Аннотация: Роман из истории Древнего Рима. Конечно же, опять о любви. Но эта тема никогда не стареет.

Турлякова Александра Николаевна.

Нуманция.

Аннотация: Роман из истории Древнего Рима. Конечно же, опять о любви... Но эта тема никогда не стареет.

Стены Нуманции рухнули на восьмой месяц, после того, как в городе уже начался голод, но жители не сдавались - ни один из правителей города не пришел в римский лагерь с просьбой о милости или сострадания к свободолюбивому городу.

Римские центурии растеклись по улицам и кварталам, врывались в вечерние дома, убивая всех и каждого, кто держал в руках хоть что-то чем-то издали напоминающее оружие. Горели дома, торговые лавки, метались женщины и плачущие дети, мужчины еще пытались сопротивляться, и легионеры молча и жестоко подавляли любое сопротивление; шли дальше.

Центурион Марк Марций вел свою центурию к востоку от главных ворот - здесь было тише всего, пока...

Огромный дом казался пустым, рабы попрятались по углам, при появлении солдат разбегались, как крысы, покидали комнаты, продвигались все дальше и дальше от атриума.

- Аций, веди свою декаду по правой лестнице! Виций, ваша декада пойдет следом через интервал - прикрывайте! Аспер и Факсий, вы также идете по левой!.. Поппер и Кассий, ваш второй этаж! Генор, проверь комнаты на заднем дворе, кухню и кладовые, будьте внимательны, сопротивление могут оказать и рабы!.. Даксий, поможете ему! Вар, проверьте сад и конюшни, если есть... Будьте внимательны, проверьте каждый угол!. Ларсий, остаётесь здесь, проверите комнаты атрия, все, что здесь есть... - оглядел лица своих деканусов, внимательные настоќроженные глаза. - Мужчин, подростков, кто с оружием, убивать на месте, женщин, девчонок, детей тащите на улицу, там уже наверняка скупщики рабов... Вы первые - берите, что хотите, только будьте осторожны... Все, ребята, пошли!

Легионеры бросились выполнять короткие приказы своих деканусов, ценќтурион остался в атриуме, следил, как декада Ларсия растекалась по ближайшим комнатам, сдергивая шторы, высвечивая стены пылающими звезќдами факелов.

Центурион Марций поудобнее перехватил рукоять короткого меча, направился в кабинет хозяина дома. По пути зашел еще в две комнаты, никого там не было, лишь шторы смежных комнат дрожали, может быть, от сквозняка. В кабинете он замер, тут тоже дрожала огромная штора на всю стену, но сквозняка здесь не было. Подошел и встал рядом. Штора дрогнула, и римлянин сделал шаг влево, занося руку с мечом на уровень горла. Прислушался. Почему ему вдруг показалось, что это не мужчина? Опустил руку с мечом чуть ниже...Женщина, подросток?

Штора снова дрогнула.

- Стой! Или я убью тебя... не глядя...

Уловил выдох из легких, несмотря на шум и крики с улицы. Рывком отдернул штору и выбросил руку с мечом. Лезвие замерло в нескольких сантиметрах от девичьей шеи чуть ниже подбородка.

Девчонка!

Он глядел на нее сверху в бледное испуганное лицо, огромные тёмные глаза, распахнутые губы. Оглядел ее одежду - рабыня! - полотняная туника, тоненький пояс, сандалии. Моргнул, поднимая глаза.

Симпатичная. Что ты здесь делаешь? Думаешь, спрячешься? Глупая.

Солдаты найдут и непоздоровится тебе.

- Пожалуйста...- прошептала девушка.

Ах да!

Опустил руку с мечом, и рабыня прижала левую ладонь к горлу, будто прикрывая рану, но там у нее ничего не было, кроме дрожащего страха. Да ее всю трясло от страха, комок ужаса. Конечно, его можно было сейчас бояться, после того, как они прорвались через ворота города, как выглядит лицо, если руки и кираса в брызгах крови и грязи?

Ты и должна бояться, потому что теперь ты в моей власти. От страха ты даже рта не раскроешь, что ни сделай сейчас с тобой. Я для тебя сейчас - ночной кошмар, воплощение ужаса!

Но она удивила его не на шутку. Заговорила вдруг, не без страха, конечно, дрожащим голосом, но быстро и уверенно, от чистого сердца, несомненно.

- Пожалуйста!.. Прошу вас... Все мы люди, и вы, и я... Прошу вас, заклинаю... Отпустите меня... Сделайте доброе дело, ведь вы не убили меня сразу, что-то остановило вас, значит, что-то есть у вас в душе, значит, вы - благородный человек... Возможно у вас тоже есть сестра, жена или девушка, может быть, вы любите... - перевела дыхание, и слеза сорвалась с ресниц, поползла по щеке. Это возбуждение, страх, нервы, но не истерика. Такая не будет биться головой об стену. - Я не знаю...но уж мать-то у вас точно есть, не упали же вы с неба... О, боже, что я говорю?.. - Но он не обиделся, смотрел прямо.- Прошу вас, взываю к вам, к тому благородному, что есть у вас, отпустите меня... Прошу вас... Отпустите... - Она замолчала, поджимая дрожащие губы, смотрела на него влажными глазами, наверное, думала, что не тронула центуриона и попробовала зайти с другой стороны: - Если хотите, я... я могу заплатить вам, - склонила голову, вынимая из мочек ушей тяжелые золотые серьги с красными камнями, протянула центуриону, говоря: - Возьмите... Возьмите, пожалуйста...

Марций долго глядел на нее, рассматривая тонкое лицо, большие темные глаза. Рабыня... Откуда у нее такие серьги? Украла, пока хозяева дома безразличны?

- Украла?.. - усмехнулся, дрогнув губами. - На краденое пытаешься свободу себе купить?

Она замотала головой, выбившиеся волосы у висков колыхнулись, на щеках выдавился румянец.

- Нет, нет, это мое... Поверьте мне... Прошу вас...

Почему он верит ей? За что доверяет? Видит в первый раз...

Слабость! Все это слабость!

Хорошо, что он один здесь, и рядом нет солдат его центурии...

Медленно убрал в ножны меч, не сводя с нее глаз, девчонка подтянулась, вжимаясь в стену, хрипло задышала, пряча ладони за собой, глядела в упор с жемчужинами слез на ресницах.

Рабыня. Что толку с тебя? Выкупа за тебя не предложат, а свободу ты хочешь купить на серьги, которые где-то, наверное, заработала честным путем. Любовник подарил? Если ты их не украла, то где тогда взяла?

Поджал губы:

- Уходи отсюда... - Плечи ее враз поникли, она-то думала, зачем он руки освобождает? - У атриума охраны нет, пройдешь аккуратно - никто не заметит... Через Главные Ворота не иди - там сейчас жарко... Ищи другие пути и беги, беги отсюда подальше...

Она даже ничего не смогла сказать, спазм перехватил горло, бросилась мимо него вон, а центурион постоял, кусая губы. Слабость все это... Души или тела?.. Все одно - слабость...

* * *

После сожжения Нуманции рабов было хоть отбавляй, скупщики с каждым днем снижали цены на живой товар, а он не иссякал. Воины за дни грабежа натащили на потеху много женщин, а теперь потихоньку избавлялись от них, не зная, на что прокормить.

Колонны рабов уходили далеко на северо-восток, к Риму, там они будут востребованы. Местные сутенёры скупали самых смазливых и молодых, потом, когда все воины избавятся от своей добычи, они станут приносить своим хозяевам небольшой, но постоянный доход.

Центурион Марций к женщинам был равнодушен, поэтому не захватил себе добычи такого рода, хотя солдаты его центурии приволакивали ему двух женщин на выбор - он отказался! Зачем они ему? Даже если и одна, что с ней делать? Проще заплатить за одну девушку и за одну ночь, чем жить с женщиной под одной крышей. Ее нужно терпеть, одевать и кормить, да еще какая попадется - не знаешь. Одному в этой жизни всегда проще.

Возвращаясь из Нуманции, его центурия попала в засаду. Воинов в Нуманции было немного, но они уже оправились от первой растерянности, сумели организовать достойное сопротивление римской центурии, расслабившейся, с награбленной добычей и с женщинами. Каждый думал, как сохранить свой трофей - мальчишки! Недавнее пополнение... Многие полегли, а виноватым остался один - их центурион, не сумевшей вовремя организовать оборону.

Сейчас, через несколько дней после боя, когда начали приводить армию в порядок, стали ясны потери, центурион не досчитался многих и ждал вызова к легату. Ждал каждое мгновение. От тяжести на душе играл в кости.

