Идентификация. Идентификация — разновидность проекции, связан­ная с неосознаваемым отождествлением себя с другим человеком

Идентификация — разновидность проекции, связан­ная с неосознаваемым отождествлением себя с другим человеком, переносом на себя чувств и качеств желае­мых, но недоступных. Шуточной иллюстрацией этого ме­ханизма может служить стихотворение Т. Собакина «Со­бачья жизнь» [98]:

Я чинно гулял, огибая газон,

и думал о ломтике сала.

Собака, одетая в комбинезон,

навстречу мне важно шагала.

Дрожал от мороза осиновый лист,

и ветер свистел то и дело.

Был комбинезон у Собаки пушист,

и сала она не хотела.

Мое же пальто было меньше на рост —

едва прикрывало колено.

И если б имел я в наличии хвост,

то хвост бы дрожал непременно.

Я чинно гулял, огибая газон.

Сосулька из носа свисала.

Мне тоже хотелось бы комбинезон,

конечно же, с ломтиком сала.

Идентификация — это возвышение себя до другого путем расширения границ собственного «Я». Идентифи­кация связана с процессом, в котором человек, как бы включив другого в свое «Я», заимствует его мысли, чув­ства и действия. Это позволяет ему преодолеть чувство собственной неполноценности и тревоги, изменить свое «Я» таким образом, чтобы оно было лучше приспособле­но к социальному окружению, и в этом — защитная функция.механизма идентификации.

Рассказ ученицы 1 класса Аси Н. по рисунку «Если бы у меня была волшебная палочка, я бы превратилась в...»: «Я бы превратилась в волшебницу. Для того, что­бы делать добро. Спасать людей от зла. От плохих лю­дей — от бандитов. Они крадут деньги. Избивают лю­дей. Наказала бы их. Заставила бы их извиниться и вер­нуть то, что украли».

Осознавая и переживая несправедливость взрослого мира, маленькая и пока еще слабая девочка переносит на себя и присваивает себе силу и могущество волшебницы. Идентифицируясь с ней, она теперь способна выполнять ее функции — делать добро и спасать от зла хороших людей, наказывать и перевоспитывать плохих.

Незрелой формой идентификации является имита­ция. Эта защитная реакция отличается от идентифика­ции тем, что она целостна. Ее незрелость обнаруживает­ся в выраженном стремлении подражать определенному лицу, любимому человеку, герою во всем. У взрослого подражание избирательно: он выделяет у другого только понравившуюся черту и способен идентифицироваться отдельно с этим качеством, не распространяя свою поло­жительную реакцию на все остальные качества этого че­ловека. Соответственно, и эмоциональное отношение к предмету подражания у взрослого более сдержанное, чем у ребенка. У детей — это глобальное приятие или отри­цание. Практически во всех рассказах детей, приведен­ных ниже, механизм идентификации пока еще содержит остатки имитации.

Ученица 1 класса Настя Б. по теме «Если бы у меня была волшебная палочка, я бы превратился в...» нарисо­вала зайчика с морковкой и сказала, что она преврати­лась бы в зайчика [75].

Психолог: «Что тебя заставляет превратиться именно в зайчика?» — Настя: «Ямогу от волка спря­таться и от лисы в кусты убежать».— «А почему бы тебе не превратиться в волка?» — «А нападать я ни на кого не хочу».

Можно предположить, что выбор зайчика как объек­та для превращения сделан в силу его подвижности и обусловлен неосознанным чувством беспокойства, жела­нием иметь возможность избежать воображаемой опас­ности, надежно от нее спрятаться. Отметим: для того, чтобы механизм идентификации был реализован, ребе­нок должен уметь дифференцировать и свойства модели, и свои собственные качества. В данном примере это еще не вполне прослеживается. Настя хочет превратиться в зайчика, а не в волка, т. к. все свойства зайчика для нее являются привлекательными (вызывают чувство удоволь­ствия). Она еще не способна, выделяя в этой модели самое значимое для себя качество (умение быстро убежать от опасности), отмежеваться от других, не очень прият­ных качеств — слабости и трусости.

Рисунок и рассказ на ту же тему Кости К., 9 лет: «Я бы превратился в трансформера. Потому что когда мы с трансформером из мультфильма будем здоровать­ся, я бы дал ему руку и сжал его руку. И ему бы стало больно, потому что я сильнее его. Я бы его руку сжал и раздавил бы ее. Потому что я хочу быть большим и сильным. Я бы дружил с бегемотом, потому что он силь­ный, и я тоже сильный».

