Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
|
Лирическое отступление
⇐ ПредыдущаяСтр 18 из 18
Я отступаю. После сумбурного выступления, решительногонаступления, бескровного преступления и тихого исступления яотступаю. В отступлении моем нет ничего драматического: этолирическое отступление. Я отступаю. Всегда, когда в литературе герой успеваетвыскочить из-под обломков, читатели запаздывают... Онвозвращается к своей литературной действительности, а мыостаемся в реальной, которая тем и отличается от литературной, что среди всех предлагаемых ею исходов нет ни одногоиррационального. В литературе же возможность для такого исходаесть у писателя на крайний случай всегда. И если в жизни, попавв тупик, мы можем выйти из него только ценой какой-нибудьсерьезной потери, то в литературе всегда остается последнийшанс -- на крыльях вылететь через печную трубу. Может быть, это -- единственное, что следует знать, обращаясь к литературе. Знание такое, по всей вероятности, иопределяет наше отношение к произведению как к не-жизни как кчему-то иному-- подчиненному высшим законам Искусства. А всеВысшие Законы Искусства иррациональны. Но я отступаю. Всякое повествование однажды кончается -- итогда писатель отпускает героев на свободу. Там они и будутжить, уже не подвластные ничьей воле -- тем более волеинтерпретаторов, от которых они всегда сумеют ускользнуть. Ведьинтерпретаторы живут в иной реальности, -- правда, они не частопонимают это. И начинают судить произведение обычным, юридическим образом. Они задают очень много вопросов в надеждевыяснить, бывает ли так на самом деле и бывает ли так вообще. Мне легко ответить на эти вопросы: ведь я отступаю. Яговорю, что ничего этого не было и что это вообще не бывает насамом деле. Потом я улыбаюсь и беру на себя смелость заявить отимени каждого, кто причастен к искусству: всего этого не было ивсего этого вообще не бывает на самом деле. Такова ужХудожественная Неправда. Что же делать с ХудожественнойНеправдой? Оставим ее как она есть: воспринять литературноепроизведение значит не понять его до конца, все времяобращаться к нему в надежде понять до конца... а не понять.Ведь даже сами герои не всегда понимают себя -- и, когдаПетропавел, прижав зеленую травинку к сердцу, бежит туда, откуда еще полчаса назад едва унес ноги, -- он, наверное, тожеплохо понимает себя. Но мы не можем ему помочь. Самое большее, на что мы способны, -- это проводить его до яркой лужайки...ну, может быть, чуть дальше. Проводить его, проводить нашуповесть... Минувшая жизнь, имперфект и аорист, -- подумайте, что за дела!.. Я вдаль проводил мою Повесть, как поезд, -- И Повесть, как поезд, ушла. Зеленый фонарик далекой свободы уже догорает -- и вот затеплился красный фонарик субботы и прежних домашних забот: убрать со стола, заварить себе кофе и долго смотреть из окна на двор в голубях, на качели в покое, на облако в виде слона... И вдруг отойти от окна -- беспокоясь, как с этого самого дня невнятная совесть по имени Повесть одна проживет, без меня. И уже не имеет никакого значения, кто написал это: ведь яотступаю. Важно вовремя сдать позиции. Я отступаю на глазах у вас, любезные читатели, отступаюпросто: не сопротивляясь больше и ни о чем не жалея -- передэтой вечной загадкой. Загадкой Художественности. Я отступаю.
