Глава 18. Пятница, пятнадцатое октября, полдень.

Пятница, пятнадцатое октября, полдень.

В день, когда мы хоронили Алека, шел дождь. Было такое ощущение, что он не переставал с того самого дня, когда он погиб. Я стояла, склонив голову, вместе с Эдвардом под зонтом. И, даже во время речи священника, все, что я могла слышать, это как капли дождя отбивали ритм по эластичному нейлону, раскинутому над нами. Холодный ветер пронизывал до костей, отчего я немного тряслась.

Эдвард был, совершенно, стоик. Он неподвижно стоял рядом со мной; спина прямая, широкие плечи, взгляд, устремленный куда-то вперед. За всю неделю он не проронил и слезинки. Он плакал вместе с дочерью Алека в ту ночь, в отделении скорой помощи, но, с тех пор, больше не позволял себе выплескивать эмоции.

Я, напротив, плакала каждую ночь. Я плакала из-за того, что потеряла друга. Плакала из-за чувства вины, съедающей меня. Я была рада, что это был не Эдвард. Но, в основном, я плакала потому, что я проиграла борьбу за то, чтобы удержать мужчину, которого я люблю. Всем завладела темная сторона Эдварда. Она не просто победила, она надрала мне задницу.

Сегодня утром я проснулась одна, как обычно, на этой неделе. Эдвард совсем не пришел спать, его сторона кровати была холодной и заправленной. Я не была уверена, спал ли он вообще. Темные круги под его глазами, давали мне отрицательный ответ. Мы обменялись парой слов за завтраком, но пропасть между нами была такой огромной, что я не была уверена, что смогу ее преодолеть.

Большую часть времени, на этой неделе, он проводил, помогая устроиться семье Алека. Его дочь, Карен, жила в пригороде Сиэтла со своим мужем. У нее был брат в Калифорнии, а их мать, жена Алека, жила в Чикаго. Также у Алека был брат, который жил в Нью-Йорке. Собрать их всех вместе так, как хотелось Эдварду, было проблематично, но он смог все организовать.

Раньше я не думала о семье Алека, не знала, что он был разведен или того факта, что у него были дети. Но теперь, я осознала, насколько мало знала о человеке, которого называла своим другом. Он был помощником Эдварда и его правой рукой. Предпочитал говядину морепродуктам и никогда не добавлял соли в блюда, что ел потому, что следил за уровнем потребления натрия. У него были безупречные манеры и самая добродушная улыбка. Я знала, что он любит Эдварда, как сына, и никогда не сомневался в том, что тот отвечает ему взаимными чувствами.

В промежутках между организацией похорон, Эдвард ездил проведывать Брэди. Благодаря ремню безопасности и воздушным подушкам, у него не было опасных для жизни повреждений, но, все же, он был в плохом состоянии. Как только он стал транспортабелен, Эдвард организовал, чтобы его перевезли в клинику Harborview. Он хотел, чтобы Брэди лечил врач, которому доверяет либо он, либо Карлайл.

Брэди был в сознании, но, к сожалению, не помнил, что, именно, случилось. Он помнил лишь то, что забрал Алека из ресторана и направился в долгий путь домой, но детали аварии помнил размыто. Он смутно припоминал, что его машину кто-то окружил, отчего он не мог ехать с той скоростью, с которой хотел. Несколько очевидцев, которых мы нашли, утверждали, что три машины гнались за Мерседесом, из-за чего он летел на опасной скорости. Алек сидел на заднем сидении, не пристегнутый ремнем безопасности. Его выкинуло из машины, и он получил смертельную травму головы. Время смерти было установлено прямо на месте аварии.

Я сказала полиции, что это сделал Джеймс Хантер. Я говорила это любому, кто меня слушал. Я была под таким впечатлением от произошедшего, что один из полицейских спросил меня, была ли я под действием лекарств. Я узнала, что в ту ночь, сам Джеймс был в Чикаго на свадьбе кого-то из членов семьи. Два свидетеля смогли подтвердить информацию, что он был вдали от штата Вашингтон.

Полиция сказала, что Джеймс выглядел довольно расстроено новостью о смерти Алека. Ага, как же, расстроен. Он был расстроен из-за того, что ему снова не удалось убить Эдварда. Детектив смотрел на меня, как на сумасшедшую, отчего я и, правда, чувствовала себя такой. Тайлер, в буквальном смысле, вынес меня из участка. Никто не хотел слушать, и, снова, Джеймсу смерть сошла с рук. Даже мой собственный отец не понимал, как мы можем возбудить дело против неуловимого мистера Хантера без каких-либо доказательств. Все, что у нас было, это полученные незаконным путем письма и записи телефонных разговоров. Но, ни в одном из них, не упоминалось о крушении автомобиля Эдварда. А даже, если бы там что-то и было, Эдвард сказал, что мы, в любом случае, не можем сказать об этом полиции. Эдварду доложили о перехваченном сообщении для Джеймса, в котором говорилось, что «Лев» устранен, а через несколько часов было сообщение о том, что произошла ошибка и «Лев» сбежал.

Джеймс хотел смерти Эдварда, но, едва ли он знал, что убив кого-либо из его окружения, он мог причинить ему еще больше боли. Эдвард не разговаривал со мной. Он едва даже мог смотреть на меня. И, определенно, он не позволял мне подойти и успокоить его. Он не хотел успокаиваться. Он считал, что не заслуживает этого. Я понимала, к чему все это ведет. Эдвард, еще раз, взвалил на себя вину, словно пуленепробиваемый жилет. Он был непроницаем, я не могла пробиться к нему, как бы сильно не пыталась.

Священник закончил свою последнюю молитву, и гроб с телом Алека стали погружать в холодную, мокрую грязь. Я вытерла слезы, которые ручьями текли по моим щекам носовым платком, что сжимала в кулаке на протяжении всей церемонии. Члены семьи Алека стали бросать розы в яму. Когда все было закончено, Эдвард передал зонт Тайлеру и приказал ему отвести меня в машину.

Я подошла к автомобилю, но не села в него. Каллены, Элис и Джаспер расселись по машинам, которые были припаркованы рядом с нашей. С дороги я наблюдала за Эдвардом, стоящим под дождем. От воды его волосы приобрели цвет античной бронзы. Он стоял, не шевелясь, около могилы Алека, совершенно неподвижный, словно статуя, олицетворяющая скорбь и чувство вины.

Темная сторона - Белла
1: 0

Игнорируя постоянные просьбы Тайлера сесть в машину, я позволила Эдварду постоять там три минуты прежде, чем необходимость спасти его от него же самого не взяла надо мной верх. Он промок до нитки и не подавал никаких признаков жизни. Я подбежала к нему и схватила за руку.

- Пожалуйста, милый, пойдем со мной в машину. Ты простудишься, если будешь так и дальше тут стоять, - умоляла я, крепко сжимая его руку.
Он не сдвинулся с места, но заговорил.
- Мой отец пытался убить меня.
Я замерла. Дождь стал лить сильнее в тот момент, когда он раскрыл свой последний секрет.
- Он завлек меня в подвал в нашем доме, спустя неделю после похорон мамы. Он сказал, что ему нужна помощь, что он не может что-то найти. Пахло сажей и плесенью, - он скривил нос, будто, прямо сейчас, мог почувствовать этот запах. – Так пахнет смерть. Там внизу было так темно. Лишь дурацкий пластиковый фонарик красного цвета был у него в руке. Я не знал, откуда он. Он не дал мне его подержать, даже, не смотря на то, что заставил меня спуститься вниз первым.

Где-то далеко прогремел гром, словно предупреждение о том, что буря только ухудшится.

- Внизу не было ничего, чтобы мы могли взять с собой. Все было разрушено и залито водой, которой тушили пожар. Мне хотелось уйти. Я был зол на него за то, что он привел меня сюда. Мне не хотелось быть там. Там погибла она. Она сгорела там. Мне казалось, что я мог почувствовать ее. Она ненавидела меня, я был уверен. Прямо, как и он. Мое сердце билось чертовски сильно, и было охренеть, как холодно.

Я взяла его ладонь в свою руку, пытаясь удержать и не позволить потеряться в ужасных воспоминаниях.

- Мне хотелось поехать в отель, где мы остановились с Эсме. Он встал, преградив путь к лестнице, к единственному выходу. У него не было намерения, чтобы кто-то из нас вообще вышел оттуда. Хотя, я не догадывался об этом, пока он не вытащил пистолет.

Слезы смешались с безжалостными каплями дождя. Стало трудно дышать.
- Я думал, что он разговаривал сам с собой, психологически подготавливал себя убить свою плоть и кровь. Желать этого и, на самом деле спустить курок, это две совершенно разные вещи. Я помню, как он ходил туда-сюда, словно зверь, загнанный в клетку, но, именно я, был в ловушке. У меня не было выхода.

