Проекция. Никто не издал ни звука.

Встретились Бяка и Бука.

Никто не издал ни звука.

Никто не подал и знака –

Молчали Бука и Бяка.

И Бука

Думал со скукой:

«Чего он так смотрит — букой!»

А Бяка думал:

«Однако,

Какой он ужасный

Бяка...»

Борис Заходер

Проекция — механизм психологической защиты, свя­занный с бессознательным переносом собственных не­приемлемых чувств, желаний и стремлений на другое ли­цо. В его основе лежит неосознаваемое отвержение сво­их переживаний, сомнений, установок и приписывание их другим людям с целью перекладывания ответственно­сти за то, что происходит внутри «Я», на окружающий мир. Субъективно проекция переживается как отноше­ние, направленное на ребенка от кого-то другого, тогда как дело обстоит как раз наоборот.

Рассказ ученицы 1 класса Вики Е. на тему «Я ужас­но рассердилась»:

«Мальчики со всеми играют, а меня не принимают. Мальчики играют в мяч, всех пускают, а меня не пуска­ют. Я на них рассердилась. Я стояла и прыгала. Меня задевал мяч, я им мешала. Они меня не взяли. Наверное, они были злые».

В этом примере проекция как механизм защиты при­водит к тому, что девочка, питавшая неоправданные ожи­дания по отношению к окружающим людям, превраща­ется в жертву пренебрежения с их стороны, зато освобо­ждается от чувства вины. Мальчики не хотят играть с Викой, и это, конечно, их право — самим решать, с кем играть. Девочка не может с этим смириться, испытывает гнев и разрушает игру мальчиков. Подсознательный ме­ханизм проекции позволяет ей разрешить внутреннее на­пряжение, приписывая переживаемую эмоцию и про­явившееся агрессивное поведение ни в чем не повинным мальчикам, снижая тем самым их привлекательность для девочки («наверное, они были злые»). Такой способ за­щиты может быть устойчивым, вести к изменению ха­рактера и нередко сохраняться у человека на протяжении всей жизни.

Впервые термин «проекция» ввел Фрейд [112], пони­мая ее как приписывание другим людям того, в чем че­ловек не расположен себе сознаться. Это — неявное упо­добление окружающих людей себе, своему внутреннему миру. Обнаруживаясь в раннем детстве, проекция часто выступает как подсознательный механизм защиты и у взрослых. Ее проявления общеизвестны. Ребенок, кото­рый ленится, систематически не учит уроки и получает двойку за двойкой, утверждает, что учительница к нему придирается, а родители не помогают готовить домаш­ние задания. Драчун уверяет, что его толкнули, и лишь поэтому он был вынужден ввязаться в драку. Девочка, страстно желающая быть в центре внимания и завоевать симпатию всех одноклассников, может внезапно охла­деть к своей близкой подруге, считая, что та «специаль­но» переключает внимание мальчиков на себя.

Понимание существа проекции позволяет уяснить, почему приписывание одним человеком каких-либо не­благовидных поступков или свойств другому нередко оборачивается саморазоблачением.

Рассказ на тему «Если бы у меня была волшебная па­лочка, я бы превратилась в...» ученицы 3 класса Юли Д. [75]: «Я бы превратилась в кошку Юлию. Жила бы в подполе с кошками обыкновенными».

Психолог: «Зачем тебе превращаться именно в эту кошку?» — Юля Д.: «Потому что эта кошка мне нра­вится». — «Чем нравится?» — «Потому что она очень красивая, и ласковая, и очень жадная». — «Почему имен­но в жадную кошку ты бы хотела превратиться?» — «Чтобы у меня все было хорошее и не тронута была вся моя еда. Я бы была богатой. Чтобы все мне поклонялись. Чтобы я была королевой кошек. Чтобы я жила не в подполе, а в замке. Потому что в подполе плохо кормят».— «Кем ты будешь работать, когда вырас­тешь?» — «Я буду представителем фирмы».

