Подводные камни современного опыта

Погоня за новым опытом обладает, на наш взгляд, массой достоинств. В ней отражается деятельное и продуктивное — и даже более гуманное — отноше­ние к жизни. Акцент на активных видах досуга, казалось бы, обеспечивает опыт более здоровый в физическом и психологическом смысле, а также бо­лее насыщенный, чем скудная диета телеманьяка. При правильном подходе результат должен быть целиком и полностью положительный. Где же, в та­ком случае, кроется подвох?

Начинать следует с того факта, что упаковка и продажа разных видов опыта многими воспринимается как нечто неаутентичное (что часто соот­ветствует реальности). Как указывали Том Фрэнк и другие исследователи, коммерциализация жизненного опыта может лишить его креативного со­держания³⁰. Производители одежды, от Banana Republic до Prada, делают это со своей продукцией. Они стараются связать свой брэнд с определенным стилем и видом опыта, и тем самым продают опыт в качестве брэнда: чтобы быть стильным и современным, достаточно просто носить их одежду. Или, если обобщить настроение многих участников моих интервью, " нельзя про­сто сидеть и смотреть футбольный матч в свое удовольствие; ты должен ид­ти на суперсовременный стадион, построенный за 500 милионов долларов, со всем его мультимедийным цирком, который только мешает следить за иг­рой, ради которой ты купил билет и пришел сюда". В креативном классе многие прекрасно сознают эту опасность. Потому они склонны избегать слишком раскрученных коммерческих заведений, называемых ими " шир­потреб", куда относятся сети ресторанов и ночных клубов, стадионы, пере­груженные спецэффектами и элементами шоу и т. д. — или посещают их с долей иронии, как, скажем, Лас-Вегас ради деловой встречи. Они предпо­читают более аутентичные, натуральные и оригинальные места, где есть из чего выбирать, и посетитель сам играет более активную роль в создании ва­риантов выбора.

Найти оригинальное место становится все труднее, поскольку ширпо­треб проникает абсолютно повсюду. Одной из немногих сфер, откуда еще не до конца изгнана аутентичность, остается музыкальная сцена. Однако сейчас музыкальные клубы — когда-то динамичный элемент уличной культуры, где можно было услышать " реальную" музыку — постепенно вытесняются ночной версией упоминавшегося " мультимедийного цирка". Погружаясь в поток звуков, в придачу ты получаешь цифровое освещение, дым-машины, дождевые машины, работающие синхронно с музыкой — все, что нужно тому, кто хочет быть крут. Возникли даже сети подобных клу­бов. Бывшая уличная форма превратилась в свою собственную Дисней­ленд-копию — беззубую, безопасную и предсказуемую, — где ночь за ночью желающим продают один и тот же стандартный опыт вместо разнообразно­го и уникального опыта различных музыкальных и исполнительских сти­лей. Есть и более глубокие причины для беспокойства. В книге " Клаббинг" Малбон в деталях описывает сложную специфику общества молодых бри­танских клабберов. (Малбон сообщает, что собирая материал для книги, он провел " 150 ночей в клубах" и, как он выражается, " многие из них были лучшими ночами в моей жизни".) Он замечает, что клабберы различаются по стилю одежды, танцевальной технике, музыке, клубным жанрам и т. д.... Их вкус нуждается в постоянной тренировке, усовершенствовании и контроле — чтобы они могли не только отличаться друг от друга, но и отождествлять себя с другими клабберами, разделяю­щими их стиль и предпочтения³¹.

Все это они используют, по его словам, для создания идентичности. Не хочу звучать слишком критично — я сам в свое время занимался такими ве­щами и до сих пор иногда хожу на концерты и в клубы, — но по всему ска­занному, эти клабберы не более чем стадо послушных моде баранов. Если задача в том, чтобы создать идентичность или найти идентичность, то для этого существуют другие, лучшие средства.

Попытки рынка удовлетворить стремление к индивидуальному опыту ча­сто содержат странные внутренние противоречия. Хороший пример — это " кухня-декорация". В эклектичной обстановке моего дома кухня выделяет­ся совершенством: здесь есть все, что может понадобиться профессиональ­ному шеф-повару, да только никто ей не пользуется. Иногда я называю ви­сящие там сковородки из нержавеющей стали фирмы All-Clad своими " амулетами". Кара Суишер, обозреватель Wall Street Journal, рассказала в своей колонке о ремонте ее дома в Сан-Франциско. Подсчитывая тысячи долларов, потраченных на оборудование ее кухни-фантазии, она сделала вывод, что кухня обошлась ей во столько же, сколько стоят " примерно ты­сяча обедов на вынос или по меньшей мере шестьсот ужинов в хорошем ре­сторане" ³². Дело в том, что это уже не приборы и утварь в традиционном утилитарном смысле. Они стали частью особого опыта, связанного с едой; они обеспечивают разнообразные виды этого опыта: визуальный опыт, ког­да мы смотрим на них; статусный опыт обладания ими и опыт почти " про­фессионального" приготовления пищи — в тех редких случаях, когда мы действительно используем их, чтобы смастерить ужин по мотивам азиат­ской, итальянской и отечественной кухни. Недавно открытая эксперимен­тальная служба, Impromptu Gourmet, добавила оригинальное измерение ку­хонному опыту. Она позволила заказывать ингредиенты для обедов по рецептам лучших американских поваров. Когда ингредиенты доставляют по почте, вас ждет опыт " приготовления" блюд от настоящих знатоков у себя на кухне.

Короче говоря, если мы мечтаем получить какой-либо опыт, нам его про­дадут, но в процессе может оказаться, что нас одурачили. Есть еще одна ло­вушка: стараясь избежать " полуфабрикатных" видов опыта, мы порой за­гружаем свою жизнь до отказа, впадая в крайность. Мы смеемся над жалкими рабами телевизора, но ненасытное стремление к новым стимулам и видам опыта само по себе близко к зависимости. Однако у любого стиля жизни есть свои недостатки, и с этим приходится смириться. Опыт как об­раз жизни шире, чем просто коллаж модных видов досуга и маркетинговых приемов. Как я постарался показать, это результат развития креативного этоса, возникшего благодаря новому культурному синтезу — о чем будет го­вориться в следующей главе.