Он крепче схватил мою ладонь, и я сжала его в ответ, давая понять, что я рядом. Я здесь, с ним, и я не оставлю его.

- Он посветил на меня фонариком. – Эдвард поднял руку и зажмурился, будто укрывался от света, которого не было. Будто он вернулся в то время, в подвал. – Я пытался закрыться от него, чтобы он не слепил меня. Я не хотел, чтобы он подумал, будто я боюсь его. Но я боялся. Всю неделю до этого, он делал вид, что меня не существует. Но, долго это не могло продолжаться. Ему нужно было сделать так, чтобы я и, правда, не существовал.

Я почувствовала дрожь в теле Эдварда. Возможно, это было от холода, но, что-то подсказывало мне, что воспоминания были тому виной.

- Все дети, обычно, берут. Берут, берут, берут. И я брал по максимуму. Я был высокомерен и беспокоился только о собственных интересах. Моя неспособность делать так, как мне говорили, забрала мою мать у него. Хотя, в конце концов, она обрела лучшую жизнь. Он не мог позволить мне выйти сухим из воды. Он не мог остаться в стороне и позволить мне продолжать дышать, в то время как моя мать уже никогда не будет на это способна.

- Ах, Эдвард, - вздохнула я. Мой голос дрожал вместе с ним.

Он повернул голову и впервые посмотрел на меня. Его глаза были черными, как ночь, темнота, в буквальном смысле, поглотила его.

- Но он был прав. Я убил ее, Изабелла. Она умерла из-за меня. Поэтому, я не возражал. Я просто стоял там и ждал, чтобы он загасил мое несчастное существование.

Он перевел взгляд с моего лица на точку перед ним, где-то в дали.
- Но, он оказался таким чертовым трусом. Он трясся, как лист, и уронил фонарик. Помню, как разлетелись искры от того, что тот упал в воду, которая покрывала полы. С минуту лампочка еще горела, но затем вырубилась. Я помню, как наблюдал за тем, как гаснет свет. Ждал и смотрел, раздумывая над тем, умру ли я до того, как он погаснет.

Эдвард резко вскинул свою свободную руку так, будто в ней был пистолет.
- Ты сделал это! Ты забрал единственный смысл моей жизни. Ты понимаешь, почему я должен это сделать?

Будто он возрождал все события прямо передо мной, повторяя слова, которые ему говорил отец. Злость и боль в его голосе, сломали мое уже и так серьезно поврежденное сердце.
- Я понимаю. Понимаешь? Да, понимаю!

Гром прогремел прямо над нашими головами, а дождь лил стеной, в то время как Эдвард воспроизводил свои болезненные и ужасные воспоминания.
- Бах! – Эдвард притворился, будто стреляет из пистолета, а затем показал, что пришла его смерть. Гром прогремел в унисон с его криком.

Мои ноги пошатнулись от взрывной волны его мины. Эдвард повернул голову и посмотрел на меня, словно озадаченный маленький мальчик.
- Но я не умер. Меня даже не задела пуля. Они не смогли найти ее. Из магазина пропало две пули, но они не смогли найти ту, которой он в меня стрелял. Она испарилась. Некоторые люди подумали, что я выдумал все это, что мне почудилось. Они думали, он вовсе не стрелял в меня, но он сделал это, Изабелла. Он сделал это, но, по каким-то причинам, я не умер. Будто Господь хотел наказать меня тем, что не дал умереть. Это мое наказание за то, что я убил ее. Будто я - бессмертен. Это мое проклятие – быть бездушным монстром, принося лишь смерть всем вокруг меня.

Я отпустила его руку и обхватила ладонями его лицо. Его кожа была, словно лед. Я собрала все мужество в себе, и возразила ему.
- Это не правда! Это, совершенно, не правда. Ты не убивал свою маму, Эдвард. Ты не убивал Алека.
- Я сделал это! – закричал он, вырываясь из моей хватки. – Я послал его на этот ужин! Я послал его, когда сам знал, что враги пытаются убить меня. Я изменил планы в последнюю минуту. Я должен был быть на этом ужине. Я отправил Алека на моей машине, с моим водителем. Он умер из-за того, что я не могу умереть!

- Ты не бессмертный, Эдвард. Ты такой же человек, как и я. Ты чувствуешь, ты дышишь, в тебе течет кровь, ты любишь и ты любим. Ты человек.

Он яростно покачал головой, сжимая кулаки.
– Я монстр. Ты сама это сказала не так давно.

Я снова попыталась схватить его, но он не позволил мне, отталкивая и отходя в сторону.
- Ты не монстр. Монстр не может чувствовать вину, как ты. Я бы не любила тебя, если бы ты им был. А я люблю тебя, очень сильно. Пожалуйста, пойдем со мной в машину.
- Я приведу тебя к смерти. Ты что, не понимаешь? – его муки переполняли нас обоих.
Я покачала головой.
- Ты не убьешь меня. Пойдем со мной в машину, - я тянула его за руку, пока он не сдвинулся с места.

По дороге к Мерседесу, я заметила, что его семья все еще ждала нас, и наблюдала за всем происходящим из машин. Я встретилась взглядом с Элис. Она выглядела такой же несчастной, как я себя чувствовала. Сев в теплую машину, я попросила Тайлера ехать сразу домой. Эдвард помог семье Алека организовать поминальный обед, но сам он был сейчас не в том состоянии, чтобы находиться среди людей.

Он молча сидел на заднем сидении и дрожал. Я сняла свой промокший пиджак и попыталась заставить его снять свой.
- Ты весь промок, - сказал я, помогая ему стянуть пальто.
Эдвард, казалось, не замечал своего состояния. Вода с его волос капала прямо на нос и щеки. И он даже не пытался стереть ее. У меня зуб на зуб не попадал, но я обняла его, пытаясь хоть как-то согреть. Грудь болела, откликаясь на его боль. И я ничего не могла сделать, чтобы избавить его от нее, или, хотя бы, немного облегчить.

Тайлер доставил нас в поместье. Карлайл тоже поехал за нами. Я повела Эдварда в дом, и мы поднялись наверх. Высвободив его из мокрой одежды, я включила нагреваться воду в душе, срывая свою одежду на ходу. Я открыла горячую воду на полную мощность и затащила Эдварда под струи воды вместе со мной. Поначалу вода обжигала, пока кожа не привыкла к теплу. Я обвила его руками и прижалась своим обнаженным телом к нему. Он обнял меня в ответ. Мы стояли в тишине, позволив воде делать свою работу, бороться с физическим переохлаждением.

- Я люблю тебя очень сильно. Я люблю тебя больше, чем что-либо, - повторяла я снова и снова в надежде, что мои слова, хоть немного, залечат огромную дыру в его груди.

Он молчал, но позволял мне обнимать его. Он позволил мне говорить о своих чувствах. Я изо всех сил старалась показать, как забочусь о нем, в надежде, что этого будет достаточно, хоть я и осознавала, что нет. Сэр Эдвард Мейсен сделал то же самое, что и Джеймс. Он попытался убить Эдварда, но промахнулся, ранив его тем самым больше, чем, если бы попал в цель.

Темная сторона - Белла
2: 0

Я знала о существовании посттравматического стресса, как о чем-то связанном с ветеранами войны во Вьетнаме или людьми, которым пришлось пройти через события, подобные 11 сентября. Но, я и представить себе не могла, что это будет с Эдвардом.

После душа, я обтерла его полотенцем, одела его и себя в удобную одежду и легла с ним на кровать, перебирая пальцами его волосы и слегка поглаживая его спину, пока он не уснул. Мне хотелось, чтобы сон смог унести меня подальше от всего этого, но я была слишком встревожена. Мне было не до сна. Я вылезла из кровати и спустилась вниз. Члены семьи Эдварда и Джаспер сидели и ждали нас.

После того, как все секреты были раскрыты, у меня не было проблем, о чем стоит говорить с его семьей, а о чем нет. Очень помог Карлайл. Он объяснил, что посттравматический стресс – это, когда человек вновь переживает болезненное событие. Иногда, это выражалось в виде ночных кошмаров, иногда, на человека, страдающего подобным стрессом, накатывали воспоминания или видения событий.

Казалось, что его семья была осведомлена, что Эдварду часто снились события, произошедшие в ту ночь, в подвале. Эдвард говорил Карлайлу, что сны стали беспокоить его меньше. Когда он стал спать со мной, все стало другим, его мозг, каким-то образом, успокаивался. Исходя из слов Карлайла, наши отношения с Эдвардом снизили частоту проявления симптомов за последние два месяца.