Проекция как перенос на внешний объект собствен­ных свойств и состояний осуществляется под влиянием доминирующих потребностей, смыслов и ценностей че­ловека. В рассматриваемом нами примере ребенок пер­воначально заявляет, что хочет «превратиться в кошку и жить в подполе с кошками обыкновенными». Таким об­разом Юля Д. демонстрирует социально одобряемый ва­риант своих отношений с окружающими, основанный на принципе равенства детей в классе. Однако в ходе диа­лога, обсуждая не свои, человеческие, а чужие, «коша­чьи», качества, девочка обнаруживает истинный круг сво­их ценностей, несомненно, вынесенный ею из семьи: «быть богатой», «быть королевой кошек, чтобы все по­клонялись», «быть жадной», «чтоб не тронута была вся еда». В этом проявляется желание ребенка быть в центре внимания, стремление к независимости и лидерству. Другие дети такие ценности, естественно, могут и не принять. Обеспечить безопасность, не уронить себя в глазах окружающих девочке помогает подсознательное проецирование социально неприемлемых для личности потребностей и чувств на внешний объект — кошку Юлию. Отметим, что обычно для девочек идентифика­ция с кошкой является исключительно положительной, отражая разнообразные мотивы выбора: быть полезной, привлекательной, любимой, ловкой, находиться в безо­пасности [67].

Следы проекции обнаруживаются в тот момент, ко­гда, столкнувшись с собственным неблаговидным по­ступком или нежелательным качеством, человек частич­но урезает информацию об этом, не сознавая, что это — его собственный поступок, его личное качество. Про­пуская в сознание информацию о существовании небла­гоприятного факта как такового, человек меняет его при­надлежность — относит его не к себе, а к другому лицу или объекту, дополняя (изменяя) тем самым вытеснен­ную часть информации. Как бы ни был сам человек не­прав, он готов винить всех, кроме самого себя. Заявляет, что его не любят, хотя в действительности не любит сам; упрекает других в своих собственных ошибках и недос­татках.

Девочка 7лет, Саша И., на рисунке «Я переживаю» изобразила членов своей семьи, сидящих за круглым ку­хонным столом, — папу, маму, брата и кота, а также себя, шествующую от стола к двери с гордо поднятой головой, и описала этот рисунок так [11]: «Папа гово­рит: " Ешь некрасиво, ешь не так! ". Я обиделась и ушла. Тяжело на душе, переживаю: нечестно, что я не могу сказать папе, что и он плохо ест. Почему я его ни в чем не могу обвинить?».

За обедом папа сделал дочке замечание, сказав, что она не умеет есть как следует. Факт того, что за столом не соблюдается «культура еды», девочкой осознается. Однако, подсознательно используя проекцию, так хочет­ся изменить его принадлежность и отнести к папе, обви­нив его именно в том, за что он ругает дочку, сказать, что это папа «плохо ест». На другое фантазии не хватает, та­ков уж он, механизм проекции.

При реализации проекции личность сдвигает грани­цы своего «Я», осознание которых позволяет ей пережи­вать свою нетождественность с окружающим миром. Границы «Я» сжимаются, удерживая внутри себя только положительные личностные качества. Тем самым созда­ются условия для отвержения неприемлемых аспектов образа «Я» и возникновения ощущения того, что они как бы принадлежат другому. В противоположном слу­чае, когда объем «Я» расширяется, становится возмож­ным «захват» другой личности, с ее привлекательными качествами, и тогда за свое принимается то, что принад­лежит другому (подсознательный механизм идентифи­кации). Обе эти формы защиты связаны с вторжением одного «Я» в «пространство» другого. При этом проек­ция, как форма защиты, с целью ослабления чувства ви­ны приписывает собственные пороки и слабости — дру­гим. За счет сужения границ «Я» это позволяет личности относиться к внутренним проблемам так, как если бы они происходили снаружи, и изживать неудовольствие так, как будто оно пришло извне, а не обусловлено внутренними причинами. А если «враг» снаружи, а не внут­ри, то к нему можно применить более радикальные и эффективные способы наказания, используемые обыч­но по отношению к внешним «вредностям», а не щадя­щие, более приемлемые — по отношению к себе. «Внеш­него врага» стыдить, ругать и высмеивать намного легче, чем самого себя.

