Счастливое открытие м-ра Генри Киддла 5 страница

Эти изложенные мною взгляды часто поясня­лись нашими древними авторами путем сравнения хода человеческой жизни, или существования, с орбитальным движением планеты вокруг солнца. Центростремительной силой является духовное притяжение, а земное притяжение — центробеж­ной. Если центростремительная тенденция пере­силивает центробежную, планета приближается к солнцу, а индивидуум достигает более высокого уровня существования. С другой стороны, если центробежная сила превосходит центростреми­тельную, планета удаляется на большее расстоя­ние от солнца и движется по новой орбите на этом расстоянии, то есть индивидуум опускается на бо­лее низкий уровень существования. Это нагляд­но проявляется в первых двух случаях, которые я упомянул выше.

Нам следует рассмотреть только два крайних случая.

Когда планета в своем приближении к солнцу пе­реходит черту, где центростремительная и центро­бежная силы полностью нейтрализуют друг друга, влияние центростремительной силы начинает не­уклонно возрастать и планета устремляется к солнцу с постепенно нарастающей скоростью, чтобы в кон­це концов слиться с массой солнечного тела. Это как раз то, что происходит с совершенным Адептом.

Опять же, когда планета в своем отступлении от солнца достигает точки, где центробежная сила ста­новится всемогущей, она сходит с орбиты по каса­тельной и уходит в глубины пустого пространства. Когда планета выходит из-под контроля солнца, она постепенно теряет свою животворную теплоту и созидательную энергию, которую первоначально получала от солнца, и превращается в холодную массу материальных частиц, коим предстоит блуж­дать в пространстве до тех пор, пока эта масса пол­ностью не рассыплется на атомы. Эта холодная мас­са при вышеупомянутых обстоятельствах сравнима с пятым принципом, тогда как тепло, свет и энергию, которые оставили ее, можно сравнить с шес­тым и седьмым принципами.

После приобретения новой орбиты или же в про­цессе своего отклонения со старой орбиты на но­вую планета уже не может возвратиться в какую-либо точку своей старой орбиты, так как разные орбиты, находясь на различных уровнях, никогда не пересекаются между собой.

Это образное изложение правильно разъясняет древнюю брахманскую теорию, касающуюся данного предмета. Это лишь один из аспектов того, что древ­ние мистики называли великим Законом Вселенной.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Примечание I

