Ждем ваших отзывов.

Вы, читатель этой книги, и есть главный ее критик и комментатор. Мы ценим ваше мнение и хотим знать, что было сделано нами правиль­но, что можно было сделать лучше и что еще вы хотели бы увидеть из­данным нами. Нам интересно услышать и любые другие замечания, ко­торые вам хотелось бы высказать в наш адрес.

¹ Иов — библейский персонаж, вынесший все испытания, ниспосланные ему Богом. - Примеч. ред.

Мы ждем ваших комментариев и надеемся на них. Вы можете при­слать нам бумажное или электронное письмо либо просто посетить наш Web-сервер и оставить свои замечания там. Одним словом, любым удобным для вас способом дайте нам знать, нравится или нет вам эта книга, а также выскажите свое мнение о том, как сделать наши книги более интересными для вас.

Посылая письмо или сообщение, не забудьте указать название книги и ее авторов, а также ваш обратный адрес. Мы внимательно ознакомим­ся с вашим мнением и обязательно учтем его при отборе и подготовке к изданию последующих книг. Наши координаты:

E-mail: info@williamspublishing. com WWW: http: //www. williamspublishing. com Информация для писем:

из России: 115419, Москва, а/я 783 из Украины: 03150, Киев, а/я 152

Введение

I

В один из осенних дней 1906 года британский ученый Фрэнсис Галь-тон оставил свой дом в городе Плимуте и отправился на сельскую яр­марку. Гальтону было восемьдесят пять лет. Он вполне ощущал свой возраст, однако его все еще переполняла любознательность, благодаря которой было написано немало научных трудов по статистике и теори­ям наследования, принесших ему известность (включая скандальную).

Гальтон ехал на ежегодную выставку животноводства и птицеводства Западной Англии - региональное мероприятие, на которое собирались местные фермеры и горожане, чтобы оценить достоинства домашнего скота и птицы - коров, овец, лошадей, свиней, кур. Пристало ли име­нитому ученому (да еще и в столь почтенном возрасте) расхаживать по рядам между загонами и рассматривать рабочих лошадей и свиней-рекордсменок? Да, в выборе этого странного занятия Гальтон руководст­вовался логикой. Будучи человеком, буквально одержимым двумя на­учными увлечениями - оценкой физических и умственных способнос­тей и селекцией, — Гальтон рассматривал животноводческую выставку в качестве огромного стенда, на котором ясно видны результаты удач­ной и неудачной селекции.

Введение 11

Гальтон уделял так много внимания селекции, поскольку полагал, что лишь очень немногие люди обладают данными, необходимыми для поддержания здоровья общества. Значительную часть своей научной карьеры Гальтон посвятил изучению этих данных, как раз чтобы дока­зать, что подавляющее большинство людей ими не владеет. Например, на Международной выставке 1884 года в Лондоне он устроил " антропо­метрическую лабораторию", где с помощью приспособлений собствен­ного изобретения проверял посетителей выставки по таким парамет­рам, как " острота зрения и слуха, способность к различению цвета, из­бирательность взгляда и время реакции". В результате экспериментов его разочарование в умственных способностях среднестатистического человека усилилось, ибо " тупость и невежество многих мужчин и жен­щин были настолько велики, что в это трудно было поверить". " Только если власть и управление обществом останутся в руках немногих из­бранных, безупречных во всех отношениях людей, - сделал вывод Гэл-тон, — у нас есть будущее".

Вернемся к животноводческой ярмарке. Прогуливаясь по выставке, Гэлтон наткнулся на стенд, около которого проводились соревнования по угадыванию веса. На всеобщее обозрение был выставлен откормлен­ный бык, и собравшаяся толпа должна была на глазок определить вес животного. (А точнее, они должны были угадать вес этого быка после того, как его " забьют и освежуют".) За шесть пенсов вы могли купить проштампованный и пронумерованный билет, в который надо было внести ваше имя, адрес и прогноз. За самые точные ответы были обе­щаны призы.