Оглавление
Лирическое выступление Глава 1. Пирог с миной Глава 2. Засекреченный старик Глава 3. Сон с препятствиями Лирическое наступление Глава 4. И да, и нет, и все-что-угодно Глава 5. Головокружительный человек Глава 6. Стократ смертен Глава 7. Священный ужас по ничтожному поводу Лирическое преступление Глава 8. Лото на лету Глава 9. По ту сторону понимания Глава 10. Милое искусство, коварное искусство Лирическое исступление Глава 11. До и после бревна Глава 12. Мания двуличия Глава 13. Поцелуй, которого все ждали Лирическое отступление ОглавлениеОб этой книге (аннотация к изданию 1989 года)
К. И. Чуковский рассказывал: в одной школе учитель решил объяснитьдетям, что такое акула. Ведь акула не совсем обычная рыба, не то, что килька- и размеры другие, и поведение особенное, акулье. Но оказывается, детейпостоянно воспитывали в убеждении, будто в мире нет ничего удивительного.Все привычно, шаблонно: надо привыкнуть к этой неподвижной обыденности ижить себе припеваючи. Поэтому школьники недоверчиво выслушали рассказ обакулах, а один даже заявил: " Акулов не бывает! " Чуковский пояснял: " Эти несчастные дети так подозрительно относятся ковсякому - самому поэтичному вымыслу, что все, сколько-нибудь выходящее зачерту обыденности, считают наглой и бессмысленной выдумкой... Ибо ничегодиковинного для них вообще на земле не бывает, а есть только хлеб, дакапуста, да сапоги, да рубли". Годы, которые мы прожили и которые теперь называют годами застоя, былиособенно враждебны признанию, что акулы бывают. Шаблонная мысль, инструктивный подход к жизни, господство стереотипов в теории... - все этоушло в прошлое. Но может быть, не так уж далеко ушло? Пожалуй, привычка идти проторенными путями мысли, ни на шаг от них неотступая, нередко еще подавляет нашу инициативу, наши поиски. Отсюда -стремление вырваться из плена шаблонности, тяга к необычному, раздвигающемузаученные ходы рассуждения и воображения. А хорошо бы, какой-нибудь дотошный автор составил учебник или задачник: позаниматься по нему - и стряхнуть с себя оцепенение мысли!.. Нет, такойучебник невозможен. Видимо, само это желание: усвоить по авторитетнойкнижке, выполнить определенный круг заданий - и зажить в мире динамичной, творческой мысли! - само это желание свидетельствует о той же скованности.Нужна другая книга - такая, в которой преодоление стереотипов было бы еехудожественной целью, которая не учила бы, а вызывала стремлениепредполагать, выдумывать, комбинировать выдумки, углубляться в неожиданныемысли. Как раз это и делает книга Е. В. Клюева " Между двух стульев". Она ведетнас в мир... причудливых фантазий? игры? развлечения? Да, конечно, ноавторские фантазии именно потому вызывают активность мышления, что они нетолько фантазии, но и серьезные раздумья - прежде всего о строенииестественного языка, о его роли в познании мира, в общении людей. Эточрезвычайно важная сегодня область научных и прикладных исследований, вкоторой сосредоточены интересы психологов, философов, лингвистов, логиков, специалистов по информатике, - ее называют " когнитивная наука" и сулят ейневиданно широкие перспективы. К концу XX века человечество наконец - пустьи с некоторым опозданием - отчетливо осознало, что люди плохо понимают другдруга и что язык далеко не всегда служит взаимопониманию. В этой книге нет ничего случайного, необязательного. И даже если подчаскажется, что автор ее немножко озорничает, озорство это имеет под собойпрочную научную основу. В " несерьезных" диалогах героев ставятся и остроумнорешаются фундаментальные проблемы психолингвистики, лингвистическойпрагматики, теории речевых актов - тех дисциплин, которые в последнее времянаиболее интенсивно стимулируют развитие гуманитарных наук. Нужно толькоуметь увидеть эти проблемы, а спрятаны в тексте они бывают довольно хитро." Я существую, но я с этим не согласна, - заявляет одна из героинь идобавляет: - Мур-р-р..." Нам известно уже о странной ее манере сопровождатьвысказывания то хрюканьем, то мяуканьем, а то и " конским храпом сперемежающейся хромотой", но в данном случае мы имеем дело с ловкозашифрованным в тексте знаменитым парадоксом Мура (Дж. Мур - один из видныхпредставителей современной философии) - " Идет дождь, но я с этим несогласен" - парадоксом, послужившим отправной точкой авторам многихизвестных в настоящее время научных