В течение нескольких лет, Эдвард был эмоционально закрытым человеком. Это был его способ отстранения. Он претворялся, что его ничего не волнует. Когда в его жизни появилась я, все кардинально изменилось. Его признание Элис в том, что он любит ее – это настоящий прорыв потому, что за последние пятнадцать лет, Эдвард впервые признался в своих чувствах по отношению к кому-либо. Карлайл спросил меня, без лишнего любопытства, заметила ли я, что Эдвард стал больше говорить о чувствах. Так и было. Последние несколько недель он очень, очень, старался дать название всем тем чувствам, что он испытывал. Он долго подавлял их в себе, поэтому не удивительно, что ему это давалось с трудом.

Эдвард также избегал вещей, которые могли напомнить ему о том событии. Подвалы – огромная мина. Я помню, как лишь упоминание о подвале напрягло его, когда я впервые была у него в поместье. Он так же не любил темные и сырые помещения. Я снова подумала о том, как озадачен он был, когда я ему предложила провести ночь в палатке, в то время как шел дождь. Зная теперь, как это могло быть трудно для него, тот факт, что он остался и занялся со мной любовью, теперь значило для меня еще больше.

Список его симптомов был огромен, вырисовывая идеальную картину состояния Эдварда. Чрезмерная жажда быть в курсе всего, раздражительность, вспышки гнева, чувство вины за то, что остался жив, со всеми этими вещами Эдварду приходилось бороться изо дня в день. Карлайл почувствовал, что все эти вещи стали меньше выражаться с тех пор, как Эдвард стал встречаться со мной. Его привязанность ко мне имела огромную силу, но она была способна, как вести его вперед, так и тянуть далеко назад. Мысль о том, что он может потерять меня, до ужаса пугала его.

Карлайл убедил Эдварда обратиться за помощью к профессиональному психотерапевту, к которому, я полагаю, он ходил без моего ведома. К сожалению, он, до сих пор, не очень-то верил в это и посетил только одну консультацию, не намериваясь идти туда снова. Эсме же добавила, что, даже один факт того, что он пошел туда, имел огромное значение, и они на это даже не надеялись.

Вся эта информация была полезна, но, в тоже время, шокировала меня. Весь этот день был таким дерьмовым, что я не могла дождаться, когда же он закончится. Элис сидела молча. Она не вымолвила и слова, пока я разговаривала с ее тетей и дядей.
- Ты в порядке, Эл? – спросила я, прерывая ее мрачные мысли.
Она нахмурила брови, будто пыталась придумать, как выразить то, что чувствует сейчас.
– Прямо, как когда мама умерла. Это даже хуже, чем после маминой смерти.
- Мы должны быть рядом с ним. Мы нужны ему, - кивнул Карлайл.
Элис покачала головой.
- Он нам не позволит. Я знаю о кошмарах и воспоминаниях. Я знаю, каково это чертовски отчаянно желать избавиться от своих мыслей, чтобы вообще ничего не чувствовать. То, через что он сейчас проходит, похоже на то, что я чувствовала, переживая о том, если бы он не вышел тогда из конюшни. Если бы он умер… - она опустила голову на руки.

Эсми встала и подсела к племяннице. Они с Джаспером старались успокоить ее. Я не могла ее утешить. Я просто утонула в несчастиях Мейсенов. Все это, просто, затягивало меня, и я боялась, что уже и сама не смогу выбраться на поверхность.
- Мне так жаль, Белла, - сказала Элис своим тихим голоском.

Она извиняется передо мной?

Она извиняется потому, что знает. Знает, что темная сторона Эдварда возвращается…черт, она уже была здесь.

Прежде, чем я успела что-либо сказать, с верхнего этажа послышался крик. Вопль Эдварда был ужасающим. Я вскочила на ноги и помчалась по лестнице вверх, перепрыгивая через две ступеньки. Тайлер бежал прямо за мной. Я влетела в комнату, и тут же включился свет, благодаря пенни на моем браслете. Эдвард метался в кровати, разрывая на части подушку. По всей комнате были разбросаны перья, покрывающие кровать, на полу, покрывающие Эдварда. Мы с Тайлером оба стояли в замешательстве, не уверенные, как его упокоить. Элис юркнула мимо меня к брату. Она залезла на кровать, не переставая шептать его имя.
- Эдвард, Эдвард, все в порядке, Эдвард, Эдвард.
Она дотронулась до него, и он тут же успокоился. Его глаза раскрылись, и паника в них была настолько реальной, будто он не осознавал, приснилось ему все или было наяву.
- Все в порядке. Ты дома. Ты в безопасности, - Элис села рядом с ним и стала гладить его по руке.

Он смотрел на нее таким взглядом, будто пытался определить, реальна она или нет. Его дыхание начало замедляться, а паника утихать.
- Это был сон. Это было не по-настоящему. Это был просто сон, - уверяла его Элис.
- Сон, - пробормотал он, садясь на кровати и погружая руки в свои взлохмаченные волосы.
Элис, дотронулась до его рук.
- Ты нужен мне, Эдвард. Ты, единственный, кто может позаботиться обо мне, помнишь? Мы должны заботиться друг о друге. Так, как мама хотела. Ты нужен мне. Хорошо? Ты понимаешь, что я говорю?

Он кивнул и прикоснулся к ее лицу пальцами, вытирая слезы, которые бежали по ее щекам.
- Я люблю тебя, - прошептала она, переполненная эмоциями.
Они оба сидели там, на кровати, не говоря ни слова. Он гладил ее ладонью по щеке, а его лицо, при этом, было искажено болью. Я знала, что внутри он ненавидит себя за это. Он боролся с чувством вины и горем.
- Мне нужна Изабелла, - наконец ответил он. Тот факт, что он не ответил на ее признание в любви, не обрадовало ни меня, ни ее.
Я подошла ближе.
- Я здесь.
Я поменялась с Элис местами, и она сразу же вышла из комнаты. Щелкнула дверь и я поняла, что вышли все остальные, оставив нас наедине.
Он осмотрел меня, проводя своей трясущейся рукой по мне, будто убеждаясь, что я жива и невредима.
- Ты в порядке.
Я смахнула перья с его взъерошенной челки.
- Я в порядке. Ты как?
- Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, - пробормотал он.
Я переползла к нему на колени, отчего перья поднялись в воздух, словно пушистые снежинки.
- Ничего со мной не случится.
Он обвил меня руками и прислонился носом к моей щеке.
- Живая и теплая, - пробормотал он. – Я хочу чувствовать тебя. Всю тебя.
Я положила руки ему на плечи и слегка запрокинула голову назад, пока он покрывал мою шею поцелуями.
- Я здесь. Я в порядке.
Его руки скользнули мне под рубашку. Мягкими ладонями он стал ласкать мою спину, а затем перевел их на мою грудь. Он обхватил мою плоть, потирая пальцами соски, пока они не затвердели в ответ на его ласки. Его губы атаковали мои. Его язык ворвался в мой рот. Он был требовательным, немного грубым. Он обхватил руками мое лицо, будто хрупкую вазу, пока его губы порхали на моих губах.

Затем он прервал поцелуй, стянул мою майку через голову и повалил меня на кровать, отчего еще больше перьев разлетелось во все стороны. Эдвард лег поверх меня. Его желание было таким возбуждающим и, в то же время, пугающим. Он поцеловал мою грудь, а затем снова направился вверх к моим губам. Откинув руками мои волосы, он врезался своими бедрами в меня, имитируя половой акт.
Я надавила ему на плечи. Его семья и Джаспер все еще были в доме.
– Эдвард, - возразила я.
- Ты нужна мне. Не противься мне, - его глаза были все еще черные. – Ты такая теплая, такая мягкая. Такая…живая.

Я начала осознавать, что его сон был обо мне, похоже, ему снилось, что я умерла. Хотя, это было не так. Мое тело реагировало на его любовную безумную атаку. Он заставлял пылать мою кожу, и с каждым его прикосновением, она все больше распалялась. Его губы, его язык, его руки и его тело творили со мной невероятное, давая ему понять, что я живая.

Всю прошедшую неделю он был таким холодным и отстраненным, а теперь, так изменился. Я и забыла, какого это быть предметом его обожания. Его язык играл с моим возбужденным соском, а затем он втянул его в рот, останавливаясь лишь для того, чтобы переключиться на другую грудь. Умом я понимала, что нам следует остановиться, но была не в состоянии сказать это вслух. Он поцеловал низ моего живота, и я слегка простонала, когда он стал стягивать с меня штаны.
- Скажи мне, что любишь меня. Скажи мне, что я нужен тебе, так же, как и ты нужна мне, Изабелла, - сказал он, обдавая своим дыханием нежную кожу внутренней стороны моего бедра.

