Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!
После Лицея)
|
|
«Есть в России город Луга…»*
Есть в России город Луга
Петербургского округа;
Хуже не было б сего
Городишки на примете,
Если бы не было на свете
Новоржева моего.
«Простите, верные дубравы!..»*
Простите, верные дубравы!
Прости, беспечный мир полей,
И легкокрылые забавы
Столь быстро улетевших дней!
Прости, Тригорское, где радость
Меня встречала столько раз!
На то ль узнал я вашу сладость,
Чтоб навсегда покинуть вас?
От вас беру воспоминанье,
А сердце оставляю вам.
Быть может (сладкое мечтанье!),
Я к вашим возвращусь полям,
Приду под липовые своды,
На скат тригорского холма,
Поклонник дружеской свободы,
Веселья, граций и ума.
К Огаревой, которой митрополит прислал плодов из своего сада*
Митрополит, хвастун бесстыдный,
Тебе прислав своих плодов,
Хотел уверить нас, как видно,
Что сам он бог своих садов.
Возможно всё тебе — харита
Улыбкой дряхлость победит,
С ума сведет митрополита
И пыл желаний в нем родит.
И он, твой встретив взор волшебный,
Забудет о своем кресте
И нежно станет петь молебны
Твоей небесной красоте.
Тургеневу*
Тургенев, верный покровитель
Попов, евреев и скопцов,
Но слишком счастливый гонитель
И езуитов, и глупцов,
И лености моей бесплодной,
Всегда беспечной и свободной,
Подруги благотворных снов!
К чему смеяться надо мною,
Когда я слабою рукою
На лире с трепетом брожу
И лишь изнеженные звуки
Любви, сей милой сердцу муки,
В струнах незвонких нахожу?
Душой предавшись наслажденью,
Я сладко, сладко задремал.
Один лишь ты с глубокой ленью
К трудам охоту сочетал;
Один лишь ты, любовник страстный
И Соломирской, и креста[10],
То ночью прыгаешь с прекрасной,
То проповедуешь Христа.
На свадьбах и в Библейской зале,
Среди веселий и забот,
Роняешь Лунину на бале,
Подъемлешь трепетных сирот;
Ленивец милый на Парнасе,
Забыв любви своей печаль,
С улыбкой дремлешь в Арзамасе
И спишь у графа де-Лаваль;
Нося мучительное бремя
Пустых иль тяжких должностей,
Один лишь ты находишь время
Смеяться лености моей.
Не вызывай меня ты боле
К навек оставленным трудам,
Ни к поэтической неволе,
Ни к обработанным стихам.
Что нужды, если и с ошибкой
И слабо иногда пою?
Пускай Нинета лишь улыбкой
Любовь беспечную мою
Воспламенит и успокоит!
А труд и холоден и пуст;
Поэма никогда не стоит
Улыбки сладострастных уст.
К *** («Не спрашивай, зачем унылой думой…»)*
Не спрашивай, зачем унылой думой
Среди забав я часто омрачен,
Зачем на всё подъемлю взор угрюмый,
Зачем не мил мне сладкой жизни сон;
Не спрашивай, зачем душой остылой
Я разлюбил веселую любовь
И никого не называю милой —
Кто раз любил, уж не полюбит вновь;
Кто счастье знал, уж не узнает счастья.
На краткий миг блаженство нам дано:
От юности, от нег и сладострастья
Останется уныние одно…
«Краев чужих неопытный любитель…»*
Краев чужих неопытный любитель
И своего всегдашний обвинитель,
Я говорил: в отечестве моем
Где верный ум, где гений мы найдем?
Где гражданин с душою благородной,
Возвышенной и пламенно свободной?
Где женщина — не с хладной красотой,
Но с пламенной, пленительной, живой?
Где разговор найду непринужденный,
Блистательный, веселый, просвещенный?
С кем можно быть не хладным, не пустым?
Отечество почти я ненавидел —
Но я вчера Голицыну увидел
И примирен с отечеством моим.
К ней («В печальной праздности я лиру забывал…»)*
В печальной праздности я лиру забывал,
Воображение в мечтах не разгоралось,
С дарами юности мой гений отлетал,
И сердце медленно хладело, закрывалось.
