Глава 5. — Развлекаемся? Прекрасно-прекрасно, — Снейп точно нарочно поджидал их в холле.

— Развлекаемся? Прекрасно-прекрасно, — Снейп точно нарочно поджидал их в холле.

Полный отвращения взгляд профессора прошелся по грязной обуви студентов, лужам и следам, что оставили их мокрые ботинки на гладких каменных плитах пола, отяжелевшим от дождя мантиям, растрепанным волосам, переместился на лица, насмешливо и презрительно читая в глазах учеников смятение, возмущение, гнев, досаду, нелепую детскую обиду…

Декан Слизерина привычно отыскивал повод, чтобы придраться и, разумеется, снять очередные баллы.

Гарри уже ожидал неизменной язвительной тирады на вечную тему о бесцеремонности, безалаберности, невоспитанности всех студентов вообще и гриффиндорцев в частности, особенно, конечно, гриффиндорцев, когда Снейп, так и не сказав ничего, отвернулся от «золотого трио» и вперился глазами в четвертого члена их маленькой компании.

— Ваше последнее эссе, Уоррен — предел бездарности и тупости, — прошипел профессор, надменно выплевывая каждое слово. — Вы своей ленью и недалекостью продолжаете позорить факультет, на который угодили явно лишь по недоразумению. Однако Вам, очевидно, всё безразлично, потому что прогулки по магазинам и пиво в дурной компании Вы, несомненно, предпочитаете часу дополнительных занятий чем-нибудь полезным. Я исправлю это упущение. Вы напишете еще одно сочинение, не менее десяти футов, о свойствах кроветворных и восстанавливающих зелий. И клянусь, если и эта Ваша работа будет такой же отвратительной, как все предыдущие, даже распоряжение директора не заставит меня допустить Вас к дальнейшим занятиям в моем классе.

Снейп замолчал, будто для того, чтобы перевести дух и собраться с силами для следующей продолжительной нотации, но потом, словно передумал — нехорошо усмехнулся и коротко бросил:

— Эссе сдадите не позднее понедельника, — и явно прекрасно понимая, что обрекает несчастного студента провести остаток выходных в библиотеке, с нескрываемым удовольствием добавил: — Это для Вас последний шанс, Уоррен, хотя я и уверен, что Вы его не заслуживаете.

Презрительно поджав губы, профессор отвернулся от Николаса, окинул ледяным взглядом остальных студентов, которые как раз возвращались друг за другом из Хогсмида и теперь, при виде рассерженного Снейпа, нерешительно столклись в холле, для внушительности постоял перед ними еще несколько секунд, развернулся на каблуках и двинулся восвояси. Черные крылья мантии взвились и опали у него за спиной. Но не успел Гарри удивиться отсутствию снятых баллов, как до него донеслось набившее за пять лет оскомину: «Десять баллов с Гриффиндора!», и довесок: «Двадцать баллов с Райвенкло.»

И вот это для Уоррена явилось последней каплей. На бледных щеках райвенкловца вспыхнули лихорадочные алые пятна. Стиснув в бессильной ярости кулаки, он странно высоким звенящим голосом выкрикнул вслед Снейпу:

— Вы… Вы мерзавец! Мерзавец!!!

«Ой-ой… Ма-амочки!..» Гарри с трудом подавил в себе желание немедленно припустить отсюда наутек. Рон, видно, был того же мнения, потому что в панике обхватил руками голову и зажмурился. Гермиона кинулась к Николасу, чтобы любой ценой удержать его от еще каких-нибудь опрометчивых поступков, хотя, казалось бы, куда уж больше. Но Уоррен вырвался, резко и грубо отбросив ее руки, и почти бегом кинулся вверх по лестнице, похоже, не разбирая толком, куда идет.

Будто во сне, Гарри смотрел, как Снейп снова разворачивается в их сторону, как на его лице полнейшее недоумение сменяется негодованием и злобой…

«На орехи», совершенно точно досталось бы всем присутствующим, но от неминуемой грозы их спас Дамблдор. Директор неожиданно возник между профессором и перепуганными студентами, а потому, на удивление, баллов больше не потерял даже Райвенкло.

