И цыганская тема у Блока 1 страница

Вопрос о связях Блока с русской культурой изучен все

еще недостаточно. Традиционным является указание на

связь поэзии молодого Блока с творчеством В. Жуковско-

го, А. Фета, на влияние, которое оказали на Блока Ап.

Григорьев, частично Я. Полонский и Ф. Тютчев. Эти наб-

людения, порой весьма интересные и содержательные, при-

вычно обобщались в схему: поэзия Блока завершает разви-

тие русской дворянской поэзии XIX в., она включается в

традицию: романтизм Жуковского - " чистое искусство" Фе-

та - символизм. Вопрос о связях Блока с русской демок-

ратической культурой XIX в. не ставился, поскольку под-

разумевалось, что ответ здесь может быть только отрица-

тельный. Между тем появившиеся, главным образом в пос-

ледние годы, исследования на тему о связях Блока с

русским народным творчеством, Пушкиным, Лермонтовым,

Гоголем, Некрасовым, Л. Толстым2 позволяют

Статья написана совместно с 3. Г. Минц.

2 Померанцева Э. В. Блок и фольклор // Русский фоль-

клор. М., 1958. Т. 3; Гроссман Л. Блок и Пушкин //

Собр. соч.: В 4 т. М., 1928. Т. 4; Гессен С. Коммента-

рии А. Блока к стихотворениям Пушкина // Пушкин: Вре-

менник Пушкинской комиссии АН СССР. М.; Л., 1936. Т. 1;

Розанов И. Александр Блок и Пушкин // Книга и проле-

тарская революция. 1936. № 7; Бонды С. Драматургия Пуш-

кина и русская драматургия XIX в. // Пушкин - родона-

чальник новой русской литературы. М.; Л., 1941; То-

ма-шенский Б. Поэтическое наследие Пушкина (лирика и

поэмы) // Там же; Цейтлин А. " Евгении Онегин" и русская

литература // Там же; Орлов В. Александр Блок:

Очерк творчества. М., 1956; Голицына В. Пушкин и

Блок // Пушкинский сборник. Псков, 1962; Шувалов С. В.

Блок и Лермонтов // О Блоке. М., 1929; Максимов Д. Лер-

монтов и Блок // Ленинград. 1941. № 13-14; Жак Л. Алек-

сандр Блок о Лермонтове // Литературный Саратов. Сара-

тов, 1946. Кн. 7; Максимов Д. Лермонтов и Блок // Мак-

симов Д. Поэзия Лермонтова. Л., 1959; Белый А. Мастерс-

тво Гоголя. М.; Л., 1934; Крук И. Ал. Блок и Гоголь //

Русская литература. 1961. № 1; Орлов В. Н. Александр

Блок и Некрасов // Научный бюллетень ЛГУ. 1947. №

16-17; Левин Ю., Дикман М. Пометки А. А. Блока на собр.

стих. Некрасова // Учен. зап. ЛГУ. 1957. № 229. Вып.

30; Минц 3. Г. Ал. Блок и Л. Н. Толстой // Учен. зап.

Тартуского гос. ун-та. 1962. Вып. 119.

взглянуть на вопрос с совершенно другой стороны. Однос-

торонняя трактовка вопроса отрицательно сказывалась и

на построениях общих концепций в области литературы XIX

в. Обрыв связей между ней и крупнейшими художественными

явлениями XX в. приводил к искажению историко-литера-

турной перспективы. При этом следует подчеркнуть, что

пересмотр традиционных взглядов не может произойти в

порядке смены одной априорной концепции другой: необхо-

дим ряд конкретных изучении. Хотелось бы указать на та-

кие узловые темы, как " Блок и древняя русская литерату-

ра", " Блок и культура русского XVIII века", " Блок и

традиции русской литературы XIX века" в ее сложных гра-

нях от Достоевского до Чехова. Все эти вопросы ждут

своего решения. Настоящий очерк ставит перед собой го-

раздо более скромную, но аналогично направленную цель:

изучить на конкретном примере " цыганской темы" в твор-

честве Блока связь его с глубокой предшествующей куль-

турной традицией и посмотреть, не бросит ли это, хотя

бы частично, новый свет как на Блока, так и на саму эту

традицию. Так называемая цыганская тема в творчестве

Блока предоставляет нам удобную возможность проследить

некоторые глубинные связи поэта с демократической тра-

дицией русской общественной мысли предшествующего пери-

ода.