Психолог на уроке прочла детям стихотворение пе­тербургской поэтессы Галины Новицкой и попросила их нарисовать картинки к этому стихотворению:

Дремлют окна,

Дремлют двери,

Спят находки,

Спят потери.

Только дырка

На чулке

Все вздыхает

В уголке...

Ученица 5 класса Кристина М., 10 лет, нарисовала чулок с дыркой. С помощью вопросов психолога она на­писала по рисунку следующий рассказ:

«На моем рисунке дышит чулок с дыркой. Он устал из-за того, что порвался и испортился. А порвался он потому, что его растянули и повесили на веревку. По­весил этот чулок мальчик по имени Леня. Он подумал, что Новый год, и повесил чулок, чтоб Дед Мороз поло­жил подарок. Дед Мороз подарок положил, а подарок упал. Утром мальчик проснулся и увидел, что подарок лежит на полу. Мальчик подумал, что Дед Мороз плохо к нему относится — подарок-то валяется! Он подумал: " Что я натворил? Взял без спроса мамино полотенце для бассейна! У мамы никогда нельзя брать, мама будет ругаться, потому что испачкаешь, и полотенце будет мокрое, и загниет! ". Он ведь его положил мокрым в сум­ку и не хотел стирать, он был ленивым и плохим маль­чишкой. С ним может такое случиться каждый день, потому что он никого не слушает и ни на кого не обра­щает внимания» [32].

Перед нами — детское «неприятное переживание», связанное с испорченной вещью: без спросу взятым ма­миным полотенцем для бассейна, вовремя не высушен­ным и не положенным на место. В описанном случае основой для формирования защитной проекции являет­ся переживание чувства стыда и вины. Вина приписыва­ется внешнему объекту, «плохому мальчику». Поэтому его можно обвинить, осудить, вволю поругать. Характе­ристики, которые использует девочка: «ленивый и пло­хой мальчишка», «с ним может такое случиться каждый день, потому что он никого не слушает и ни на кого не обращает внимания», а также сама очень неординарная ситуация показывают, насколько значимым является чув­ство вины в ее душе. С другой стороны, признаться в существовании этого чувства, как и в том, что вся эта «страшная» история связана с тобой, никак нельзя — слишком стыдно. Как обычно, проекция оборачивается разоблачением себя, что и имело место в этой истории. В конце работы с рисунком и рассказом на прямой вопрос психолога: «Так это ты брала без спросу полотенце?» — девочка густо покраснела и кивнула.

Здесь важно обратить внимание на то, что человек с преобладанием защиты по типу проекции видит в других прежде всего самого себя. Вследствие проекции инфор­мация о себе трансформируется таким образом, что не сам человек враждебно настроен, агрессивен, жаден, а другое лицо по отношению к нему. В общем случае мож­но сказать, что при этом формируется образ врага, а ко­гда некто повсюду видит врагов, у него включается за­щитный механизм, позволяющий переложить, спроеци­ровать ответственность за собственные промахи и ошибки на «них».

Рассказ ученика 5 класса Димы Л. на тему «Меня раздражают люди...»: «Меня раздражают люди, кото­рые очень строго ведут свой предмет. Я злюсь на них, потому что когда выкрикнешь что-нибудь, они напи­шут замечание. Наверное, они злые, хотят, чтоб их поняли, а объяснить не могут. Потому что добрый мо­жет объяснить, а злой — нет. Потому что злой — нервный. Окружающие люди делают их нервными, по­тому что окружающие задают им очень много вопросов. Злые чувствуют зависть к этим людям, потому что те очень много знают о нервном человеке. Они зна­ют, что он нервный и хотят его раздразнить. Чтоб над ним посмеяться. Чтобы он стал еще нервнее. Для того, чтобы он побегал за ними. Чтобы позабавиться».