Старый маг, беспечно улыбаясь, подхватил Снейпа под руку и настойчиво повлек куда-то в сторону подземелий. Опомнившись, гриффиндорцы, как и другие свидетели истерики, устроенной Уорреном, кинулись скорее кто куда, только бы подальше от этого опасного места.

***

— Ну и ну! — выдохнул Рон. — Нет, правда, вот это псих! Ух! Это ж додуматься надо! Точно псих!..

— Да уж. Нет слов. Просто… Наша но-овая знаменитость… — задумчиво, словно бы про себя протянул Гарри и усмехнулся.

— Что?.. — в голосе Гермионы уже звенели слезы.

Они почти бегом летели по коридору в сторону гриффиндорской башни, когда Рон вдруг резко затормозил. На лице его медленно проступило недоверчивое радостное изумление.

— Гарри!!! — окликнул он друга. — Гарри! Нет, скажи, это я чего-то не понимаю, черт возьми, или Снейп, правда, перестал обращать на нас внимание?!

***

— Как успехи мальчика, Северус?

О каком мальчике идет речь, директор не уточнил, а профессор Снейп не переспросил.

— Успехах, Альбус??? Какие УСПЕХИ Вы имеете в виду?!! Я не знаю, кто учил его зельям в Дурмштранге, но кто бы это ни был, его знания устарели по меньшей мере на четверть века! Что же до Уоррена, то и по этой нелепой программе он не усвоил даже минимум! Большей бездарности я в жизни не встречал! Из всех тупиц этой школы…

— Ну-ну, Северус! — директор взмахом руки пресек готовую излиться из уст профессора бессмысленную уничижительную тираду. — Неужели, все так уж плохо? Позволь тебе не поверить. И за одно уж, хочу спросить, чем, все же, КОНКРЕТНО тебе настолько не угодил этот юноша?

Можно было в ответ просто огрызнуться. Если бы речь шла, к примеру, о Поттере, он именно так бы и поступил. Но Уоррен, с самого начала явившийся для профессора неразрешимой загадкой, не позволял просто так отмахнуться от вопроса директора.

Северус Снейп задумался и, в который раз уже, попробовал разложить по полочкам мысли и эмоции, что вызывал у него этот нелепый мальчишка. Вывод, к которому пришел профессор, оказался совершенно поразительным!

Пришлось признать, что самая большая вина Уоррена заключалась ни в его уме или глупости (о которых профессор, если честно, толком ничего не мог сказать), ни в странно устаревшем наборе знаний по зельеделию, ни в отчаянных бессмысленных попытках защитить свое достоинство… Нет! Мальчишка виноват… в своем дружеском расположении к Поттеру, виноват тем, что САМ ищет этого расположения и уже почти готов полностью довериться «золотому мальчику». Довериться и, безусловно, пострадать за своё доверие!

Северус ощутил, как болезненно сжалось сердце. «Что это? Страх? За Уоррена? Перед Поттером? Какая нелепость!!!»

Одной сплошной нелепостью и было все, что касалось этого странного студента. Раздражающим и нелепым он выглядел даже тогда, когда просто стоял там, в холле, рядом с чертовым «золотым трио», в этой идиотской мантии с чужого плеча, в этих дурацких ботинках, которые вечно промокают… «Ботинках? Причем здесь ботинки?» — Северус чувствовал себя так, будто снова и снова пытался «поймать за хвост» какую-то очень простую, но неизменно ускользающую от него мысль.

— Я смею надеяться, что ты будешь относиться к мальчику более объективно и непредвзято… — вклинился в его мысли голос Дамблдора.

«Объективно? О, да! Он-то на щенка смотрит совершенно объективно! Вот только интересно, как долго еще на это чучело будет восторженно взирать Грейнджер?! Хотя, впрочем, навряд ли долго. Если даже Уизли не решится открыть ей глаза, все равно у девчонки собственная очень неплохая голова на плечах, она сама быстро разглядит, что представляет собой Николас Уоррен. А вернее, то, чего не представляет — не представляет ничего достойного внимания такой девушки, как Гермиона Грейнджер…»