Вас вновь я призывал, о дни моей весны,
Вы, пролетевшие под сенью тишины,
Дни дружества, любви, надежд и грусти нежной,
Когда, поэзии поклонник безмятежный,
На лире счастливой я тихо воспевал
Волнение любви, уныние разлуки —
& #8195; & #8195; И гул дубрав горам передавал
& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; Мои задумчивые звуки…
Напрасно! Я влачил постыдной лени груз,
В дремоту хладную невольно погружался,
Бежал от радостей, бежал от милых муз
И — слезы на глазах — со славою прощался!
& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; Но вдруг, как молнии стрела,
& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; Зажглась в увядшем сердце младость,
& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; Душа проснулась, ожила,
Узнала вновь любви надежду, скорбь и радость.
Всё снова расцвело! Я жизнью трепетал;
& #8195; & #8195; Природы вновь восторженный свидетель,
Живее чувствовал, свободнее дышал,
& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; Сильней пленяла добродетель…
& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; Хвала любви, хвала богам!
Вновь лиры сладостной раздался голос юный,
И с звонким трепетом воскреснувшие струны
& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; Несу к твоим ногам!..
Вольность*
Ода
Беги, сокройся от очей,
Цитеры слабая царица!
Где ты, где ты, гроза царей,
Свободы гордая певица?
Приди, сорви с меня венок,
Разбей изнеженную лиру…
Хочу воспеть Свободу миру,
На тронах поразить порок.
Открой мне благородный след
Того возвышенного Галла*,
Кому сама средь славных бед
Ты гимны смелые внушала.
Питомцы ветреной Судьбы,
Тираны мира! трепещите!
А вы, мужайтесь и внемлите,
Восстаньте, падшие рабы!
Увы! куда ни брошу взор —
Везде бичи, везде железы,
Законов гибельный позор,
Неволи немощные слезы;
Везде неправедная Власть
В сгущенной мгле предрассуждений*
Воссела — Рабства грозный Гений
И Славы роковая страсть.
Лишь там над царскою главой
Народов не легло страданье,
Где крепко с Вольностью святой
Законов мощных сочетанье;
Где всем простерт их твердый щит,
Где сжатый верными руками
Граждан над равными главами
Их меч без выбора скользит
И преступленье свысока
Сражает праведным размахом;
Где не подкупна их рука
Ни алчной скупостью, ни страхом.
Владыки! вам венец и трон
Дает Закон — а не природа;
Стоите выше вы народа,
Но вечный выше вас Закон.
И горе, горе племенам,
Где дремлет он неосторожно,
Где иль народу, иль царям
Законом властвовать возможно!
Тебя в свидетели зову,
О мученик ошибок славных,
За предков в шуме бурь недавних
Сложивший царскую главу.
Восходит к смерти Людовик*
В виду безмолвного потомства,
Главой развенчанной приник
К кровавой плахе Вероломства.
Молчит Закон — народ молчит,
Падет преступная секира…
И се — злодейская порфира*
На галлах скованных лежит.
Самовластительный злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу.
Читают на твоем челе
Печать проклятия народы,
Ты ужас мира, стыд природы,
Упрек ты богу на земле.
Когда на мрачную Неву
Звезда полуночи сверкает
И беззаботную главу
Спокойный сон отягощает,
Глядит задумчивый певец
На грозно спящий средь тумана
Пустынный памятник тирана,
Забвенью брошенный дворец —
И слышит Клии страшный глас
За сими страшными стенами,
Калигулы последний час
Он видит живо пред очами,
Он видит — в лентах и звездах,
Вином и злобой упоенны,
Идут убийцы потаенны,
На лицах дерзость, в сердце страх.
Молчит неверный часовой,
Опущен молча мост подъемный,
Врата отверсты в тьме ночной
Рукой предательства наемной…
О стыд! о ужас наших дней!
Как звери, вторглись янычары!..
Падут бесславные удары…
Погиб увенчанный злодей,
И днесь учитесь, о цари:
Ни наказанья, ни награды,
Ни кров темниц, ни алтари
Не верные для вас ограды.
Склонитесь первые главой
Под сень надежную Закона,
И станут вечной стражей трона
Народов вольность и покой.