Зарождение " цыганской темы" естественно связано с

появлением в литературе образов цыган как особого типа

персонажей. А это, в свою очередь, связывалось с тем

интересом к местному колориту, национальной характерис-

тичности персонажей и живописности образов, которые по-

явились в литературе как составная часть романтического

стиля. Так воспринимали дело и современники. Пушкин в

письме А. Г. Родзянко писал 8 декабря 1824 г. о поэме

Баратынского: " Эта чухонка говорят чудо как мила. - А я

про Цыганку; каков? подавай же нам скорее свою Чупку -

ай да Парнасе! ай да героини! ай да честная компания!

Воображаю, Аполлон, смотря на них, закричит: зачем ве-

дете мне не ту? А какую ж тебе надо, проклятый Феб? "

(XIII, 128-129).

Связь " цыганской темы" с романтическими настроениями

столь очевидна, что именно она бросилась в глаза иссле-

дователям, заслонив другие, более глубинные связи. Меж-

ду тем обращение только к данному историческому матери-

алу убеждает, что оба основных аспекта темы: " общество

цыган как особый социальный организм" и " цыгане как

специфический национально-

(Труды по рус. и слав. филологии. Т. 5); Благой Д.

Д. Александр Блок и Аполлон Григорьев // Благой Д. Д.

Три века... М., 1933; Розанов И. Блок - редактор поэтов

// О Блоке; Асеев Н. Работа над стихом. Л., 1929. В

последних из перечисленных работ освещены некоторые ас-

пекты " цыганской темы" в творчества Блока; это позволя-

ет нам несколько сузить рассматриваемый вопрос, опуская

то, что уже привлекало внимание исследователей.

1 См.: Герман А. В. Библиография о цыганах. М.,

1930; обширная, хотя и беспорядочно нагроможденная, ли-

тература приведена в кн.: Штейнпресс Б. К истории " цы-

ганского пения" в России. М., 1934. Пользуемся случаем

принести благодарность академику М. П. Алексееву, обра-

тившему наше внимание на эту книгу.

психологический тип" - были даны еще в просветительской

литературе доромантического периода, и связи эти оказы-

ваются более значительными и долгодействующими в общей

историко-литературной перспективе, чем сравнительно

кратковременная трактовка вопроса.

Напомним хотя бы о таком факте. По авторитетному

свидетельству В. П. Гаевского, Пушкин еще в лицее, то

есть задолго до периода романтических настроений, напи-

сал роман " Цыган". Вполне можно согласиться с Б. В.

Томашевским, который дал такую характеристику этому не

дошедшему до нас произведению: " Принимая во внимание

моду времени, а также литературу, которой напитан был с

детства Пушкин, можно предполагать, что так названа бы-

ла философская повесть небольшого размера в духе прос-

ветительской литературы XVIII в. Вероятно, цыган

- герой романа - попадал в чуждую ему среду европейской

цивилизации, и в его простодушных суждениях вскрывались

противоречия, свойственные " цивилизованному" общест-

ву" 2. Такое толкование представляется весьма вероятным.

'Однако следует подчеркнуть, что в этом случае образ

цыгана рассматривается как равнозначный понятию " ди-

карь" в распространенной в XVIII в. литературной ситуа-

ции: " естественный человек в цивилизованном обществе".

Оснований для выделения " цыганской темы" как специфич-

ной и отличающейся от сюжетной ситуации " гурон (или во-

обще " дикий" - без какой-либо конкретизации) в Европе"

при такой постановке вопроса еще не возникает. Для того

чтобы понять специфичность " цыганской темы", следует

произвести некоторые дополнительные исследования.

Антитеза " дикарь - цивилизованный человек", которой

оперирует современный исследователь для уяснения себе

круга идей конца XVIII - начала XIX в., слишком упроще-

на и совсем не отражает богатства идей той эпохи.

Оставляя в стороне ряд весьма существенных отличий в

истолковании разными лагерями проблемы " естественного"

человека, остановимся на двух возможных трактовках это-

го вопроса внутри демократического комплекса идей XVIII

в.

Следуя первой точке зрения, человек социален по сво-

ей природе3, он " рожден для общежития". " Народ есть об-

щество людей, соединившихся для снискания своих вы-

год" 4. Права гражданина не ограничивают свободы челове-

ка: " Предписание же закона положительного не иное что

быть должно, как безбедное употребление прав естествен-

ных" 5. Вторая же точка зрения утверждала мысль о том,

что естественное состояние первобытно-свободного

См.: Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина.

