И цыганская тема у Блока 3 страница

считает, что слияние с народом - не отказ от личности,

не обеднение ее, а возвращение к исконным началам пол-

ноты индивидуального бытия. Но далее начинаются разли-

чия: мыслители-демократы считали, что в народе в его

субстанциональном состоянии (ср.: " Выпрямила" Г. Ус-

пенского) воплощены красота и цельность, присущие при-

роде человека, - Ап. Григорьев считает природу человека

противоречивой, исконно трагически разорванной. Эта

дисгармония, величественная в своем человеческом тра-

гизме, заслонена в реальной жизни мелочью бытового су-

ществования. Однотипность личности в ее высших проявле-

ниях и народа позволяет лирическому герою выразить мир

своих переживаний словами, ритмом и мотивом цыганской

венгерки. Но если для Г. Успенского человек возвышается

до своей антропологической сущности, до народности в

момент " выпрямления", то для Ап. Григорьева эту роль

играет минута высокой трагической разорванности.

В связи со сложными процессами, протекавшими внутри

демократического движения, реалистическая литература

конца XIX в. переживала тяготение к широким обобщениям,

к изображению человека в его антропологической сущнос-

ти, а не только в конкретно-бытовом воплощении. Это из-

менение, воспринимавшееся литературной средой, привык-

шей к социально-исторической и бытовой конкретности об-

разов, как своеобразный " романтизм", на самом деле было

весьма родственно просветительскому мышлению XVIII в.

Это отразилось и на особой трактовке " цыганской темы".

Писателей, наряду с чисто условными сюжетами сказок и

притч, начинают привлекать такие бытовые ситуации, ко-

торые бы не искажали, не заслоняли, не уродовали приро-

ду человека, а показывали бы ее в подлинной антрополо-

гической сущности. Вместе с тем именно в этих условиях,

в эпоху углубления конфликтов буржуазного общества,

когда раскрывается недостаточность чисто политической

борьбы, и проявляется тот социально-утопический аспект

противопоставления искусства политике, который был на-

мечен еще в творчестве Пушкина и Гоголя. Жизнь, погру-

женная в искусство, - жизнь подлинных человеческих цен-

ностей и предстает как утопический идеал социальной

нормы. Так проявляется вновь выдвинутая еще Гоголем (и

получившая развитие у Ап. Григорьева, ср.: " Venezia la

bella") тема Италии - страны искусства и красоты, где

человек, приобщаясь к народу, расцветает как личность.

Новую актуальность получает и " цыганская тема".

Интересно, что эта тема появляется и в творчестве М.

Горького начала 1890-х гг. Горький этого периода, еще

не связавший прямо своих надежд с революционной борьбой

пролетариата, с марксистской теорией, ищет положитель-

ного героя (как и многие писатели-демократы XIX в.)

среди " людей природы", свободных от пут буржуазной

собственности и порожденного ею эгоизма. Но здесь появ-

ляются и новые аспекты темы. Для взглядов раннего Горь-

кого очень существенным было отталкивание от народни-

ческих иллюзий, прежде всего - от идеализации общины и

современного русского крестьянства. Сказанное определя-

ет особенности подхода М. Горького к проблеме положи-

тельного героя. С одной стороны, идеал молодого Горько-

го окрашен в отчетливые тона патриархальности: как и Л.

Толстой, Горький начала 1890-х гг. (к середине 1890-х

гг. положение начинает меняться) ищет идеал в прошлом,

противопоставленном настоящему: "...старая сказка (о

Данко. - Ю. Л., 3. М.)... Старое, все старое! Видишь

ты, сколько в старине всего?.. А теперь вот нет ничего

такого - ни дел, ни людей, ни сказок таких, как в ста-

рину. Что все вы знаете, молодые? Смотрели

бы в старину зорко - там все отгадки найдутся... А вот

вы не смотрите и не умеете жить оттого" '. Действие всех

легенд, рассказанных Макаром Чудрой и Изергиль, проис-

ходит в старину: " Многие тысячи лет прошли с той поры,

когда случилось это"; " Жили на земле в старину одни лю-

ди" (с. 339, 353) и т. д.2; с другой стороны, если

" старина" для Толстого - это время патриархально-земле-

дельческого уклада жизни, то для Горького героическая

" старина" связана с иным идеалом. Для Горького, не ве-

рящего в " крестьянский социализм" народников и кресть-

янски-эгалитарный идеал Л. Толстого, подлинные " дети

природы" - это люди доземледельческого уклада жизни.

