К постановке проблемы

И как скворцов уносят их крыла

В дни холода, густым и длинным строем,

Так эта буря кружит духов зла

Туда, сюда, вниз, вверх, огромным роем;

Как журавлиный клин летит на юг

С унылой песнью в высоте надгорной,

Так предо мной, стеная, несся круг

Теней, гонимых вьюгой необорной.

(Перевод М. Л. Лозинского)

Как стилизация звучит и описание европейской ситуа-

ции конца 1840-х гг.:

В раздумье тяжком князи и владыки

И держат вожжи трепетной рукой.

Это скорее напоминает обращение Данте к князьям и

правителям Италии с призывом к миру по случаю избрания

императора Генриха VII, чем харак-

Тютчев Ф. И. Лирика. М., 1966. Т. 2. С. 121.

2 Данте А. Божественная комедия. М., 1967. С. 28.

теристику русским чиновником дипломатической службы

глав государств Европы середины XIX в.

В чем же смысл этого неожиданного " дантовского" ко-

лорита в стихотворении, казалось бы столь далеком по

идеям и замыслу?

Политическая концепция Тютчева опиралась на два ми-

фа. Один из них - идея Третьего Рима - лежит на поверх-

ности и для нашей темы не имеет первостепенного значе-

ния. Но для проблемы " Россия и Запад" не меньшее значе-

ние имел второй историко-политический миф.

В 1850 г. 7 марта в " Северной пчеле" появился инте-

ресующий нас сонет, а в январе того же года во фран-

цузском журнале " Revue des Deux Mondes" - статья Тютче-

ва " La papaute et la question romaine" (" Папство и

римский вопрос"). Как и в других своих статьях, Тютчев

видел в папстве источник духа индивидуализма и квинтэс-

сенцию западной культуры с ее духовной атомарностью,

материализмом и революционностью. Католицизм - Ренес-

санс - революция - таковы для Тютчева закономерные вы-

явления западного духа. Тем более был ему близок дан-

товский миф об Империи, противостоящей папству. Идея

эта, пронизывающая " Божественную комедию", нашла энер-

гичное выражение и в трактате " Монархия", близком Тют-

чеву не только политически, но и философски. Тютчев

разделял мысль Данте о надличностном единстве, " спаян-

ном" " любовью" и образующем человечество, которое в

рамках единой империи складывается в коллективную лич-

ность, реализующую высшие потенции человека. Только в

таком коллективном бытии человек способен реализовать

заложенный в человечестве " возможный интеллект" и со-

вершить то, что " не может совершить ни отдельный чело-

век, ни семья, ни селение, ни город, но то или иное ко-

ролевство" 1. Не случайно вторая часть " Монархии" начи-

нается цитатой из второго псалма, звучащей прямо как

продолжение тютчевского сонета: " Зачем мятутся народы,

и племена затевают тщетное? Восстают повелители земли,

и князья совещаются вместе против Господа и против По-

мазанника Его" (Псалтырь, 2:

1-2)2. Здесь " повелители земли и князья", у Тютчева

- " князи и владыки". Но кто же в сознании Тютчева мог

выполнить роль этой вселенской идеальной империи и ее

главы Императора, про которого, как про Августа Римско-

го, Данте мог бы сказать:

Он подарил земле такой покой,

Что Янов храм был заперт повсечасно? (" Рай". VI.

8I-82)

Роль эту Тютчев в 1850 г. предназначал России и Ни-

колаю I.

И здесь приоткрывается еще один - полемический -

смысл интересующего нас сонета. Тютчев был давним

светским знакомым П. Я. Чаадаева. Они взаимно высоко

ценили ум и широту мышления друг друга, Чаадаев читал и

распространял " мемории" - политические трактаты Тютче-

ва, посылал ему с любезной надписью свой портрет, выра-

жал в письме Шевыреву

Данте А. Малые произведения. М., 1968. С. 307. 2

Там же. С. 321.

желание выслушать мнение Хомякова о тютчевских идеях1.

Однако взгляды их напоминали противоположно направлен-

ные зеркальные отражения. Чаадаев также считал папство

основой западной идеи личности, но делал из этой пред-

посылки прямо противоположные выводы. В том, что Россия

осталась чужда и католицизму, и западной цивилизации, и

идее личной свободы, Чаадаев видел страшный историчес-

кий грех и фатальную предуказанность рабства.

Сонет Тютчева обращен к дантовской традиции. Он на-

поминает строки Данте, пронизанные гневным отрицанием

папства, продиктовавшим поэту слова (от лица апостола

Петра), принадлежащие к самым патетическим в " Божест-

венной комедии":

Тот, кто, как вор, воссел на мои престол,

На мои престол, на мои престол, который

Пуст перед сыном божиим, возвел

На кладбище моем сплошные горы

Кровавой грязи...

(" Рай", XXVII. 22-26)

Острие тютчевских стихов было обращено против идей

Чаадаева. Проблема " Тютчев - Данте" сливается с пробле-

мой " Тютчев - Чаадаев" и проливает, таким образом, не-

который дополнительный свет на борьбу идей в России се-

редины XIX в.

Романтический монархизм Тютчева приводил к тому, что

политическую действительность России он видел как бы в

двойном освещении: современную реальность - глазами

трезвого и насмешливого наблюдателя, дипломата, слишком

хорошо знающего закулисную сторону правительственной

машины, чтобы питать какие-либо иллюзии; историческое

предназначение - глазами романтика, возводящего совре-

менность до степени мифа. Такое преломление позволяло

увидеть в том, что Николай I посетил Рим и молился в

соборе св. Петра, параллель к появлению в Риме Генриха

VII, на которого возлагал надежды Данте. Поэтическая

иллюзия Тютчева наложила отпечаток на его политические

сочинения этого периода.

Мировоззрение Тютчева обычно рассматривается в кон-

тексте философских идей европейского романтизма. Введе-

ние в идеологический кругозор Тютчева новых - в данном

случае дантовских - источников подводит нас к более ши-

рокой проблеме: преодоление культуры XVIII в. вызывало

актуализацию более раннего, доренессансного культурного

наследия, в частности великих идей, рожденных в эпохи,

отвергнутые " веком философов". Тютчев в контексте дан-

товской и додантовской космогонии, натурфилософских

идей средних веков - проблема, еще ждущая исследования.

Одновременно дан-товские истоки имперских идей Тютчева

бросают свет на тютчевскую традицию в " имперской теме"

молодого Мандельштама.

I См.: Чаадаев П. Я. Полн. собр. соч. и избр. пись-

ма: В 2 т. М., 1991. Т. 2. С. 214-215.

" Человек природы"