Психолог: «Значит, ты издеваешься?» — Ди­ма: «Да!» — «Зачем тебе это надо?» — «Побегать!» — «Что тебе это дает?» — «Веселье! Потому что он по­бегает за мной!» — «Так тебе его не жалко?» — «Чуть-чуть его жалко».— «Только чуть-чуть?» — «Жалко, но хочется повеселиться».

Этот рассказ показывает, как легко «злой», склонный к самоутверждению и легко возбудимый мальчик нахо­дит себе врага — «злого» и нервного учителя. Дима — мальчик с доминирующим типом личности. Напомним, что в основе трудностей адаптации доминирующих де­тей, связанных с усвоением норм поведения, лежит со­четание высокой активности, склонности к риску и низ­кого самоконтроля. Выявленные у Димы доминантность, социальная смелость, неуравновешенность, склонность к риску, недобросовестность, низкая чувствительность, неумение контролировать себя, избыток побуждений как основные личностные свойства провоцируют нарушения дисциплины (выкрикнуть что-нибудь, раздразнить, над другим посмеяться). Если окружающие пытаются проти­водействовать стремлениям такого ребенка, подавить его независимость, подчинить своим правилам или просто обижаются, акцентируют излишнее внимание на его про­делках — неизбежно возникают конфликтные отноше­ния, нередко приобретающие затяжной характер. Рас­стройство адаптации ребенка проявляется не только в виде реакций активного протеста по отношению к окру­жающим его «врагам» — взрослым, но и в повышения общей тревожности и напряженности. На этом фоне мо­жет возникнуть недоверие к взрослым. При сохранении неблагоприятной ситуации такая защитная реакция ста­новится привычным модусом поведения [4].

Подсознательный механизм проекции нередко про­является у детей с пониженной самооценкой. Человек с высокой самооценкой, как правило, уверен в себе и не нуждается в непрерывной демонстрации особых достоинств своей персоны. У него нет желания постоянно са­моутверждаться. При низкой самооценке, напротив, че­ловек хронически недоволен собой вследствие рассо­гласования между желаемым и реальным образами «Я». Тогда возникает потребность искать и находить себе не­друга: ведь сладко сознавать, что плохое — там, во внеш­нем, зримом объекте, где можно побеждать, наказывать или уничтожать. Поэтому низкая самооценка, неуверен­ность в себе — нередко то ключевое звено, которое по­вышает вероятность возникновения проекции.

Такие дети (они имеют низкие значения фактора С по вопроснику Кеттелла) считают, что они хуже других: медленнее делают уроки, хуже соображают, чаще ошиба­ются. Иногда такая оценка является адекватной, напри­мер при низком уровне интеллекта. В других случаях она неадекватна — если дети предъявляют себе завышенные требования. Из приведенных в главе 2 вариантов форми­рования типа личности ребенка низкая самооценка яв­ляется характеристикой инфантильных моторно-расторможенных младших школьников. Рассмотрим в этой свя­зи высказывания Эли О., ученицы 4 класса, у которой был диагностирован такой вариант формирования лич­ности. При исследовании по методике Р. Кеттелла у нее обнаружены: неуверенность в себе (С=9), высокая тре­вожность (О=9), замкнутость (А=3), низкий уровень ин­теллекта (В=4), недобросовестность (G=4), социальная робость (Н=4).

Рассказ Эли и диалог с психологом на тему «Самые главные трудности, которые возникают при взаимодей­ствии с членами семьи»:

Эля: «Я дерусь с братом. Ругаюсь с родителями».

Психолог: «Что тебя заставляет драться с бра­том?» — Эля: «Он мешает мне делать уроки...» — «А зачем ему мешать?» — «Потому что он вредный, и я не даю ему играть в компьютер».— «А с родителями из-за чего ругаешься?» — «Мама не помогает мне делать уроки». — «Почему не помогает?» — «Потому что она глупая».