Герои большинства так называемых романтических произве-

дений М. Горького - это свободные от земли (следова-

тельно, и от земельной собственности) кочевники. Понят-

но, что многие из них - цыгане: именно с образами цыган

сливается представление о свободной, ничем не связанной

кочевой жизни. Цыган - Макар Чудра, цыганка (молдаван-

ка) - Изергиль, цыгане - Лойко Зобар и Радда; а Ларра и

Данко - герои молдавских преданий. Племена, в которых

рождены Лойко Зобар, Радда и Данко, тоже ведут кочевой

образ жизни, живут " табором", " пасут стада и на охоту

за зверями тратят свою силу и мужество" (с. 353, 339).

Что подчеркивает М. Горький в этих героях? Во-пер-

вых, то, что они противопоставлены членам современного

общества как лишенные земельной собственности и потому

свободные люди - собственникам-рабам. Земля связывает

человека, подчиняет его себе; поэтому и в городах, и в

деревнях (для Горького, в отличие, например, от Л.

Толстого, город и деревня в этот период не противопос-

тавлены, а объединены темой собственности и мещанства)

живут рабы: " Смешные они, те твои люди. Сбились в кучу

и давят друг друга. Видишь, как человек пашет, и

думаешь: вот он по капле с потом силы свои источит на

землю, а потом ляжет в нее и сгинет в ней. Ничего по

нем не останется, ничего он не видит с своего поля, и

умирает, как родился - дураком. Что ж, - он родился за-

тем, что ли, чтобы поковырять землю да и умереть?

Он раб - как только родился, всю жизнь раб, и всё тут! "

(с. 10). Напротив, кочевой образ жизни, не связывающий

человека земельной собственностью, порождает натуры

свободные, презирающие рабство. Макар Чудра формулирует

свою жизненную программу так: " А ну-ка, скажи, в каких

краях я не был? И не скажешь. Ты и не знаешь таких кра-

ев,

Горький М. Собр. соч.: В 30 т. М., 1949. Т. 1. С.

352. В дальнейшем ссылки на этот том приводятся в текс-

те с указанием страницы.

2 Отсюда же - и то, что положительными героями этих

и близких по художественной структуре произведений час-

то являются старики (Максим Буадзе в первой части расс-

каза " Месть", хан в " Хане и его сыне" и т. д., Аким во

" Власти тьмы" Л. Толстого или рассказы типа " Зерно с

куриное яйцо" и другие).

где я бывал. Так нужно жить: иди, иди - и всё тут. Дол-

го не стой на одном месте - чего в нем? " (там же). Но

если в последних словах можно уловить мысль о бродяжни-

честве как об исконно присущей герою страсти, то в це-

лом даже самые первые произведения М. Горького дают

возможность и для иной трактовки " цыганской темы". Не

страсть к бродяжничеству, а кочевой, доземледельческий

образ жизни определяет облик героев1.

В самом их характере, как мы уже говорили, подчерки-

вается презрение к собственности и неистребимое свобо-

долюбие. Особенно настоятельно подчеркивается презрение

к деньгам: " Он любил только коней и ничего больше, и то

недолго - поездит, да и продаст, а деньги, кто хочет,

тот и возьми" (с. 12). " Ходили ко мне богатые паны и

пировали у меня. Это им дорого стоило. Дрались из-за

меня они, разорялись. Один добивался меня долго и раз

вот что сделал: пришел, а слуга за ним идет с мешком.

Золотые монеты стукали меня по голове, и мне ве-

село было слушать их звон, когда они падали на пол. Но

я все-таки выгнала пана. Да, я выгнала его, хотя

он и говорил, что продал все земли свои, и дома, и ко-

ней, чтобы осыпать меня золотом" (с. 348)2. Аналогичный

смысл имеет и сцена встречи старого магната с Раддой

(с. 12-13). Все эти и многие близкие им сцены носят

предельно отчетливо выраженный антибуржуазный характер.

Но этим характеристика героев-цыган и противопоставле-

ние их современникам не ограничивается. Свободолюбие

порождает яркость характера героев. Все они - смелые,

сильные натуры. О Лойко Зобаре говорится почти как о

гоголевских запорожцах: " Эге! разве он кого боялся? Да

приди к нему сатана со всей своей свитой, так он бы ко-

ли б не пустил в него ножа, то наверно бы крепко пору-

гался, а что чертям подарил бы по пинку в рыла - это уж

как раз! " (с. 11-12). А старуха Изергиль произносит

знаменитое горьковское:

" В жизни... всегда есть место подвигам" (с. 348) - и

рассказывает о подвиге Данко.