В связи с вышесказанным было бы желатель­но обратить внимание читателей на тот факт, что страна, называемая китайцами Си-цзянь, а западными географами — Тибетом, упомянута в древ­нейших книгах, сохранившихся в провинции Фу-цзянь (главной резиденции коренных жителей Ки­тая), как великое средоточие оккультного знания в доисторические времена. Согласно этим записям, в ней обитали «Учителя Света», «Сыны Мудро­сти» и «Братья Солнца». Императору Юю «Вели­кому» (2207 г. до Р.Х.), благочестивому мистику, приписывается обретение оккультной мудрости и заимствование установленной им системы теокра­тии, ибо он был первым, кто соединил в Китае ду­ховную власть со светской — именно из Си-цзяни. Это была та же самая система, что и у древних египтян и халдеев, про которую мы знаем, что она существовала в брахманский период в Индии и существует теперь в Тибете: то есть все знание, власть, мирская и сокровенная мудрость были со­средоточены внутри иерархии жрецов и ограничены их кастой. Кто были коренные жители Тибета — это вопрос, на который ни один этнограф пока не может дать вразумительного ответа. Они практику­ют религию бон, их секта является до- и антибуд­дийской, и их можно встретить главным образом в провинции Кам. Это все, что о них известно. Но даже это могло бы оправдать предположение, что они являются хотя и сильно деградировавшими, но все же потомками своих могущественных и мудрых праотцев. Их этнический тип свидетель­ствует, что они не являются чистыми туранцами, а их обряды — сейчас это главным образом кол­довство, заклинания и поклонение силам приро­ды — напоминают скорее народные обряды вави­лонян (судя по записям на извлеченных из земли цилиндрах), нежели религиозную практику ки­тайской секты даосов — религии, основанной на чистом разуме и духовности (как утверждают неко­торые). Даже кьелангские миссионеры, которые много общаются с этими людьми на границах Бри­танского Лахуля и должны были бы знать их луч­ше других, обычно не проводят почти никакого различия между бонами и двумя соперничающи­ми буддийскими сектами — желтыми шапками и красными шапками*. Последние с самого начала сопротивлялись реформе Цзонхавы* и всегда при­держивались старого буддизма, в настоящее время в значительной степени смешавшегося с практи­кой бонов. Если бы наши востоковеды знали о них больше и сравнили бы древневавилонское покло­нение Бэлу, или Ваалу*, с обрядами бонов, то обнаружили бы между ними неоспоримую связь. На­чинать здесь дискуссию, доказывая, что происхож­дение коренных жителей Тибета связано с одной из трех больших рас, которые последовательно сменяли одна другую в Вавилонии, — как бы мы их ни называли: аккадийцами (название, придуманное Ф.Ленорманом) или первобытными туран­цами, халдеями или ассирийцами, — не входит в нашу задачу. Как бы то ни было, имеется веская причина называть трансгималайскую эзотеричес­кую доктрину халдейскотибетской. И если мы вспомним, что Веды пришли, согласно всем тради­циям, с озера Манасаровар* в Тибете, а сами бра­мины — с далекого Севера, то мы вправе рассмат­ривать эзотерические доктрины всех народов, ко­торые когда-то обладали или до сих пор обладают ими, как происходящие из одного и того же ис­точника и, таким образом, называть эти доктрины «арийско-халдейско-тибетскими», или Всемирной Религией-Мудростью. «Ищите Потерянное Слово у иерофантов Татарии, Китая и Тибета», — таким был совет ясновидца Сведенборга.

Примечание II

Не обязательно, говорим мы. Веды, брахма­низм и вместе с ними санскрит были привнесены в тот край, который мы теперь называем Индией. Они не рождены на ее почве. Было время, когда древние народы Запада подразумевали под Инди­ей многие страны Азии, которые теперь имеют другие названия. Были известны Верхняя, Ниж­няя и Западная Индии — даже в сравнительно позд­ний период Александра; даже Персия (Иран) в некоторых классических произведениях называет­ся Западной Индией. Страны, теперь называемые Тибетом, Монголией и Великой Татарией, рас­сматривались ими как составные части Индии. Поэтому, когда мы говорим, что Индия воспита­ла мир, сыграв роль А/та Mater цивилизации, ис­кусств и наук всех других народов (включая Ва­вилонию и, вероятно, даже Египет), мы имеем в виду архаическую, доисторическую Индию — Ин­дию того времени, когда великая Гоби была морем, а погибшая Атлантида составляла часть еди­ного материка, который начинался у Гималаев и простирался через Южную Индию, Цейлон и Яву вплоть до далекой Тасмании.

Чтобы прояснить такие спорные вопросы, как этот, необходимо открыть и как следует изучить китайские священные и исторические хроники — хроники народа, эра которого началась почти 4600 лет тому назад (в 2697 г. до Р.Х.). Этот народ, столь дисциплинированный и предвосхитивший некото­рые из самых значительных изобретений современ­ной Европы и ее превозносимой ныне до небес науки — такие, как компас, порох, фарфор, бума­га, книгопечатание и др., — знавший и использо­вавший их за тысячи лет до того, как они были за­ново открыты европейцами, заслуживает, как нам кажется, некоторого доверия к своим письменным сочинениям. А в китайской литературе — от Лао-Цзы* и до Сюан-Цзяна — содержится множество намеков и ссылок на этот остров и на мудрость Ги­малайских адептов. В книге «Цикл буддийских пи­саний китайцев» преподобного Самуэля Биля есть глава «О буддийской школе Тяньтаи» (с. 244-258), которую нашим оппонентам следовало бы прочи­тать. Переводя уставы этой наиболее прославлен­ной и священной китайской школы и секты, ос­нованной в 575 году нашей эры Чжии (мудрец), и дойдя до фразы, которая гласит: «То, что связано с цельным одеянием (без швов), которое носят Ве­ликие Учителя Снежных Гор, школы Химаватов» (с. 256), этот европейский переводчик ставит после нее вопросительный знак. Да и чего еще от него можно было бы ожидать? Ведь статистические дан­ные о школе «Хаймаватов», то есть о нашем Гима­лайском Братстве, в общих индийских переписях отсутствуют. Далее, м-р Биль переводит правило, в котором упоминаются «великие наставники более высокого ранга, живущие в глубинах гор вдали от людей», т.е. араньяки, или отшельники.

