На вершину Казбека 4 страница

Спуск к Вахшу. По обеим сторонам пути группы ра­бочих-таджиков: идет ремонт дороги.

31 июля. Рассвет застал нас на пути к Вахшу.

Горы становятся выше. Вахш то стремительно течет в одном русле среди обрывистых берегов, то широко разли­вается на многие рукава. Северные склоны поросли низ­корослым лесом. Частые кишлаки утопают в садах.

В Комсомолабаде киносъемка, вкусный завтрак в чай­хане и опять фрукты.

Началась плохая и довольно опасная дорога над обры­вом. Внизу шумит река.

В Гарме опять увлечение фруктами (урюк). Труд­ности с ужином и ночлегом.

Теплая лунная ночь. Силуэтами стоят снежные вершины на левом берегу Сурхоба. Кругом слышится южный стрекот сверчков.

Тепло. Сплю в одном вкладыше, закрываясь от кома­риков, как говорят — малярийных.

1 августа. В 6.10 выезжаем дальше. Дорога портит­ся. Встречные машины разъезжаются с великим трудом.

Дальше дорога пошла лучше. К часу дня добираемся до районного центра Джиргиталь. Много садов, кругом поля пшеницы. Устроились в школе-десятилетке. От заместителя председателя райисполкома получили пол­ную поддержку по всем вопросам.

На левом берегу Сурхоба, в хребте Петра Первого, возвышается мощная группа вершин.

Моемся в арыке, отдыхаем от машинной тряски, под­кармливаемся. Спим во дворе. Эта ночь более свежая: в спальном мешке только-только...

2 августа. Хорошо выспались. Утро началось с за­рядки.

Заместитель председателя райисполкома т. Умнов вдумчиво и распорядительно помогает нам (меня он зна­ет с 1933 года). Караван пойдет по частям. Будут орга­низованы две переправы на салах.

До обеда идет упаковка вещей и проба веревок.

Вечером «позорный волейбол» с местной командой — за­служенные и прочие мастера проиграли несколько партий.

Ночью красивый восход луны.

3 августа. В восемь часов небольшая тренировка — восхождение на ближайшую вершину. За 35 минут под­нялись на 400 метров. Солнце заслоняет видимость на во­сток. Однако вершину пика Корженевской разглядели. Видны снежные массивы Заалайского хребта. Фотографи­руем. К 10 часам — внизу.

После завтрака подгоняем кошки. Не у всех получает­ся удачно.

Упаковка груза. Уходит первая партия каравана (четы­ре ишака) и трое участников экспедиции: Тимашев, Ануфриков и Науменко.

К обеду подошли еще семь ишаков. Уходят Багров, Гожеев, Греков.

Вечером долго не мог заснуть. Мешала полная луна. Саше Сидоренко тоже не спится. Разговор с ним затянулся до часу ночи.

5 августа. Утром в порядке помощи колхозу засы­пали и нагрузили три машины зерном. Запылились и вы­мазались так, что полдня отмывались в арыке.

В два часа, наконец, погрузились на трех лошадей и четырех ишаков. Все же груз остался, а с ним Успенский, Старицкий и доктор Федоров.

Напряженные броды через рукава рек и увлекательная переправа на сале. Во время переправы киносъемка. И. Дайбог с ишаками пошел кругом через мост.

Отдых у селения после тяжелого перетаскивания гру­зов на себе. От секретаря райкома узнали, что наши то­варищи, ушедшие вперед, ожидают нас в Дамбурачи; они не решаются определить дальнейший путь: идти правым или левым берегом Мук-су.

6 августа. Дождались ишаков лишь к 10 часам. Выш­ли в 10.50. Спуск вдоль речки и отлогий подъем к пере­валу.

13.00 начался «рутой спуск в долину Сурхоба. Вьюк на моей лошади едва не съехал через голову. Спас положе­ние сделанный из веревки подхвостник.

У селения Куштак-бай остановка. Жара страшная. Кельзон и Дайбог не смогли спустить своего ишака. Сидо­ренко едет навстречу и доставляет груз на лошади. Отдых.

Выходим только в семь вечера. Дорога идет вдоль бе­рега без значительных подъемов и спусков.

К Домбурачи подходим ночью. Я в одиночестве гоню трех ишаков. Около селения ишаки свернули с дороги и в темноте растворились среди остановившейся на ночлег группы таджиков. Едва разыскал животных и поднял.

Селенье. Огонек. На мой окрик забегали блики от фо­нариков, и мои ишаки взяты на буксир.