В исследовательской литературе уже неоднократно от-

мечалось, что мотив подвига, образы героической тональ-

ности у молодого Горького связаны со стремлением, в ко-

нечном счете, к революционному преобразованию действи-

тельности (даже тогда, когда реальные исторические кон-

туры революци-

1 В связи с этим возникает вопрос о правомерности

применения к этим произведениям термина " романтичес-

кий". По-видимому, здесь было бы вернее говорить о жан-

ре условно-" символического" (от " символика", а не от

" символизм"!) рассказа в рамках реализма: герои ранних

произведении М. Горького всегда, так или иначе, порож-

дены средой, определенным образом жизни, хотя сама эта

среда подчас услов-но-героична. В этом смысле и яркая,

красочная природа в " Макаре Чудре" и " Старухе Изергиль"

- не параллель к ярким характерам героев, а скорее ус-

ловие, предпосылка их появления. Даже композиционно,

как и в реалистических произведениях XIX в., описание

природы предшествует появлению героя.

2 Ср. отношение к деньгам как " основание для сравне-

ния" в " Челкаше" и других рассказах молодого Горького о

бродягах. Рассказы о бродягах родственны " Макару Чудре"

и " Старухе Изергиль" не только стилистической окраской,

не только образами героической тональности, но и тем,

что основа героического характера ищется в презрении к

собственности, порожденном " не оседлым" (бродячим) об-

разом жизни, в непривязанности к земле.

онного " подвига" были неясны писателю). Но образ смель-

чака-героя, проходящий через все " цыганские" рассказы

М. Горького, имеет и другой смысл. Смелость, воля - это

яркое выявление личности в человеке, противопоставлен-

ное мещанской серости и скуке. Для Горького очень су-

щественно, что и Лойко Зобар, и Радда ценят свободу,

своеобразие нравов и привычек выше собственной жизни и

счастья.

Но не только волевое начало и яркость личности опре-

деляют героев-цыган. Не менее существенная черта их ха-

рактеристики - красота, причем постоянно подчеркивается

связь этих понятий: " Красивые всегда смелы". " Всяких

люден я нынче вижу, а вот сильных нет. И красав-

цев становится все меньше" (с. 354, 352) и т. д. Все

герои-цыгане красивы: Нонка, дочь Макара Чудры, - " ца-

рица девка" и тут же: " Ну а Радду с ней равнять нельзя

- много чести Нонке! О ней, этой Радде, словами и не

скажешь ничего. Может быть, ее красоту можно было на

скрипке сыграть". Так же красив и Лойко Зобар:

" Усы легли на плечи и смешались с кудрями, очи, как

ясные звезды, горят". И через несколько страниц - сно-

ва: Лойко и Радда - " гордая пара красавцев-цыган" (с.

12, 13, 21). Данко - " молодой красавец". Старуха Изер-

гиль прежде славилась красотой, а старик Макар Чудра

" полулежал в красивой, сильной позе" (с. 9).

Постоянным спутником этих героев является и их жиз-

нерадостность, веселость. У Лойко Зобара " улыбка - це-

лое солнце, ей-богу! " (с. 13); молдаване в " Старухе

Изергиль" " шли, пели и смеялись", их " женщины и девушки

- веселые"; в старину, говорит Изергиль, " жилось весе-

лее и лучше";

в племени, откуда произошел Данко, жили " веселые,

сильные и смелые люди" и т. д.

Красота, сила и веселость создают облик человека,

живущего разносторонне яркой жизнью. В этой жизни боль-

шое место занимает земная страсть - любовь. Правда,

когда героям молодого Горького надо выбирать между лю-

бовью и свободой, они предпочитают свободу (" Макар Чуд-

ра"). Но любовь может и не противопоставляться стремле-

нию к свободе. В " Старухе Изергиль" любовь - одна из

самых ярких страстей, в которых проявляется земная,

сильная и гармонически-прекрасная натура героини.

И еще одна деталь подчеркивает яркость и красоту

бродячей цыганской жизни. Это жизнь в окружении искусс-

тва, жизнь людей поющих, играющих на скрипке, постоянно

слушающих " нежный и страстный" напев цыганской песни.