1799-1826 // Сост. М. А. Цявловский. 2-е изд., испр. и

доп. Л., 1991. С. 63, 641.

2 Томашмский Б. В. Пушкин. М.; Л., 1956. Кн. 1:

(1813 -1824). С. 33.

3 См. гл. " De la Sociabilite" в кн.: De 1'homme, de

ses facultes intellectuelles et son education, ouvrage

posthume de М. Helvetius. Liege, MDCCLXXIV. T. 1.

(Oeuvres completes. T. 3). P. 160-179 (русский перевод:

Гельвецш К. А. О человеке, его умственных способностях

и его воспитании. М., 1938).

* Радищев А. Н. Поли. собр. соч.: В 3 т. М.; Л.,

1936. Т. 1. С. 187.

5 Там же. Т. 3. С. 11.

человека - одиночество. Из первой концепции вытекало,

что вступающий в общество индивид сохранял всю полноту

своей естественной свободы. Согласно второй - становясь

гражданином, он переставал быть свободным человеком,

так как часть его личной свободы приносилась в жертву

требованиям общего блага. Между тем философы типа Гель-

веция или Радищева полагали, что до рождения деспотизма

интересы человека и общества совпадали безусловно.

Обе концепции, с разных сторон, приводили к сходным

выводам: первое " гражданское" общество мыслилось как

общество оседлое. Особенно на этом настаивал Руссо, ко-

торый, прозорливо связывая возникновение государства с

появлением собственности, особенно земельной, считал,

что оседлость была первым условием превращения дикого

человека, номада, в человека, покорного законам, то

есть гражданина. При этом и семья для Руссо - не ес-

тественная, а договорная, гражданская организация. Для

Радищева - первое, " нормальное" общество - всегда об-

щество оседлых земледельцев. А с этим связано, как и у

Руссо, понятие собственности: " Представим себе мысленно

мужей, пришедших в пустыню, для сооружения общества.

Помышляя о прокормлении своем, они делят поросшею зла-

ком землю" 2. Таким образом, справедливое договорное об-

щество - это общество, основанное ради охраны счастья и

трудовой, эгалитарной собственности всех его членов.

Такое общество не может быть обществом кочевников.

В этом смысле образ цыгана как положительного героя,

идеализация человека именно потому, что он стоит вне

собственности, владения клочком земли, оседлости, - в

литературе XVIII в. встречались весьма редко. Важен и

другой аспект вопроса. В литературе XVIII в. осуждение

собственности или даже проповедь имущественного равенс-

тва сопровождались, как правило, апологией героического

аскетизма. Она свойственна была в высшей мере Мабли, ее

не чуждался Руссо, и с особенной силой она зазвучала в

этической концепции якобинцев, пытавшихся противопоста-

вить стихийному напору буржуазного эгоизма доктрину са-

мопожертвования во имя общего блага и античных доброде-

телей. Сторонниками же гармонической личности, страс-

тей, бьющих через край, полноты жизненных сил, многог-

ранной и эгоистически (в философском понимании XVIII

в.) счастливой жизни были, как правило, мыслители, ко-

торые, борясь с феодальным ограничением свободы челове-

ка, еще не видели беды в свободной игре частных интере-

сов.

Однако в предреволюционную эпоху различие между эти-

кой, которую можно условно определить как этику " разум-

ного эгоизма", и этикой, столь же условно определяемой

как система " героического аскетизма", проявлялось внут-

ри демократического лагеря лишь как потенциально су-

ществующая тенденция. На примере Руссо мы видим их ор-

ганическое сплетение. Очень

1 Руссо считал, что человек, " становясь существом

общежительным, и вместе с тем рабом", " становится сла-

бым, болезненным и приниженным, и спокойный, изнеживаю-

щий образ жизни надрывает в конце концов его силы и его

мужество" (Руссо Ж.-Ж. О причинах неравенства / Под

ред. и с предисл. С. Н. Южакова. СПб., 1907. С. 36).

2 Радищев А. Н. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 314.

своеобразно сложилось развитие русской общественной

мысли XVIII в. В трудах Радищева мы видим сочетание

этики счастья, полного развития всех заложенных в при-

роде человека возможностей, с теорией общественного до-

говора. Этика французских материалистов XVIII в. ока-

жется очень важной для Пушкина.

И все же определенные тенденции, проявившиеся со

всей полнотой в начале XIX в., ощутимы в предшествующую

эпоху. Для демократической публицистики XVIII в. был

характерен идеал гармонического, прекрасного, стремяще-

гося к счастью человека. Этот идеал был противопостав-

лен обществу, основанному на насилии и мертвящем бюрок-

ратизме, но не отрицал принципа частной собственности.