Здесь ребенок выступает как жертва плохого отноше­ния к нему со стороны брата, который «мешает делать уроки» и «глупой» мамы, которая уроки делать не помо­гает. С помощью защитного механизма проекции нали­чие отрицательных качеств у себя («я не даю ему играть в компьютер», и «я не очень умная, скорее глупая») отвер­гается.

А вот рассказ этой же девочки по уже приведенно­му ранее стихотворению Г. Новицкой «Дремлют окна, дремлют двери...»: «Янарисовала чулок с дыркой, пото­му что его легче всего рисовать. Дырка вздыхает. По­тому что ее дразнили остальные вещи. Она была вреди-на, мешала всем делать свои дела. Раскидывала вещи: метлу, щетки, чтобы мыть пол. Она раскидывала эти вещи, потому что была грязная и любила грязь. Она была неряхой и хотела, чтобы все были неряхами. Одна­жды она увидела во дворе драную кошку, и ей захоте­лось быть такой же, как кот, он ей очень понравился».

Этот рисунок наглядно показывает наличие у девоч­ки низкой самооценки и отношения к себе по типу «чем хуже, тем лучше». Наблюдение за Элей на уроках психо­логии показало, что, несмотря на хорошее отношение к этому уроку и к учителю психологии, девочку характери­зует низкое рабочее напряжение: она не хочет работать долго, вдумчиво, детально, старается все сделать побыст­рее, кое-как. В рассказе Эля косвенно признает эту свою особенность, объясняя, что стала рисовать чулок именно потому, что такой рисунок был самым легким. В беседе через месяц выяснилось, с чем связано ее желание быть неряхой. Оказывается, брат постоянно обзывает сестру неряхой. Поэтому рассказ про дырку, неряху и вредину, которая всем мешала и которую все дразнили, потому что она любила грязь и раскидывала вещи, оборачивает­ся саморазоблачением.

Последний рассказ Эли был на тему «Есть ли у меня человек, которого я ненавижу?»: «Яненавижу одну де­вочку из нашего класса. Она не нравится мне потому, что она иногда выпендривается (подражает кому-ни­будь). Она подражает знаменитым артистам: Пугаче­вой, Линде и т. д., их движениям, как они двигаются — так она и показывает. Она показывает это парням. Чтобы понравиться им. Парням из нашего класса, им по 10 лет. Это у нее в мечте, в воображении».

Внутренние изменения в предцверии полового созре­вания зарождают у девочек непонятные желания и не­ожиданные интересы, провоцируют их на странные по­ступки. Это вызывает страх, заставляющий не только от­межевываться от этих переживаний, но и осуждать их проявление у других. И в этом опять проявляется за­щитный механизм проекции. Вследствие замкнутости, недоверчивости, неуверенности, тревожности и невысо­кого уровня интеллекта, проекция становится стереотип­ным способом защиты, который может сохраниться как черта характера и в зрелые годы. Этот механизм не по­зволяет трезво оценить свои сильные и слабые стороны. Заставляет видеть вокруг враждебное окружение. Выра­жать недовольство по отношению к другим. Восприни­мать себя как жертву, незаслуженно притесняемую и обиженную.

Как можно осуществить в таком случае психологиче­скую коррекцию с детьми? Насколько они способны фиксировать и осознавать неадекватность такого меха­низма защиты? Для ответа на эти вопросы приведем диа­лог с учеником 4 класса Кириллом О., 10 лет [77].

По просьбе психолога дети рисовали на тему «Я бы очень хотел наказать...» Кирилл изобразил растрепан­ный учебник русского языка. Подпись к рисунку была следующей: «Я бы очень хотел наказать учебник русско­го языка, потому что он мне надоел». Психолог: «Чем надоел?» — Кирилл: «Все время задания надо писать, а я не люблю», — «Почему не любишь?» — «Надо аккуратно писать».— «Ну и что?» — «Аккуратно не получается, а за это ставят плохие отметки. А из них четвертные, годовые». — «А почему учебник в этом виноват, а не мама, папа, учительница? Это ведь они, наверно, хо­тят, чтобы ты аккуратно писал».