Неожиданно нахлынувшая горечь не дала профессору по достоинству оценить такие весьма туманные и необычные для него соображения. Единственное, что поддавалось четкому осмыслению — это ненависть, презрение и какая-то болезненная брезгливость к угрюмому черноволосому мальчику, который и не заслужил, НЕ ЗАСЛУЖИТ НИКОГДА ничего большего…

Что-то из этого он, кажется, сказал вслух… Потому что в глазах директора, обращенных к рассерженному мужчине, было столько боли…

— Северус, мальчик мой, ты не должен так говорить, потому что… не должен…

«Чего не должен?» Взгляд профессора зельеделия наткнулся вдруг на руки Дамблдора, напряженно стиснутые в замок старческие худые руки… «Неужели Николас Уоррен так много значит для старика? Ладно. Что ж. Как скажите, директор. Если это настолько для Вас важно…»

— Как скажите, Альбус.

***

За пять лет учебы Гермиона Грейнджер изучила обширную хогвартскую библиотеку не хуже, чем собственную спальню, отлично знала здесь все укромные закоулки, и, тем не менее, с минуту беспокойно озиралась, прежде чем сообразила, куда нужно идти. Самый дальний угол читального зала, рядом с запретной секцией, был не слишком удобным и довольно сумрачным местом, но зато практически полностью скрытым от посторонних глаз.

Мисс Грейнджер остановилась у заваленного книгами узкого стола в тесном пространстве между высокими стеллажами и, не спеша обнаружить свое присутствие, некоторое время просто молча стояла, глядя на сидящего за столом человека, который, казалось, углубился в работу настолько, что не замечал ничего вокруг.

Николас… Ему не шло это имя, как не шли и сине-серые райвенкловские цвета, а вот в темно-зеленой слизеринской мантии Гермиона представляла его как-то даже слишком легко. Значит ли это, что он мог бы стать слизеринцем? И если бы так вышло, стал бы он тогда нравиться ей меньше?

Девушка мысленно отмахнулась от глупого вопроса. Николас понравился ей сразу и, наверное, навсегда. Его глаза, его голос, его улыбка, такая редкая, но такая ясная, точно солнечный свет, изредка озарявшая серьёзное строгое лицо. Кто-нибудь мог бы возразить, что парень далеко не красавец — Гермиона только бы плечами пожала в ответ. Конечно, Николас Уоррен — не Драко Малфой, но не всем же быть смазливыми надменными принцами. Она считает, что Николас красив, а чужое мнение ее не волнует. Да, он кажется иногда слишком угрюмым, мрачным и не слишком счастливым, но возможно, это оттого, что он одинок?

Непохоже, чтобы Николас легко сходился с людьми. По собственной воле в друзья ему тоже никто не набивается. И ни Гарри, ни Рон, даже по приказу директора, как бы ни старались, никогда не смогут его понять.

Гермионе же хотелось верить, что она понимает, и даже если это не так — она все равно готова принимать Николаса таким, каков он есть, и доверять ему, и заботиться, и… Наверное, нужно хотя бы самой себе признаться, что… Ну… Последнее время этот парень стал очень много для нее значить…

***

— Ты не пришел на ужин, — констатировала мисс Грейнджер вместо приветствия

Николас вздрогнул от неожиданности и обернулся. Но, разглядев девушку, только раздраженно передернул плечами и едва слышно буркнул:

— Я не голоден, — он был совершенно расположен сейчас вести разговоры с кем бы то ни было.

— И почему я в это не верю? — саркастически протянула Гермиона.

— Не знаю, — процедил райвенкловец. — Тебе видней. И если это всё, о чем ты хотела спросить, то… — молодой человек резко взмахнул рукой, неопределенным широким жестом обводя разбросанные по столу книги. — У меня, если ты помнишь, много работы, и она пойдет быстрее, если я не буду отвлекаться.

— Тебе так важно заниматься зельеделием? — девушка подняла брови, точно хотела изобразить изумление.

«О, Мерлин! Ну, почему ей приспичило поболтать именно сейчас!»

— Да… — выдавил Николас и поднял, наконец, взгляд. — Послушай, ты, ПРАВДА, меня отвлекаешь, и я могу сорваться и нагрубить. И ты обидишься, а мне этого совсем не хочется…

— Вот как? — уголок рта Гермионы дернулся в кривом подобии на улыбку.