Мальчик, испытывающий неосознанную тревогу из-за своей слабости, выделяет самое главное в избранных им моделях — силу. Однако он пока еще не способен сказать, что хочет быть не трансформером, а таким же сильным, как трансформер. Трансформер и бегемот вос­принимаются Костей как особо значимые «персоны», так как обладают пока еще недостающим ребенку, но таким вожделенным качеством.

Обычно идентификация проявляется в детских роле­вых играх. Дети играют в дочки-матери, в детский сад, магазин, школу, в «войнушку», в трансформеров и т. д., последовательно проигрывают разные роли и совершают разнообразные действия: наказывают кукол-детей, «уда­ляют» друг другу аппендицит, прячутся от врагов, защи­щают слабых. Являясь одним из механизмов самопозна­ния, идентификация увеличивает способность ребенка испытывать чувства удовольствия, единства и гармонии путем сопричастности к кому-то. Дети идентифициру­ются с теми, кого больше любят, кого выше ценят, соз­давая тем самым основу для самоуважения. Вместе с тем, имитация поведения отрицательных персонажей, отно­шение к которым вызывает тревогу и беспокойство, не­редко позволяет ребенку превратить эту тревогу в прият­ное чувство безопасности. А. Фрейд приводит такой при­мер. Маленькая девочка боялась проходить через темный зал из-за привидений. Тогда она сама, с помощью жес­тов, стала изображать привидение и пришла к выводу, что если ты сам привидение — можно не бояться идти. Такая физическая имитация антагониста — один из самых распространенных способов коррекции детских стра­хов [110].

3. Фрейд рассматривал идентификацию как самоото­ждествление человека со значимой личностью, по образ­цу которой он сознательно или бессознательно старается действовать. Ведь каждый из нас в тот момент, когда при­вычные правила поведения вдруг кажутся несостоятель­ными, спрашивал себя — чего ожидал бы от него тот или иной человек в подобном случае? Этим человеком мог быть кто-то из наших родных или друзей. Но точно в такой же роли мог выступить человек, лично нам незна­комый, — о жизни которого мы читали, о котором нам рассказывали и суду которого мы сейчас, в воображении, подвергаем свое поведение, опасаясь его осуждения и гордясь его одобрением. Так идентификация расширяет границы «Я», включая в него конкретных людей.

Считается, что благодаря достаточно теплым отноше­ниям с матерью ребенок когда-то смог уверовать в безо­пасное окружение. Такое совместное существование ре­бенка с матерью в прошлом формирует в дальнейшем матрицу, на которой и осуществляется перенос качеств с другого на себя. Мать исполняет или отвергает желания ребенка и становится не только первым объектом его любви, но и первым «законодателем». Индивидуальные пристрастия и антипатии матери оказывают огромное влияние на развитие ребенка. Быстрее всего развивается то, что больше всего нравится матери и что ею оживлен­нее всего приветствуется. Напротив, процесс развития за­медляется там, где она остается равнодушной или не по­казывает свое одобрение [146]. Родители — это строите­ли и охранители мира, который благодаря их усилиям находится в состоянии порядка и обеспечивает ребенку защиту. Поэтому ребенок испытывает к родителям «изна­чальное доверие», без которого он не может развиваться.

Ученик 2 класса Саша С. сделал рисунок и составил такой рассказ по теме «Мне 25 лет, я взрослый и рабо­таю на своей работе»: «Мне 25 года!!! Я в подвале рабо­таю водопроводчиком. Мой ребенок в подвале смотрит, как я работаю. Сын, Андрей. Ему 2 года. Моя жена на работе. Ее зовут Аня. Ясней познакомился в магазине. Она там покупала. А я вошел в магазин».

Психолог: «А кем работает твоя мама?» — Саша С.: «В аптеке — полы моет». — «А папа?» — «Водопровод­чиком».

Рисунок Саши производил очень сильное впечатле­ние: в подвале, на фоне множества изогнутых труб с кра­нами, стоит водопроводчик. В углу, на каменном полу, на небольшом возвышении лежит его ребенок (рис. 4). Вообразив себя на месте модели, папы-водопроводчика, расширив таким образом границы своего «Я» и поместив свое «Я» теперь уже в это общее пространство, ребенок может испытать состояние единения, соучастия, симпа­тии, почувствовать своего отца через себя и не только понять его существенно глубже, но и избавиться от чув­ства отдаленности и порожденной этим чувством трево­ги. В результате идентификации осуществляется воспро­изведение поведения, мыслей и чувств другого лица че­рез переживание, в котором познающий и познаваемый становятся единым.