Играл он редко, но ему всегда везло, кости шли ему, словно живые, и многие в легионе были его должниками. Больше всех должен был ему центурион Овидий - игрок, кутила и пьяница, любитель женщин. Он словно поставил себе цель: обыграть Марция, и с каждой их встречей долг становился больше.

- Все, Овидий! Достаточно! Сегодня я больше не играю, ты и так должен мне... - Наклонился, вглядываясь в хмельное лицо центуриона. - Плати! Отдавай долги...

- Марций! Где я возьму столько денег? Ты сошел с ума!

- Мне все равно. Ты должен - отдавай!

- Ну-у... - Овидий замялся, захохотал нетрезво, оглядываясь на окружающих людей - солдат, центурионов. - Давай договоримся. Денег я тебе не найду столько и сразу, давай я тебе предложу равноценную замену.

- Какую еще замену?

- Женщину! Молодую женщину, девушку... Хороша! - Опытно прищёлкнул языком, прищуривая глаза.

- Я не беру долг женщинами, - старался, чтобы голос был твёрдым и уверенным.

- Извини, мальчиков у меня нет...- захохотал, и все вдруг поддержали его. Марций стиснул кулаки и нахмурился.

- Ладно! Хватит тут!..- оборвал смех решительно. - В женщинах долги я не беру, я предпочитаю деньги!

Смех окружающих оборвался, все замерли, ожидая, чем всё закончится.

- Да ты посмотри на неё! Посмотри... Молодая, свежая, не себе оставишь, кто тебя знает, продашь, или пусть на тебя поработает... Я тебе с уверенностью скажу, успехом будет пользоваться...

- После тебя... женщину... - усмехнулся. - Извини.

Овидий тряхнул темными волосами, крикнул:

- Луд! Приведи девчонку!..

Стоявшие у входа палатки расступились, пропуская раба с девушкой. Она выступила вперед и замерла. Марций сухо сглотнул, стараясь быть спокойным.

Она!

" Ну что же ты не убралась подальше? Попала в руки Овидия! Да-а..."

- Посмотри на неё внимательно, - Овидий подтолкнул девчонку ближе к Марцию.- Отмыть, приодеть... Смотри, какие волосы, кожа нежная, смотри, какие руки, только ласкать...- схватил за запястье её, протягивая кисть к Марцию. Тот не шевелился, смотрел прямо.

Туника та же, только разорванная от пояса вниз, - коленки проглядывают, тонкие, светлые. Волосы, распущенные по плечам, отливали красной медью, свивались у лица, у бледных дрожащих щёк.

" Овидий мало тебя слушал, у него с женщинами разговор короткий - по губам и под себя..."

- За такие деньги, Овидий, я куплю себе две таких рабыни, да еще и девственницы - сейчас такой товар - даром идет.

Овидий захохотал:

- Да ты торгаш, Марций! Тебе притон держать надо, вы только посмотрите на него!

- Я не торгаш; я просто не люблю, когда меня за дурака держат...- Марций поднялся на ноги, подошел ближе, стараясь не смотреть в ее лицо.- Всем известно, как ты с женщинами... Ты даже не скрываешь, у неё, верно, всё тело в синяках... Или она сама тебе отдалась? - смотрел в упор в темные хмельные глаза центуриона.

- Да ты что? Глянь! Я же знал, что мне её продавать придётся! - одним махом сорвал с девчонки тунику, вытолкнул рабыню к свету.

Марций приподнял бровь. Под туникой оказалась еще одна, короткая и белая, и ткань значительно лучше, лишь скрывала тело еле-еле. С этого момента он засомневался, что она рабыня по сущности своей. Стояла, сжавшись, опустив голову, и волосы посыпались на грудь, открывая спину; обнимала сама себя за плечи, прикрывая еле закрытую грудь. Все, кто был рядом заулюлюкали, рассматривая девичье тело. Тонкая, светлая кожа ног, высокие сандалии лишь привлекали внимание к ним. Мягкие локти, подрагивающие лопатки.

- Смотри! Где здесь синяки? - Овидий развернул девушку спиной к Марцию. Рывком разорвал тунику, открывая спину до пояса. Марцию показалось, что девчонка качнулась на слабеющих ногах, дрожала всем телом, - Хочешь, всё покажу? - Овидий поймал края разорванной туники, собираясь сорвать всю одежду со спины, но Марций остановил его:

- Хватит! Я согласен, я беру её...

Он выводил её за собой, а толпа в палатке шумела, все получили изрядную порцию удовольствия. Уже в полумраке по пути к себе, Марций сбросил с себя плащ и кинул его девчонке, обернувшись назад.

- Прикройся!

- Спасибо...- прошептала она, закутываясь в плащ, дрожала всем телом от пережитого.- Я... Я...- голос её сорвался, она опустила голову и, наверное, заплакала.

- Пошли! - голос Марция был резким, ждать он не стал. Пошёл первым, она - следом. Одной рукой держала плащ у горла, второй - ниже пояса, чтобы ноги не выглядывали.

Удивленный раб смотрел на хозяина, когда он вводил за собой девушку.

- Господин?..

- Слушай меня внимательно, Гай, она пока будет жить с нами. Я сейчас схожу к трибуну, а ты за это время отмой ее и найди какую-нибудь одежду... Когда я вернусь, я буду ужинать.

- Хорошо, господин.

Когда он вернулся, было уже поздно. Он и забыл, что теперь у него есть ещё и рабыня, женщина, сходу от входа начал раздеваться, расстёгивать ремни кирасы. На помощь бросился Гай.

- Ужин я приготовил, господин...- Марций согласно кивнул головой.- Она помылась, я дал ей вашу тунику из старых...

Она?.. Ах, да! Поморщился.

Обернувшись, увидел её. Она сидела в углу, подтянув к груди колени, ещё сырые волосы тяжелыми чёрными прядями лежали на плечах. Отмылась. Симпатичная девочка. Молодая. И явно не рабыня.

Почему он подумал тогда, что она рабыня? Одежда смутила? Тьфу ты!

Сейчас на ней его же серая туника, короткая по-мужски, лишь до середины голени достает, открывая изящные лодыжки. Чем он думал, когда взял её?.. Сделать наложницу? Продать? Да кто её купит по такой цене, как досталась?

- Что ты умеешь делать? - спросил, пока Гай снимал нижнюю рубашку, что носилась под кирасой, с тонкими ремнями - юбкой птеригами.

Девушка вздрогнула, поднимая голову:

- Я? - растерянно поджала губы, пожала плечами.- Я не знаю, что вас интересует.

- Умеешь ли ты варить есть? - отрицательно покачала подбородком. - Шить? Убираться? Ткать? Может быть, ты знаешь какие-то ремёсла: гончаришь, шьёшь одежду?..Что-то же ты должна уметь делать, ну?

- Я не умею делать всё это, я никогда этим не занималась.

- А что ты умеешь? Как ты жила до этого дня? Кто тебя кормил?

Она пожала плечами. Марций подошел к ней и опустился на колено рядом, смотрел в упор в лицо, в тёмные настороженные глаза, спросил тихо:

- А как ты собираешься зарабатывать себе на жизнь? Кто тебя будет кормить теперь, когда ты осталась одна? Я? Чем ты будешь зарабатывать? - он вдруг толкнул её назад, она упала спиной на полог, отделяющий комнаты палатки, разжала колени, ловя равновесие. Он неожиданно вдруг сжал её пальцами между ног, заговорил негромко: - Этим, да?.. Этим теперь ты будешь зарабатывать?

Рабыня глядела на него ошарашенными глазами, с болью в больших чёрных зрачках, разомкнув губы, выдохнула:

- Мне больно...

Он убрал руку и поднялся на ноги. Девушка заговорила срывающимся голосом, подтягивала тунику на сомкнутые колени, притискивала ноги к груди:

- Я буду делать всё, что вы скажете... Я научусь. Я быстро учусь... Я буду шить, варить и убираться. Только не заставляйте меня...- она осеклась, опуская глаза.

Марций усмехнулся, поглядел на её руки, на пальцы, которыми она оттягивала вниз подол туники. " Какие руки. Только ласкать..." Да, такими пальцами только мужчин ласкать. Овидий знает, про что говорит...

- Гай! Давай ужин!

Раб поставил столик с приготовленным ужином, подставил трипод.

Марций ел, не обращая внимания на рабыню.

- Это значит, что вы не отпустите меня?.. - спросила вдруг рабыня.

Центурион замер, повернул голову, встречаясь с девушкой глазами:

- Нет. - Она вскинула брови.- Я уже сделал это однажды, а ты не сумела этим воспользоваться...