" Пела красавица Нонка, дочь Макара", поет Лойко Зобар:

" слышим:

музыка плывет по степи. Хорошая музыка! " (с. 11,

13). " Слышал ли ты, чтоб где-нибудь так пели? - спроси-

ла Изергиль. И не услышишь. Мы любим петь" (с.

343). Песнями завоевывает любовь феи чабан (" валашская"

сказка " О маленькой фее и молодом чабане") и т. д.

Именно в образах музыки, искусства синтезируется ху-

дожественное представление о жизни, предельно яркой,

максимально полно выраженной: " Всем нам, мы чуяли, от

той музыки захотелось чего-то такого, после чего бы и

жить уж не нужно было, или, коли жить, так - царями над

всей землей,

1 Ср. также " Девушка и смерть".

сокол! ". " Только красавцы могут хорошо петь, - красав-

цы, которые любят жить" (с. 13, 343).

По-видимому, в этой же связи раскрывается и сопос-

тавление жизни цыган со сказкой, фантазией: ветер " раз-

вевал волосы женщин в фантастические гривы, вздымавшие-

ся вокруг их головы. Это делало женщин странными и ска-

зочными....Ночь и фантазия одевали их все прек-

раснее" (с. 337). Исследовательская традиция включает

эти образы, столь характерные для молодого Горького, в

характерную для романтического искусства антитезу:

" серая действительность" - " яркая фантазия". Однако

для Горького, по-видимому, образы сказки, фантазии име-

ют не только этот смысл: сказка (как и музыка) - не

предпосылка появления положительного героя, а средство

характеристики жизни свободного человека как жизни,

погруженной в искусство. Красавица Нонка поет цыганские

песни - старуха Изергиль рассказывает старинные сказки.

Сказка, как и песня, здесь концентрирует " старинную

мудрость" свободной и прекрасной кочевой жизни, но сама

является не романтически трактуемой предпосылкой, а -

вполне в духе реалистической эстетики - следствием или,

по крайней мере, постоянным аккомпанементом этой жизни.

Вместе с тем очень важно, что представление молодого

Горького о положительном герое весьма далеко от ницше-

анского идеала " сверхчеловека", столь близкого русским

" старшим символистам". В последнем этическая, гуманная

сторона идеала в лучшем случае затушевывалась, отодви-

галась на задний план, чаще же прямо и откровенно отри-

цалась. Идеал ницшеанского толка всегда окрашен в более

или менее яркие тона индивидуализма, антигуманизма. Для

Горького уже в " Макаре Чудре" чрезвычайно важна этичес-

кая характеристика положительного героя. Лойко Зобар

добр, и это неоднократно подчеркивается, связываясь с

такой центральной чертой характеристики героя, как

презрение к собственности. Во фразе: " У него не было

заветного - нужно тебе его сердце, он сам бы вырвал его

из груди, да тебе и отдал, только бы тебе от того хоро-

шо было" (с. 12) - фактически уже заложена и характе-

ристика Данко. Однако в " Макаре Чудре" и в сказке " О

маленькой фее и молодом чабане" стремление подчеркнуть

силу героя (связанное, в конечном счете, с революцион-

ными представлениями молодого Горького) и яркость его

личного выявления (так как " нормальное" общество для

писателя - союз гармонически развитых личностей) приво-

дило к построению центрального конфликта как конфликта

двух ярких личностей, делающего невозможным их внутрен-

нее слияние (например, в любви: Радда - Лойко, фея -

чабан). Это, действительно, придавало центральной оппо-

зиции рассказа сходство с конфликтом романтического

произведения.

Но уже в " Старухе Изергиль" постановка вопроса иная:

два героя, Ларра и Данко, объединенные тем, что оба

сильны и оба прекрасны, резко противопоставлены друг

другу', причем основой для противопоставления является

отношение " сильной личности" к коллективу. Тем самым в

характеристике гармонической, яркой личности на первый

план выдвигается общественно-

1 Радда и Лойко противостоят друг Другу только в сю-

жете, но не в оценке их автором.

этический критерий - отношение к людям, целенаправлен-

ность силы свободного героя.

Более того, Горький считает (мысль эта перейдет и в

" Мать", и в пьесу " Враги", и в другие произведения

1900-х гг.), что если лишь свобода и борьба за нее дают

человеку силу и яркость, то реализовываться эти качест-

ва могут только до тех пор, пока человек живет с людьми

и для людей. Изгнанный из племени Ларра становится бе-

зобразной, высохшей, бледной тенью.