Те же философы, которые отрицали частную собственность

(Мабли) или колебались между ее осуждением и утвержде-

нием принципа эгалитарности, стремясь защитить трудовую

собственность от грабительской нетрудовой, то есть до-

пускали ограничение собственности (Руссо), в той или

иной степени склонялись к морали аскетизма. После рево-

люции положение резко изменилось. Если мы всмотримся в

" Цыган" Пушкина - первое произведение, широко, во всей

полноте философского звучания поставившее " цыганскую

тему" в русской литературе, то мы обнаружим весьма лю-

бопытные и принципиально новые, по отношению к XVIII

в., аспекты вопроса.

Цыгане Пушкина - свободный, вольный народ. В харак-

теристике их быта Пушкиным ясно чувствуется влияние

просветительского мышления XVIII в. Земфира Пушкина -

не романтическая Эсмеральда. Героиня Гюго - искра поэ-

зии в море грязи. Ее образ проецируется на цепь роман-

тических антитез: жизнь - поэзия, безобразие - красота,

грязь земли - чистота неба. Законы окружающего общества

не влияют на Эсмеральду, и само это общество менее все-

го похоже на картину союза равных и свободных " сынов

природы". Между тем читателю, знакомому с проблематикой

просветительской социологии XVIII в., бросается в глаза

связь поэмы " Цыганы" с кругом идей " философского века".

Философское пространство, в котором развивается конф-

ликт поэмы, - это антитеза противоестественной " неволи

душных городов" и " дикой вольности", естественного и

противоестественного. Мир неволи - это одновременно и

мир насилия, принуждения, подавления личности, власти

Закона, богатства и праздности. Совершенно в духе Руссо

" оковы просвещенья" (IV, 188) противопоставлены " воле".

Особенно сильно чувствовалось влияние Руссо в исключен-

ном Пушкиным монологе Алеко над колыбелью сына:

Пускай цыгана бедный внук

Лишен и неги просвещенья

И пышной суеты наук...

Не меняй простых пороков

На образованный разврат (IV, 445).

Но именно здесь начинаются и существенные для нашей

темы отличия в позиции Пушкина и Руссо. Пушкин подводит

нас к мысли, что общество цыган - это добровольный союз

людей, находящихся в " естественном", догражданском сос-

тоянии. Цыганский табор противопоставлен городу как об-

щество - не-обществу. Алеко не пошлет своего сына в го-

род:

От общества быть может я

Отъемлю ныне гражданина -

Что нужды - я спасаю сына -

И я б желал чтоб мать моя

Меня родила в чаще леса (IV, 446).

Цыганы - " природы бедные сыны" (IV, 203). Для чита-

теля, воспитанного на сочинениях Руссо и просветителей,

формулировка: " Мы дики; нет у нас законов" (IV, 201)

ассоциировалась с очень определенными публицистическими

идеями. Отсутствие законов у цыган подчеркнуто заменой

первоначального:

Я для него супругой буду

Ему по нраву наш закон (IV, 409) -

на:

Его преследует закон,

Но я ему подругой буду (IV, 180).

Однако, согласно трактату " О причинах неравенства"

Руссо, естественный человек живет вне общества, в оди-

ночестве. Он не знает общества других людей, нужда в

котором появляется лишь одновременно с земледелием и

частной собственностью. Его ум неразвит - чувство добра

и зла, справедливого и несправедливого ему чуждо. Ему

неизвестны страсти. Это тусклое, бесцветное существова-

ние.

Природа человека в " Цыганах" истолкована иначе: Пуш-

кин (как и до него Радищев) находится под очень сильным

влиянием этики французских материалистов.

Человек рожден для общежития. Общественное существо-

вание и есть " естественное". Люди вступают в общество

добровольно и для собственной пользы. Отношения между

родителями и детьми, с одной стороны, и супругами, с

другой, основаны не на долге, а на любви и собственной

выгоде каждого. Памятуя это, старый цыган уважает право

Мариулы на свободную любовь.

Добровольность и договорность этого " естественного"

общежития, основанного на личной выгоде каждого, исклю-

чает смертную казнь. Об этом писал еще Ф. В. Ушаков,

размышляя над Гельвецием. Вступление в общество - акт,

основанный на взаимной выгоде всех и каждого. Поэтому

он не сопровождается какими-либо клятвами, ограничения-

ми или обязательствами:

Я рад. Останься до утра

Под сенью нашего шатра

Или пробудь у нас и доле,

Как ты захочешь... (IV, 180)

Цыгане не предъявляют прав на жизнь Алеко:

...оставь же нас,

Прости, да будет мир с тобою (IV, 202).

