💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Сны воспоминаний

В воспоминаниях, как и в снах, видишь себя молодым. Таким видел себя Федор Иванович Буслаев в своих «Воспоминаниях».

Он видел свое детство, свои первые школьные годы в частной школе для девочек, среди которых он был единственным мальчиком. Не отсюда ли в нем та мягкость, та душевная нежность, которые помогли ему стать «идеальным профессором»? Одна из статей о нем так и называлась: «Ф. И. Буслаев как идеальный профессор 60-х годов».

Потом он видел в «Воспоминаниях» гимназию, в которой вместе с товарищами читал «Думы» Рылеева, не подозревая, что автор их — государственный преступник и уже несколько лет как казнен. «Никому и в голову не приходило соединять преступные деяния декабристов с их невинными литературными произведениями».

Он видит себя студентом, видит своих товарищей, своих учителей… Видит, как к нему приезжает «старушка мать» (легко подсчитать, что старушке было в то время тридцать три года).

Он видит себя в детстве, в юности… А в старости он себя не видит.

Он был хорошим профессором. Сверх программы обучал студентов итальянскому языку, и для всех были открыты двери его дома. А когда в связи со студенческими волнениями был закрыт Московский университет, профессор перенес занятия к себе домой. «Я кликнул клич — и студентов набралось на целую аудиторию».

У него была хорошая жизнь, и, конечно, с ней было нелегко расставаться. Но он не терял оптимизма и даже, совершенно ослепнув, видел в этом некоторое преимущество:

— Было бы очень тяжело сразу умереть, сразу всего лишиться. А у меня идет постепенно… Вот я лишился возможности читать, видеть картины, свои гравюры; половина прелести жизни пропала. Потом я оглохну, не буду в состоянии читать и чужими глазами… Так и умру нечувствительно, понемножку…

Наверно, и в старческой слепоте своей он видел свое детство. Ведь в детстве жизнь написана крупным шрифтом, видишь каждую буковку, хотя и не умеешь читать. С годами буквы складываются в слова и жизнь приобретает смысл, проходит перед тобой крупно, чеканно, врубаясь в память надежно и глубоко.

Но пройдут еще годы — и буквы начнут мельчать, сливаться в сплошную туманную линию, и ты уже ничего прочесть не сможешь. И хотя текста много, он останется непрочитанным, промелькнет, оставляя в глазах только рябь…

И тогда ты начнешь вспоминать то, что читал в далекой молодости. Будешь смотреть на текст современный, а читать в нем то, что давно прошло…

Видно, с годами перемещается центр тяжести. В молодости он в будущем, а в старости — в прошлом. Чтобы не так ощущалась тяжесть, центр ее удален в прошлое или в будущее, и это помогает сохранить равновесие в настоящем.

Когда тяжелеют и повисают крылья нашей мечты, мы опускаемся на мягкие подушки воспоминаний… И читаем то, что было написано крупным шрифтом в то время, когда мы еще не умели читать. Так устроен человек: как бы он ни был стар, он не умрет до тех пор, пока не исчезнут последние очертания его детства…

КРЕСТЫ

Если человек несет свой крест и никому его не навязывает, можно ли назвать его крестоносцем? Разумеется, нет — в том смысле, в каком это слово обычно употребляется. Крестоносец не просто несет свой крест. Для него крест — орудие подавления, закабаления и убийства.

Выражение «нести свой крест» пришло из евангельского рассказа о том, как Иисуса заставили нести свой крест, на котором его вскоре распяли. Крестоносцы несли свой крест, чтоб распинать других.

Мы не выбираем своих предков. Предками Бодуэна де Куртенэ были именно эти крестоносцы — не распинаемые, а распинающие. Его предками были французские короли, а также император Болдуин, стоявший во главе созданной крестоносцами Латинской империи. А сам он, уже давно не король, уже давно не француз, нес крест своей неустроенной жизни, своего бесправного положения поляка в пределах Российской империи, где в родном Варшавском университете поляку не разрешалось преподавать.

Он нес свой крест ученого и интеллигента в стране, которой правили неинтеллигентность и невежество, нес его рядом с русскими учеными, не инородцами, но почти такими же бесправными в своей собственной стране… Нет, его не тянуло обратно в короли. Ученые не идут в бонапарты — это бонапарты идут в ученые, как подтверждает пример Людовика Люсьена Бонапарта, племянника императора, но больше известного в качестве лингвиста, крупнейшего исследователя баскского языка (buona parte означает: хорошее дело. Чье дело лучше — определяет только история).

Ученые не идут в бонапарты, но это не облегчает их участи. Особенно таких «рыцарей правды», каким был, по выражению Щербы, Бодуэн де Куртенэ.

Этого потомка крестоносцев жизнь настолько не баловала, что он мог написать из тюрьмы «Кресты»: «Я здесь чувствую себя прекрасно…»