Кн. Голицыной, посылая ей оду «Вольность»*
Простой воспитанник природы,
Так я, бывало, воспевал
Мечту прекрасную свободы
И ею сладостно дышал.
Но вас я вижу, вам внимаю,
И что же?.. слабый человек!..
Свободу потеряв навек,
Неволю сердцем обожаю.
Кривцову*
Не пугай нас, милый друг,
Гроба близким новосельем:
Право, нам таким бездельем
Заниматься недосуг.
Пусть остылой жизни чашу
Тянет медленно другой;
Мы ж утратим юность нашу
Вместе с жизнью дорогой;
Каждый у своей гробницы
Мы присядем на порог;
У пафосския царицы
Свежий выпросим венок,
Лишний миг у верной лени,
Круговой нальем сосуд —
И толпою наши тени
К тихой Лете убегут.
Смертный миг наш будет светел
И подруги шалунов
Соберут их легкий пепел
В урны праздные пиров.
«Орлов с Истоминой в постеле…»*
Орлов с Истоминой в постеле
В убогой наготе лежал.
Не отличился в жарком деле
Непостоянный генерал.
Не думав милого обидеть,
Взяла Лаиса микроскоп
И говорит: «Позволь увидеть,
............
«Не угрожай ленивцу молодому…»*
Не угрожай ленивцу молодому.
Безвременной кончины я не жду.
В венке любви к приюту гробовому
Не думав ни о чем, без ропота иду.
Я мало жил, я наслаждался мало…
Но иногда цветы веселья рвал —
Я жизни видел лишь начало
............
«Венец желаниям! Итак, я вижу вас…»*
Венец желаниям! Итак, я вижу вас,
О други смелых муз, о дивный Арзамас!
Где славил наш Тиртей* кисель и Александра,
Где смерть Захарову пророчила Кассандра*…
......в беспечном колпаке,
С гремушкой, лаврами и с розгами в руке.
Торжество Вакха*
Откуда чудный шум, неистовые клики?
Кого, куда зовут и бубны и тимпан?
& #8195; & #8195; Что значат радостные лики
& #8195; & #8195; И песни поселян?
& #8195; & #8195; В их круге светлая свобода
& #8195; & #8195; Прияла праздничный венок.
& #8195; & #8195; Но двинулись толпы народа…
Он приближается… Вот он, вот сильный бог!
& #8195; & #8195; Вот Бахус мирный, вечно юный!
& #8195; & #8195; Вот он, вот Индии герой!
& #8195; & #8195; О радость! Полные тобой
& #8195; & #8195; Дрожат, готовы грянуть струны
& #8195; & #8195; Не лицемерною хвалой!..
& #8195; & #8195; Эван, эвое! Дайте чаши!
& #8195; & #8195; Несите свежие венцы!
& #8195; & #8195; Невольники, где тирсы наши?
Бежим на мирный бой, отважные бойцы!
& #8195; & #8195; Вот он, вот Вакх! О час отрадный!
& #8195; & #8195; Державный тирс в его руках;
& #8195; & #8195; Венец желтеет виноградный
& #8195; & #8195; В чернокудрявых волосах…
& #8195; & #8195; Течет. Его младые тигры
& #8195; & #8195; С покорной яростью влекут;
& #8195; & #8195; Кругом летят эроты, игры —
& #8195; & #8195; И гимны в честь ему поют.
& #8195; & #8195; За ним теснится козлоногий
& #8195; & #8195; И фавнов и сатиров рой,
& #8195; & #8195; Плющом опутаны их роги;
& #8195; & #8195; Бегут смятенною толпой
& #8195; & #8195; Вослед за быстрой колесницей,
& #8195; & #8195; Кто с тростниковою цевницей,
& #8195; & #8195; Кто с верной кружкою своей;
& #8195; & #8195; Тот, оступившись, упадает
& #8195; & #8195; И бархатный ковер полей
& #8195; & #8195; Вином багровым обливает
& #8195; & #8195; При диком хохоте друзей.
& #8195; & #8195; Там дале вижу дивный ход!