Уже сказанное в высшей мере интересно. Своеобразная

смесь руссоизма и гельвецианства оказывается весьма ха-

рактерной для русской демократической мысли конца XVIII

- начала XIX в. Из учения Руссо отвергается мысль о

том, что человек, вступая в общество и превращаясь из

человека в гражданина, теряет часть естественной свобо-

ды, мысль о диктаторских правах социального организма

над своими членами. Русский вариант подразумевает про-

тивопоставление общества государству. Речь идет не о

поисках справедливого государственного строя, а о поис-

ках внегосударственной социальной структуры. Вместо

ранней антитезы: закон " неволи душных городов" и закон

цыган (" Ему по нраву наш закон") - противопоставление:

закон - не-закон (" Его преследует закон").

" Внегосударственное" по своей природе общество цыган

отличается еще водной существенной чертой: оно не знает

феодальных отношений (Пушкину прекрасно было известно,

что молдавские цыгане - крепостные', но он оставил этот

материал за пределами поэмы), но чуждо и буржуазных от-

ношений - номады лишены собственности и собственничес-

кого эгоизма. Еще Руссо подчеркивал, что чувство рев-

ности порождается не пламенным темпераментом южанина, а

психологией гражданина, то есть собственника. " Караибы

- народ, менее всех других удалившийся от естественного

состояния, - наиболее миролюбиво разрешают возникающие

на этой почве столкновения; им почти незнакомо и чувс-

тво ревности, хоть они и живут в жарком климате, где

страсти эти всегда, по-видимому, бывают более деятель-

ны" 2. В другом месте Руссо прямо связывает появление

ревности с переходом к оседлости: " Люди, скитавшиеся до

сих пор в лесах, перейдя к более оседлому образу жизни,

понемногу сближаются друг с другом... Кратковременные

отношения, вызываемые естественным влечением, ведут за

собой, благодаря возможности часто посещать друг друга,

отношения, более нежные и прочные". Однако тотчас же

" вместе с любовью просыпается ревность. Торжествует

раздор, и нежнейшая из страстей получает кровавые жерт-

воприношения" 3. Любопытно, что и Пушкин в отброшенном

позже " руссоистском" монологе Алеко заставил героя наз-

вать ревность чувством, чуждым гвободному миру цыган.

Предсказывая счастливую будущность своему " дикому" сы-

ну, он говорит:

1 Он писал: " Всего замечательнее то, что в Бессара-

бии и Молдавии крепостное ястояние есть только меж-

ду сих смиренных приверженцев первобытной свободы": Х1,

22).

2 Руссо Ж.-Ж. О причинах неравенства. С. 62.

3 Там же. С. 75.

Нет не преклонит он [колен]

Пред идолом какой-то чести

Не будет вымышлять измен

Трепеща тайно жаждой мести (IV, 446).

Однако для Радищева и Руссо (поскольку возврат к до-

общественному состоянию невозможен) альтернативой любой

форме несправедливого общества был идеал свободного со-

юза земледельцев, работающих на своей земле. В основу

идеального строя положена эгалитарная собственность.

Это был тот, крестьянский по существу, идеал, который

широко прозвучал в русской литературе XVIII - начала

XIX в., определив специфическую трактовку знаменитого

второго эпода Горация " Beatus ille". Человек " златого

века" - " плугом отчески поля орющий" 2.

...Подобно смертным первородным

Орет отеческий удел

Не откупным трудом, свободным,

На собственных своих волах".

...В отеческих полях работает один4.

Этот уже традиционный для русской поэзии идеал в по-

эме Пушкина резко модифицируется: цыгане - народ, не

знающий собственности. Идеалом становится кочевник, а

не трудолюбивый земледелец, владелец равной и трудовой

собственности.

Чрезвычайно существен и этический поворот. Пушкин

близок к Руссо и другим мыслителям демократического

крыла XVIII в. (например, Мабли), связывая свободу и

бедность. Цыгане свободны, ибо бедны:

...привыкни к нашей доле

Бродящей бедности и воле (IV, 180).

...Ты любишь нас, хоть и рожден

Среди богатого народа.

Но не всегда мила свобода

Тому, кто к неге приучен (IV, 186).

