Поглощение богемы

Забавно, что критики с либеральных позиций тоже считают, будто синтез богемности и буржуазности ведет к душевной пустоте, но в противоположном смысле. " Бизнес возомнил себя модным", — пишет культуролог Том Фрэнк, предполагая, что подъем новых альтернативных культур является еще одним аспектом капитализма. Контркультуры больше нет, если она вообще когда-либо существовала²².

Сам термин нельзя признать удачным. " Контркультура" была и остается попросту популярной культурой, а популярная культура может продаваться и приносить деньги. В своих бестселлерах " Единый рынок под Богом" и " Превращение культового в товар" Фрэнк оплакивает поглощение капита­лизмом символов контркультуры, приводящее к наплыву новых модных то­варов и рекламы, направленной на тех, кто хочет ассоциироваться с моло­дежью и альтернативной культурой²³. Отсюда необогемные магазины, над которыми потешается Дэвид Брукс, и масса других вещей куда хуже. Об этом явлении свидетельствует экспроприация альтернативной музыки: пес­ни культового андеграундного героя джаз-рока Ника Дрейка звучат в рекла­ме автомобилей Volkswagen. Поколение за поколением стильных молодых музыкантов, от групп 1960-х и панков до исполнителей рэгги и хип-хопа, те­ряли свою креативную энергию и политическую актуальность в результате компромисса со звукозаписывающими компаниями, превратившими их в продукцию массового потребления. А потом люди ставят эту музыку в офи­се, чтобы чувствовать себя частью альтернативной культуры, сидя за пись­менным столом и работая на " Вавилон".

Либеральный плач по поводу присвоения богемных атрибутов массовой культурой звучит столь же фальшиво и банально, как и консервативные причитания. Можно привести несколько возражений. Во-первых, миллио­ны людей никогда не получили бы возможность познакомиться с творче­ством многих прекрасных музыкантов, на концертах или в записи, не будь массового рынка. Во-вторых, многие из музыкантов сами хотят продавать­ся. Хип-хоперы с медальонами в виде символа доллара на золотых цепях не вкладывают никакой иронии в песни о деньгах и дорогих автомобилях. Они действительно хотят ваших денег.

К тому же массовый рынок не обязательно ведет к творческому компро­миссу. Боб Дилан часто слышал подобные жалобы. Дилан изначально про­славился как традиционный исполнитель фолк-баллад в стиле южного блю­за, которые он пел в сопровождении акустической гитары и губной гармошки. Но вот однажды он выступил на печально знаменитом концерте в английском городе Манчестере с электрогитарой и в сопровождении рок-группы. Публика была вне себя от ярости. Всем запомнился один зритель, который во весь голос кричал: " Иуда! " Но Дилан не пытался продаться. На­оборот, к этому времени он уже обеспечил себе всемирную славу хитовыми альбомами в традиционном стиле. Отступая от проверенного и удачного об­раза, он шел не только на творческий, но и на коммерческий риск. Манче­стерский концерт теперь воспринимается как важная веха в истории совре­менной музыки. Один критик утверждает, что шквал звука, обрушенного на публику Диланом и его группой, стал прото-версией панк-рока — " за десять лет до Джонни Роттена", к тому же " намного лучше в плане игры". Дилан, конечно, продолжил эксперименты, используя кантри в нэшвиллском сти­ле, христианскую музыку и другие жанры. Быть творчески бескомпромис­сным не означает делать все время одно и то же, повторяя то, к чему привык. А финансовые поступления от больших хитов дают чувство стабильности, позволяющее пускаться в подобные эксперименты²⁴.

Что до опасений, будто массовый рынок убивает политическое творче­ство, то сообщения о смерти здесь явно преувеличены. Начнем с того, что политическое содержание не так уж свойственно креативной продукции. Многие теоретики любят рассматривать такие формы культуры, как граф­фити и рэп в качестве политических движений, выражающих позицию уг­нетенных. Такое абсурдное представление служит дурную службу и полити­ке, и искусству. Настоящие политические объединения, от движения за гражданские права до низовых организаций правых консерваторов, являют­ся важными общественными образованиями, создание которых невозмож­но без значительных усилий и обусловлено конкретными политическими задачами. Такие движения иногда используют некоторые виды искусства, но никогда из них не возникают. Со своей стороны, авторы граффити и рэп­перы ничем не отличаются от талантливых представителей других видов ис­кусства. Главное, что их интересует — это, как правило, совершенствование мастерства и возможность творчества. Они уделяют своим занятиям много времени, как знает каждый, кто с ними знаком. И если при этом им удается заработать — тем лучше.

Последний аргумент, который часто приходится слышать и от левых, и от правых, состоит в том, что продвижение альтернативной культуры на массовый рынок создает эффект выравнивания, когда высокое искусство опускается до уровня помойки, а низкое и вульгарное получает незаслу­женно почетный статус. Такие жалобы основываются на изначально со­мнительном предположении, что искусство бывает " высоким" и " низ­ким". Между тем, как утверждает писатель Джон Сибрук, существует лишь промежуточная область " между высоколобым и низкопробным" ²⁵. В дей­ствительности, подъем креативной экономики соединяет сферы иннова­ций (техническая креативность), бизнеса (экономическая креативность) и культуры (художественная и культурная креативность) в единое целое, со­здавая все более тесные взаимосвязи между ними.