- Кругом было столько солдат, я только успела выйти за город... Меня догнал патруль...

- Какая мне разница? - перебил он её, отбрасывая в миску объеденную кость.- Сейчас ты стоишь денег, больших денег, и я ещё подумаю, как вернуть их обратно...

- Вы так сильно цените деньги? - на этот раз уже она перебила его и этим вызвала удивлённый взгляд тёмных глаз центуриона.

- А вот этого делать не надо!

- Извините...- она склонила голову, закрываясь стеной волос.

- Мне безразличны деньги до тех пор, пока они не мои, и не только деньги, - Он помолчал, вытирая руки о салфетку, развернулся к рабыне всем телом. - Ты спала с Овидием? - Девушка вскинула голову, сверкнув глазами.- Можешь не отвечать, я и так знаю, что " да". Овидий не пропускает ни одной женской юбки. Он хвастался, что за одну ночь изнасиловал в Нуманции пятерых женщин... Врёт, конечно, но даже если и добавил две...

- Спать подразумевает добровольное согласие обеих сторон... - она опять перебила его.

Марций согласно покачал головой:

- Хорошо, я могу перефразировать, сказать по-другому...

- Не надо, прошу вас, - она болезненно поморщилась.- Не надо...

- Если он брал тебя силой, и ты, по твоим же словам, сопротивлялась, то я не увидел на твоём теле ни одного синяка, и я не один, тебя многие разглядывали...

Девчонка поперхнулась собственными словами, ничего не сказала, только убрала упавшие пряди волос с шеи, открывая горло, и Марций увидел чёткие точки синяков от пальцев пятерни. Овидий держал её за горло, поэтому и показывал только спину.

- Вот сволочь! - Марций поднялся резко. Конечно же, ему было жалко деньги, которые он переплатил за порченый товар, подумала девушка про себя.

- Теперь вы вернёте меня обратно? - холодный вопрос, и он ставил его перед выбором: что дороже? Деньги или она?

- Нет!

- Что вы со мной сделаете?

- Я ещё подумаю. В будущем ты будешь стоить дороже, к тому же многие тебя сегодня видели, а фантазия у мужчин бурная...

Она снова поперхнулась воздухом и отвернула лицо, помолчала и разомкнула губы:

- А я-то думала, что вы благородный человек.

- Но не по отношению к рабыням.

- А к женщинам, детям, старикам разве вы не испытываете сострадания?

- Я - военный, мне не знакомо сострадание вообще. Я убиваю, если получаю на это приказ.

- Но вы же отпустили меня! Почему?

Он пожал в ответ плечами:

- Навряд ли это сострадание...

- А что это?

- Да бог его знает...

Марций опять сел на трипод и вытянул ногу.

- Развяжи мне калиг! - это был приказ.

Девушка поднялась и опустилась перед ним на колени, стала распутывать шнуры солдатского сапога, но узлы были настолько тяжёлыми, что она лишь сломала ноготь и отстранилась, безвольно склонив плечи.

- Ты ни на что не годна, - поймал её за руку, сжал пальцы в кулак, поднося к лицу. - Такими руками только знаешь, что делать?.. Мужчины были бы довольны... Ты даже элементарного сделать не можешь! - Отбросил её руку назад к ней, сам развязал узлы и освободил первые несколько звеньев петель, заговорил: - Если попытаешься сбежать - найду сам лично, за себя не ручаюсь, хотя женщин бить не в моих правилах, но то, что сделал Овидий с твоей шеей покажется тебе раем... Если сбежишь второй раз - поймаю и отдам солдатам... Будет хуже смерти, это я тебе обещаю...- Девчонка отстранилась в сторону, словно её уже ударили.- Будешь делать всё, что я скажу! - Распутал остальные шнуры и взялся за другую ногу, говоря одновременно: - По лагерю чтоб не шарилась, из-под солдат я тебя доставать не собираюсь, попадёшь в их руки - можешь не орать, всё равно не отпустят...- Поднял голову, посмотрел в упор.- И никогда не перебивай меня. Ты меня поняла? - Она молчала тревожно. - Я не слышу!

- Да...

- Громче!

- Я поняла вас!

- Ну, вот и хорошо! - он освободился от калиг и поднялся.- Поешь и ложись спать.

Всю ночь она не могла заснуть, ворочалась с боку на бок, боясь, что новый хозяин придёт к ней, она прислушивалась, настороженно приподнимая голову от подушки. А утром узнала, что он уже ушёл, и заснула, как убитая.

* * *

Он вернулся только к обеду, застал её за расчёсыванием волос и замер, глядя на её руки: снующие в прядях тонкие пальцы.

Из-за полога показался невольник-старик, засуетился с обедом.

Центурион буркнул:

- Чем занимаешься там?

- Да-а...- отмахнулся раб, подставляя столик с обедом. - Решил зашить вашу тунику, крепкая ещё, жалко выбрасывать...

Вскинул тёмные брови, вопросительно глянул на раба, перевёл взгляд на рабыню в углу:

- Ты теперь не один, подключай к работе, пусть делает всё, что скажешь... Спит, наверное, до обеда. - Почувствовал на себе взгляд девичьих тёмных глаз, пропускающих неприятие через упавшие волосы.- Мыть что надо, варить, стирать - используй!

- Да вы что, господин! Посмотрите на неё! Какая с неё работница - только и следи за ней, чтоб чем не порезалась или иглой не искололась... Ничего же не умеет... Девочка ещё!

- Девочка! - он усмехнулся. - Знаем мы этих девочек... С виду ничего, а чуть что, сразу в рёв... " Как вы можете? "

Рабыня выпрямила спину, убирая обеими руками волосы с лица, глядела прямо, с вызовом.

- Послужи мне за столом! - приказал.

Девчонка поднялась и подошла, собирая волосы на затылке в тяжёлый узел. Выглядела она значительно лучше, чем вчера. Отдышалась и помылась, выспалась, прямо красавица.

Марций следил за ней, снимая рыбу с кости, а рабыня налила ему в кубок вина, разбавленного водой, вложила в протянутую руку салфетку, следила и сама за ним, открыто, не скрываясь. К такому он не привык.

- Как тебя зовут? Или мне звать тебя испанкой?

- Почему испанкой? Мои родители из Рима! Я - Ацилия!

У неё даже в голосе вызов. Всё меняется при свете дня. Марций нахмурился, вспоминая:

- Ацилия?.. Уж не того ли самого Ацилия дочь, сенатора, что изгнали из Рима?

- Того самого.

Он присвистнул, вскидывая на неё голову, стал рассматривать пристально. Ведь чувствовал, что что-то не то... Дочь сенатора. Ничего себе!

- Теперь понятно, почему ты ничего делать не умеешь, всю жизнь пальцем о палец не ударяла! Слуги и рабы, няньки и повара... Так? - Она промолчала.- А теперь жизнь повернулась, всё стало по-другому, а ты своими ручками и делать ничего не научилась, ничего не умеешь, даже иглу держать! Так? - он поймал вдруг её руку за запястье, потряс кистью в воздухе. - Папа-мама лелеяли доченьку, думали найти богатого жениха, а оказалось?.. - усмехнулся, показав белые зубы.- Шлюха, рабыня гарнизонного центуриона...

- Хватит! - она вырвала руку резко и спрятала за спину. - Моя мать умерла сразу же, как родила меня, я даже не видела её ни разу...

- Значит, отец тебя изрядно баловал, даже не показал, как добывают в этой жизни на кусок хлеба...

- Не трогайте моего отца! Он был благородным человеком в отличие от вас! - она вспылила и с грохотом поставила кувшин на столик, вино плеснулось на столешницу.- Извините...- прошептала.

- Твой отец был сенатором, а я всего лишь центурион, я честно выполняю приказы, а его - выгнали из Рима. Где справедливость? Правда?

Она дёрнула головой с вызовом, вздёрнула подбородок, и волосы её посыпались по плечам чёрной блестящей волной, завораживая, приковывая взгляд. Она торопливо собрала их, закинув руки назад, стала скручивать в тяжёлый жгут, чтобы снова спрятать. Многие говорили ей о красоте волос, и этот тоже сказал:

- Тебе нужно обрезать волосы, иначе ты по полдня будешь их только чесать и мыть, или тебе купить ещё пару рабынь - ухаживать за тобой? - усмехнулся, допил вино из кубка и поднялся.

Ацилия следила за ним со своего места, растерянно хлопая ресницами, шепнула:

- Я никогда не отрежу их, я растила их всю жизнь...

- А мне всё равно, как я скажу, так и сделаешь.

- Нет...