концепций. При каких обстоятельствахвозможны высказывания подобного типа (если они вообще возможны), чем онимотивируются или, по крайней мере, оправдываются - вот что составляетпроблему, одно из нетривиальных решений которой предлагается в этой книге. Способы шифровки, к которым прибегает автор, исключительно многообразныи зачастую сложны. Но излюбленный способ - преобразование устойчивых, застывших словосочетаний, когда властелин мира легко и свободно превращаетсяв Пластилина Мира, Дон Жуан становится Бон Жуаном... За этим стоитразмышление об условности словесного выражения, о том, что значение извучание связаны лишь постольку, поскольку объединены в составе одногослова. Недаром в книгу то и дело врывается строго терминологическоевыражение " асимметричный дуализм языкового знака": в контексте эти серьезныеслова приобретают забавное звучание, оставаясь все же терминологичными. Важная мысль о необходимости для всякого наименования устойчивости, постоянной связи с денотатом (наименованным объектом) подвергается не менееозорному исследованию: Пластилин Мира с каждым своим новым появлениемоказывается совершенно " преобразованным", ничуть не похожим на самого себя в" предыдущем предъявлении". Читатель раздумывает: почему это все-таки одно ито же существо - Пластилин Мира? Читателю о многом придется раздумывать: сама книга настраивает наразмышления, причем размышления активные и постоянные. Появление каждогонового героя - своеобразная загадка, которую требуется разгадать немедленно, иначе поведение его покажется абсурдным. Но автор всецело доверяет читателю: в книге есть прямой расчет на эрудированного, оригинально мыслящего ивеселого собеседника, готового вступить в игру, правила которой, какнастаивает автор, создаются по ходу самой игры, и готового играть всерьез.Правда, предлагаемая игра непроста. Участники ее должны обладать все ещедовольно редким, к сожалению, качеством - широтой взгляда на мир, принимаякак данность не только то, что бывает не часто, но и то, чего не бываетникогда, ибо и небываемое бывает - если не в реальном, то, по крайней мере, в одном из возможных миров. При такой установке читатель гарантирован отнедоразумений, подстерегающих его на каждом шагу, поскольку идея возможныхмиров - чрезвычайно популярная в современной науке - составляетцементирующую основу книги. " Все возможно", - убеждает нас автор, предлагаятем самым свободу индивидуального выбора, свободу самостоятельных решений, которой подчас так недостает нашему современнику. " Философские илогико-лингвистические парадоксы семантики возможных миров" - такимподзаголовком можно было бы сопроводить название этой книги. " Играют" даже детали. Автор пишет: " Лес густел медленно и незаметно, как кисель". Вот хорошее сравнение - забавное и легкое! Без натуги, хотяочень неожиданное. Читатель остановится и перед ним, подумает. Конечно, естественно сказать и " Лес густел", и " Кисель густел". Но значения глаголовне совпадают: лес густел - " становился менее редким"; кисель густел -" становился менее жидким". Отсюда - скрытый каламбур в этом сравнении: читателя приглашают подумать об омонимии и полисемии в языке, о полезнойроли совпадения разных языковых знаков. Стало быть, для кого-то эта книга - размышление о языке. А другойчитатель увидит в ней повод для раздумий о теории познания, третий - опсихологии восприятия искусства... Сама книга - в известной степениПластилин Мира: она каждый раз меняется в зависимости от того, что в нейсможет и захочет найти читатель. Наконец, последнее. Независимо от всего, что сказано, книга Е. В.Клюева - просто талантливое художественное произведение. От этого никуда неуйдешь. Конечно, найдутся и такие читатели, которые скажут: " Нас не надотренировать в интеллектуальной динамичности и раскованности! Мы и так незадавлены стереотипами, не хотим тренироваться!.." А интересную книжкухотите прочесть? Художественную? То-то... Тогда берите и читайте. Вот она, перед вами. М. В. Панов, доктор филологических наук ББК 88.8 К52 Редакционная коллегия: действительный член АПН СССР А. В. Петровский (ответственный редактор), доктор психологических наук О. А. Конопкин, кандидат психологических наук М. Ю. Кондратьев Рецензенты: доктор психологических наук Б. М. Величковский, учитель-методист О. М. ВильчекДанная страница нарушает авторские права?