший японец, а денег на это все дал ему — я. Сейчас мы с ним создаем совершенно новую модель: с мягкими плечами, с гибким корпусом, с выразительным лицом. Я нашел им преподавательницу, она их научит человеческой пластике. Это будет полная имитация человеческого тела!

Филипп. Потрясающе! Я никогда ничего подобного не видел!

Владимир. Еще никто не видел! У нас только опытные экземпляры. Кроме того, друг мой, дело это очень прибыльное. Я уже купил право на их производство. Спрос будет невероятно большой, это и расчеты сейчас подтверждают. Но я выгоду этого дела нюхом прочувствовал — еще год назад! Когда несчастный японец ходил ко всем с протянутой рукой, а его все гнали в шею.

Филипп. Вы — гений, дядя!

Владимир. Прибыль, — конечно, очень важная вещь, но для меня главное — интересное, не банальное дело. Идея! Чтобы было чем удивить. (Надевает плащ.) Вот так, мой милый... Когда-то и я начинал здесь рядовым приказчиком. Говорят, удача приходит к тому, кто ей не мешает. Но — все в твоих руках! Так что все у тебя — впереди. Завтра, ровно в девять — в контору! Пошли. (Уходят.)

В наступившей тишине и полутьме манекены, вдруг дернувшись, начинают конвульсивно двигаться. В руках у них оказываются трости, с помощью которых они, поддерживая равновесие и преодолевая судороги, все увереннее подражают человеческой походке. Постепенно становится очевидным, что они имитируют позы Владимира и Филиппа. (Кажется, они даже похожи на них.) Жуткое дерганье переходит с ног на руки, на шею и туловище, превращаясь в почти нормальный танец на тему: учитель и ученик. Затем наступает агония. Сила, распирающая их изнутри, истощается. Манекены деревенеют и замирают в нелепых позах. Трости падают из их рук.