Пауза. Ребенок уходит на место, думает, потом возвращается: «Учебник, потому что других нельзя на­казывать, а учебник можно».— «Так это учебник, что ли, плохо, неаккуратно пишет? Он-то чем виноват в неаккуратности?»

Пауза. Кирилл, подумав: «Наверно, учебник не надо наказывать». — «А себя самого за неаккуратность мож­но наказать? Как вообще человек себя может сам на­казать?»

Пауза. Уходит, думает, возвращается без ответа.

Психолог: «Может, стоит так себя наказать: за­ставить выучить урок или заставить себя написать упражнение аккуратно?» — Кирилл: «Какое же это на­казание! Если выучу — образование получу. Это не на­казание!» — «Ну, тогда иди и подумай, как себя можно наказать».

Кирилл идет на место, минут двадцать думает и потом приносит «Список наказаний»:

1) не ходить в школу — не получишь образование, будешь дураком; 2) не есть, что дают, —умрешь с голо­ду; 3) не ходить гулять; 4) закрыться в пустой комна­те и ничего не делать — умрешь со скуки; 5) спрыгнуть с 10 этажа; 6) уронить себе на голову кирпич».

Психолог (после обсуждения всех способов наказа­ния): «Так ты понял, кого надо наказывать?» — Ки­рилл: «Понял».

Этот пример показывает, как ребенок неосознанно использует защитный механизм проекции для переноса собственного чувства вины на неодушевленный предмет. Неумение или нежелание писать аккуратно явилось пре­пятствием к получению хороших отметок. Как реакция на фрустрацию возникла агрессия в виде эмоции гнева, направленная на учебник, которого мальчик «очень бы хотел наказать». Механизм проекции избавляет в этом случае Кирилла от чувства вины, приписывая это чувство внешнему объекту. Очевидно, что выбор неодушевлен­ного объекта как виноватого и подлежащего наказанию не случаен. Ребенок прекрасно понимает, что заинтере­сованных в его учебе взрослых не накажешь. В процессе диалога с психологом постепенно приходит осознание того, что направленность агрессивных эмоций и дейст­вий должна быть иной. Это достигается путем активиза­ции процессов эмпатии и идентификации, лежащих в основе способности человека к пониманию других и со­переживанию. Когда Кирилл осознает, что учебник на­казан незаслуженно, поскольку никак не виноват в его неаккуратности, гнев исчезает, а на смену приходит по­степенное понимание своей вины и принятие ответст­венности за плохие отметки на себя.

По мнению А. Фрейд, использование механизма про­екции как способа отрицания собственных ошибок и возло­жения ответственности за них на какую-то внешнюю силу естественно для маленьких детей в ранний период разви­тия. Существует и другой вариант проекции, позволяю­щий формировать дружеские привязанности и укреплять отношения с другими людьми, так называемое альтруи­стическое подчинение. В этом случае кажется, что чело­век не стремится к достижению личных целей, а растра­чивает свою энергию на других, как бы живет их жиз­нью, в их отраженном свете. На самом деле такой способ поведения позволяет не только косвенно реализовать его собственные скрытые и запретные желания, но и высво­бодить заторможенную активность и агрессию. Приме­ром такого варианта проекции может служить дружба воспитанного мальчика из «хорошей семьи» с самым главным драчуном класса или борьба лучшей ученицы, отличницы, гордости школы, с учительницей истории, замучившей всех, но только не ее, отличницу, глупыми придирками. При этом мальчик из «хорошей семьи» ни­когда не сможет позволить себе драться, хамить и прогу­ливать, как его друг, а девочка-отличница — чего-то тре­бовать лично для себя.

Сочетание двух механизмов защиты: проекции и иден­тификации — в этом случае служит средством передачи своих инстинктивных и запретных желаний другому, для того чтобы удовлетворить эти желания безопасным спо­собом — за счет этого другого [32].