Таким образом, судя по данным традиции, наряду с историческими (для них самих) записями на сей счет, сохранившимися в китайских и тибетских священных книгах, эта легенда о древнем острове по сей день живет среди народа Тибета. Этого прекрасного остро­ва более нет, но само место, где он когда-то процве­тал, сохранилось, и оно хорошо известно некоторым «великим Учителям Снежных Гор», невзирая на те топографические изменения, которые произошли с ним в результате ужасного катаклизма. Полагают, что каждый седьмой год эти Учителя собираются в Шам-Ча-Ло, «Счастливой Стране». Согласно распростра­ненному верованию, она находится на северо-за­паде Тибета. Некоторые полагают, что она распо­ложена в неисследованных центральных областях, недоступных даже для бесстрашных кочевых пле­мен; другие ограничивают ее цепью гор Гангдисри и северной окраиной пустыни Гоби — с юга и с се­вера, и более густонаселенными областями Кундуза и Кашмира на территории Гья-Пхелинг (Британской Индии) и Китаем — с запада и с востока, что пре­доставляет любознательному уму довольно значи­тельное пространство для поисков ее местополо­жения. Третьи отводят ей место между горами На-мур-Нур и Куньлунь, но все до единого твердо верят в Шамбалу (Шам-бха-ла) и говорят о ней как о плодо­родной сказочной стране — некогда острове, а теперь оазисе несравненной красоты, месте встречи наслед­ников эзотерической мудрости богоподобных обитате­лей этого легендарного острова.

Пожалуй, будет полезно, в связи с этой доистори­ческой легендой об Азиатском море и Атлантичес­ком материке, упомянуть тот факт (известный всем современным геологам), что на гималайских скло­нах найдены геологические доказательства того, что материал, из которого сложены эти величественные вершины, был когда-то частью океанского дна.