- Что? - он прямо глядел ей в глаза.- Повтори ещё раз. - Она опустила голову, пряча глаза.- Что это ещё за номер? - Отвернулась, покусывая губы.- Вот так-то лучше.

Он направился к выходу, захватив свой плащ.

- Господин? - она сама позвала его.

Центурион обернулся молча.

- Я... У меня есть родственники в Риме... Двоюродный брат, он любит меня, как родную сестру... Если вам так нужны деньги, если вы так цените их, позвольте мне написать письмо в Рим, он приедет, он выкупит меня за любые деньги...

Марций смотрел на неё, склонив голову к плечу.

- Нет!

- Почему? Ну, почему? Почему - нет?

- Нет и всё! - сказал, как отрезал, развернулся уходить и крикнул вдруг на- последок: - Гай, отдай ей шитьё! Вечером приду и проверю!

Ацилия только устало прикрыла глаза.

* * *

Вечером он пришёл и сразу же спросил:

- Покажи, что сделала.

Ацилия подала ему зашитую тунику, он покрутил одежду, посмотрел шов, вскинул глаза:

- Ты думаешь, я буду это носить?

Рабыня пожала плечами, пряча руки под складочки своей туники, шепнула:

- Я только учусь, следующий раз будет лучше...

- А мне следующий раз не надо. Возьмёшь и перешьёшь, - бросил тунику ей в руки.

- Опять? Это как? Ведь зашито же... - попыталась опротестовать, но центурион только вспылил, забрал тунику и снова разорвал её по шву. Девчонка только удивлённо захлопала ресницами.

- Перешьёшь ещё раз, я в таком ходить не буду. Сделаешь плохо, будешь делать ещё раз, и ещё, и ещё, если надо будет.

Он ужинал, а Ацилия сидела шила. Старалась на него не глядеть, да он и не замечал её, разговаривал со своим рабом.

Она досидела допоздна, все уже спали, но на следующий день она оставлять не хотела, психовала, исколола себе все руки, ругала его. Подняла глаза и заметила, что он на неё смотрит, смутилась.

- Гаси свет и ложись спать.

- Я сначала доделаю.

Ничего больше не сказал, ушёл. Утром проверил её работу, покачал головой:

- Ладно, пойдёт... - Заметил, как она прячет левую руку за спину, и поймал её за локоть, перехватил за запястье, поднося к лицу. Девчонка упёрлась, потянула руку. Исколола указательный палец до крови. Оттолкнул её руку, ругнувшись: - Белоручка.

Вот так вот и пошла её жизнь. Ацилии приходилось включаться в работу; она прислуживала за столом, помогала снимать сапоги, раздеваться и одеваться по утрам и вечерам, зашивала одежду. И всё равно маялась от скуки, благо, что хозяин совсем забыл про волосы, и Ацилия боялась ему напоминать, прятала их под лёгкую косынку, укладывала на затылке длинными шпильками.

Первые дни она боялась каждую ночь, что он придёт, ждала и нервничала, иногда плакала от страха, но он ни разу за все эти дни не перешагнул грани, ни разу не попытался воспользоваться ею, как женщиной. Странный какой-то. Но Ацилия от этого только отдыхала. Он появлялся по утрам, когда просыпался, приходил на обед, ужин, всё остальное время он появлялся редко, Ацилия все дни оставалась одна. Иногда центурион уходил на ночь на дежурство, и тогда она отдыхала от нервного напряжения.

В тот день она особенно устала от тоски и одиночества и решила нарушить приказ и выйти на улицу. Вынесла трипод, принесла шитьё и села на солнце. Научившись более-менее шить, она решила из двух старых туник мужских сшить одну длинную, похожую на женскую. Для себя.

Она проработала уже довольно порядочное время, так увлеклась, что не сразу заметила, что рядом кто-то стоит и закрывает ей солнце. Ацилия вскинула голову и замерла. Это был мужчина. Военный. И судя по всему, центурион - формой такой же, как и её хозяин. Стоял и смотрел на неё вызывающе, похлопывая виноградной тростью по раскрытой ладони.

- Вам что-нибудь нужно?

Он молчал, и Ацилия уже думала, что он не ответит ей. Но он усмехнулся в бороду:

- Так это ты, новая рабыня Марция?

Ацилия замерла, прищуривая глаза, рассматривала его. Высокий, сильный, с широкой грудью, с мощными плечами и руками, большая голова без шлема, короткие рыжие волосы и синие глаза. Веяло от него какой-то животной необузданной силой, она почувствовала, как в животе шевельнулся страх. Разомкнула пересохшие губы, шепнула:

- Да, а что?

Он подошёл ещё ближе, и у Ацилии задрожали руки.

- Где Марций?

- Я не знаю...

Усмехнулся:

- Ты рабыня и не знаешь, где твой хозяин? - Он убрал трость за пояс и подошёл ещё ближе. Ацилия зажала в кулаке иглу с ниткой и поднялась навстречу, держала шитьё в левой руке, смотрела снизу:

- Что вам нужно? Я же сказала, что не знаю... не знаю, где он...

- Что ты нервничаешь? - Он обошёл её по кругу и встал за спиной, склонился к уху, шепнул: - Ты что, боишься меня?

Ацилия вскинула подбородок:

- Что вам надо? Вы спросили меня, где... я ответила вам, что не знаю...Что ещё вам от меня надо? - Она смотрела прямо перед собой, а он - на её подрагивающую жилку под подбородком.

- Ты боишься! Девочка! - Его ладонь легла на её шею, охватывая с двух сторон, под большим пальцем забилась вена, зашептал в ухо: - Милая моя, боишься... Да ты, верно, девственница ещё...

Ацилия дёрнулась от него, но его ладонь не пустила её, ещё больше - он притянул её к себе спиной, второй рукой обнял за талию, а вторая - с горла - обхватила её до плеча, и теперь горло её было у него в локтевом сгибе.

- Пустите...- Она уже уронила шитьё, дрожала всем телом и голосом.

- Я слышал, что ты была у Овидия. О-о! - усмехнулся.- Он у нас знаменит! А что это ты? Ведёшь себя, как невинная девочка, ты такая и есть? Скажи мне... - шептал в ухо горячим дыханием, и небритый подбородок его колол шею и щёку, а виноградная трость впилась под ребро.

- Отпустите...- Дёрнулась, вцепляясь в его руку на поясе, как в камень- валун - не сдвинуть!

- Ребята расхваливали тебя, но ты лучше... Девочка моя, такая сладкая, как медовый сот...Что это Марций бережёт тебя?.. Овидий уж не знаю, может, пьяный был, а Марций так у всех нас вызывает сомнения... Может, ему лучше мальчики, а? Как ты сама думаешь? Или он у нас вообще неспособный? Что у тебя с ним? Всё нормально?

Ацилия снова дёрнулась, но сумела лишь чуть-чуть отвернуть голову, центурион хмыкнул в ухо:

- Ничего у тебя с ним, верно? Ты же девочка... Я это вижу... Скучно с нашим Марцием... Ты смотри, что же скучать лишний раз, давай я тебе его заменю, тебе понравится, вот увидишь... А Марций?.. Да на него только рукой махнуть, неспособный... Такая красота пропадает, посмотри...- Его рука с талии поднялась выше, легла на грудь, больно сжимая сильными пальцами. И тут Ацилия уже не выдержала, в немом приступе человеческой ярости и бессилия рванулась так, что сумела освободиться. Нырнула под его руку в сторону, бросилась от него и развернулась к центуриону лицом, хрипло дыша.

- Ух, ты! - засмеялся центурион.- Какая ты у нас... Похвально-похвально, я люблю таких... Горячих, как пряное вино! Да Марций себе такой самоцвет приобрёл... Да он ему не по зубам... Ищи себе любовника посильнее, да покрепче, тебе только такой нужен, как я...

- Вы с ума сошли! - Ацилия поправила на себе платочек, скрывающий волосы - сбился, пока вырывалась.- Оставьте меня в покое...

- Это ты зря, зря... Марций тебе не подходит - мальчишка... А тебе надо мужика крепкого...

- Уходите, прошу вас...- Ацилия дрожала всем телом, хрипло переводя дыхание. Не успела и глазом моргнуть, как он оказался снова рядом, сжал за локти, вжимая их в бока с болью, притянул к себе, пытался поцеловать в губы, но рабыня, скривившись, отвернулась, прижимая подбородок к ключице, он поцеловал только в горячую щёку.

- Я буду кричать...

- Здесь многие кричали и кричат... Пошли в палатку, а с Марцием я потом договорюсь...

Вскинула голову с огромными глазами, с растерянностью на лице. Он уже поверил в её согласие, а зря, - она крутнулась, ударила его руками в грудь, ладонью по щеке и метнулась в сторону.