Для идентификации нужна определенная степень сходства с ее объектом. Сходство усиливает чувство сим­патии, близости, сочувствия и дает старт процессам ото­ждествления. Вспомним: обижаемся мы только на того, кого любим. Почему? В этом случае, на основе ожида­ний и установок, мы уже знаем, как человек должен себя вести, если тоже считает, что близок нам. Допустим, об­наруживаются отклонения поведения в неблагоприятную сторону. Тогда возникают отрицательные эмоции как ре­акция на несоответствие ожидаемого и реального пове­дения. В основе такого огорчения — желание запрограм­мировать поведение близкого человека, ощущаемого как часть самого себя. Вместе с тем, подчеркнуто инфантиль­ная доверчивость ко всем людям характеризует ребенка с недостаточно сформированной концепцией «Я». В его са­мосознании сближены «Я» и «МЫ», отсутствует или сла­бо выражено разделение «Я» и «не-Я», что приводит к громадной зависимости от другого человека и часто вы­глядит как предельно высокая внушаемость. В результате обнаруживается гипертрофия развития личной и соци­альной ответственности.

В норме, с помощью идентификации ребенок усваи­вает образцы поведения значимых для него людей, т. е. активно Рисунок 4 социализируется. Он становится способным не только подчиняться моральным требованиям своего со­циального окружения, но и сам принимать в них уча­стие, чувствовать себя их представителем. Однако эта внутренняя инстанция сознания еще очень слаба. Еще долгие годы она нуждается в поддержке и опоре автори­тетного лица (родитель, учитель) и может легко разру­шиться из-за разочарования в нем. Имитация и идентификация — необходимые предварительные условия для последующего вступления ребенка в социальное сообще­ство взрослых [80].

Рассказ ученицы 3 класса Ларисы П.: «Если бы у меня была волшебная палочка, я бы превратилась в ко­ролеву. Чтобы быть красивой. Чтобы в меня влюбля­лись мальчики. Если он будет богатый, то я буду хоро­шо жить. Чтобы он меня одевал, обувал, чтобы была машина. Он красивый. У него папа богатый. Он хорошо одет. Учится он хорошо».

Обычно дети хотят превратиться в короля или в коро­леву, чтобы удовлетворить свою потребность главенство­вать, организовывать, управлять другими людьми (доми­нантная, частично агрессивная позиция) или, напротив, чтобы помогать, защищать других (защитная позиция). Реже такой объект идентификации реализует потреб­ность красоваться, вызывать восхищение, быть в центре внимания. Так и кажется, что слова, которые произносит маленькая девочка, обосновывая свой выбор, она много раз слышала от окружающих ее взрослых. А «сценарий» жизненного пути позаимствовала из одного из столь лю­бимых современными детьми телесериалов, утверждаю­щих, что бедная девушка будет жить хорошо только в том случае, если будет красивой («королевой») и сумеет на эту приманку (красоту) поймать юношу: «богатого», «хорошо одетого» и, еще лучше, «с богатым папой»...

Существуют разные концепции социального науче­ния. А. Бандура и Р. Уолтере установили, что в процессе усвоения ребенком нового социального опыта особенно эффективна процедура зрительного изучения модели. Де­ти приобретают новое поведение благодаря подражанию этой модели, что включает процессы наблюдения, ими­тации и идентификации. На основе этого формируется предрасположение к ранее маловероятным для ребенка реакциям. Бандура провел большое количество лабора­торных и полевых исследований, посвященных детской и юношеской агрессивности. Детям показывали филь­мы, в которых были показаны разные образцы поведе­ния взрослых (агрессивные и неагрессивные), имевшие различные последствия (вознаграждение или наказание).

В фильме показывали, например, как взрослый агрес­сивно обращается с игрушками. После просмотра филь­ма детей оставляли одних играть с игрушками, похожими на те, которые они видели в фильме. В результате агрес­сивное поведение у детей, смотревших фильм, проявля­лось гораздо чаще, чем у детей, не смотревших фильм. Если в фильме агрессивное поведение взрослых получа­ло вознаграждение, агрессивность в поведении детей воз­растала. У другой группы детей, смотревших фильм, в ко­тором агрессивное поведение взрослых было наказуемо, она уменьшалась [133]. Таким образом, социальное нау­чение осуществляется и при отсутствии подкрепления, и при наличии косвенного подкрепления только одной мо­дели поведения.