Примечание IV

Мы уже отмечали, что, по нашему мнению, вся разница между буддийской и ведантийской фило­софиями заключалась в том, что первая была свое­го рода рационалистическим ведантизмом, тогда как последнюю можно рассматривать как транс­цендентальный буддизм. Если арийский эзотеризм использует термин дживатма для обозначения седь­мого принципа — чистого и per se бессознательно­го духа, то только потому, что веданта, постулируя три вида существования: 1) парамартхика (истин­ное, единственно реальное), 2) вьявахарика (прак­тическое) и 3) пратибхасика (видимая или иллю­зорная жизнь), считает, что именно первая жизнь, или джива, является единственной истинно суще­ствующей. Брахма, или Истинная Сущность, — ее единственный представитель во Вселенной, так как это Всемирная Жизнь in toto, тогда как две другие суть лишь ее «феноменальные проявления» — во­ображаемые и порождаемые неведением иллюзии, внушаемые нам нашими слепыми чувствами. Буд­дисты, напротив, отказывают как в субъективной, так и в объективной реальности даже этому едино­му Самосуществованию. Будда заявляет, что нет ни Творца, ни Абсолютного Существа. Буддийский рационализм всегда очень живо реагировал на не­преодолимую трудность допущения единого абсо­лютного сознания; говоря словами Флинта: «Где сознание, там и относительность, а где относи­тельность, там дуализм». Единая Жизнь есть либо «Мукта» (абсолютная и необусловленная), которая не может иметь никакого отношения к чему-либо или кому-либо, или же это «баддха» (ограниченная и обусловленная), и тогда она не может быть на­звана Абсолютной; и кроме того, эта ограничен­ность необходимо влечет за собой существование другого божества — столь же мощного, как первое, чтобы объяснить все то зло, которое есть в этом мире. Следовательно, тайная космогоническая док­трина арахатов допускает только один абсолют — неразрушимое, вечное и несотворенное Бессозна­ние (если можно так перевести) — элемент (это слово используется за отсутствием лучшего терми­на), абсолютно независимый от всего остального во Вселенной, нечто всегда присутствующее или вездесущее, Присутствие, которое всегда было, есть и будет, независимо от того, существует ли рядом какой-нибудь Бог, боги или же вовсе ниче­го, есть ли вселенная или же ее нет; существующее на протяжении вечных циклов Маха-юг, причем как во время пралайи, так и во время периоди­ческих манвантар; а еще это Пространство, поле деятельности вечных Сил и естественного Закона, основа (как м-р Субба Роу правильно называет его), на которой строятся вечные и бесконечные комбинации Акаши-Пракрити, направляемые бес­сознательными ритмическими пульсациями Шакти — дыхания, или силы, сознательного божества, как сказали бы теисты, или вечной энергии веч­ного, бессознательного Закона, как сказал бы буд­дист. Следовательно, Пространство, или «Фан, Барнанг» (Маха-Шуньята), или, как его называет Лао-Цзы, «Пустота», составляет сущность буддий­ского Абсолюта. (См. «Восхваление Бездны» Кон­фуция.) Слово джива поэтому никогда не могло быть применено архатами к седьмому принципу, так как только в результате сочетания, или контак­та, с материей Фохат (активная энергия у буддис­тов) может развить активную сознательную жизнь; и на вопрос: «Как Бессознательность может по­родить сознание?» ответ может быть следующим: «Обладало ли самосознанием семя, породившее Бэкона или Ньютона?»

Нашим европейским читателям, введенным в за­блуждение фонетическим сходством, не следует ду­мать, что название «брамин» идентично или близко по значению Брахме, или Ишваре, персонифицированному Богу. Упанишады, священные писания веданты, не упоминают такого Бога, и было бы на­прасно искать в них какой-либо намек на сознатель­ное божество. Брахма, или Парабрахман, — Абсолют ведантистов, бесполый и бессознательный, и не име­ет ничего общего с мужским божеством Брахмой из индусской Триады, или Тримурти. Некоторые вос­токоведы справедливо полагают, что это имя прои­зошло от глагола брих — расти, или расширяться, и что оно символизирует в этом смысле универсаль­ную расширяющуюся силу Природы, оживляющий и одухотворяющий принцип, или силу, которая охва­тывает всю Вселенную и в своей совокупности со­ставляет единую Абсолютность, единую Жизнь и единственную Реальность.

Е. П. Блаватская

КЛАССИФИКАЦИЯ «ПРИНЦИПОВ»

В своей замечательной лекции, посвященной «Бхагавадгите» и опубликованной в февральском номере «Theosophist», Т.Субба Роу мимоходом, как мне показалось, упоминает проблему семеричности принципов, составляющих космос и человека. Это деление часто подвергается критике, а в теософских доктринах до сих пор признавалось и пропаган­дировалось объединение нескольких принципов в одну группу, что сокращало их число до четырех.

Эта критика уже создала некоторое непонимание и даже позволила кое-кому утверждать, что все уче­ние оказывается теперь поставленным под сомне­ние. И в самом деле, это кажущееся несовпадение со взглядами того, чье мнение по оккультным вопросам всегда (и по праву) считалось в нашем Обществе чуть ли не решающим, является слишком опасным оружием, чтобы вкладывать его в руки наших оп­понентов, которые постоянно начеку и никогда не упускают возможности «обнаружить» и предать глас­ности какие-либо противоречия и несоответствия в нашей философии.