Центурион закричал, схватившись за щёку:

- Ах ты шлюха! Что ты наделала? Да я тебя... - Аккуратно вытащил из щеки иголку, показалась кровь. Свирепо сверкнул синими глазами. - Да ты... Ты дура что ли? Чем ты соображаешь?.. Ну ничего... - Он мстительно сузил глаза, подбирая с земли её головной платок, она потеряла его, когда вырывалась; волосы рассыпались по плечам, а в кулаке Ацилия держала две острых шпильки.

- Не подходите ко мне... Я смогу ударить... Потом ни одна женщина не посмотрит в вашу сторону...

- Ну ничего...- Он стирал со щеки кровь, пряча за пояс её платок. - Я ещё подумаю, как отомстить тебе, как тебя ударить побольнее...Уж кто-кто, а я-то ТАМ у тебя буду, вот увидишь...

- Уходите!

Держась за щёку и ругаясь сквозь зубы, он ушёл. Ацилия обняла себя за плечи и попыталась унять дрожащее тело. Как он говорил тогда: " Попадёшь в руки солдат, можешь не орать, всё равно не отпустят..."

Вечером пришёл Марций, нахмурился, увидев её без платка, с просто уложенными на голове волосами, непривычно показалось ему, но ничего не сказал.

* * *

Эй, Марций, всё хотел тебя спросить...

- Спрашивай...- Марций поморщился, поворачивая голову к центуриону Лелию, и уже внутренне приготовился к восприятию рыжего голубоглазого лица. Они давно уже конфликтовали друг с другом, пытались задеть при всяком удобном случае, потому что были прямой противоположностью друг другу.

- Я слышал, у тебя появилась рабыня...

- Ну и что?

- Я её видел. Ничего девка, горячая...

Марций старался держать себя в руках, но чувствовал, что сегодняшняя вечерняя встреча может закончиться неприятностями. Чувствуя накаливающуюся обстановку, солдаты подтягивались со всех сторон. Любопытные.

- И дальше что? - Марций вызывающе вздёрнул подбородок.

- Я тут подумал на досуге, зачем она тебе вообще нужна? Что она у тебя делает? Ты ведь не используешь её по назначению... Правильно я говорю? - Он засмеялся, работая на публику, огляделся на окружающие лица.- Я ведь правильно говорю?

- Какое тебе дело, Лелий?

- Ха-ха-ха! Да я прав! Ты даже не спишь с ней! Зачем она тебе? Для чего? Отдай знающим людям, тем, кто знает, что делать с женщиной...- Марций наклонил голову, глядя на собеседника исподлобья, от волнения тёмные волосы прилипли ко лбу и вискам.- Слушай, Марций, может, - он усмехнулся, обнажая белые крупные зубы в ухмылке, - я знаю, есть такие уроды среди мужчин, хотя, даже не знаю, можно ли их назвать мужчинами... С натяжкой...

Марций бросился к нему, скрипнув зубами, что аж в ушах зазвенело, но кто-то из деканусов удержал его за локоть, успокаивающе зашептал рядом.

- Ха-ха-ха! - засмеялся Лелий.- Сегодня будет жарко!

- Отвали! - Марций пытался всеми силами держать себя в руках, деканус удерживал его с трудом, начали подтягиваться другие. В любой момент столкновение могло перерасти в драку.

- Я её видел и даже пощупал немножко...- Многозначительно изогнул рыжие брови.- Она девственница, Марций! Девочка...Ты держишь у себя под боком девушку... Может, ты не знаешь, что с ней делать?.. Ты меня позови, я тебе покажу! Даже научу немножко!.. А то ты так и помрёшь в незнании... Бедная душа!

- Лелий, успокойся, чего ты взялся сегодня на ночь глядя? - вмешался ещё один центурион, но Лелий даже взглядом его не удостоил; сейчас перед ним было лишь бледное с румянцем на скулах лицо центуриона Марция.

- Признайся, сколько девок ты попортил в Нуманции за эти три дня? - усмехнулся.- Да отдам своё жалование - ни одной! Зачем ты тогда у себя её держишь? Продай её мне! Она - девочка, Марций, я даже накину тебе за это лишнюю сотню, а? Давай, договоримся!

- Да пошёл ты!..- Марций дёрнулся в руках державших его людей, закричал: - Да что вы держите меня? Вы лучше его держите!

- Ха-ха-ха! - расхохотался Лелий.- Молодой петушок залетел на забор!.. Подождите, ребята, сейчас он начнёт кукарекать!.. Да сдаётся мне, эта курочка не для тебя, ты у нас вообще какой-то расслабленный... А, может, ты не способный? Может, ты не можешь, а?..

Марций сбросил с себя всех, кто пытался его удержать, в мгновение оказался рядом, сбивая последние слова с губ обидчика коротким сильным ударом кулака. Лелий опомнился в миг, одним махом двинул в ответ, а второй рукой - под дых, выбивая воздух из лёгких. Марций упал на колено от неожиданности, конечно, драться с Лелием один на один - сплошное безрассудство! Не давая опомниться, ударил ногой сверху по лицу, и Марк упал на локоть, но в падении, уже больше на инстинкте, толкнул Лелия в ноги. Тот в пылу драки не удержался и рухнул на колени, Марций бросился на него, начал бить по голове кулаками, но тот лишь заворочался на земле, мотая огромной рыжей головой, словно всё ему нипочём - провёл короткий удар в грудь, больше дистанция не позволяла! Марций осел на землю, прижимая руки к груди, а Лелий, обхватив его рукой за горло, сдавил руки в замок, удобно укладывая подбородок противника в локоть. Зашептал на ухо поверженному врагу разбитыми губами:

- Всё равно она будет моей... Рано или поздно... И ты сам увидишь это... из нас двоих... она... она меня предпочтёт... И я у неё буду первым... Я первым возьму твою рабыню, а ты останешься с носом. Ведь это всё, что у тебя есть... Х-х-х...- усмехнулся, сжимая локоть, и Марций захрипел, задыхаясь кровью.

- Лелий! Лелий, ты что? Ты же задавишь его! Остановись! Что ты делаешь? Что делаешь?

Подлетевшие солдаты и офицеры начали разнимать их, растягивать тиски рыжего центуриона. Показался трибун:

- Драку устроили! А ну как палок всем прикажу выдать! Это что такое? Прекратить!

Лелий поднялся сам, а Марция подняли деканусы. Он стоял, стирая кровь с разбитого калигом лица, шипы сапога сорвали кожу на щеке и подбородке.

- Это кто здесь у нас такой? - Трибун вышел в свет горящих костров.- Марций? Лелий? Центурионы? Вы что, с ума посходили? Какой пример для подчинённых! Сейчас легату доложу и получите палок!.. Что, Марций, совсем пьяный, что ли? - Смотрел прямо в глаза, но центурион выдержал взгляд, даже жестом не ответил на вопрос.- Пораспустились! Чем соображаете? - кричал, а сам смотрел на Марция, прямо в глаза.

Все молчали, лишь, когда трибун ушёл, загомонили, разводя оппонентов в разные стороны.

- Если бы не трибун, Марций...- подал голос Лелий.

- Всё-всё, успокойся... Хватит! - Деканусы отвели его в сторону, подальше в темноту.

Марций стоял, опустив гудящую голову, смотрел в чёрную землю, сжимая виски кулаками.

- Ну как ты? - спросил центурион Фарсий.- Всё нормально? До себя доберёшься? - Марций качнул головой. - Придёшь к себе, помоешься, отоспишься и всё будет нормально... Сегодня не дежуришь? - Снова покачал головой.- Ну вот и хорошо! Иди!

" Будь проклят тот день, когда ты появилась у меня!.."

Ацилия и Гай встречали его с огромными глазами удивления и ужаса.

- Господин...- запричитал старый Гай, рабыня, ошеломлённая, стояла рядом со светильником в руке, возвышаясь над сидящим на триподе центурионом.

- Дай воды! - приказал, и раб метнулся на улицу. На Ацилию он не смотрел намеренно, стирая из-под носа выступающую кровь, она шла быстро и капала на пыльную кирасу и тунику у горла.

- Вы голову запрокиньте...

Но он лишь глянул на неё коротким пренебрежительным взглядом, и Ацилия поджала губы, решив про себя, что больше не скажет ни слова.

Вернулся Гай с бронзовой миской в руках, стал мокрой тряпкой стирать кровь с лица господина.

- Отдай ей!

Ацилия задрожала, не зная, как это делать, неловкая, несмелая. Он морщась отодвинул её руку и прямо глянул снизу вверх:

- Ты вообще ничего не умеешь!