Идентификация с агрессором как вариант защитного поведения детей нередко является следствием ранее пе­ренесенного травмирующего опыта. В этом случае ребе­нок присваивает себе некоторые характеристики объекта тревоги и тем самым снижает остроту ее переживания. Воплощая агрессора, принимая его атрибуты или имити­руя его агрессию, он преображается из того, кому угро­жают, в того, кто угрожает. (Комплексный пример тако­го защитного поведения приведен в главе 5.)

Идентификация опосредует принятие женской или мужской роли, позиции взрослого, т. е. участвует в фор­мировании «сверх-Я». Отсюда ясно, как важно, чтобы ре­бенок имел возможность общаться с такими людьми — и взрослыми, и сверстниками, — с которыми он мог бы идентифицироваться, перенося на себя их положитель­ные качества. Как отмечал американский психолог В. Клайн, выбирать себе надо не только новый дом, но и соседей. Ведь ближайшее окружение со своим жизнен­ным укладом — это та культурная среда, на которой будет произрастать ваш ребенок [46]. Тогда он, включая в свой внутренний мир нормы, ценности и установки любимых и уважаемых им людей, использует их в дальнейшем как свои собственные. Из этих заимствованных элементов он сформирует свой идеал — внутреннее представление о том, каким он хотел бы стать. Идентификация играет важную роль в усвоении человеком групповых норм и ценностей и в принятии таких понятий, как авторитет, популярность, престиж.

Способность восхищаться и любить тех, кто лучше нас, создавать себе идеалы, предрасполагает к идентифи­кации. За счет нее у ребенка формируется чувство собст­венного достоинства и повышается самоуважение. Само­уважение достигается в этом случае благодаря тому, что человек чувствует себя сопричастным к чему-то, что вы­ше, лучше его. Ощущение такой сопричастности помо­гает преодолеть индивидуальную слабость, беззащит­ность, ощущение бесцельности своей жизни. Идентифи­кация с героем помогает человеку встать на его точку зрения, принять его способы восприятия окружающего мира и разделить его представления о приемах разреше­ния конфликтов. Она дает возможность не столько по­нять, сколько почувствовать то, что чувствует герой, и, таким образом, научиться понимать и интерпретировать свои сходные состояния.

Рассказ ученика 3 класса Алеши М. на тему «Я так люблю об этом вспоминать»: «Я люблю вспоминать о том, как я был в лагере. Когда я был в лагере, ко мне приехали родители. Мы с ними пошли на костер. И взя­ли со мной мою подругу Катю. Мы набрали бревен и развели костер. Когда мы сели на ковер перед костром и начали есть и пить чай, я вдруг почувствовал тепло костра и подумал: как же хорошо быть наедине с роди­телями на природе! Когда я с родителями, я себя чув­ствую свободным, счастливым и спокойным. Когда их нет, то я чувствую себя по-другому — скучно и не так весело».

Самые обычные виды идентификации являются фак­тором, первоначально облегчающим налаживание отно­шений. Облегчение имеет место в той степени, в какой мы находим в другом человеке желаемую часть нашей собственной судьбы. И в этой мере он и привлекает нас к себе. Вместе с тем, нарушение идентификации может порождать тяжелые переживания. Так, например, кон­формные дети и подростки настолько тесно связаны со своим окружением, что, по сути дела, являются его про­дуктом. Если по каким-то причинам отношения привя­занности рвутся, такие дети очень тяжело переживают разрыв, теряя себя и не понимая, как дальше жить и действовать. Типичным для них является конфликт, воз­никающий на основе коренной ломки жизненных сте­реотипов — при необходимости перейти в другой класс или школу, поменять место жительства или найти но­вых друзей.

Проекция и идентификация имеют свои ограниче­ния. Граница «Я», помогающая личности ощутить свою нетождественность с остальным миром, может смещать­ся и приводить либо к отвержению того, что принадле­жит ей самой, либо к принятию того, что принадлежит другому человеку. Однако как исключительная центри­рованность человека на себе, так и полное уподобление другому, отождествление с его ценностями, означает прекращение развития собственной индивидуальности. Только уравновешенность этих взаимно дополняющих друг друга механизмов защиты способствует гармонии внутреннего мира человека.