Глава 4. Когда мы вылезли на берег, соседа уже нигде не было

Когда мы вылезли на берег, соседа уже нигде не было. Я почувствовал облегчение и разочарование. Что же со мной происходит? Кинуться на шею первому встречному! Позор на мою юную голову. Никогда больше, ни за что!
Мы шли домой молча. Сашка притомился, и я взял его на руки, а потом посадил за спину, обхватив его ноги руками. Мальчик прильнул ко мне, держась за плечи.
Сгрузив племянника в гостиной на диван, я пошел готовить постель. Забрал с террасы матрас, достал простынь, расстелил, положил две подушки, заправленные в наволочки, и тоненькое одеяльце, с боем засунутое в пододеяльник. Потом приготовил легкий ужин. Мы поели и уселись все в той же гостиной перед телевизором. Наступал вечер. Солнце торопилось спрятаться, чтобы уступить место луне и звездам. Воздух свежел, даря желанную прохладу. Раздавался стрекот кузнечиков.
Около восьми позвонила Маринка, спросила, как дела. Потом минут двадцать о чем-то разговаривала с Сашкой. После этого мальчик слегка погрустнел, но вскоре снова стал самим собой.
В десять я отнес заснувшего племянника наверх, тщательно подоткнул одеяло, чтобы он не упал, и рискнул спуститься на террасу. Присел на скамеечку, медленно вдыхая и выдыхая. Хорошо! Тихо и спокойно. Вот бы вечно так!
Примерно через полчаса, почувствовав, что засыпаю, ушел в дом, разделся и лег рядом с Сашкой. Тот сразу же подкатился ко мне и свернулся калачиком. Улыбнувшись, я чмокнул его в макушку и погрузился в сон.
Пробуждение было ужасным. Во-первых, по мне усиленно скакал отдохнувший и полный энергии Сашка; во-вторых, под утро мне приснился «мокрый» сон (чего никогда со мной не случалось) с участием соседа, что вызвало соответствующую реакцию; в-третьих, Сашка весьма ощутимо заехал по этой самой «реакции» коленкой и испугался, увидев мой стояк. Мальчик решил, что все произошло из-за удара, расстроился и расплакался. Ну вот как объяснить ребенку, что это нормальная физиологическая реакция? Я нес какую-то околесицу, уверяя Сашку, что он не виноват, а это просто я вчера перекупался. Мальчик подозрительно смотрел на меня некоторое время, а потом успокоился и умчался умываться. Постанывая от боли, я выполз из постели, сходил в туалет, привел себя в порядок, умылся и отправился готовить завтрак.
Сегодня я хотел заняться садом: скосить лишнюю траву, повыдергивать засохшие цветы и попытаться объявить войну сорнякам. Одна проблема: чем занять Сашку? Ломать голову долго не пришлось. На то время пока я возился с триммером, племянник на террасе рисовал картину в подарок маме. А выдирать траву он отправился со мной. Было весело. Сашка все норовил выдрать хорошее растение, а сорняки, навроде лебеды, оставлял. «Ну оно же красивое!» - аргументировал он свой выбор.
За приведением сада в приличный вид мы не заметили, как пролетело время, прервавшись только один раз на обед. Часа в четыре сходили на речку. У меня замирало сердце от страха и предвкушения, но соседа на берегу не оказалось. Поплавали, позагорали и отправились домой. Этот день завершился так же, как и вчерашний, только вот засыпал Сашка подольше, и на террасу мне удалось выбраться позже. Полюбовавшись на потемневшее небо с появившимися звездочками, я поднялся и собрался идти спать, но услышал тихий скрип калитки. Оглянулся и увидел Даниила. Сердце замерло, а потом ускорило ритм. Кровь хлынула к щекам, едва вспомнился тот поцелуй на берегу и утренние фантазии во сне.
- Привет, увидел, что ты не спишь. Решил подойти поздороваться.
Я с трудом облизнул пересохшие губы, заметив в его глазах странный отблеск. Желание или игра света?
- Считай, поздоровался. Можешь идти, - взяв себя в руки, грубовато сказал я.
Даниил слегка поморщился, медленно приближаясь.
- Я надеялся на более радушный прием. После того, что случилось на речке, - помолчав, добавил он, понизив голос.
У меня побежали мурашки, концентрируясь где-то в области паха. Я судорожно глотнул воздух.
- Я не гей! - выдавил я не логично.
Сосед скептически приподнял бровь.
- А кто ж тогда? Ты так страстно прижимался ко мне, пылко отвечал на поцелуи, даже готов был позволить мне больше.