Счастье попытали примерно восемьсот человек. Это была разно­шерстная публика — как мясники и фермеры, явно искушенные в оцен­ке веса скота, так и люди, наверняка далекие от животноводства. " Учас­тие приняли множество непрофессионалов, — писал впоследствии Гальтон в научном журнале Nature, — клерки и прочие из тех, кто, не имея специальных знаний о лошадях, делают ставки на бегах, опираясь на мнение газет, друзей или собственное разумение". Гальтону тут же пришла на ум аналогия с демократией, когда люди с радикально раз­личающимися способностями и интересами получают каждый по од­ному голосу. " Средний участник конкурса был экипирован знаниями для точной оценки веса забитого и освежеванного быка не лучше, чем средний избиратель — для оценки качеств того или иного претендента или особенностей большинства политических вопросов, по которым он голосует", - сетовал он.

12 Введение

Гэлтон хотел установить, на что способен " средний избиратель", по­скольку намеревался доказать, что его возможности очень малы. Поэто­му он превратил конкурс в импровизированный эксперимент. Когда со­ревнование закончилось и призы были розданы, Гальтон позаимствовал у его организаторов билеты и подверг их ряду статистических тестов. Гэлтон рассортировал билеты с прогнозами (всего 787 — ему пришлось исключить тринадцать билетов, ибо они были заполнены неразборчи­во) в порядке убывания точности, и выстроил график, чтобы убедиться, что он будет представлять собой колоколообразную, гауссову кривую. Затем он сложил все оценки участников и вывел усредненный прогноз группы. Эта цифра представляла собой, можно сказать, коллективную мудрость плимутской толпы. Если бы толпа была одним человеком, именно так этот человек оценил бы вес быка.

Гэлтон, несомненно, полагал, что средний прогноз группы будет очень далек от истины. Казалось очевидным, что коллективное решение толпы, состоящей как из мудрецов, так и из людей посредственных и недалеких, скорее всего окажется неудачным. Но Гальтон ошибся. Тол­па предположила, что вес быка, после того как его забьют и освежуют, составит 1197 фунтов. После того как его действительно забили и осве­жевали, оказалось, что бык весил 1198 фунтов. Иными словами, оценка толпы оказалась очень точной. Возможно, в конечном итоге селекция не так уж много значила. Позднее Гальтон писал: " Результат был в боль­шей степени в пользу надежности демократических суждений, чем того можно было ожидать". Это было явное преуменьшение.

II

В тот день в Плимуте Фрэнсис Гальтон открыл для себя простую, но яркую истину, по сути - лейтмотив этой книги. Группы обладают выдающимся коллективным интеллектом и способны продуцировать решения, которые гораздо более проницательны, чем выводы самых умных участников. Более того, чтобы толпа была мудрой, совершенно не требуется, чтобы ведущие роли в ней играли исключительно умные люди. Даже если большинство участников группы недостаточно осве­домлены или профессиональны, группа все равно способна прийти к мудрому коллективному решению. Это выгодно, поскольку человечес­кие существа не слишком приспособлены к принятию решений. Это нас экономист Герберт Саймон назвал " ограниченно рациональными" существами. Как правило, мы располагаем меньшим объемом информа­ции, чем нам хотелось бы. Наши представления о будущем ограничены.

Введение 13

Большинство из нас не утруждают себя проведением анализа предпо­лагаемых усилий и ожидаемых результатов. Вместо поиска лучшего ре­шения мы зачастую довольствуемся достаточно хорошим. А как часто мы формируем суждения под влиянием эмоций! И все же, несмотря на все эти ограничения отдельных несовершенных суждений, сведенные воедино верным способом они трансформируются в потрясающе про­ницательный коллективный разум.