А в примечании к " Цыганам" Пушкин писал о " дикой

вольности, обеспеченной бедностию" (XI, 22).

Однако здесь начинается существенное расхождение,

говорящее о принадлежности Пушкина к той струе русской

общественной мысли (к ней принадлежал и Радищев), кото-

рая испытала глубокое влияние гельвецианского материа-

лизма. " Бедность" для Руссо, и особенно для Мабли, -

средство

1 Ср. у Руссо: создание общества влечет " возникнове-

ние вредных и диких правил условной части" (Руссо Ж.-Ж.

О причинах неравенства. С. 103).

2 Тредиаковский В. К. Стихотворения. Л., 1935. С.

205.

3 Державин Г. Р. Стихотворения. Л., 1933. С. 229.

4 Поэты 1790-1810-х годов. Л., 1971. С. 522.

преодоления страстей - губительного, антиобщественного

начала в человеке. Поэтому несправедливое, социально

порочное общество, раздираемое конфликтом нищеты и бо-

гатства, - одновременно и царство ярких, губительных

страстей, которые неизвестны " естественному" человеку.

Руссо говорит о контрасте " между косностью первобытного

состояния и возбужденной деятельностью, на которую тол-

кает нас наше самолюбие" в цивилизованном обществе. У

Пушкина, в отличие от этих представлений, проводится

мысль о жизненной полноте, яркости, самобытности народа

и каждой единицы, составляющей народный коллектив. Это-

му противопоставлена мертвенность, [однообразие, стан-

дартность рабской жизни в городах. Не случайно воля не-

изменно окрашена в эпитеты веселья, а рабство - скуки:

Как вольность, весел их ночлег...

Все живо посреди степей... (IV, 179)

Крик, шум, цыганские припевы,

Медведя рев, его цепей

Нетерпеливое бряцанье,

Лохмотьев ярких пестрота,

Детей и старцев нагота,

Собак и лай и завыванье,

Волынки говор, скрыл телег,

Все скудно, дико, все нестройно,

Но все так живо-неспокойно,

Так чуждо мертвых наших нег,

Так чуждо этой жизни праздной,

Как песнь рабов однообразной! (IV, 182).

С этим связано и другое представление: наибольший

расцвет человеческой личности - это жизнь творца, ху-

дожника. И цыгане ведут жизнь, погруженную в искусство.

Музыка становится для них бытом, искусство - каждоднев-

ным занятием, источником существования:

Старик лениво в бубны бьет,

Алеко с пеньем зверя водит... (IV, 188)

Музыка и неволя - антонимы. В мире цыган искусство и

труд стоят в одном ряду (" железо куй - иль песни пой").

Свободное искусство вознаграждается:

Земфира поселян обходит

И дань их вольную берет (IV, 188).

(В черновиках было: " И плату бедную берет", но Пуш-

кин подчеркнул мысль:

" И добровольцу дань берет", а затем уже нашел и

окончательный вариант.) В городах же - человек раб, он

зависит от других людей:

I Руссо Ж.-Ж. О причинах неравенства. С. 77.

Там вольность покупают златом,

Балуя прихоть суеты,

Торгуют вольностью - развратом

И кровью бледной нищеты (IV, 440).

Следует подчеркнуть, что высказанные здесь Пушкиным

представления весьма далеки от идей романтизма. При

всем различии в оттенках, романтизм неизменно противо-

поставлял активную личность толпе. Именно яркость, ге-

ниальность, внутреннее богатство или даже колоссальное

преступление выделяли романтического героя, делая его

непохожим на " людей", " толпу", " народ", " чернь". У Пуш-

кина уже с " Кавказского пленника" намечается принципи-

ально иное противопоставление: герой, преждевременно

состарившийся духом, и яркий, активный народ. Народ в

" Цыганах" - не безликая масса, а общество людей, испол-

ненных жизни, погруженных в искусство, великодушных,

пламенно любящих, далеких от мертвенной упорядоченности

бюрократического общества. Яркость индивидуальности не

противополагается народу, - это свойство каждой из сос-

тавляющих его единиц. При таком наполнении самого поня-

тия " народ" цыгане становятся не этнографической экзо-

тикой, а наиболее полным выражением самой сущности на-

рода. Не случайно народность воспринимается Пушкиным в

эти годы, в частности, как страстность, способность к

полноте сердечной жизни. (Ср. " Черную шаль", явно тяго-

теющую в своем замысле к " Братьям-разбойникам", перво-