Так оказывается, что гуманистический идеал гармони-

ческой личности в творчестве молодого Горького тесно

связан не с романтическими традициями, а с одной из ос-

новных тенденций русского реализма XIX в. - с поисками

идеала " естественной", " нормальной" жизни. " Нормальной

жизнью" оказывается лишенная земельной собственности,

свободная жизнь, противопоставленная как нормам буржу-

азной действительности, так и народнической идеализации

крестьянской общины. Идеал этот хотя и утопичен (пос-

кольку противопоставлен современности и истории, а не

выведен из нее), однако пропитан отчетливыми утопичес-

ки-социалистическими симпатиями. В кругу этих проблем

естественно возникают и находят объяснение и образы цы-

ган. Если для Л. Толстого при этом образы, связанные с

" цыганской темой", противоречат его собственным патри-

архальным настроениям " руссоистско-аскетической" окрас-

ки (ср. Акима во " Власти тьмы" и Машу из " Живого тру-

па"), то молодой Горький полностью оказывается продол-

жателем той линии, которая восходит к революционным де-

мократам и, в конечном счете, к этике просветителей

XVIII в. " Цыганские" образы встречаются в лирике А.

Блока на протяжении почти всей жизни поэта. Однако их

смысл, их художественная структура и место, занимаемое

этими образами в творчестве А. Блока, существенно изме-

няются. Одним из важных итогов развития " цыганской те-

мы" в лирике Блока окажется постепенный вывод цыганских

образов из рамок романтических традиций и сближение с

традицией, прослеженной выше.

Для Блока первого тома характерны поиски гармоничес-

кого идеала, противопоставленного " суетливым делам

мирским", " народам шумным". В подобной антитезе образы

цыган могут восприниматься как относящиеся, скорее все-

го, к отрицаемому поэтом миру " шума" и земных страстей.

А поскольку в эстетику первого тома входит такой близ-

кий романтизму принцип, как игнорирование дисгармони-

ческой реальности и устремленность к мистически прозре-

ваемой идеальной основе мира, постольку и образы цыган

встречаются довольно редко.

К периоду " Ante lucem" все же относится одно стихот-

ворение, связанное с интересующей нас темой. Это " Табор

шел. Вверху сверкали звезды..." (1898). Снабженное

эпиграфом из " Цыган" (" Цыгане шумною толпой / По Бесса-

рабии кочуют..."), стихотворение это1 не поражает само-

бытностью в решении

1 На это стихотворение впервые обратил внимание Д.

Д. Благой, сопоставивший его с " Цыганской венгеркой"

Ап. Григорьева (см.: Благой Д. Александр Блок и Аполлон

Григорьев // Об Александре Блоке. М., 1929. С. 142).

" цыганской темы" и интересно в основном как проявление

первичного интереса к ней. Следует отметить, пожалуй,

постоянное подчеркивание " страстей" как главного приз-

нака " цыганской" жизни (" буйной прихоти наезды", " в

сердцах еще играла дико / Кровь, и темный лес гремел. /

Пробужденный звоном, звонкой прихоти наезд" - 1, 384),

а также сопоставление жизни цыган с жизнью природы.

Табор шел. Вверху сверкали звезды.

В высоте, на темном океане,

Меркли, гасли легионы звезд -

сопоставление, иногда принимающее и характер конт-

раста:

темный лес

На веселье сумрачно глядел (1, 384; курсив и разряд-

ка наши. - Ю. Л., 3. М.).

Однако поскольку и отношение к " страстям", и отноше-

ние к природе у Блока периода " Ante lucem" еще доста-

точно туманно, то неясна (а скорее, и попросту отсутс-

твует) сколь бы то ни было целостная концепция " цыганс-

ких" образов. Первым стихотворением, в котором " цыганс-

кая тема" решена не традиционно, а органически входит в

поэтическую эволюцию А. Блока, было " По берегу плелся

больной человек..." (28 декабря 1903 г.) из цикла " Рас-

путья". Стихотворение это - очень важная веха на пути

от " Распутий" к " Городу" и " Разным стихотворениям" вто-

рого тома. За ним последовали " Потеха! Рокочет тру-

ба..." (июль 1905 г.) и ряд стихотворений, " погранич-

ных" с " цыганской темой" (" Мне гадалка с морщинистым

ликом..." - 11 декабря 1903 г. и другие). Они образуют

сложное единство и характеризуют отношение Блока к этой

теме в 1903-1905 гг. В это время " цыганская тема" еще

отнюдь не прямо связана именно с демократической тради-

цией, прослеженной нами выше, однако связь эта уже на-

мечается.