Товарищи расположились в чайхане. Помылись и улег­лись спать на тюфяке. С вечера долго мучает гнус. Жар­ко и душно. Я изрядно подгорел.

7 августа. С утра нам объявили, что в наше распо­ряжение будут предоставлены четыре сала. Начались сбо­ры и переброска груза к берегу реки Кызыл-су (вблизи слияния с рекой Мук-су). Вода первой реки резко отлича­ется по цвету (красная) от второй.

Шумная установка и надувание салов. Погрузка. То­ропливая киносъемка. Первый сал оторвался от берега и быстро поплыл под ветвями ивы. Наш (второй) сал устре­мился за ним, подхваченный бурным течением. Сальщики энергично гребут деревянными веслами-лопатами к левому берегу.

У слияния первый сал попал в водоворот и шоркнул по мели. Наш обошел его и попал на струю. Фотографиру­ем первый сал, буруны и берег.

Нас быстро несет к огромному камню, вокруг кото­рого грохочет водяной вал. Молодой сальщик торопит стар­шего, который растерялся и гребет неуверенно. Перед самым камнем нас отбросило влево. Сальщики отчаянно гребут.

Первый сал уже причаливает к отлогому берегу. А нас несет мощный поток к новым бурунам... Вода ударяется со страшной силой о берег, волны с ревом бьются об огром­ный острый камень, торчащий из воды.

Группа участников экспедиции на Северо-Западный Памир.

Справа налево: И. Дайбог, Е. Абалаков, А. Летавет, С. Успенский,

М. Ануфриков. А. Зенякин, Е. Иванов, А. Гожев

Энергичная работа сальщиков спасла положение. Мы отбились в левый проток и вскоре сели на мель. Спрыг­нув в воду, подтянули сал и выгрузили вещи. Ноги ноют от холода (вода Мук-су +8, 5°, Кызыл-су +14°).

Только вздохнули с облегчением, как мимо нас по ог­ромным волнам проносится четвертый сал с Августом Ан­дреевичем, Зенякиным, Ходакевичем и Дайбогом. Поток захватил их и несет на буруны и камень. Мы бессильны помочь им. Два раза заснял (может, в последний раз) сал на волнах... Видно как сальщики отчаянно гребут вправо...

Наконец им удалось пробиться к маленькому островку. Что они будут делать дальше — не ясно.

На помощь к ним быстро поплыл управляемый сальщиками пустой сал. После длительных совещаний и пере­грузки оба сала поплыли вниз.

Длительное ожидание транспорта. Наконец появились двое саней с быками и две лошади.

У Ануфрикова сани не пошли (перестарались с на­грузкой). Наши Евгений Иванов тоже нагрузил с таким старанием, что ивовая вязка при первой попытке быков сдвинуться с места — лопнула. Перегружаем на лошадей. В гору почти весь груз пришлось перетаскивать на себе.

Три часа везли на санях груз до кишлака Сарталы (четыре километра).

Почти одновременно сюда подошел и Август Андре­евич. Их группу доставили в кишлак Джил-булгу, заве­рив, что и мы подойдем туда же. Лишь случайно Летавет узнал о другом направлении движения нашей группы. Из рассказа Августа Андреевича выяснилось, что благодаря неслаженной работе сальщиков они налетели на первый камень, были облиты с головой водяным валом и едва не опрокинуты сильным толчком. После этого им пришлось перетерпеть еще много неприятностей.

В темноте подъехали Ануфриков с Ивановым на санях (раз пятьдесят чинив их по дороге), а позже подошли и трое потерпевших аварию при переправе (Ходакевич, Зенякин и Дайбог).

Помывшись в скудном арыке и лишь слегка смыв пыль, проникшую повсюду, мы поужинали рисовой кашей и ка­као и расположились на ночлег на терраске школы.

8 августа. Встали не рано, часов в восемь. Пылевая дымка настолько сильна, что едва видны противополож­ные склоны. Солнце с трудом просвечивает сквозь мглу.

Жители дивятся на наш необычный наряд (вернее, на почти полное отсутствие такового), а хозяин пускает на­ших «поваров» на кухню только одетыми.

Нас навещает местное начальство. Обещают помощь. Понемногу прибывает вьючный транспорт (ишаки).

К четырем часам прибыл Успенский. Переправа у них прошла благополучно. Теперь вся экспедиция вновь в сбо­ре. Багров вызвался сварить плов «по всем правилам» и... через три часа мы ели довольно невкусную кашу.

Договорились с местным учителем Хайдаром Амировым, чтобы он сопровождал нас и был нашим переводчи­ком. На ужин учитель сварил нам прекрасный плов.