В связи с этим я считаю своим долгом доказать, что на самом деле никаких противоречий между представлениями м-ра Субба Роу о семеричном делении и нашими собственными не было и нет; а также продемонстрировать, что: а) лектор был прекрасно осведомлен о семеричном делении еще до того, как примкнул к Теософскому Обществу; б) он знал, что еще древние арийские «философы свя­зывали семь оккультных сил с семью принципами» Макрокосма и микрокосма (см. окончание данной статьи); в) с самого начала и до конца он возражал не против классификации как таковой, но только против формы ее изложения. Поэтому сейчас, ког­да он называет вышеупомянутое деление «ненаучным и сбивающим с толку», добавляя к тому же, что «эта семеричная классификация определенно отсутствует во многих [не всех? ] наших индуистских книгах» и т.д., и говорит, что разумнее было бы придерживать­ся освященной веками классификации, состоящей из четырех принципов, м-р Субба Роу подразуме­вает лишь некоторые ортодоксальные книги, иначе он явно противоречил бы самому себе.

Таким образом, несколько слов пояснения будут в данной ситуации отнюдь не лишними. К «опреде­ленному отсутствию» семеричной классификации в индусских книгах можно добавить еще и столь же определенное ее отсутствие в книгах буддистов; и причина этого вполне очевидна: данное учение всег­да считалось эзотерическим и потому скорее подра­зумевалось, нежели преподавалось открыто. То, что оно «сбивает с толку», не вызывает никаких со­мнений, ибо великий идол наших дней — материа­лизм, внес такую путаницу в умы западных теосо­фов, что многие из них теперь думают, что семь принципов — это семь различных, самостоятель­ных существ, хотя на самом деле это — упадхи и связанные с ними состояния: три упадхи (основ­ные группы) и четыре принципа. Что же касается его определения как «ненаучного», это можно от­нести исключительно на счет lapsus linguae, в под­тверждение чему позволю себе процитировать на­писанное самим м-ром Субба Роу, за год до того, как он примкнул к Теософскому Обществу, в одной из наиболее талантливых своих статей — «Брахманизм о семеричном принципе в человеке», ставшей лучшим из изложений «Фрагментов оккультной Ис­тины» со времени написания «Эзотерического буд­дизма». Вот, что пишет автор:

Самым тщательным образом рассмотрев его [учение], я убедился в том, что выводы, к которым оно (буддийское учение) приводит нас, мало чем отличаются от заключений нашей арийской философии, хотя наша манера изложения своих доводов несколько отлична по своей форме.

Перечислив далее «три основные причины», вы­зывающие человеческое существование, а именно — Парабрахман, Шакти и Пракрити, м-р Субба Роу поясняет:

Согласно учениям адептов древней Арьяварты, из этих трех первичных сущностей развились семь принци­пов. Алгебра учит нас, что количество комбинаций пере­менной п, изменяющейся на единицу — один, два, три и так далее, равно 2^п-1.

Применив эту формулу для данного случая, получим, что число сущностей, развившихся из различных комби­наций этих трех первопричин, составит: 2³-1=8-1=7.

Отсюда можно вывести общее правило: всякий раз, когда в древних оккультных науках Индии речь идет о семи сущностях, мы должны иметь в виду, что эти семь сущностей развились из трех первичных сущностей и что эти три первичные сущности развились, в свою очередь, из единой сущности, или монады. (См.: Five Years of Theosophy, p. 160).

Это суждение абсолютно верно как с оккульт­ной, так и с каббалистической точки зрения. Что­бы убедиться в этом, достаточно вспомнить семь и десять сефирот, а также семь и десять Риши, Ману и т.д. А это значит, что, в конечном счете, никаких фундаментальных разногласий между эзотерической философией транс- и ^ис-гималайских Адептов нет и быть не может.