Нетрудно заметить, что фигуры цыганок возникают в

" Распутьях" и в " Городе" в том ряду образов и сцен, ко-

торые так или иначе связаны с обращением Блока к совре-

менной действительности и противопоставлены в этом

смысле " Стихам о Прекрасной Даме". Это особенно заметно

в стихотворении " Мне гадалка с морщинистым ликом...". В

стихотворении этом встречаем характерный для цикла

" Распутья" мотив бегства, в конечном итоге связанный с

уходом поэта из мира Прекрасной Дамы в современную

действительность. Герой убегает от " Нее" в город:

Там - бессмертною волей томима,

Может быть, призывала Сама...

Я бежал переулками мимо -

И меня поглотили дома (1, 305).

В этом-то городе, " под темным крыльцом" (ср. конт-

растное: " крыльцо Ее словно паперть" - 1, 299), поэт и

встретил гадалку. В стихотворении " По берегу плелся

больной человек..." " в дымящийся город везли балаган"

(1, 311). В стихотворениях " Потеха! Рокочет труба..." и

" С каждой весною пути мои круче..." цыганки гадают и

поют в балагане, составляя неотъемлемую часть того же

мира действительности, который сменил во втором томе

лирики Блока гармонический, но отвлеченный идеал " Сти-

хов о Прекрасной Даме".

Отношение Блока к этому новому для него миру в

1903-1905 гг. очень сложно. С одной стороны, как отме-

чают исследователи, в творчестве Блока именно сейчас

появляется тема " резких социальных и бытовых контрас-

тов" современной жизни', ноты романтического " протеста

и неприятия конкретной действительности" 2. Но рядом

идет и вторая, не менее важная линия - принятие мира,

этой, посюсторонней действительности, отталкивание от

мистики первого тома. Поэт все чаще ощущает красоту и

привлекательность окружающего.

Правда, иногда это " примирение с действительностью"

получало на первых порах (по контрасту с мироощущением

" Стихов о Прекрасной Даме") характер полного принятия

всякого земного бытия, независимо от нравственной сущ-

ности явлений и событий. Характерно, например, появле-

ние в " Распутьях" и особенно в " Городе" и " Разных сти-

хотворениях" второго тома произведений, где даже смерть

рисуется в тонах " эстетизации" (" День поблек, изящный и

невинный...", " В голубой далекой спаленке..." и дру-

гие). Неизбежным результатом такого " всеприятия" была

подмена этической оценки изображаемого " чисто" эстети-

ческой - то " декадентство", которое Блок сам так остро

чувствовал и так не любил впоследствии в своем твор-

честве 1903-1906 гг.

Однако бесспорный привкус этического релятивизма и

эстетизации в ряде стихотворений " Распутий" и второго

тома не должен закрывать от нас сильных сторон " приня-

тия мира" в лирике этого периода. Прежде всего, поэт,

" принявший мир, как звонкий дар", принял не " действи-

тельность вообще". Предельно отвлеченному, обобщенному

- " космическому" и пантеистическому - идеалу " Стихов о

Прекрасной Даме" противопоставлена современная жизнь

как имеющая некую положительную ценность " сама по се-

бе", вне мистических абстракций. И хотя Блоку этого пе-

риода подчас кажется, что ценность земного мира только

в его красоте, однако по существу дорога от " Распутий"

к " Городу" вела к тем элементам конкретно-исторического

мышления, которые будут так важны для Блока 1910-х гг.

" Вечной" природе " Стихов о Прекрасной Даме" противопос-

тавлен город - результат истории, то " сегодня", в кото-

ром поздний Блок увидит " зерна будущего".

Не менее важно и другое. Герой " Стихов о Прекрасной

Даме", принципиально противопоставленный " людям", сме-

няется новым, всей душой ощутившим:

Есть лучше и хуже меня,

И много людей и богов [2, 104).

Орлов Вл. Александр Блок: Очерк творчества. М.,

1956. С. 63. 2 Тимофеев Л. И. Александр Блок. М., 1957.

С. 58.

Герой " Распутин" и второго тома постепенно все больше

сближается с людьми, ощущает нерасторжимое единство

своего " я" и народа.

И наконец, именно в 1903-1906 гг. в поэзии А. Блока

усиливаются антиаскетические настроения. Хотя поэтичес-

кий идеал Блока и в " Стихах о Прекрасной Даме" ни в ко-