Этот разум, или то, что я называю " мудростью толпы", действует в мире под самыми разными обличьями. Это благодаря ей поисковая сис­тема Интернета Google способна в считанные секунды просканировать миллиард Web-страниц и найти ту, на которой размещена нужная вам информация. Именно мудростью толпы можно объяснить, почему очень тяжело зарабатывать деньги, делая ставки на игры Национальной футбольной лиги, и почему в последние пятнадцать лет несколько сот энтузиастов в сердце штата Айовы гораздо точнее предсказывали ре­зультаты выборов, чем опрос Гэллапа. На мудрости толпы основан ме­ханизм работы фондового рынка (и то, почему частенько он прекраща­ет работать). Идея коллективного разума помогает объяснить, почему, когда вы в два часа ночи заходите в круглосуточный продуктовый мага­зин в поисках сока, там вас всегда ждут полки с пакетами этого сока; ис­ходя из нее мы объясним и то, почему люди платят налоги и помогают тренировать команды Малой лиги (бейсбольная лига для мальчиков и девочек 8-12 лет. — Примеч. ред.). Идея коллективного разума чрезвы­чайно важна для занятий наукой, и способна фундаментально изменить способы ведения бизнеса.

В этой книге я попытаюсь представить мир таким, какой он есть, рас­сматривая явления, в которых на первый взгляд нет ничего общего и даже похожего, но которые все же очень близки друг другу. Но эта книга еще и о мире, каким он мог бы стать. Одно из поразительных свойств мудрости толпы: невзирая на то, что она всеобъемлюща, ее легко не за­метить, а столкнувшись с ее воздействием, трудно воспринять. Боль­шинство из нас, будь то избиратели, инвесторы, менеджеры или потре­бители, полагают, что ценные знания сосредоточены в очень немногих руках (или, скорее, в очень немногих головах). В поисках ключа к реше­нию сложной проблемы или принятию верного решения мы стремимся найти одного нужного человека, у которого на все есть ответ. Даже уви­дев, как толпа людей, многие из которых не особенно сведущи, совер­шает нечто потрясающее, скажем, точно предсказывает результаты ло­шадиных бегов, мы скорее всего припишем этот успех нескольким ум-

14 Введение

ным ее представителям, но уж никак не самой толпе. Как пишут об этом социологи Джек Б. Солл и Ричард Лэррик, мы испытываем потребность в " погоне за экспертом". Давайте прекратим эту охоту и обратимся к тол­пе (в которой, разумеется, будут и гении). Есть шансы, что она знает.

III

Шотландский журналист Чарльз Маккей высмеял бы идею, что толпа вообще может что-либо знать. В 1841 году Маккей опублико­вал работу под названием " Удивительные массовые заблуждения и безумие толпы" - бесконечно увлекательную хронику массовых ма­ний и коллективной глупости, и название данной книги будет ответом на этот заголовок, при всем моем уважении к его автору. Для Маккея толпа никогда не отличалась мудростью. Она не была даже разумной. Коллективные суждения он считал обреченными на экстремальность. " У людей, как было сказано, стадное мышление, — писал он. — Можно доказать, что они и с ума сходят вместе, а вот приходят в себя медленно и по одиночке". Маккей рассматривает коллективное безумие как нечто само собой разумеющееся. Согласно представлениям Макеея, группы либо отупляют, либо сводят людей с ума, либо и то и другое.

И Маккей был не одинок. Мыслитель Бернард Барух произнес зна­менитые слова: " Любой человек как индивидуум довольно рассудите­лен и разумен — а как член толпы он мгновенно становится болваном". Генри Дэвид Торо сокрушался: " Толпа никогда не достигнет уровня своего лучшего представителя — напротив, она деградирует до уровня худшего". Фридрих Ницше писал: " Безумие - это исключение для ин­дивидуумов, но правило для групп". А вот английский историк Томас Карлайл выразился более лаконично: " Я не верю в коллективную муд­рость индивидуальных невежеств".