— Мне этого не хочется, — повторил он с нажимом. — Поэтому, пожалуйста, позволь мне заниматься, — и Николас снова демонстративно уткнулся в какой-то учебник.

Гермиона раздраженно вздохнула, полезла в сумку и извлекла на свет божий пухлую тетрадку в черной картонной обложке.

— Вот. Возьми, — она положила тетрадь перед райвенкловцем, прямо поверх книги, которую тот пытался читать.

— Что это? — «О, боги, ну что еще?!!»

— Черновик. Мое эссе по кроветворным и восстанавливающим зельям.

— Что? — Николас задохнулся от возмущения — да как она смеет! Она, что, путает его со своими тупыми дружками! Благодетельница, черт возьми! Он поднял голову и в упор уставился на Гермиону.

Девушка поморщилась, смущенно отвела взгляд и заторопилась объяснить:

— Снейп сказал, что в течение семестра нужно будет написать большую работу на выбор о каких-нибудь зельях, входящих в программу. Я ее уже практически закончила, осталось только переписать начисто. Как раз по кроветворным зельям…

— И восстанавливающим? — переспросил Николас вкрадчиво.

— И восстанавливающим… Это удача, что так совпало. Тебе нужно просто его списать…

— Подумать только, — протянул молодой человек, оставив дальнейшие попытки казаться вежливым, — Ну на-адо же, какое совпадение! — губы его скривились в презрительной гримасе, он откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки, — Я ведь сам ни на что такое не способен, правда? А тут такое счастье, просто взять и списать! — Николас отпихнул от себя черную тетрадку и, неотрывно глядя в удивленно распахнутые глаза Гермионы, отчеканил: — Я не нуждаюсь в твоей благотворительности! Корми своей жалостью Уизли и Поттера, а я знаю зелья не хуже тебя! Я сам в состоянии написать эту работу!

Девушка и не подумала отступать, сердито сузив глаза, она оперлась руками о стол и нависла над Николасом, вынуждая того смотреть ей в лицо снизу вверх.

— Даже если бы ты был самим Снейпом, — зашипела гриффиндорка раздраженно, — ты был бы НЕ В СОСТОЯНИИ написать такую большую работу за такое короткое время! Не будь дураком! Я прекрасно вижу, как тебе нравятся зелья, и как хорошо ты в них разбираешься! А еще я вижу, что профессор Снейп не справедлив к тебе! И я НЕ ХОЧУ, чтобы он тебя выгнал! — с этими словами Гермиона снова подтолкнула молодому человеку свою тетрадь и отпрянула от стола, собираясь уйти.

«О, черт! Нет… Ну почему всё так…» — простонал Николас про себя.

— Нет! Подожди! — окликнул он. — Подожди… — еще секунды назад самым горячим его желанием было как можно скорее отвязаться от гриффиндорской старосты, теперь же он никак не мог позволить Гермионе уйти. — Послушай… А… А как же ты? Ты ведь не сможешь тогда сдать это…

Гермиона пожала плечами с деланной небрежностью, в ее глазах мелькнула довольная улыбка.

— Подумаешь. Мне его сдавать только через полтора месяца. Напишу что-нибудь еще.

— Хорошо, — проговорил Николас сдавленно, — ладно, — и взял тетрадь. — И… Спасибо тебе, — в голосе его зазвучали извиняющиеся нотки.

— Пожалуйста, — Гермиона снова вернулась к столу и села напротив райвенкловца. — Я, вообще-то, тебе еще бутерброды принесла.

***

Наверное, окажись здесь сейчас Фред и Джордж Уизли вместе с каким-нибудь и своих отвязных приколов, даже устрой они тарарам и, как в старые добрые времена, переверни вверх дном всю гостиную, это не смогло бы отвлечь гриффиндорскую старосту от собственных мыслей…

Нет. Не так. Не мыслей. Когда человек усиленно работает головой, у него не может быть на лице такого отрешенно-счастливого мечтательного выражения, а мисс Грейнджер появилась в гостиной именно с таким выражением лица, настолько для нее необычным, что на это обратил внимание даже Рон.

— Ты где была? — надо отдать Рону должное, он постарался изгнать из своего голоса ревнивые, подозрительные нотки, и вопрос его прозвучал чуть ли не равнодушно — так, простое любопытство, не более.