Ох, что он со мной делает. Даже, не смотря на весь этот беспорядок, что творился в нашей жизни, он заставлял меня чувствовать, будто мы с ним одни на всей земле.
- Я люблю тебя. Ты мне так нужен, милый.

Он оставил поцелуй прямо над тем местечком, что так ждало его прикосновений. Его дыхание было тяжелым и горячим. Я сжала руку в кулак, захватывая горсть перьев, что были разбросаны по всей кровати. Они были у Эдварда в волосах и на его одежде.
- Только я?
- Только ты, Эдвард, – сказал я, тяжело дыша, в то время как он провел пальцами между моих ног.
- Теплая, живая, наяву. – Он стянул свои штаны и снова навис надо мной. Он проник в меня без предупреждения, и губами прижался к моим губам. Он пытался утонуть в моих объятиях и обвить меня своими руками.
- Скажи, что любишь меня, Изабелла. Скажи, что никогда не умрешь. Скажи мне.

Это было не правильно. Как бы я не хотела его, как бы я не хотела дать ему то, что он хочет – это было не правильно. Он не может убеждать себя таким способом. Секс и вытянутые обманным путем обещания не излечат его. Он двигался во мне сильными, глубокими толчками. Я не планировала умирать, но, я не могла обещать, что этого никогда не случится. Смерть - это не то, над чем бы мне хотелось иметь власть. Все в руках судьбы. Я могла только надеяться, что у нас с Эдвардом будет возможность нормально пожить до того, как она наступит.
-Остановись, - пересилив себя, сказала я. - Остановись.
Он замедлил свои движения, оставаясь настолько глубоко во мне, насколько это было возможным.
- Не противься мне. Ты нужна мне, неужели ты этого не понимаешь? Дай мне то, что я хочу, - потребовал он. - Мне нужно почувствовать, что ты жива, что дышишь, что любишь меня.

Он разбивал мое и без того разбитое сердце. Я обхватила его лицо трясущимися руками.
– Я люблю тебя. Я очень сильно люблю тебя, но я не хочу так. Не так. Не тогда, когда ты так напуган.
- Ты мне до боли нужна. А я больше не хочу испытывать боль. - Он опустил голову на мое плечо. – Я хочу почувствовать хоть что-то хорошее. Ты, единственная, кто может дать мне это. Пожалуйста, Изабелла.

Он поднял голову, и я смогла увидеть, как его, настолько красивое лицо, было омрачено грустью. Это было лицо падшего ангела, раненного и потерянного.
- Нам нужно остановиться. Не таким способом я должна заботиться о тебе. Давай поговорим о том, что происходит. Доверься мне, не закрывайся от меня. Не пытайся отвлечь себя сексом. Поговори со мной.

Его глаза помрачнели от моей просьбы. Он молчал какое-то время, а потом вышел из меня и спрыгнул с кровати. Надев свою отброшенную одежду, он направился в ванную комнату.
- Скажи моей семье, чтобы уходили. А потом попроси Шарлотту подняться и убрать эти долбанные перья. – он хлопнул дверью так сильно, что звук резонировал по всей комнате.

Темная сторона - Белла
3: 0

Шарлотта стояла рядом со мной, выбирая маленькие белые перышки из моих волос. У меня было ощущение, что нам никогда от них не избавиться. Я помогла ей убрать в комнате, мы сменили постельное белье, все пропылесосили. И, в благодарность за помощь, она помогала мне избавляться от перьев.

Эдвард сидел в запертой ванной комнате где-то полчаса, а затем пулей вылетел оттуда и закрылся в своем кабинете внизу. Я попросила всех уйти, как он и сказал. Я могла использовать его семью в качестве буфера, когда он, наконец, выйдет из своего самозаточения, но поняла, что было лучше сделать так, как он сказал. Я уже ослушалась его однажды, я не могу сделать это снова.
- Думаю, ты должна просто вымыть голову, дорогая. Мы так можем простоять тут всю ночь, - отчаявшись, сказала Шарлотта.
Я опустила руки, зная, что она была права, и вздохнула.
- Спасибо, что попыталась.
Она пошла в кладовую и, взяв оттуда веник и совок, подмела перья, что лежали на полу.
- Что мы будем сегодня готовить на ужин? Я могу научить тебя готовить тот шоколадный пирог. Он его очень любит, - сказала она с улыбкой на лице.
Шарлотта отчаянно пыталась меня подбодрить. Я подперла щеку ладонью. Если бы только шоколадный пирог мог решить все проблемы. Хотя, что-то теплое и сладкое, действительно, звучало хорошо.
- Моя мама обычно делала лучшие домашние макароны с сыром. Это считалось очень успокаивающей едой.
Шарлотта выбросила перья в безукоризненное, хромированное мусорное ведро.
- Вот и давай. Ты можешь научить меня готовить это блюдо, а я покажу тебе, как приготовить десерт. Не все же мне одной тут готовить, не так ли?

Ее слова тронули мое сердце. Как бы мне хотелось сказать Эдварду, что он не обязан, со всем этим справляться один. Он так боялся одиночества, но, иногда, непоколебимо следовал этому пути. Я встала и обняла ее. Я не могла говорить потому, что ком в моем горле был невероятных размеров. Я никогда больше не буду жаловаться на то, что она и Тайлер живут в этом доме.

- Думаю, я уже влюблена в него, - сказала я, ныряя пальцем во взбитую ореховую массу в миске и облизывая его.
Шарлотта рассмеялась.
- Полагаю, этот рецепт будет повинен в нескольких смертях.
Эдвард вошел на кухню, одетый в темно-синие брюки и бледно-голубую рубашку.
- Я еду в офис.
Я взглянула на часы, встроенные в микроволновку.
- В половину седьмого вечера, в пятницу?
- Я не был в офисе весь день, Изабелла, - его тон был резкий и неприятный. – И мне плевать, который сейчас час. У меня есть дела!
- Мы приготовили ужин, - мой голос был такой тихий, в сравнении с его. – Мы приготовили ужин для тебя.
Его лицо резко изменилось. Не смотря на то, что он сам был очень расстроен и подавлен, он не хотел расстраивать и меня. Глубоко вздохнув, он попытался спокойно ответить.
- Прости. Мне нужно идти. Не жди меня.
Не успела я ответить, как он уже вышел за дверь.
- Я могу поесть с тобой, - предложила Шарлотта с сочувствием.

Я отрицательно покачала головой, борясь со слезами, которые вот-вот норовили покатиться по моим щекам. Им придется подождать, пока я не окажусь в своей комнате одна. Никакая еда меня не порадует. Никакие бесчисленные милые разговоры с Шарлоттой не смогут заглушить мою боль.

- Забудь. Я не очень-то и голодна, - с поникшими плечами я направилась вон из кухни, - я приму душ и лягу.
Я проиграла борьбу со слезами, не успев ступить на последнюю ступеньку. Слезы градом полились по моим щекам. Я зашла в ванную комнату и включила душ. Мне нужно смыть с себя весь осадок сегодняшнего дня. Похороны Алека, жуткие воспоминания Эдварда, моя неудавшаяся попытка помочь ему, ужин, который сегодня никого не порадует. Я подставила лицо под струи воды, задерживая дыхания, пока в груди не заболело что-то рядом с моим потрепанным сердцем.

Я никогда не думала, насколько трудно кого-то любить. Меня всегда удивляло, почему родители не попытались снова быть вместе. Они ведь давали клятвы. Клятвы, которые для меня, пока я не влюбилась сама, казались вполне выполнимыми. Клятвы о том, что они будут любить друг друга в болезни и здравии. Я ведь могу это. Мы с Эдвардом выжили после болезни, хотя она длилась всего неделю. Я знала, что останусь с ним, и, не важно, что за болезнь сделала из него большого ребенка. В богатстве и в бедности. Он был богат, а я бедна. Мы справились с этой реальностью. Я училась принимать его блага. Эдвард, не смотря на все его недостатки, никогда не осуждал меня за то, что я бедная. В радости и в горе. Это было самым тяжелым. Так легко было любить кого-то, когда вокруг все хорошо. Но, когда плохо, любить было невыносимо трудно. Нет. Это не значит, что я его меньше любила в такие моменты. Возможно, мои чувства даже усилились к Эдварду, когда наступили трудные времена. Вот, почему так больно. Смотреть, как он страдает, приносит мне нестерпимую боль. Меня убивает то, что я не могу никак предотвратить все плохие события, и пообещать, что этого больше не повторится.