Мы также можем предложить читателю обратиться к предыдущим страницам упомянутой выше статьи, где сказано, что:

...знание оккультных сил природы, коим обладали жители исчезнувшей Атлантиды, было воспринято древ­ними Адептами Индии и присовокуплено к эзотериче­ской доктрине, которую проповедовали обитатели свя­щенного острова (ныне — пустыня Гоби)[68]. Однако тибет­ские Адепты [их предшественники в Центральной Азии] так и не внесли это дополнение в свои знания...

Но семеричное деление вовсе не входит в чис­ло расхождений между двумя учениями, ибо оно универсально с тех пор, как было сформулировано атлантами, которые, как четвертая раса, были ко­нечно же древнее пятой расы — арийцев.

Таким образом, с чисто метафизической точ­ки зрения, замечания, высказанные по поводу се­меричного деления в лекции о «Бхагавадгите», не­взирая на их кажущуюся противоречивость, сего­дня так же верны, как и пять или шесть лет тому назад, когда они были изложены в статье «Брах­манизм и семеричный принцип в человеке». А в плане чисто теоретического эзотеризма они так же полезны для буддийской, как и для брахман­ской философии.

Следовательно, когда в своей лекции о главном сочинении веданты м-р Субба Роу предлагает при­держиваться «освященной веками классификации, состоящей из четырех принципов» — ведантийской классификации, но в то же время сам разделяет че­ловека на «пять коша» (оболочек) и Атму {номи­нально — шестую составляющую)[69], этим самым он просто демонстрирует свое стремление остаться в теоретических и метафизических рамках ортодок­сальной ведантийской канвы. Во всяком случае, так мне это представляется. Ибо классификация тара-ка раджа-йоги тоже включает в себя три упадхи и Атму как четвертый принцип, без упадхи, разумеет­ся, поскольку она (Атма) — едина с Парабрахманом. На это, опять-таки, указывает сам автор в статье под названием «Семеричный принцип в различ­ных индийских системах». (Five Years of Theosophy, p. 185-186).

Почему бы тогда и так называемому буддийско­му эзотеризму не воспринять то же самое деление? Возможно, оно и «сбивает с толку» — это можно признать, но уж «ненаучным» его никак не назовешь. Позволю себе даже назвать это заявление необ­думанным, тем более что абсолютную «научность» семеричной классификации демонстрирует сам м-р Субба Роу, математически подтверждая ее истин­ность с помощью вышеприведенной алгебраической формулы. Я бы даже сказала, что это деление пред­писано самой природой, указующей на необходи­мость наличия оного как в Космосе, так и в чело­веке, ибо число «семь» есть «несомненная духовная сила», так как представляет собой комбинацию трой­ки и четверки — треугольника и четырехугольника. Разумеется, гораздо удобнее было бы придерживать­ся четверичной классификации в метафизическом и синтетическом смысле, так же как я придержива­лась тройственного деления — тело, душа и дух — в «Разоблаченной Изиде»; ведь если бы я попыталась сразу же перейти к семеричному делению (что мне и пришлось сделать впоследствии для более углуб­ленного анализа), никто ничего не понял бы. Умно­жая число принципов, вместо того чтобы поста­раться для начала хотя бы в общих чертах осветить изучаемую проблему, я лишь внесла бы в головы читателей невероятную путаницу. Но теперь условия изменились и настало время для более углуб­ленного изучения вопроса. К сожалению (ибо это было сделано все же преждевременно), мы уже про­били брешь в Великой Китайской стене эзотеризма, и теперь не можем заделать ее снова, даже если бы мы этого хотели. Я сама одна из первых дорогой ценой заплатила за эту опрометчивость, но не на­мерена прятаться от последствий своих же собствен­ных действий.