— В библиотеке, — пожала плечами Гермиона.

Ха! Если бы Гарри не знал почти наверняка, ЗАЧЕМ она ходила в библиотеку, он бы, пожалуй, подумал, что лучшая студентка Хогвартса изменила своим привычкам и читает теперь не заумные научные труды, а, по меньшей мере — дамские романы. Но Гарри знал, да и догадаться было бы не трудно.

— Что, нянчилась с бедняжкой-Уорреном? — насмешливо фыркнул гриффиндорец.

— Ни с кем я не нянчилась! — возмутилась Гермиона. — Мы просто разговаривали!

— Да ну! — поднял брови Гарри. — У него еще осталось время на разговоры? Я думал, Снейп загрузил его так, что до Хеллоуина не разгребешь.

Если бы речь шла не об Уоррене, Гарри Поттер мог бы только посочувствовать несчастному, на котором мастер зелий решил сорвать свое раздражение. Но Николас…

Трудно сказать, что вынесли Рон с Гермионой из последней беседы с директором, но для Гарри этот разговор расставил всё по местам.

Все его подозрения оказались истиной. Николас Уоррен и слизеринский… декан («Не гад, и не ублюдок», — поправил себя гриффиндорец, удивляясь собственному благородству), Николас и Снейп — это… это… один и тот же человек, только Николас, похоже, переместился сюда из прошлого. Как? Да, кто его знает. Над этим пусть директор думает. Гарри же просто не мог больше не замечать очевидного. Конечно, он понимал, что это — тайна, и всё очень серьёзно и, скорей всего, опасно. И он даже, кажется, понимал, зачем директор хочет их с Николасом сдружить, и был, в общем-то, не против, но, черт возьми, вся эта ситуация!..

Молодой человек с трудом подавил рвущийся наружу смешок. Снейп, назначающий отработки самому себе! Нет, это что-то! Ну ладно. Николас не знает, каким он станет через двадцать лет, но как профессор-то мог не узнать самого себя? Разве что, двадцать лет назад в зеркало вообще не смотрел? Ха-ха! А что, вполне может быть!

— Что-то я не поняла, ты над чем смеешься? — обиженно поджала губы Гермиона.

— Что ты! — Гарри немедленно состроил на лице серьезную мину. — Я просто беспокоюсь, как он успеет с тем эссе до понедельника?

— О! Не беспокойся! — мисс Грейнджер ехидно улыбнулась («Ну надо же! Уже нахваталась от… этого!») — Я дала Николасу черновик СВОЕГО сочинения. Представляешь, темы совпали! Он просто перепишет его и все…

— Ты сделала ЧТО??? — вытаращил глаза Рон. За пять лет учебы их подруга ни разу не разрешила им с Гарри списать хотя бы историю магии, а тут целое эссе по зельеделию!

— Даже не начинай! — Гермиона прекрасно поняла, что так возмутило приятеля. — Если я разрешу вам списывать, то вы с Гарри совсем ни о чем, кроме квиддича, думать не будете! А Николас зелья и так отлично знает, он, между прочим, вообще не хотел брать мою работу! Просто, он до понедельника никак не смог бы успеть! Я думаю, и сам профессор Снейп не успел бы…

Гарри хихикнул.

— Чему ты смеешься?!! — девушка сердилась уже не на шутку.

— Я абсолютно серьезен, — он, будто защищаясь, выставил перед собой ладони. — Я рад, что всё так удачно сложилось. Если Николас разберется с эссе сегодня, завтра мы все вместе сможем снова сходить в Хогсмид, или в квиддич поиграть, или… ну, еще что-нибудь придумаем… Что ты так на меня смотришь?! — ему очень не понравился недоверчивый, какой-то слишком уж снейповский прищур, с которым взирала на него подруга. — Твоему Николасу нужно меньше нервничать и больше отдыхать! А я просто делаю то, что велел директор! Ты же сама слышала, что он сказал! И вообще никто не смеется… — Гарри раздраженно вздохнул.

Да уж. Ничего смешного. Его лучшая подруга по уши втрескалась. И в кого! В Снейпа! Тут и впрямь — не до веселья!