Я вышла из душа, когда вода стала уж совсем холодной. Я просто лежала в кровати до того, как не начало светать, пока силы не иссякли совсем и я не вырубилась. Этой ночью Эдвард так и не вернулся домой.

Темная сторона – Белла.
4: 0

От автора: События происходят после пятничного девишника перед тем, как они оба заболели. Помните, когда она проходила мимо его кабинета в своем платье, он договаривался о встречи. Вот эта встреча.

Терапия.
Эдвард POV

Вторник, двадцать восьмое сентября, полдень.

- После вас, сэр, - Тайлер придержал для меня открытую дверь. Весь день он на меня как-то странно посматривал. Я уже был готов сказать ему, чтобы он надел чертовы солнечные очки, только бы не видеть осуждение в его взгляде. Он, возможно, думал, что это делает меня слабым. Парень, черт возьми, убивал террористов и следил за ними в тюрьме; хотя, ему не нужен психиатр, который бы говорил, как вести себя, чтобы быть нормальным человеком.

Я снова проверил время на часах. Двенадцать дня. У этого парня есть час времени. Это все, что я дал ему, чтобы он смог мне доказать всю выгоду от его психологической хрени. Изабелла понятия не имеет, на что я иду по собственной воле, чтобы стать лучше для нее.

Женщина среднего возраста поприветствовала нас. Ее наманикюренные ногти, выкрашенные в красный цвет, сочетались с рыжими волосами, которые были затянуты в тугой узел.
- Добрый день! Вы, должно быть, мистер Мейсен, - она широко улыбнулась, будто находиться здесь, мне должно быть в радость.
- Полагаю, Доктор Коуп ждет меня?
- О, он должен освободиться через минуту. Мой муж ужасно дотошный, когда дело касается начитки заметок после каждого сеанса. Как только он закончит, он сразу займется вами.

Я слегка подтянул узел на моем галстуке и расстегнул пиджак прежде, чем сесть в кресло в зоне ожидания. Я проклинал себя, что доверил свое душевное здоровье человеку, чья недалекость ума позволила ему нанять свою же жену в качестве секретарши. Человек в здравом уме никогда не смешивает бизнес и удовольствие. Я подумывал над тем, чтобы уйти.
Тайлер стоял рядом со мной, сцепив руки за спиной. Мне нужно было сказать, чтобы он остался с Брэди. Джеймс никогда не додумается искать меня в кабинете у психотерапевта. Нет, любой, кто знает меня, не поверит в это. Наверняка, это очень позабавит Джеймса. И это, определенно, укрепит его догадку о том, что я сделаю все, чтобы удержать Изабеллу.

Я достал телефон и написал ей сообщение. Пусть знает, что я думаю о ней. Наверняка, она еще на работе, хотя, ей это совсем не нужно. Я обеспечил ей работу для того, чтобы она могла чувствовать себя полезной и заниматься тем, что она любит. Я организовал все так, чтобы она работала неполный рабочий день, и у нее была бы возможность наслаждаться свободой, как того требовал мой стиль жизни. Тем не менее, Изабелла никогда не старалась облегчить себе жизнь. Она много работала, много помогала, была полезной для всех вокруг, все время. Заботиться об этой женщине, было невыполнимой задачей. С ней не нужно нянчиться. Ее не нужно баловать. Это не про нее.

Карлайл предложил, чтобы я позаботился о себе ради нее. Он, довольно впечатляюще, сыграл на моем ненадежном положении. Он, даже Алеку внушил, что это хорошая идея. И эти двое, объединившись, прилипли к моей заднице, и я решил пойти. Если я смогу избавиться от своих внутренних демонов, возможно, она останется со мной. Хотя, я медленно подавлял ее. На прошлой неделе я был в ударе, наказав ее за то, что она ушла от охранника, а после еще и не позволила мне уволить Лема. Я пытался заставить ее бросить меня потому, что сам я на это не способен. Она очень разозлилась, но быстро раскусила мой блеф. Клянусь, иногда, эта женщина может читать мои мысли.

Она пообещала мне, что останется, но я обманывал сам себя, если думал, что все мои тараканы в голове рано или поздно исчезнут. Их было слишком много, чтобы человек мог всех их выдержать. Изабелле приходилось постоянно мириться со всем моим дерьмом. Мои дни были сочтены.

Карлайл записал меня на прием к доктору Реджинальду Коупу. Его имя показалось мне немного ироничным. (п.п.: фамилия доктора Cope, что в переводе с английского - справиться; выдержать, совладать). Как, черт возьми, Доктор Коуп, собирался помочь мне справиться с тем, что случилось со мной за все двадцать девять лет? Я был уверен, что ему это не под силу. Но, я позволю ему попытаться. Ради нее, я позволю ему попытаться. Я дам ему… я посмотрел на часы… пятьдесят пять минут, чтобы он мог доказать мне, что в состоянии хоть чем-то помочь.

- Невероятно, в жизни вы еще красивее, чем на страницах журналов, - мечтательно сказала Миссис Коуп, при этом проводя своим выкрашенным в красный цвет ноготком по нижней губе. – Я уверена, вам постоянно об этом говорят.

Я уставился на нее, не в состоянии придумать, чтобы ей такого ответить, но, при этом, не нагрубить.
- В последнем выпуске журнала Us есть отличная фотография вас и вашей девушки с какой-то большой вечеринки. Вы хорошо смотритесь вместе.

Фотографии с вечера стали хитом для желтых журналов. Теперь, все одинокие домохозяйки по всей Америке мечтали быть на месте Изабеллы. Я уверен, ее это позабавит. Было почти смешно, что Миссис Коуп флиртует со мной и, в то же время, говорит о моей девушке. Конечно, она, очевидно, ждала, что я подтвержу статус своих отношений, но этого она от меня не услышит.
Дверь открылась, и Доктор Коуп вышел из своего кабинета. Он выглядел лет на двадцать старше своей жены. Ему, наверное, лет под семьдесят. Вдруг, я представил картину, как молоденькая Миссис Коуп сидит на стойке регистрации, в то время как Доктор Коуп звонит домой бывшей Миссис Коуп и говорит, что снова задержится на работе.
- Шелли, дорогая, ты не могла бы освободить мое расписание на пятницу? Мне нужно снова сходить к Брюсу. Ишиас (п.п.: Ишиас - пояснично-крестцовый радикулит, заболевание корешков пояснично-крестцового отдела спинного мозга и, главным образом, седалищного нерва.) просто убивает меня.

Чудесно, он еще и дегенерат. Карлайл послал меня к врачу, который женат на своей секретарше, и физически болен. Мне нужно все отменить. Претвориться больным? Или сказать, что я забыл о другой важной встрече?

Шелли Коуп улыбнулась своему мужу, будто он был подарком Божьим.
- Нет проблем. Я позвоню и все организую для тебя, если ты хочешь.
- Спасибо, дорогая, - мягко сказал он, прикасаясь к ее плечу, а затем его взгляд переместился в моем направлении. – Мистер Мейсен вернитесь, пожалуйста.

Черт. Ладно, раз я уже здесь. Я должен покончить со всем этим. У него есть…. пятьдесят две минуты. Я пошел за ним, снова кинув взгляд на Тайлера, который выглядел так, будто пытается меня подбодрить. Может, мне это всего лишь показалось?
- Прошу вас, извинить меня за то, что я задержался. Пожалуйста, присаживайтесь. Я понимаю, что вы очень занятой человек.

Поцелуй меня в зад. Это было, так типично.

- Буду надеяться, если нам придется встретиться еще раз, мое время будет лучше спланировано.
Доктор Коуп улыбнулся.
- Обещаю вам, молодой человек, если в будущем у нас еще будут встречи, я сделаю все, что в моих силах, чтобы придти во время. Я понимаю, ваш дядя уговорил вас придти сюда. Карлайл рассказал, что вы не особо верите в психотерапию.
- Мы здесь для того, чтобы обсуждать мнение моего дяди? У вас есть – я посмотрел на часы – пятьдесят минут. Не думаю, что нам следует тратить их на моего дядю, – резко сказал я. У нас не было времени на не относящиеся к делу разговоры о моем дяде.

Доктор Коуп кивнул, сообразив, что я раздражен, и достал из папки несколько бумаг. Я увидел, что это была моя анкета, которую я был вынужден заполнить перед тем, как мне назначат прием. Ну, что за трата времени. Неужели, ему, действительно, нужно знать, в какую школу я ходил, и какая у меня степень? Разве ему нужно знать, чем занимается моя сестра или когда у меня был последний медицинский осмотр?

- Я просмотрел вашу анкету. Я вижу, что в графе «причины посещения», вы просто написали имя Изабелла. Могу я вас спросить, кто такая Изабелла?