& #8195; & #8195; Звучат веселые тимпаны;
& #8195; & #8195; Младые нимфы и сильваны,
& #8195; & #8195; Составя шумный хоровод,
& #8195; & #8195; Несут недвижного Силена…
& #8195; & #8195; Вино струится, брызжет пена,
& #8195; & #8195; И розы сыплются кругом;
& #8195; & #8195; Несут за спящим стариком
& #8195; & #8195; И тирс, символ победы мирной,
& #8195; & #8195; И кубок тяжко-золотой,
& #8195; & #8195; Венчанный крышкою сапфирной, —
& #8195; & #8195; Подарок Вакха дорогой.
& #8195; & #8195; Но воет берег отдаленный.
& #8195; & #8195; Власы раскинув по плечам,
& #8195; & #8195; Венчанны гроздьем, обнаженны,
& #8195; & #8195; Бегут вакханки по горам.
Тимпаны звонкие, кружась меж их перстами,
Гремят — и вторят их ужасным голосам.
Промчалися, летят, свиваются руками,
& #8195; & #8195; Волшебной пляской топчут луг,
& #8195; & #8195; И младость пылкая толпами
& #8195; & #8195; Стекается вокруг.
& #8195; & #8195; Поют неистовые девы;
& #8195; & #8195; Их сладострастные напевы
& #8195; & #8195; В сердца вливают жар любви;
& #8195; & #8195; Их перси дышат вожделеньем;
Их очи, полные безумством и томленьем,
& #8195; & #8195; Сказали: счастие лови!
& #8195; & #8195; Их вдохновенные движенья
& #8195; & #8195; Сперва изображают нам
& #8195; & #8195; Стыдливость милого смятенья,
& #8195; & #8195; Желанье робкое — а там
& #8195; & #8195; Восторг и дерзость наслажденья.
Но вот рассыпались — по холмам и полям;
& #8195; & #8195; Махая тирсами, несутся;
& #8195; & #8195; Уж издали их вопли раздаются,
& #8195; & #8195; И гул им вторит по лесам:
& #8195; & #8195; Эван, эвое! Дайте чаши!
& #8195; & #8195; Несите свежие венцы!
& #8195; & #8195; Невольники, где тирсы наши?
Бежим на мирный бой, отважные бойцы!
& #8195; & #8195; Друзья, в сей день благословенный
& #8195; & #8195; Забвенью бросим суеты!
& #8195; & #8195; Теки, вино, струею пенной
& #8195; & #8195; В честь Вакха, муз и красоты!
& #8195; & #8195; Эван, эвое! Дайте чаши!
& #8195; & #8195; Несите свежие венцы!
& #8195; & #8195; Невольники, где тирсы наши?
Бежим на мирный бой, отважные бойцы!
«Когда сожмешь ты снова руку…»*
Когда сожмешь ты снова руку,
Которая тебе дарит
На скучный путь и на разлуку
Святую библию харит*?
Амур нашел ее в Цитере,
В архиве шалости младой.
По ней молись своей Венере
Благочестивою душой.
Прости, эпикуреец мой!
Останься век, каков ты ныне,
Лети во мрачный Альбион!
Да сохранят тебя в чужбине
Христос и верный Купидон!
Неси в чужой предел пената,
Но, помня прежни дни свои,
Люби недевственного брата,
Страдальца чувственной любви!
Выздоровление*
& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; Тебя ль я видел, милый друг?
Или неверное то было сновиденье,
Мечтанье смутное, и пламенный недуг
Обманом волновал мое воображенье?
В минуты мрачные болезни роковой
Ты ль, дева нежная, стояла надо мной
В одежде воина с неловкостью приятной?
Так, видел я тебя; мой тусклый взор узнал
Знакомые красы под сей одеждой ратной:
И слабым шёпотом подругу я назвал…
Но вновь в уме моем стеснились мрачны грезы,
Я слабою рукой искал тебя во мгле…
И вдруг я чувствую твое дыханье, слезы
И влажный поцелуй на пламенном челе…
& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; Бессмертные! с каким волненьем
Желанья, жизни огнь по сердцу пробежал!
& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; Я закипел, затрепетал…
& #8195; & #8195; И скрылась ты прелестным привиденьем!
Жестокий друг! меня томишь ты упоеньем:
& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; Приди, меня мертвит любовь!
& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; В молчанье благосклонной ночи
Явись, волшебница! пускай увижу вновь
Под грозным кивером твои небесны очи,
& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; И плащ, и пояс боевой,
И бранной обувью украшенные ноги…
Не медли, поспешай, прелестный воин мой,
Приди, я жду тебя: здоровья дар благой
& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; Мне снова ниспослали боги,
& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; А с ним и сладкие тревоги
Любви таинственной и шалости младой.
Жуковскому («Когда, к мечтательному миру…»)*
Когда, к мечтательному миру
Стремясь возвышенной душой,
Ты держишь на коленах лиру
Нетерпеливою рукой;
Когда сменяются виденья
Перед тобой в волшебной мгле
И быстрый холод вдохновенья
Власы подъемлет на челе, —
Ты прав, творишь ты для немногих,
Не для завистливых судей,
Не для сбирателей убогих
Чужих суждений и вестей,
Но для друзей таланта строгих,
Священной истины друзей.
Не всякого полюбит счастье,
Не все родились для венцов.
Блажен, кто знает сладострастье
Высоких мыслей и стихов!
Кто наслаждение прекрасным
В прекрасный получил удел
И твой восторг уразумел
Восторгом пламенным и ясным.
К портрету Жуковского*
Его стихов пленительная сладость
Пройдет веков завистливую даль,
И, внемля им, вздохнет о славе младость,
Утешится безмолвная печаль
И резвая задумается радость.
На Каченовского («Бессмертною рукой раздавленный зоил…»)*
Бессмертною рукой раздавленный зоил,
Позорного клейма ты вновь не заслужил!
Бесчестью твоему нужна ли перемена?
Наш Тацит на тебя захочет ли взглянуть?
Уймись — и прежним ты стихом доволен будь,
Плюгавый выползок из гузна Дефонтена!
Мечтателю*
Ты в страсти горестной находишь наслажденье;
& #8195; & #8195; Тебе приятно слезы лить,
Напрасным пламенем томить воображенье
И в сердце тихое уныние таить.
Поверь, не любишь ты, неопытный мечтатель.
О если бы тебя, унылых чувств искатель,
Постигло страшное безумие любви;
Когда б весь яд ее кипел в твоей крови;
Когда бы в долгие часы бессонной ночи,
На ложе, медленно терзаемый тоской,
& #8195; & #8195; Ты звал обманчивый покой,
& #8195; & #8195; Вотще смыкая скорбны очи,
Покровы жаркие рыдая обнимал
И сохнул в бешенстве бесплодного желанья, —
& #8195; & #8195; Поверь, тогда б ты не питал
& #8195; & #8195; Неблагодарного мечтанья!
& #8195; & #8195; Нет, нет: в слезах упав к ногам
& #8195; & #8195; Своей любовницы надменной,
& #8195; & #8195; Дрожащий, бледный, исступленный,
& #8195; & #8195; Тогда б воскликнул ты к богам:
«Отдайте, боги, мне рассудок омраченный,
Возьмите от меня сей образ роковой;
Довольно я любил; отдайте мне покой…».
Но мрачная любовь и образ незабвенный
& #8195; & #8195; Остались вечно бы с тобой.
К Н.Я. Плюсковой*
На лире скромной, благородной
Земных богов я не хвалил
И силе в гордости свободной
Кадилом лести не кадил.
Свободу лишь учася славить,
Стихами жертвуя лишь ей,
Я не рожден царей забавить
Стыдливой музою моей.
Но, признаюсь, под Геликоном,
Где Кастилийский ток шумел,
Я, вдохновенный Аполлоном,
Елисавету втайне пел.
Небесного земной свидетель,
Воспламененною душой
Я пел на троне добродетель
С ее приветною красой.
Любовь и тайная свобода
Внушали сердцу гимн простой,
И неподкупный голос мой
Был эхо русского народа.
Эпиграмма («В его „Истории“ изящность, простота…»)*
В его «Истории» изящность, простота
Доказывают нам, без всякого пристрастья,
& #8195; & #8195; Необходимость самовластья
& #8195; & #8195; & #8195; & #8195; И прелести кнута.
Сказки*
|
|