- Извините...- Она опустила руку и отвернула голову, стараясь на него не глядеть.

- Ну?..

Она вздрогнула и качнулась на ногах.

- Я боюсь сделать вам больно...

Он усмехнулся, сверкнув в полумраке тёмными глазами:

- Больнее, чем есть, уже не будет...

Её осторожные пальцы аккуратно касались его лица, поворачивали голову за подбородок, Ацилия мягко обмыла все сбитые шипами калига раны, промывала тряпку в тазу у Гая в руках и собирала вновь выступающую кровь. Марций сидел с запрокинутой головой и всё это время пристально наблюдал за её лицом - бледные щёки, горящие глаза, поджатые губы, волосы выбились из-под платка и вились на висках.

Всё из-за неё!

Зачем ты взялась на мою голову!

- Господин, надо вызвать врача...- предложил Гай.

- К чёрту! - Дёрнул головой. Ацилия убрала руки и отстранилась в сторону. Гай ушёл на улицу уносить воду. Ацилия собралась отойти подальше, но Марций поймал её за руку, она обернулась, глядя удивлённо. Но он уже поднялся на ноги и, выкручивая её запястье, притянул к себе. Она закрылась локтем, упёрлась им ему в грудь, отворачивая лицо, подставляя щёку, смотрела искоса снизу. Хрипло дышала.

- Ты нарушила мой приказ!

- Какой?

- Я приказал, не шариться по лагерю!

- Я и не ходила... Зачем мне?

- Лелий тебя видел и даже лапал!.. Где?

- Я не знаю никакого Лелия...

- Врёшь! - Притянул её к себе, и локоть её упёрся в ребро, выбивая кашель, но он сумел сдержать его на время.

- Я всего один раз выходила... была здесь, рядом...Никуда я не ходила, честно...

- Так он что, к тебе сюда приходил?.. Может, ты уже и спала с ним на моей постели? - Его пальцы сильнее сдавили запястье, и Ацилия, сверкнув глазами, повернула к нему лицо.

- Да вы что?..- смутилась.- Никто ко мне не приходил, никуда...

- И ни разу не трогал? Нигде?

Она опустила голову, прошептала:

- Рыжий...

Он схватил её за второе запястье и встряхнул, глядя прямо в лицо, выдохнул возмущённо:

- Был! Значит, был... Лелий! И лапал тебя!

Она в страхе глядела ему в глаза, стараясь не замечать синяка под глазом и сбитых ссадин на щеке, прошептала:

- Мне больно...

- Продать тебя ему? Хочешь?

Она замотала головой, все слова застряли в горле. И тут его пробрал кашель, болезненный, отрезвляющий, отвернулся, толкнув девчонку от себя. Ацилия споткнулась и упала на колено, но поднялась быстро и оглянулась на него. Он всё ещё кашлял, держась руками за грудь, прямо через ремни кожаной кирасы. Сказывались кулаки Лелия.

Подлетел Гай, ухватился за локоть:

- Господин, господин, надо врача вызвать...

Центурион замотал головой, шепча:

- Толку?..

- Что это с вами, господин, что случилось?..

- Да-а...С Лелием... подрались...- Глянул на неё.

- С центурионом Лелием? Ух-х...- Стал помогать снимать кирасу, расстёгивать ремни, стянул через голову тунику, забрызганную кровью. Всё это время центурион покашливал, держась за рёбра.

Ацилия впервые рассмотрела его. Он был выше среднего роста, атлетического телосложения, но в отличие от рыжего Лелия, был суше, легче, изящнее даже. Темноволосый. От шеи и по груди тянулся тонкий светлый шрам. Ацилия глядела на него, пока центурион не бросил ей в лицо свою тунику, что Гай помог снять через голову, приказал:

- Постираешь...

Она еле успела увернуться, не сводя с него глаз, он был лишь в кожаной юбке, подвижный, но сейчас переживающий боль, и губы его дрожали от этих переживаний, а он думал, что она этого не видит.

Гай набросил на плечи господина тёплый сухой плащ, всё что-то причитал по-стариковски, говорил о враче, увёл центуриона к нему за перегородку. Ужинать он отказался, только сдался требованиям раба и выпил горячего молока с мёдом. Ацилия всё это время стояла неподвижно, потом подобрала с пола грязную тунику.

" Подрались из-за чего-то... И что мир не берёт?.. Все мужчины одинаковые... Дерутся, а другим расхлёбывать..."

Посмотрела на грязную тунику в руке и вздохнула.

* * *

На следующий день Гай всё-таки вызвал врача, тот простукал грудную клетку, заверил, что переломов нет, но два дня запретил чем-либо заниматься, только отдыхать.

В эти два дня Ацилия оказалась с ним на одной территории и очень тесно, пыталась избегать, но столкновения были неизбежны.

Он придирался, о чём-то спрашивал, недовольно качал головой, кривя губы, критически осматривал выстиранную тунику, и, конечно же, потребовал перестирать.

Когда он занимался составлением приказов, писал письма, она отдыхала. Сидела в своём углу, перебросив через плечо волосы, расчёсывала их гребнем.

Центурион подошёл вдруг и встал рядом; Ацилия опустила руки, гребень сверкнул в полумраке светильников отбеленной костью; смотрела в его лицо с тревогой: что ещё ему надо?

- Я с тобой поговорю? Ты не против? Или у тебя слишком важное занятие?

Ацилия смутилась, перекинула волосы за спину, а пальцы сами собой нащупали в складочках одежды на полу острые шпильки.

- Я слушаю вас...

Он присел на полу на согнутую ногу, один кулак положил на колено подогнутой ноги, вторым упёрся в пол.

- У меня возникли вопросы и сомнения, я хотел бы их разрешить...

Ацилия осторожно облизала пересохшие губы.

- Человек, мнение которого я не оспариваю, в этом, конкретном вопросе... И Овидий - тоже... У них двоих разные мнения...- У Ацилии задрожали пальцы на руках, она избегала смотреть ему в глаза, отводила взгляд в сторону.- Один мне сказал, что ты девушка, что мужчин у тебя ещё не было... А у Овидия я брал тебя сам... Если я не ошибаюсь, у тебя было платье м-м... Разорвано... - Он развёл руками. - Да и держал он тебя за горло не за ради безделья... Так? - Смотрел прямо, и она поджала пересохшие от волнения губы.

- Спросите его сами...

- Я его ненавижу...- коротко и холодно ответил.

- В кости же вы с ним играете...

- Только потому и играю.

- Что вы от меня-то хотите? Что вам надо?.. Каждый кого-то не любит, даже ненавидит... Причём тут я?

Он вдруг резко выбросил руку, ту, что лежала на колене, качнулся навстречу, сжимая пальцы на её горле. Ацилия шарахнулась назад и упёрлась в полотняный полог - дальше некуда бежать. Увидела его лицо совсем близко.

- Вот так вот он тебя держал? Да?

- Вы с ума сошли...- прошептала пересохшим горлом, шёпотом выдавливая слова.

- Я просто не люблю, когда меня держат за дурака. Не люблю, когда меня обманывают... Когда я думаю об одном, а получается всё по-другому.

- Я никого не обманывала...- Она не сводила с него глаз, смотрела прямо в чёрные зрачки, а пальцы ещё сильнее стиснули шпильки, до ломоты в запястье.

- Ты же спала с ним, да? - на этот раз прошептал уже он сам, ей в лицо, в глаза.

Ацилия замотала головой, вцепилась пальцами второй руки в его предплечье, попыталась ослабить хватку, шепнула чуть слышно:

- Отпустите меня...

- Я ненавижу Овидия... Глухой лютой ненавистью... Нет смысла говорить, почему... Ты - его женщина... Ты была его женщиной... Мне всё равно, как это происходило, всё равно, что ты делала... Главное, что это было... Ты была с ним, с пьяным, с трезвым - не имеет значения... Ты - его объедки... И я доедать их не собираюсь...

Он был так близко - лицо к лицу, а говорил эти страшные слова холодным шёпотом, что лучше бы, наверное, кричал, и Ацилия не выдержала - выбросила правую руку, метя в шею, как раз под нижнюю челюсть, чтобы наверняка.

Не зря он был военным, не зря был центурионом и учил молодёжь.

Тело тренированного бойца среагировало быстрее, чем мозг, - он блокировал удар левым предплечьем, но всё же из-за неожиданности удара, шпильки прошли насквозь через мякоть руки у локтя. А пальцы на горле Ацилии он так и не разжал. Поднялся, поднимая и её следом, сверкая чёрными глазами, притянул к себе плотно, выкручивая запястье за спину, прижался щекой к её щеке, вдавливая лицо рабыни в тунику на груди, как раз возле ямки между ключицами.