Моя причина существования. Женщина, которая изменила всю мою жизнь. Центр моей долбанной вселенной. Моя одержимость. Он может сам сделать выводы. Очевидно, он не читает те же журналы, что и его жена.

- Изабелла – это моя девушка.
Доктор Коуп положил бумаги и наклонился вперед, опираясь руками на поручни кресла.
– Эдвард, могу я называть вас Эдвард?
- Конечно, – холодно ответил я. Что-то мне подсказывало, что он собирается мне сказать не то, что может мне понравиться.
- Эдвард, посещать психотерапевта ради кого-то, а не ради себя, это не очень хорошая идея. Я поощряю тот факт, что Изабелла та, о которой вы очень сильно заботитесь, но, для того, чтобы процесс был успешен, мне нужно знать, хотите ли вы сделать это ради себя?

Встревоженный, я запустил руку в волосы. Я и не думал делать это ради себя. Если бы не она, я бы, черт побери, ни за что на свете сюда не пришел.

Когда я ничего не ответил, Доктор Коуп продолжил,
- Возможно, для того, чтобы определить цель терапии, нам следует пройтись по той информации, что вы указали в карточке в разделе «краткая биография». Вижу, вы страдали от значительных потерь в подростковые го…

Я перебил его. Это не похоже на обсуждение в стиле Фрейда о моих несуществующих подавленных чувствах или о том, как мое долбанное подсознание не уживалось с моим эго потому, что я, возможно, никогда не имел супер-эго. Нет, у меня было супер-эго, но оно и близко не похоже на учение Фрейда.

- Мои родители умерли. И, давайте я проясню, у меня нет намерения, проводить время за обсуждением того, как и почему они умерли. Что касается моего образования, так оно, совершенно, не относится к делу. Я глава мульти-миллиардной компании. Как я добился этого, тоже не имеет никакого отношения к тому, почему я сейчас здесь. Мой IQ примерно 170 баллов, что, как вы знаете, определяет меня в ряды гениев. Мне поставил диагноз посттравматический стресс в возрасте пятнадцати лет доктор, который разговаривал со мной лишь тридцать минут, двадцать восемь из которых говорил только он. Полагаю, у меня обсессивно-компульсивные нарушения. Я не встречался со специалистом по DSM-IV (Diagnostic and Statistical Manual of mental disorders — Руководство по диагностике и статистике психических расстройств). Но, у меня, определенно, есть синдром навязчивых идей. У меня существенные проблемы с контролем и, совершенно, нет желания принимать психотропные препараты. Не вижу необходимости сидеть здесь и обсуждать что-либо из выше упомянутого. Все, что мне нужно знать, может ли кто-то такой, как вы, сделать что-то, для кого-то такого, как я.

Мужчина и глазом не моргнул на все, что я ему высказал.
- Что ж, очевидно, вы подразумеваете что-то определенное под этими словами.
- Моя проблема довольна проста. Я генетический собственник, как и мой отец. Я хочу знать, могу ли я избавиться от этой черты, – ответил я, наклоняясь вперед и упираясь локтями в колени.
- Полагаю, я тогда должен спросить, а каким вы хотите быть? - спросил Доктор Коуп, снимая свои очки. Он закусил одну из дужек.
Я глубоко вздохнул, погруженный в размышления. А это самый главный вопрос, не так ли?
- Я хочу быть мужчиной, способным любить женщину, которая любит меня.

Доктор Коуп снова надел свои очки и откинулся на спинку своего черного кожаного кресла. Его локти покоились на подлокотниках, а пальцы были переплетены перед ним.
- Что ж, это, определено, не то, что я ожидал от вас услышать, - признался он, выглядя при этом довольно пораженным. – А как вы сейчас назовете то чувство, что испытываете к ней?

Что я чувствовал к Изабелле? Я чувствовал Притяжение. Я чувствовал Одержимость. Я чувствовал Страх и огромную Необходимость защищать ее от чего угодно, что может принести ей вред, включая самого себя. Я чувствовал, что нуждаюсь в ней. Эта нужда правила всеми моими последующими действиями.

- Желание. Я хочу, чтобы она все время была в моей жизни, в моей постели, рядом со мной. Я хочу ее понимания и то чувство комфорта, которое она дарит мне. Я бы сказал, что, именно Желание, лучше описывает мои чувства к ней.
- Не любовь?

Меня беспокоило то, что я не могу назвать это любовью. Меня беспокоило то, что я не мог дать ей то, что она так легко и с таким желанием давала мне. Она заслуживает быть любимой, а я не достоин ее.
- Для меня, любовь предполагает Самоотверженность, на которую я не способен. Сейчас, она в моей жизни потому, что я хочу ее. Я не позволяю себе думать о том, что лучше для нее, только о том, что лучше для меня.
Доктор Коуп снова наклонился вперед.
- Тогда, вы хотите, чтобы я помог вам найти способ быть самоотверженным?
- Я бы хотел, чтобы вы сказали мне, возможно ли, в принципе, мне стать таким. В противном случае, мы просто оба теряем время тут, не так ли?

Я, Доктор Коуп и Изабелла - мы могли все просто терять время, если я не способен быть лучше своего отца.

- Я верю, что все люди способны любить. Помочь вам стать более самоотверженным – это то, что мы сможем определить, как цель, но, я предупреждаю вас сразу, что мы не сможем избежать тех тем, что вы упомянули вскользь. Для того чтобы понять, почему вы делаете то, что делаете, вы должны найти, что сформировало ваше мышление с самого начала. Ваши родители и то, как они жили и умерли, вероятней всего, это идет оттуда.

Моя рука ту же вернулась опять в волосы, и я почувствовал, как мои плечи напряглись.
- Так вы говорите, что я должен буду ходить сюда и разговаривать с вами обо всем этом, а потом вы только сможете ответить на мой вопрос?
- Я говорю, что думаю, что способность любить заложена в вас с рождения. Думаю, вам нужно найти причину, почему вы думаете, что не любите или не можете испытывать это чувство.

Мысль о том, что мне придется сидеть здесь, и обсуждать мое прошлое, было за гранью моих сил. От этого я буду только больше раздражителен, чем уже есть. Это приведет меня к грани, которую я не смогу выдержать. Я не смогу устоять. Изабелле придется нести бремя каждого потаенного уголка моей темной стороны. По существу, чтобы стать человеком, который ей нужен, я должен сначала быть тем, с кем она не сможет жить. Это мне не подходит. Я не хочу отпускать ее от себя даже на какое-то время. Тем более ни тогда, когда Джеймс так непоколебимо намеривается отобрать ее у меня.

- Что ж, тогда спасибо, что уделили мне время, - я встал и застегнул пиджак.
Доктор Коуп был удивлен моему решению, завершить сеанс.
- Я не пытаюсь, показать вам второстепенную причину вашего прихода сюда. Пребывание здесь должно доказать вам, что вы можете поставить ее интересы, выше своих. Вы начали с того, что пришли сюда не ради себя. Вы пришли сюда, ради нее.
- Что ж, тогда, полагаю, я на полпути к этому, так? Думаю, будет лучше, если я продолжу работать над этим самостоятельно.

Мне нужно выбраться отсюда. Меня начинало трясти, и я чувствовал, как что-то в груди сжимается. Мне нужно на улицу. Мне нужно поговорить с Изабеллой.

Когда я вернулся в зону ожидания, Тайлер выглядел так, будто готов убить кого-то. Миссис Коуп встала из-за стола и усадила его рядом с собой. Она держала на коленях у них обоих каталог товаров для дома.
- Я говорила Реджу, что мы можем запросто сделать такой цвет. Как вы думаете? По мне, он выглядит очень изысканно.
Тайлер подпрыгнул, когда увидел меня. Я, не останавливаясь, продолжал идти к выходу.
- Мистер Мейсен, вы хотите записаться на следующий прием? – прокричала Миссис Коуп мне в след, но я проигнорировал ее. Не будет никакого следующего приема.

Я прошел мимо лифта и направился прямиком к лестнице. Когда я открыл двери холла, с меня уже тек пот, и не из-за физической нагрузки. Ненавижу тот факт, что даже от малейшей мысли о моем отце, я становлюсь чертовски взволнованным.

Я вышел на улицу и стал ходить вперед-назад, надеясь, что никто не заметит, как странно я себя веду. Тайлер заметил.
- Брэди подъедет через минуту. Вы пробыли там меньше часа.
- Какая наблюдательность, - фыркнул я. – Кажется, я избавил тебя от смерти, там.
Тайлер надел солнцезащитные очки.
- В следующий раз, думаю, я подожду вас в машине.
- Следующего раза не будет, - я даже не подумал посмотреть на его реакцию. Может, меня делает слабым то, что я сдался, а может, и наоборот, сильным. В этот момент мне было на это плевать.