Я утверждаю также, что даже перейдя от чис­то субъективных рассуждений об эзотерических материях на уровень практической демонстрации оккультизма, где каждый принцип и признак тре­бует анализа и тщательного определения его роли в явлениях повседневной и, самое главное, посмерт­ной жизни, мы столь же уверенно можем опи­раться на семеричную классификацию. Ибо это простое и удобное деление никоим образом не противоречит другой, тройственной классификации (делению на три группы), которую м-р Субба Роу именует «четырьмя принципами, связанными с четырьмя упадхи, которые, в свою очередь, связаны с четырьмя различными состояниями сознания»[70].

Похоже, что это — классификация, предлагае­мая «Бхагавадгитой»; но это не классификация веданты, и не та, которой следовали раджа-йоги из школ, существовавших до Арьясанги*, и не та, которой придерживалась система Махаяны и до сих пор придерживаются по ту сторону Гимала­ев (а тамошняя система практически идентична тарака раджа-йоге — различие между последней и ведантийской классификацией сформулировал для нас все тот же м-р Субба Роу в своей неболь­шой статье «Семеричное деление в различных ин­дийских системах»). Тарака раджа-йоги признают только три упадхи, в которых может действовать Атма. Если не ошибаюсь, в Индии их называют: джаграта, или бодрствующее состояние сознания (соответствующее стхулопадхи); свапна, состоя­ние сна (для сукшмопадхи); и сушупти, или при­чинное состояние, вызываемое и существующее благодаря каранопадхи, или тому, что мы называем Буддхи. Но далее, в трансцендентальных состоя­ниях самадхи тело и его лингашарира, носитель жизненного принципа, уже не рассматриваются: три состояния сознания соотносятся только с тре­мя (четвертой является Атма) принципами, остаю­щимися после смерти. В этом и кроется подлин­ный ключ к семеричному строению человека: три принципа прибавляются к нему только на время физической жизни.

То, что справедливо для Макрокосма, в рав­ной мере применимо и к микрокосму; закон ана­логий действует во всей природе. И следователь­но, Вселенная, наша Солнечная система, наша Земля и сам человек имеют аналогичное семерич­ное строение — четыре сверхъестественных, или сверхчеловеческих (если можно так сказать), прин­ципа; и три — объективно-астральных. Если же рассматривать конкретно человека, то тут возможны два подхода. Человек во плоти состоит, разумеется, из семи принципов (если можно так назвать семь состояний его материальной, астральной и духовной структуры, принадлежащих к различным уровням). Но если мы будем классифицировать принципы в соответствии с четырьмя степенями сознания, эти упадхи могут быть скомпонованы в четыре группы[71].

Таким образом, человеческое сознание, которое никогда не концентрировалось ни во втором, ни в третьем принципах (так как оба они формируются из материи, или скорее «субстанции», различных состояний и различных уровней, каждый из кото­рых соответствует одному из уровней и принци­пов Космоса), необходимо для того, чтобы свя­зывать между собою первый, четвертый и пятый принципы и содействовать осуществлению опреде­ленных физических и психических феноменов. Но последние могут быть соотнесены из соображений удобства с физическим телом и сброшены со сче­тов при изучении посмертного состояния и состоя­ния транса (самадхи), оставляя нам лишь тради­ционную экзотерическую и метафизическую чет­верку. И этот незамысловатый факт может быть нами предъявлен в ответ на любое обвинение, свя­занное с кажущимися разногласиями в подсчете принципов. Классификация принципов, семерич­ная или четверичная, зависит исключительно от того, с какой точки зрения их рассматривать. И каждый волен сам решать, какой именно класси­фикации ему придерживаться. Но, строго говоря, для оккультной (равно как и мирской) физики бо­лее подходит семеричное деление[72].