Я завороженно смотрел, как он поднимается по ступенькам, подходит ко мне. Даниил молчал, не делал попыток прикоснуться ко мне. Просто стоял и смотрел на меня. Я тонул в его глазах и ничего не мог с собой поделать. Почему? Как? После того, как я убедил себя, что не способен испытывать такие чувства.
Мы двинулись друг к другу одновременно. Прильнули губами, переплели руки, прижались грудь к груди. Он целовал немного грубо, прикусывая мне губы, но мне это нравилось. Больше того: сносило крышу напрочь! Я тянулся к нему, не желая отпускать и на миг. Его язык ласкал мое небо, проводил кончиком по зубам. Меня всего трясло, ноги подгибались.
Я не заметил, как он сел на скамейку, пристроил меня к себе на колени и целовал уже в шею, прикусывая и зализывая места укусов. Я стонал, не переставая, обвивая его руками, выгибаясь ему навстречу, чтобы облегчить доступ к телу. Дыхание стало хриплым, надрывным. Я елозил у него на коленях, безмолвно умоляя дотронуться до своего набухшего члена.
- Ты такой страстный! - выдохнул Даниил, отрываясь от меня и заглядывая в мои затуманенные страстью глаза. - А еще уверял, что не гей.
- Но я, правда, не гей, - с трудом фокусируясь на нем, подтвердил я.
- Да неужели?! - его ладонь легла на выпуклость в моих шортах.
- Да, я никогда не испытывал ничего подобного, - чувствуя, как щеки заливает румянец, прошептал я. - Считал себя асексуалом.
- Даже так? - в голосе соседа сквозило удивление, смешанное с недоверием.
Я кивнул, отворачиваясь. Мне было стыдно, ведь я не знал о человеке, у которого сидел на коленях, ничего, кроме имени. Но никакие доводы разума не действовали на слетевшее с катушек тело.
- Раз так я могу тебя всему научить, - тембр голоса слегка изменился, и я снова почувствовал ослабшее было возбуждение.
- Нет, мне… - начал говорить я, но замолчал, когда его губы слегка коснулись моей щеки.
- Не волнуйся, я не сделаю ничего плохого, - шепнул он, вновь вовлекая меня в глубокий, более чувственный поцелуй.
Остатки разума тут же махнули лапкой и затихорились где-то на закорках подсознания. Я плавился в его умелых руках, позволяя содрать с себя футболку и приспустить шорты. Его губы ласкали мою кожу, зубами он слегка прикусывал соски, облизывал их кончиком языка, срывая с моих губ хриплые, надрывные стоны. Меня не заботило то, что нас могут услышать или заметить с улицы. Что Сашка в любой момент проснется и, не найдя меня рядом с собой, испугается. Исчезло все. Осталось лишь эгоистичное желание никогда не покидать этих сильных, теплых объятий.
Рука Даниила переместилась, и он обхватил мой твердый, словно каменный, член. Провел большим пальцем по головке, задевая отверстие уретры. Я едва не закричал от прокатившейся по телу волны блаженства, в последний момент закусив ладонь правой руки. Левой я вцепился в волосы Даниила, причиняя ему боль. Он зашипел, оторвавшись от моих ключиц, которые в тот момент целовал, и взглянул на меня. Его лицо расплывалось. Мне никак не удавалось сфокусироваться на нем. Усмехнувшись, Даниил двинул рукой вверх-вниз по стволу, заставляя меня судорожно втянуть воздух и замереть от наслаждения. На лице появилось выражение муки, я двинул бедрами навстречу его руке, прося продолжать. Сосед исполнил мою просьбу. Я спрятал лицо у него на шее, судорожно дыша, стискивая руками его плечи, пока он дрочил мне.
Кончил я до обидного быстро. Пока приходил в себя, пытаясь отдышаться и разложить пестрые круги перед глазами на реальные очертания, Даниил использовал мою руку, чтобы кончить самому. Я не возражал. Ощущения были странными, но интригующе приятными.
- Ну как? Ты согласен стать моим учеником? - чуть насмешливо спросил Даниил, когда мы поправляли одежду и вытирали руки принесенными мной бумажными полотенцами.
Я покраснел и, не глядя на него, кивнул. Отказаться теперь было бы глупо и неразумно.
- Завтра я приду, в это же время, - шепнул он мне на ухо, задевая губами мочку и вновь вызывая мурашки.
Чмокнув меня на прощание в кончик носа, мой сосед (учитель по сексу?) ушел. Я постоял на террасе, потом спохватился и умчался в туалет, приводить себя в надлежащий для сна вид.