Я достал телефон и набрал номер Изабеллы. Я ждал, пока она поднимет трубку, но после четвертого гудка включилась голосовая почта.
- Люди носят телефон для того, чтобы им могли позвонить. Если не собираешься брать трубку, какого черта вообще его таскать с собой?

Подъехал Брэди, Тайлер открыл для меня дверь. Прежде, чем я сел, он спросил
- Может мне написать Лему, чтобы узнать, где она, сэр?

Я буду полной задницей, если не успокоюсь. Я злюсь на единственного человека, который может спасти меня от меня самого.
- Нет, она, наверняка, перезвонит мне, как только получит сообщение.
Я увидел, как бровь Тайлера изогнулась вверх над дужкой очков.
- О, я в этом не сомневаюсь.

В офисе, Алек подошел ко мне очень осторожно.
- Хочешь, чтобы я заказал что-нибудь поесть? Думаю, могу организовать, чтобы принесли что-нибудь из Tulio.
- Я остановился и поел.
- Ты ел фаст-фуд? - спросил он, глядя на меня так, будто Доктор Коуп сделал мне лоботомию.
Я глубоко вздохнул и закрыл папку, что лежала у меня на столе.
- Нет, я поел в «Морской звезде».
- Как, черт возьми, ты …. – начал он. Выражение его лица изменилось с удивления на разочарование – Ты не ходил.
- Я ходил. Он не может мне помочь. Все в порядке. Я в порядке. Я справлюсь с этим.
- Эдвард, –
- Мы не будем обсуждать это, Алек. Проехали, пока я не потерял терпение, - я указал на дверь, давая ему понять, что он может идти. Он так и сделал, но я мог сказать, что он был не рад этому.

Поставив телефон на подзарядку, я просмотрел почту. После того, как я ответил на несколько писем, я пошел справить нужду в ванную комнату, что располагалась в моем кабинете, которая могла дать фору подобным в гостинице Four Seasons. К сожалению, в этой не было мокрой Изабеллы. Буквально, как только я начал высвобождаться, зазвенел мой телефон, что лежал на столе. Это был рингтон Изабеллы.
Я стал кричать на свой член,
- Ну, давай же, быстрей. Черт, быстрей!

Я закончил, как раз тогда, когда включилась голосовая почта. Она теперь, постоянно, будет мне это припоминать. Я вымыл руки и подошел к своему Blackberry. Горел индикатор сообщений, насмехаясь надо мной и над тем, что я не успел во время ответить. Я воспроизвел его, ожидая гнева.
- Это так, странно, - начала она. Ее голос был полон сарказма. – Кто-то сказал мне, что эти штуки, которые называются телефонами, созданы для того, чтобы люди, могли дозваниваться друг до друга, когда хотят поговорить. Думаю, может нам выкинуть эти бесполезные технологические вещицы!? - Я мог услышать, как она мягко вздохнула. - Или я могу все понять. Может, ты был занят чем-то. Возможно, ты, ох, я не знаю, работал? Может быть, ты не можешь быть у меня на побегушках каждую секунду? Может, я должна понять это и просто оставить тебе сообщение с просьбой перезвонить мне, когда у тебя будет возможность. А еще я хотела сказать, что я люблю тебя и тоже скучаю по тебе. Может быть.

Почему так, когда я веду себя, как полный кретин, она все еще находит способ сказать мне, что любит меня? А я даже не мог выдержать один прием у психотерапевта ради нее. Я набрал ее номер.
- Привет, вы позвонили на телефон Беллы, но она разговаривает только с милыми людьми. Если вы будите милы, пожалуйста, нажмите один, - она думала, что это забавно. Я мог расслышать, как она пытается сдержать свой смех.
- Прости. Я не должен был быть таким раздражительным, когда оставлял сообщение.
- Что-то случилось? – спросила она с искренней озадаченностью.

Я не с тобой, Я не могу быть тем, кто нужен тебе и, однажды, ты оставишь меня.

- Я просто скучаю по тебе. Я хотел услышать твой голос.
- Что ж, мистер Мейсен, это то, что вы могли оставить на автоответчике. Это бы не испортило мне день.
- Я запомню это на следующий раз.
- Хорошо.
- Ты можешь сказать Шарлотте, что у нее выходной? Я бы хотел провести сегодня вечер в квартире только с тобой.
- Мммм…звучит очень многообещающе.
- Сними всю одежду, если не хочешь, чтобы я разорвал ее прямо на тебе по возвращении домой.
Я, абсолютно точно, услышал ее стон.
- Спасибо, что поставил меня в известность.
- Наслаждайся оставшейся частью дня, - сказал я, с такой широкой улыбкой, словно у Чеширского кота, представляя, как она сейчас покраснела.
- Ты тоже, - ответила она. Я уже почти отключил телефон, когда услышал, как она громко сказала. - Эй, чтобы не расстроило тебя, знай, Я люблю тебя!
Ее непоколебимая преданность, вызвала ком в моем горле.
– Спасибо, Изабелла. Скоро увидимся, – задыхаясь, ответил я.
- Пока.

Я не мог дождаться того момента, когда вернусь домой. Когда стрелки на часах достигли шести, я попросил Алека вызвать машину. Спустя пятнадцать минут, я уже заходил в квартиру. Я снял пальто и, наклонившись, заглянул в спальню посмотреть, ждет ли она меня. Там было темно. Я развязал галстук, но не снял его. Он может мне позже пригодиться. Я снял туфли и поставил их в шкаф. Достав презервативы, я засунул их в карман. Нужно подумать над тем, чтобы она сходила к врачу в ближайшее время. Презервативы уже стали напрягать.

Я прошел в гостиную и увидел там Изабеллу; она сидела на черном угловом диване лишь в моей рубашке и каких-то ворсистых носках. Она была в наушниках и, очевидно, слушала что-то спокойное, просматривая бумаги. Ее волосы были забраны в пучок, и она едва покачивала плечами. Она что-то бормотала себе под нос, пока делала заметки в чьей-то домашней работе.

Моя квартира, всегда была тем местом, где я лишь спал, когда не хотел уезжать из города во время рабочей недели. Так же, это было тем местом, куда я приводил женщин, чтобы провести с ними ночь. Это значило для меня, то же самое, если бы я приводил их в отель, высококлассно, но обезличенно. Это был не мой дом. Но, стоя тут, в проеме двери, смотря на Изабеллу, я знал одну вещь наверняка. Это было моим домом. Мой дом там, где эта женщина. Она была моим домом. Там, где я чувствовал себя в безопасности. Где я чувствовал себя любимым. Осознание этого заставило мое сердце сжаться от боли. Но, это была приятная боль, эта боль доказывала мне, что я не бессердечен.

Я прошел в комнату и, должно быть, она почувствовала мое присутствие. Она вытащила наушники и оглянулась через плечо.
- Ты дома, - сказал она с улыбой на лице, которая озарила всю чертову комнату.
Да
- Ты не раздета, - заметил я.
Она рассмеялась; и мне, тут же, стало легче. Она отложила свои бумаги в сторону и встала поприветствовать меня. Обвив мою шею руками, она приподняла бровь.
- Ты сказал снять все, что я не хочу, чтобы ты сорвал с меня. Мне всегда хотелось увидеть, как пуговицы разлетаются по комнате.

Мои руки спустились на ее попку. Она не надела трусики. Это и, представление о разлетающихся по комнате пуговицах, мгновенно заставили мой член пульсировать и затвердеть. Я сжал ее идеальную задницу, касаясь пальцами ее плоти. Она была маленькая, но этого было достаточно, чтобы игриво схватить ее.

Я провел носом по ее маленькому носику, приближаясь губами на опасное расстояние к ее губам, не позволяя им соприкоснуться.
- Но, это моя рубашка. Ты хоть представляешь, сколько она стоит?
Она вытащила язычок и облизнула свою нижнюю губу. Я хотел облизать ее тоже, но сдержался.
- Уверена, она стоит целое состояние, но ты зарабатываешь больше денег, чем я, поэтому, ты можешь позволить себе купить новую. Я же, должна буду устроиться на вторую работу, если мы начнем портить мою одежду.
Я усмехнулся и одной рукой скользнул вниз на ее бедро и, подняв ее ножку, обвил вокруг себя.
- Думаю, вы правы, мисс Свон. Вы никогда не будите отвечать на телефон, если устроитесь на вторую работу.