Ацилия только ахнула от испуга и неожиданности. А он спокойно и чётко, отделяя каждое слово, заговорил ей в ухо:

- Я же мог тебя убить, дура...Чем ты только думала... Сломал бы шею голыми руками... Ради чего...

Она замотала головой, освобождаясь, он отпустил её запястье за спиной, переложил ладонь ей на затылок, утопая пальцами в чёрные с медью волосы. Она дёрнула подбородком, поднимая лицо, попыталась отстраниться, но он не пускал, шепнула зло:

- Да, конечно, такие бы потерпели убытки...

Он только хмыкнул, скривив губы.

- Отпустите меня, я всё равно вам не нужна...

Несколько секунд он молчал, пока не понял, что она имеет ввиду не сейчас, а вообще, оттолкнул вдруг от себя, опять в угол.

- Нет!

Ацилия упала на колени, взметнув волосы, и сквозь них глянула на него, прижав пальцы руки к надорванному горлу, сипло спросила:

- Почему? Я же не нужна вам! Зачем я вам? Для чего? - в её голосе звучало само отчаяние.- Позвольте мне... разрешите написать письмо в Рим... Меня выкупят... Вам вернут ваши деньги!

- Нет!

- Вы... Да вы просто...- Она готова была расплакаться, но смотрела упрямо.- Вы просто какой-то моральный урод! Жестокий и бессердечный... Какая вам разница? Какой вам интерес? Я же предлагаю вам деньги!

- Нет! - Он рывком вырвал из руки её шпильки, зажимая пальцами хлынувшую кровь, только губами дёрнул.

- Почему?..

- Знаешь, что ты заслуживаешь за вот это вот?

Она промолчала, глядя ему в лицо, а Марций сломал пальцами раненой руки деревянные шпильки, и этот звук заставил Ацилию вздрогнуть. " Сломал бы шею голыми руками..."

- Отпустите меня...

- Я никогда тебя не отпущу... Ни за какие деньги.

- Тогда я сбегу! - уже в раже выкрикнула она.

- Беги! Я всё равно поймаю... И отдам своим солдатам. Ты ведь этого боишься? - Она промолчала, пряча лицо в падающих прядях волос.- То-то...

Развернулся и ушёл.

Ацилия закрыла ладонями лицо и расплакалась, стараясь сжаться как можно теснее.

* * *

На нём всё поразительно быстро заживало, как на собаке, через два дня он уже вышел в строй, а за это время даже ни разу не заговорил с Ацилией, лишь взгляд мельком, да безразличие из-под ресниц.

Она ненавидела его, за его упрямство, не понятное ей, за жадность в деньгах, за жестокость и чёрствость души ненавидела. И от этого ещё больше горела желанием вырваться, придумать хоть что-то, хоть как-то обойти его, пока не поздно.

Она хорошо помнила, где он хранил свои документы, и где стоял этот секретный сундучок, долго собиралась с мыслями, пока не спросила старика Гая:

- Ты случайно не знаешь, как отправляют почту из гарнизона?

- Это можно узнать... Вестники часто ездят в Рим с донесениями... Но они потребуют за это деньги...

Ацилия прищурила глаза, припоминая, в какое место она припрятала свои серьги с рубинами.

* * *

- А вы знаете, центурион, что по последним данным ваша центурия при взятии Нуманции потеряла больше всех? - спросил легат Валенсий, нахмуривая седые брови.

- Нет, господин легат, я этого не знаю.

- А зря...- Легат обошёл вокруг стола, закладывая большие пальцы обеих рук за пояс.- Зря! Вы, как командир центурии, как никто другой могли бы это знать.

- Потери моей центурии исчисляются в основном ранеными, в легионе, даже в нашей когорте, есть центурии, где потери в убитых даже больше, или равны потерям моей центурии...

- Да бросьте, Марций, несмотря на потери, эти центурии продолжают оставаться укомплектованными на 75 процентов... А ваша?

Марций дёрнул подбородком, медленно прикрыл глаза, смаргивая усталость.

- Нам придётся добавлять в вашу центурию молодёжь, новобранцев. Более, чем на 50 процентов. Разве это будет боеспособная центурия?

- Я обучу её.

Легат усмехнулся, отворачиваясь, прошёлся опять за стол, глядя вниз. Его коротко стриженные седые волосы светились, казалось, насквозь в свете горящего светильника.

- Я начинаю сомневаться, сможете ли вы это сделать. Эта центурия уже попадала к вам, составленной в основном из молодёжи, и что? Вы не смогли её обучить, раз такие потери.

- Но, господин легат...

Командующий поднял руку, останавливая его:

- Наверное, мы поторопились, назначая вас центурионом, вы ещё не готовы стать командиром...

- Но, господин легат, выслушайте меня! - он порывался сказать, перебил командира, и встретил укоризненный взгляд, но сейчас ему уже было наплевать на последствия.- Я получил эту центурию два месяца назад, она только-только была после укомплектования, там были одни новобранцы, сплошные гастаты! Мне даже не хватало триариев-ветеранов, чтобы учить их! Я сам с ними бился...

- Центурион, все это делают.

- Я знаю! Но, господин легат, никогда такую слабообученную молодёжь не бросают в самую гущу сражения! Они ведь даже не воевали ни разу по-настоящему! Я же говорил трибуну Фаску, когда получил приказ на наступление... А мы ещё и попали по приказу на сектор Главных Ворот - там же было самое ожесточённое сопротивление...

- Вы ставите под сомнения разработанный общим советом офицеров план наступления? План, утверждённый самим консулом Сципионом? - Марций опешил, в миг перегорев.- А не слишком ли для центуриона шестой центурии?

- Господин легат...

-Я понимаю, что вы хотите сказать. Вы совсем умалчиваете о том, что ваша центурия бросилась грабить дома, не имея на это приказа, что по вашему разгильдяйству вы оказались застигнутыми врасплох... Это вы, центурион, не сумели организовать оборону, это вы распустили свою центурию...Разве вы можете быть командиром?

- Тогда наши потери были вбольшем ранеными, мы потеряли безвозвратно четырёх, а на Главных Воротах - сорок восемь!

- Перестаньте, Марций! Хватит! Хватит искать виноватых.

Центурион опустил голову, поджимая губы, упёрся подбородком в кирасу.

- Мы соберём совет и решим, что с вами делать. Либо вас понизят в звании, вы станете шестым центурионом шестой когорты, либо вообще лишитесь этой должности... Вам не хватает опыта.

- А кому вы отдадите мою центурию?

- Посмотрим, какие будут предложения. Я буду выдвигать кандидатуру центуриона Овидия, его центурия хорошо себя показала и потерь совсем немного...

- Так там сплошные триарии! - Вскинул голову с огромными горящими глазами.

- Идите, центурион, идите...Бога ради!

Он шёл на подкашивающихся ногах, в груди всё кипело, как в жерле Везувия, глаза ничего не видели.

- Подождите! Центурион? - Обернулся, глянул исподлобья, ничего не сказал.- Я тут хотел отдать вам.

- Что? - скорее машинально спросил.

- Я уже не стал это афишировать, но делаю вам предупреждение, центурион нахмурился, не понимая, в чём его обвиняют, а легат достал из сундука с документами запечатанное письмо, протянул центуриону. - Вы уж не используйте официальную почту для частных нужд, или уж хотя бы приходите и ставьте официальную печать легиона...- Марций ошеломлённо глядел на письмо. - Может, у вас там какие-то слишком уж личные дела, не бойтесь, мои секретари письма не читают, а мне - просто некогда этим заниматься... Сменили вестника, - заболел, - а новый, перенимая почту, нашёл письмо без печати...Обратное имя ваше, центурион Марций.

Он взял это проклятое письмо, крутил его, рассматривая почерк при тусклом свете - это не его рука! Что за шутки! Какой-то бред!

- Я не писал этого письма...- Поднял глаза на легата, напрочь забыв про свою центурию.

- Ну уж не знаю! - Легат пожал плечами.- Разбирайтесь сами... Только не надо нарушать установленных правил. Всё, идите!

Уже на улице, в свете горящих костров, Марций сорвал печать без каких-либо знаков и развернул пергамент письма, поворачиваясь к огню. Его словно по лицу ударили, когда он понял, кто писал это письмо. Он выругался шёпотом, аж охрана оглянулась на него, и до своей палатки он не бежал, а летел.

Она заплетала волосы, когда он влетел, как на крыльях, удивилась, опуская руки, смотрела огромными глазами. Он швырнул ей в лицо её письмо, она уклонилась, хмуря брови.