Возможно, самым жестким критиком групп был французский писа­тель Гюстав Ле Бон, который в 1895 году опубликовал образец клас­сической полемики под названием " Толпа: исследование массового сознания". Ле Бон был напуган развитием демократии на Западе в де­вятнадцатом веке, и его приводила в настоящий ужас мысль о том, что простые люди смогут влиять на политику и культуру. Однако его пре­зрение к группам коренилось гораздо глубже. Толпа, как утверждал Ле Бон, — это больше, чем всего лишь сумма ее участников. Это — своего рода самостоятельный организм. У нее есть свой образ и собственная воля, и ее поступки зачастую идут вразрез с намерениями участников. Когда толпа совершает что-либо, она, по мнению Ле Бона, всегда со-

Введение 15

вершает глупость. Толпа может быть храброй, трусливой или жесто­кой, но мудрой — никогда. По его словам, " в толпах аккумулируется глупость, а не здравый смысл". Толпе недоступны действия, " требую­щие высокой степени интеллекта", и их интеллектуальная подоплека " всегда ниже интеллектуального уровня отдельного индивидуума". Поразительно, что в понятие " толпы" Ле Бон включает не только та­кие очевидные примеры коллективной дикости, как суды Линча или мятежи, но практически любой тип общественного объединения, при­нимающего решения.

Именно поэтому Ле Бон разбивал в пух и прах идею присяжных, " выносящих вердикты, которые каждый член суда по отдельности не одобрил бы". Парламенты, утверждал он, принимают законы, которые каждый парламентарий, как правило, отверг бы. Фактически, если со­брать умных людей, специалистов во многих разных областях, и попро­сить их " вынести решения, имеющие последствия общего характера", то суждения, к которым они придут, будут в целом не лучше, чем " приня­тые сборищем имбецилов²".

В своей книге я, по примеру Ле Бона, широко трактую понятия " груп­па" и " толпа", обозначая ими все, что угодно, от аудитории игровых шоу до многомиллиардных корпораций и толп игроков спортивных тотали­заторов. Некоторые группы, примеры которых приводятся в этой книге, жестко организованы и хорошо осознают свою тождественность (как, к примеру, команды управленцев в главе 9). Другие сообщества, напри­мер, водители и пассажиры автомашин, попавших в дорожный затор, о чем я пишу в главе 7, не имеют никаких формальных признаков органи­зации. Иные же объединения, скажем, фондовая биржа, представлены главным образом как постоянно меняющаяся комбинация цифр и сумм долларов. Все эти группы отличаются друг от друга, но каждой из них свойственна способность действовать коллективно в целях принятия решений и устранения проблем — даже если люди в таких группах не всегда осознают, что заняты именно этим. И то, что является очевид­ной истиной для некоторых из этих групп (а именно то, что они муд­ры и искусны в решении проблем), потенциально верно в отношении большинства из них, если не всех. В этом смысле Гюстав Ле Бон видел все в совершенно ином свете. Если вы соберете достаточно большую и достаточно разнообразную группу людей и попросите их " найти реше­ния, имеющие последствия общего характера", решения этой группы с

Имбецил - страдающий слабоумием средней степени. - Примеч. ред.

16 Введение

течением временем будут " интеллектуально выше решений отдельного индивидуума", пусть даже самого умного или осведомленного.

IV

Оценка веса быка — едва ли слишком сложная задача. Но, как я утверждал ранее, коллективный разум может быть применен для ре­шения огромного количества задач, и их сложность не будет препятст­вием. В этой книге я коснусь трех типов проблем. Первые я называю когнитивными. Это проблемы, которые имеют или будут иметь конк­ретные решения. Например, " Кто выиграет Суперкубок в этом году? " или " Сколько единиц нового струйного принтера будет продано в по­следующие три месяца? " Это все когнитивные проблемы. То же самое касается вопроса " Насколько вероятно, что этот препарат будет ут­вержден Администрацией США по контролю за продуктами питания и лекарствами? " Вопросы, на которые не может быть единственного и верного ответа, например, " Где лучшее построить общественный бас­сейн? " - это тоже когнитивные проблемы.