В природе также существуют шесть сил: это при­знают и буддизм, и брахманизм — как экзотери­ческие, так и эзотерические. И есть еще седьмая — верховная, или абсолютная, сила, синтез всех ос­тальных. В своей созидательной деятельности При­рода использует это разделение в определенной последовательности. Как гласит третий афоризм «Санкхья-карики» о Пракрити — «основе и суб­станции всех вещей», она {Пракрити, или Природа) не является ничьим созданием, но сама создает семь вещей, «которые, будучи созданы ею, все в свою очередь становятся создателями». Так, все жидкости в природе, когда отделяются от основной своей массы, сначала принимают форму сфероида (капли), когда же капля отделяется и падает, полу­чаемый ею импульс практически всегда преобразует ее (при ударе о землю) в равносторонний треугольник (число «три»), а затем — в шестиугольник, пос­ле чего по краям последнего начинают образовы­ваться квадраты или кубы (как плоскостные фи­гуры). Понаблюдайте за естественной, так сказать, деятельностью природы, за процессом создания ею новых форм; пусть наука из чистого любопытства заглянет в ее оккультную мастерскую. Посмотрите на радужные кольца на стенках мыльного пузыря или на игру поляризованного света, и вы увидите, что и в ньютоновском мыльном пузыре, и в крис­талле поляризатора неизменно появляются шесть или семь колец — черное пятно, окруженное шес­тью кольцами или же круг с плоским кубом внутри, также окруженный шестью кольцами, (сам круг яв­ляется, таким образом, по счету седьмым). «Нор-ремберговский» поляризующий аппарат, по сути дела, объективизирует чуть ли не все наши оккульт­ные геометрические символы, но физики отнюдь не становятся от этого мудрее (см. эксперименты Ньютона и Тиндаля)[73].

Число «семь» есть основа оккультной космого­нии и антропогонии. Ни один символ, отображаю­щий эволюцию от ее начала до завершения, не мог бы существовать без этого числа. Ибо круг создает точку, точка расширяется до треугольника, когда, описав два угла, возвращается в самое себя, а затем создает мистический тетрактис — плоский куб; ког­да же эти трое переходят в проявленный мир след­ствий и дифференцированной природы, геометри­чески и арифметически они дают нам 3+4=7. Луч­шие из числа каббалистов веками демонстрировали эту истину — начиная с Пифагора и заканчивая со­временными математиками и символистами, одному из которых удалось навсегда погнуть один из семи оккультных ключей, подтвердив свою несо­мненную победу огромным рядом цифр.

Пусть наши теософы, которых интересует дан­ная проблема, прочтут замечательную работу под названием «Ключ к еврейско-египетским мистери­ям в источнике мер»*; и те из них, кто разбирается в математике, будут поражены изложенными в ней откровениями. Ибо в ней показан тот оккультный источник мер, на основе коего созданы Космос и человек, и затем последним воздвигнуты великая пирамида Египта, башни, курганы, обелиски, пе­щерные храмы Индии, пирамиды Перу и Мексики и вообще все древние монументы, а также камен­ные символы Халдеи, обеих Америк и даже остро­ва Пасхи — живые и единственные сохранившиеся напоминания об утонувшем доисторическом кон­тиненте посреди Тихого океана. В ней говорится о том, что во всем мире в эзотерической символике использовались одни и те же цифры и меры; что каббала, следуя выражению самого автора, есть «полный перечень разработок, произведенных с ис­пользованием геометрических элементов, выражен­ных в числовых значениях и основанных на инте­гральном значении круга» (один из семи ключей, известных до сих пор только Посвященным), от­крытом Петером Метиусом в XVI столетии и затем заново открытом покойным Джоном А.Паркером[74]. Более того, автор утверждает, что система, на осно­ве которой были произведены все эти разработки, «считалась в древности порождением самой Приро­ды (или Бога), установленным как основа, или за­кон, для практического творческого проектирова­ния»; и что эта же система мер использовалась привозведении библейских сооружений, ибо прослежи­вается в пропорциях, указанных для храма Соломо­на, Ковчега Завета, Ноева ковчега и т.д., и т.п. — словом, во всех символических мифах Библии.