Она пальчиками зарылась в мои волосы. Ее глаза были прикрыты. Готов поклясться, что она уже была влажной и готовой, как всегда, для меня. Я стал целовать ее шею. Она легонько простонала и запрокинула голову назад так, чтобы у меня был лучший доступ. Ей нравилось, когда я целую ее шею. Было что-то такое чертовски сексуальное в том, как она могла быть столь уязвимой со мной, показывая, тем самым, полное доверие тому, кто этого не заслуживал.

Возьми меня. Я хочу тебя, - я мог слышать эти слова в каждом ее вздохе.

Мне нужно поцеловать ее губы. Я отпустил ногу и обхватил обеими руками ее лицо, целуя ее губы, будто они были моим спасение. Ее язык проник ко мне в рот. Я любил, что она никогда не сдерживалась. Она тоже брала то, что хотела. Она хотела меня, и она собиралась это получить.

Обеими руками я спустился на ее обнаженную попу и приподнял ее. Я развернулся и прислонил ее спиной к стене. Я старался не прижимать ее слишком сильно, даже, не смотря на то, что мне казалось, будто я не достаточно близок к ней.

Она обвила свои длинные, гладкие ноги вокруг меня, когда я идеально поместил ее между собой и стеной. Она прикусила мою нижнюю губу, и я слегка ущипнул ее за попу в ответ.
- Ау! – она хихикнула. Ее глаза расширились, но в них пылала страсть.
- Будь умницей и я буду хорошим.
- Что, если я не хочу быть хорошей? – сказал она чертовски развязано. Мне захотелось трахнуть ее в ту же минуту. Я расцепил ее ноги и поставил на пол. Мой член уже изнывал от боли в моих штанах. Хотя, он тоже не хотел быть хорошим.
- Значит, разлетающиеся пуговицы, - сказал я, подмигнув и сорвав с нее свою рубашку. Пуговицы несильно разлетелись, так как я разорвал саму ткань, но конечный результат был тот же.
И теперь я уставился на самый сексуальный кружевной черный лиф, который когда-либо видел.
- Ты хочешь, чтоб я и его разорвал?
- Нет, - ответила она, потирая мою эрекцию через штаны. – Я хочу оставить его.

Я накинулся на ее губы с поцелуем, отчего она ударилась головой о стену. Я не хотел. Но она, кажется, не возражала. Ее рука продолжала маневрировать по моему члену, пока она обоими руками не потянулась к моему ремню. Я схватил ее за запястья и остановил. Если мой член приблизится ближе к ней, все закончится через пару минут. Я хотел продлить удовольствие. Мы играли в плохие игры. Поэтому, мне нужно быть плохим.
- Замри и не двигайся, - приказал я мягким голосом, шепча ей на ушко.

Она опустила руки и я, отойдя назад, посмотрел на ее тело. Она была так чертовски красива. Ее грудь вздымалась, пока она наблюдала, как я осматриваю каждый дюйм ее тела. Лиф приподнимал ее грудь, создавая ложбинку, по которой так чертовски сильно хотел проскользнуть мой член. Ее плоский живот, и маленькая округлость между бедренными костями была чертовски сексуальна, а затем…. блядь… она сделала эпиляцию. Она побрилась там. Она была полностью гладкая, отчего я чуть не упал на колени перед ней. Я хотел поблагодарить Бога за то, что создал эту женщину для меня и только для меня.
Мне нужно коснуться ее, попробовать. Я облизал губы в предвкушении.
- Если ты не подойдешь и не прикоснешься ко мне, я запрыгну на тебя и сделаю все сама, хочешь ты того или нет, - пригрозила она и вся покраснела.
Я протянул руку.
- Иди сюда.

Она шагнула вперед и вложила свою руку в мою. Я повел ее обратно к дивану и, взяв кашемировый плед, что лежал на другой стороне, расстелил его на кожаном диване и усадил ее.
- Раздвинь ножки.

Она задержала дыхание, но сделала так, как я сказал. Ее киска была идеальной. Идеальная и вся моя. Со своего места я мог увидеть, насколько влажной она была. Я опустился перед ней на колени и запах ее возбуждения, почти подвел меня к краю. Я знал наверняка, что не смогу продержаться и дольше пяти минут находясь в ней. Начнем с пальцев.

Я пробежался кончиками пальцев по ее бедрам, отчего она запрокинула голову назад, и самый сладкий звук слетел с ее губ.
- Мне нравится, что ты сделала, - сказал я, кончиками пальцев подбираясь к ее сердцевине. Я нежно коснулся большим пальцем ее складочек.
- Блядь, - задыхаясь, выкрикнула она. Я любил, когда она грязно выражалась. Она очень редко говорила подобные вещи. Почти никогда. Хотя, в постели, она могла классно ругаться.
- Ты, такая чертовски мягкая. Ты знаешь, что делаешь со мной, - я скользнул указательным пальцем в ее щель. Она было не только мягкая, но и невероятно текла. Я сжал ее клитор, и она дернула вверх бедрами, в то время как ее глаза прикрылись, а рот слегка приоткрылся.

Не дав ей время придти в себя, я ввел в нее два пальца. Я не двигал ими, позволяя ее телу растянуться, подготавливая ее для себя, а затем, стал медленно двигать ими вперед-назад.
- О, Боже! - она снова откинула голову назад, сжимая покрывало обеими руками. Она толкнула бедрами навстречу моей руке; она изнывала от желания.

Я продолжал двигать пальцами в ней, а большим пальцем кружил вокруг ее чувствительного бугорка. Изабелла изогнулась в спине и руками потянулась к своей груди. Она была самой сексуальной женщиной на земле. Невероятно божественна. Я ускорил движения и сильнее надавил на клитор.
- АААх! Блядь, блядь, блядь! – сексуальный и грязный ротик. Я почувствовал, как она сжимается вокруг моих пальцев, когда я толкун их в нее еще один раз. Она никогда не была такой красивой, как в те моменты, когда поддавалась мне, моим прикосновениям.

Она вдохнула и продолжительно выдохнула. Ее глаза были все еще закрыты, а голова откинута назад. Я вытащил пальцы и наклонился вперед, чтобы подарить ей легкий, подобный прикосновению перышка, поцелуй, в то место что до сих пор пульсировало после оргазма. Я не смог остановиться на этом. Я целовал и облизывал, заставляя Изабеллу извиваться. Ей нравились мои пальцы, но она больше всего любила мой ротик.
- Зачем ты делаешь это со мной? – спросила она, зарываясь пальцами в мои волосы. Она сжала их в кулак и слегка потянула, когда я пробежался кончиком языка вверх по всей длине ее расщелины.

Я делаю это потому, что тебе доставляет это удовольствие. Я делаю это потому, что это единственный способ выразить, что ты значишь для меня.

Я отстранился, думая, что ей нужна передышка. Вместо того чтобы восстанавливать дыхание, она села и накинувшись на меня, повалила на спину. Я ударился головой об пол.
- Черт!
- Прости! - вскрикнула она, поднимаясь, и глядя на меня извиняющимся взглядом.
- Вот, как ты платишь мне за любовь? – спросил я, потирая больное место.
Она прикрыла рот ладошкой, пытаясь сдержать смех.
- Ты в порядке?
Она сидела прямо на моем твердом члене. Я был в порядке.
- Все нормально. Полагаю это месть за то, что я прижал тебя к стене.
- Я собиралась тебе отомстить за кое-что другое, - сказала она, подмигнув.

Она разделалась с ремнем на моих брюках и разом сняла их с меня. Она была такой милой, стягивая одновременно носки с моих ног, заставляя чуть приподнять задницу с пола, чтобы она могла стянуть мои боксеры. Я сам снял с себя рубашку, не желая, рисковать ею, на тот случай, если она вдруг захочет увидеть еще больше летающих пуговиц. Одной, сделанной на заказ рубашки от Forzieri, в день будет достаточно.
- Думаю, сейчас я буду хорошей, - прошептала она игриво, усаживаясь на моих ногах. – Я хочу доставить тебе немного удовольствия.

Ты - мое все, и я никогда не буду удовлетворен. Я желаю тебя вечно.

Ее руки скользнул вверх по моим бедрам, и она языком коснулась моей длины. Я зашипел. Маленькой рукой она обхватила мой член, поднимая его с моего живота. А затем она обхватила его ртом. Влажным теплым ротиком. Ее язык кружил вокруг него, заставляя меня сходить с ума от удовольствия.

Эти огромные коричневые глаза встретились с моими зелеными, в тот момент, когда она втянула мой член глубже и затем снова скользнула губами вверх, отпуская его с громким чмоком.
- Блядь, Изабелла, это, действительно, хорошо, - простонал я и прикрыл глаза рукой, не в состоянии смотреть на нее, в то время как она делает подобные вещи. Од