Второй тип проблем обычно обозначается как проблемы координа­ции. Проблемы координации требуют от участников групп (торговцы, пассажиры метро, студенты в поисках друзей) согласования их пове­дения с поведением остальных, учитывая, что эти остальные пытают­ся действовать в своих интересах. Как покупатели и продавцы находят друг друга и договариваются о взаимоприемлемой цене? Как компании организуют свои операции? Как безопасно вести машину при интен­сивном движении? Это все примеры проблем координации.

Последний тип проблем - это проблемы взаимодействия. Как видно из самого названия, проблемы взаимодействия сопряжены с довольно-таки трудной задачей: например, как заставить корыстных, недовер­чивых людей работать сообща, даже если в их собственных интересах отказаться от участия в этом деле. Плата налогов, вопросы загрязнения окружающей среды, достижение согласия в том, что можно считать ра­зумной зарплатой, - это все примеры проблем взаимодействия.

Скажу немного о структуре этой книги. Первая половина, как вы уви­дите, посвящена теории, приправленной, правда, примерами из жизни. По одной главе посвящено каждой из трех проблем (когнитивной, ко­ординации и взаимодействия). Следующие главы повествуют об усло­виях, необходимых для того, чтобы толпа была мудрой: разнородности, независимости и особом типе децентрализации. Размышляя о мудрости

Введение 17

толпы, мы исследуем три условия, которые позволяют прежде всего ре­шить вопросы координации и взаимодействия.

Вторая половина книги представлена, главным образом, практичес­кими примерами. Каждая из глав здесь посвящена различным путям организации сообществ людей во имя общей цели (или условно общей), и каждая глава — о том, как коллективный разум либо расцветает, либо с трудом выживает. В главе о корпорациях, например, подчеркивается разница между системами, в одной из которых власть и право приня­тия решений узурпированы немногочисленным руководством, а в дру­гой царит свобода. Глава о рынках начинается с вопроса о том, могут ли рынки обладать коллективным разумом, и заканчивается анализом динамики ажиотажа на фондовом рынке.

В этой книге я привожу много историй о группах, принимающих не­верные решения, а также — о группах, принимающих правильные. По­чему? Что ж, так устроен мир. Мудрость толпы оказывает куда более важное и благотворное влияние на нашу обыденную жизнь, чем мы это осознаем, а последствия этого влияния для будущего огромны. В на­стоящее время многие группы бьются над решением самых, казалось бы, заурядных проблем, в то время как другие вносят в общество хаос поспешными необдуманными суждениями. Группы хорошо работают в одних обстоятельствах и хуже — в других. И все они нуждаются в правилах, чтобы поддерживать порядок и согласованность. Лишенные этого, они допускают ошибки. Группа выигрывает, когда ее участники свободно общаются между собой и учатся друг у друга, но переизбы­ток общения, как ни парадоксально, может понизить коллективный интеллект сообщества людей. Большие группы зачастую могут быть эффективными в решении проблем определенного типа, но они же ста­нут неуправляемыми и беспомощными в обстоятельствах иного рода. Наоборот, малые группы обладают преимуществом лучшей управляе­мости, но подвержены риску недостаточной разнородности и склон­ности участников соглашаться друг с другом. И наконец, Маккей был отчасти прав в том, что касается экстремального коллективного пове­дения: бывают времена (вспомните потрясения на фондовом рынке или восстания), когда совокупность индивидуальных решений порождает полностью иррациональное коллективное решение. Но истории о таких ошибках только подтверждают то, что для принятия верных решений нельзя недооценивать важность таких аспектов, как разнородность и независимость. Эти примеры демонстрируют, что происходит, если эти аспекты отсутствуют.