- Что это?.. Что... - он задохнулся, испепеляя её чёрными глазами.

Ацилия смотрела на своё письмо на полу, подняла голову, упрямо поджимая губы, ответила:

- Вы думаете, я буду отпираться?.. Это моё письмо, это я его написала.

- Да ты...- Он, возмущённый её выдержкой, задохнулся от внутреннего содрогания.- Как ты могла? Где взяла... Да ты представляешь себе... - замотал головой, не находя слов.

- Я всё равно буду стараться выбраться отсюда... Если вы не отпускаете меня сами, я всё попробую сделать сама...

- Что? - Он вдруг схватил её за локти и притянул к себе, глядя прямо в глаза.- О чём ты говоришь? Ты ничего не соображаешь! Как ты можешь? Ты что, до сих пор не понимаешь, что ты рабыня? Что ты вообще ни на что не имеешь права?

- Неправда, - упрямо повторила она прямо в его лицо. - Вы не имеете права держать меня, я не просто рабыня, как вы говорите, я - патрицианка...Вы не можете удерживать меня у себя... Вы должны вернуть меня родственникам, - сузила глаза, - а вы даже не хотите продать... Интересно, что сказал бы ваш легат, если бы узнал, что вы держите у себя дочь сенатора?..

- Дрянь! - Он дал ей пощёчину, держа за локоть на вытянутой руке, девчонка отвернулась, склоняя голову, зажмурилась, ожидая ещё одну. Но Марций только руку поднял, замахиваясь, а ударить не смог. Женщина! Ну не мог он ударить её... Не мог бить, хотя и виновата - без сомнения. Но злость ещё не прошла, он подтянул её к себе, притягивая руку к груди, чувствовал сопротивление, сламывая его. Попытался поймать рабыню за запястье второй руки, чтобы контролировать обе их. Но девчонка на этот раз, озлённая его пощёчиной, не давалась, мало того - начала драться, да так активно, что он не успел ничего сообразить и пропустил пощёчину по губам, но потом сориентировался, отслонился в сторону, пряча лицо, и сумел поймать её руки за запястья. Она попыталась вырваться, выкручивая руки, но он держал её крепко, вывернув их за спину, притиснул её к себе спиной, заговорил в ухо:

- Ну ты даёшь...

- Да пошли вы!

Эта возня начала заводить его, вдыхая её запах, видя, как подрагивают чистые вьющиеся волосы на её затылке, ощущая её сопротивление и даже чувствуя его на губах, он понял вдруг, как давно у него не было женщины, настоящей, горячей, а не расчётливой продажной проститутки. Чёрт... Да плевать на Овидия!

Он рывком развернул её лицом к себе, прижал к груди, всё также держа за запястья, попытался поцеловать в губы, но девчонка гневно дышала, сопротивляясь и сверкая глазами, дёрнулась, отвернула лицо, и он коснулся лишь её шеи, как раз под нижней челюстью, где тонкая и нежная кожа.

Да в Тартар Овидия! Подальше со всеми его предрассудками...И Лелия - туда же!

Встряхнул её с силой, аж голова мотнулась, снова дёрнул к себе, заводя её руки за спину, поймал её губы, сухие и горячие. Поцелуя не получилось, лишь коснулся губ, разжигаясь ещё больше. Ацилия дёрнулась в сторону, пряча лицо, склоняя его в бок и вниз. Попыталась освободиться, выкручивая руки, но центурион был сильным, и она ощутила с болью, как ногти его впиваются в тонкую кожу на внутренней стороне предплечий.

- Мне больно! - выдохнула она ему в лицо, вскидывая голову, сверкнула глазами.

- А ты не дёргайся...и не будет больно...

Перехватил её руки в одну и зашарил ладонью у горла, она дёрнулась, как от удара, а рука его скользнула вниз, к груди.

Ацилия так резко вскинула голову, что он и сам двинул подбородком в сторону, опасаясь удара, зашептала ему в лицо зло, с раздражением:

- Вы...Да вы...Да как вы смеете?!.. Уберите руки! - она повысила голос. - Отпустите меня!

На шум прибежал Гай, не зная, что делать. Марций заметил его краем глаза:

- Уберись отсюда!

Видимо, отвлёкся, потому что девчонка сумела-таки освободить одну руку, вырвала её и неожиданно хватила его по щеке полусогнутыми пальцами, срывая кожу. Вырвалась и бросилась в сторону выхода, вслед за рабом. Но Марций сумел нагнать её у самых дверей палатки, схватив за волосы - полурассыпавшуюся косу. Девчонка ахнула, развернулась в дикой внезапной боли, сжимала пальцами волосы у затылка в надежде ослабить боль. Но Марций не дал ей опомниться, схватил, бросая в угол, куда Гай сегодня только сложил чистую одежду, подмял под себя.

Она была на удивление сильной, может быть, страх или злость прибавляли ей сил, но он даже и думать не смел о таком потенциале.

Как дикая кошка! Кусалась и царапалась, отбиваясь всем телом. Совладай с такой, попробуй!

После нескольких минут отчаянной борьбы Марций всё же сумел справиться с её руками, поймал запястья и с силой вдавил в мякоть плащей и туник на полу.

- Успокойся! Хватит! - крикнул он ей в лицо.

Она хрипло дышала, отвернув голову, и ему показалось даже, что от тщетности усилий и отчаяния у неё блеснула слеза на правом глазу, повисла на ресницах каплей росы.

Разгорячённая, злая, с румянцем на скулах, с огромными глазами, она была настоящим подарком в этой борьбе. Но Марций знал, что борьба эта ещё не закончилась.

Что это с ней? Будто в первый раз! Как это Овидий с ней справился?

- Ты что? - уже мягче спросил он.- Совсем с ума сошла?

- Отпустите меня...- Даже глазом не повела.

- Не вынуждай меня брать тебя силой. Я не хочу насиловать тебя. Я не хочу тебя бить...

Она усмехнулась, прикрывая глаза, и Марк почувствовал, как напряглись её запястья в его пальцах. Нет, он ещё совсем не сломил её, она ещё будет бороться.

Марций склонился к её уху и заговорил полушёпотом:

- Давай на выбор: либо я, либо - все остальные...за один сестерций... Идёт?.. Могу тебя заверить, желающих расстаться со своими деньгами будет немало... Ну как? Согласна?

- Вы не посмеете...- прошептала сухими губами.

- Зря так думаешь... Всякие: старые и молодые, лысые и толстые, уроды и сволочи... Ну?! - Он толкнул её руками в запястья.- Каково, а, дочь сенатора, ну?! Гарнизонная волчица...шлюха для всех... Ну? - Ещё раз толкнул в запястья, сжимая пальцами, вынуждал на ответ.- Я - или они?

- Будьте вы прокляты...- прошептала ему в глаза и отвернулась, и эта слеза её сорвалась, потекла по щеке.

Он отметил это и понял, что будет помнить всю жизнь, но сейчас это было далеко от него, думал он совсем о другом.

Мешала кираса, хоть и была из кожи, и он приподнялся, ослабляя ремни, долго возился, снимая её; всё это время смотрел в лицо рабыни, впитывал каждую чёрточку: высокий лоб с влажными от волнения прилипшими волосами, большие тёмные глаза - смотрела куда-то мимо, стиснутые дрожащие губы, а под подбородком, на повёрнутой шее отчётливо было видно, как вздрагивает живая вена.

Он ещё в первый раз, как её увидел, ещё там, в Нуманции, отметил, что она симпатичная, а он ещё подумал, что она рабыня...

Не-е-ет, она не рабыня...Совсем не рабыня.

Сейчас уже она моя рабыня...Моя...Дочь сенатора...

Он уже успокоился, забыв про всё, кроме этой девушки, все проблемы стали далёкими. Он ласкал её руки, нежную кожу от запястий и выше, он пытался целовать её лицо и губы, но она отворачивалась и избегала поцелуев, отдёргивала руки. Он чувствовал раздражение на неё, ведь сама отдаётся, что за номер тогда? Но девчонка всем видом показывала, что он насилует её, что берёт её силой. И он разозлился на неё, забыл формальности. " Все... Все вы одинаковые... Все вы такие...Что те, продажные...Никакой разницы! Вам бы только деньги... А тебе что? - Он разорвал на ней тунику от горла и вниз, открывая грудь, живот.- Тебе лично что надо?.. Чтобы отпустил?.. Домой захотела?.. А как же Нуманция, а твой отец - предатель?.. Всё пятном на вас лежит... Какое вам домой?.."

Он прижимался к ней всем телом, улавливал её дрожь. Она дрожала вся, как от внезапно