18 Введение

Разнородность и независимость важны потому, что самые верные кол­лективные решения — это продукт противоречий и споров, а не согла­сия или компромисса. В правильно организованной (разумной) группе, особенно перед лицом когнитивных проблем, участников не призыва­ют изменить свои предложения для достижения приемлемого для всех решения. Вместо этого задействуются механизмы (скажем, рыночные цены или интеллектуальные системы голосования), позволяющие со­брать воедино все мнения и вывести из них усредненные коллективные суждения, демонстрирующие не то, как думает какой-либо участник группы, а фактически то, как думают они все вместе. Парадоксально, но лучший способ для группы стать разумной — позволить каждому ее участнику думать и действовать как можно более независимо.

V

В начале раздела я привел пример группы, решающей простую зада­чу: оценку веса быка. Завершу я его примером группы, решающей неве­роятно сложную задачу: поиск затерянной подлодки.

Американская субмарина " Скорпион" исчезла с экранов радаров в мае 1968 года, возвращаясь на базу в Ньюпорт Ньюз после похода в Северную Атлантику. Последнее зафиксированное местоположение субмарины было известно командованию, а затем след " Скорпиона" по­терялся. Существовало только приблизительное предположение о том, где могла находиться подлодка после последнего сеанса радиосвязи. В итоге ВМС приступили к поискам в зоне радиусом в двадцать миль и глубиной в тысячи футов. Трудно себе представить более безнадеж­ное задание. Единственным решением, которое приходило на ум, было найти трех-четырех ведущих экспертов по субмаринам и океаническим течениям, спросить, где, по их мнению, может находиться " Скорпион", и искать именно там. Но как рассказывают Шерри Зонтаг и Кристофер Дрю в своей книге " Блеф слепого", у морского офицера по имени Джон Крейвен созрел другой план.

Сначала Крейвен создал серию сценариев - вариантов объяснений того, что могло случиться со " Скорпионом". Затем он собрал группу людей с широким диапазоном познаний, включая математиков, специа­листов по субмаринам, спасателей. Вместо того чтобы устроить обсуж­дение с их участием и прийти к решению, он попросил каждого оценить степень вероятности каждого из его сценариев. Чтобы было интересней, эти прогнозы имели форму пари, с бутылками " Чивас Регал" в качестве призов. Итак, люди Крейвена стали спорить о том, почему субмарина

Введение 19

попала в беду, о скорости, с которой она приближалась к океанскому дну, о крутизне спуска и т.д.

Конечно, вся эта информация не могла указать Крейвену местона­хождение " Скорпиона". Но Крейвен полагал, что если сложить все от­веты вместе, выстроить полную картину судьбы " Скорпиона", он полу­чит достаточно четкое представление о том, где в настоящее время на­ходится субмарина. Именно так он и поступил. Сформировав базу до­гадок и предположений, он применил формулу, называемую теоремой Байеса, чтобы вычислить окончательное местоположение " Скорпиона". (Теорема Байеса - это способ вычисления того, как новая информация о событии меняет ваши прежние ожидания относительно вероятности этого события.) Когда с этим было покончено, у Крейвена оказалось на руках то, что, грубо говоря, можно назвать коллективным прогнозом группы о местоположении субмарины.

Местоположение, которое вывел Крейвен, не было пунктом, который выбрал кто-то из отдельных участников группы. Иными словами, ни один из участников группы не имел в голове сценария, совпадавшего с тем, который выстроил Крейвен на основе информации, полученной от них всех. Окончательное предположение было действительно коллек­тивным суждением, к которому пришла вся группа, но не представляло собой суждение самых осведомленных ее участников. Через пять ме­сяцев после исчезновения " Скорпиона" подлодку обнаружил корабль ВМС США. Она находилась в 220 ярдах от места, указанного группой Крейвена.

В этой истории поражает то, что группа не имела практически ни­какой достоверной информации, а лишь ее фрагменты. Никто не знал, почему субмарина затонула, никто понятия не имел, с какой скоростью она двигалась или с каким углом крутизны она уходила на океанское дно. И все же, хотя никто в группе не знал ничего, группа знала все.