Вечером — воспоминания о прошлых экспедициях и серия анекдотов к ним. Жарко. Спим во вкладышах.

9 августа. Упаковка и навьючивание мощного ка­равана затянулись. Тронулись лишь в 10 час. 30 мин. И все же часть груза осталась и с ней четверо (Успенский, Тимашев, Старицкий, Дайбог).

Впереди идут верблюды. Киносъемка на марше.

К 4.30 достигли кишлака Мук. При переправе по утло­му мосту едва справились с транспортировкой некоторых ишаков. Все же караван дошел в полном составе и без по­терь.

Запылились мы невероятно. Расположились в саду. Наши спальные мешки оказались упакованными с груза­ми второй группы и, если они не придут до вечера, нам предстоит холодный бивуак.

Я не мог удержаться и вместе с Ануфриковым пошел обследовать заманчиво торчащие за предгорьями снежные вершины. Поднялись на зеленую вершину высотой в 2750 метров. Осмотрели и засняли снежный цирк с красивой скалистой стеной. Затем спустились в лощину и на про­тивоположном хребте достигли высоты 2950 метров. Отсю­да при заходящем солнце засняли мощную правую сте­ну, покрытую снежными сбросами. В темноте вернулись в лагерь.

Установили дежурство. Обладатели спальных мешков поделились с нами и все спали хорошо.

10 августа. Встали в семь часов. К девяти подошла вторая группа и около 10 часов из кишлака. Мук вышел непривычно большой караван. Впереди важно идут верб­люды, за ними — 7 лошадей, 16 ишаков, караванщики и все участники экспедиции. При попытке взгромоздиться
на верблюда Август Андреевич был сброшен и сильно по­ранил о камень палец. Кино- и фотосъемка отбывающей экспедиции.

Веселый брод без развьючки ишаков через бурную реч­ку Шагазы. Вода не высокая, но очень холодная.

По пути лакомимся дикой вишней с маленьких кустар­ников.

Часов в одиннадцать прошли Девсиар и к двум часам подошли к Кондау. Расположились на ночлег, ибо делать переход через перевал уже поздно.

Неудачная рыбная ловля.

Небо впервые обложило тяжелыми тучами. Дождь. Обед под тентом.

Спим в палатке. Ночью дождя не было.

11 августа. В семь утра выход. Одного ишака на­грузили хозяйственным инвентарем слишком тяжело — вскоре он завалился и нам пришлось его разгружать. Вед­ра, тазы и прочие хозяйственные вещи потащили на себе на перевал Цаталь.

Ишаки не выдерживали, падали и выходили из строя один за другим. Постепенно члены экспедиции нагружа­лись рюкзаками.

Начался арчевый лесок. Вдруг сверху крик, и вслед за ним по склону запрыгали рюкзаки, сумы и другие вещи. С трудом разыскали сумы (в самом растерзанном состоя­нии) и подняли потерпевшего ишака, сделавшего несколь­ко сальто вместе с вьюками.

Под перевалом в кошке с удовольствием напились молока. В 11 часов вышли на перевал Цаталь (3255 мет­ров). Величественная панорама открылась на восток к верховьям Мук-су и на юг, в ущелье Сагран.

Крутой спуск. Он особенно крут к каньону Саграна. Над каньоном на высоте 2530 метров жиденький мостик длиною метров 50. Река ревет и клокочет в темном кань­оне, иногда совсем скрываясь под огромными камнями.

Начинаем земляные работы: прокладываем тропу по обрыву. Лошади возвращены в кишлаки. Груз перевозим на ишаках в два приема. Страхуем, подтягиваем и пропи­хиваем ишаков. На последнем этапе грузы перетаскиваем на себе.

В 15. 30 заслуженный плотный ужин.

Спим на палатке под шум реки. Над нами звездное не­бо необычайно яркое, сверкающее и прекрасное, какое бы­вает только в горах.

12 августа. Утром долго не появлялись ишаки, ко­торых с вечера угнали в ближайший под нами кош.

Я вышел с первой партией в 7 часов 20 минут. Крутой подъем среди арчевого леса (более 100 метров). Ишаки вновь начинают падать. Два из них совсем выбиваются из сил. Развьючиваем их и грузы распределяем между собой. Подъем занял 1 час 10 минут. Дальше путь пошел лесоч­ком и полянами. Лишь промоина доставила снова немало хлопот с ишаками.

Кош — последняя речка и дальше хороший лес. Ишаки ушли за второй партией.

Мы вышли на обследование района. Не менее получаса поднимались по крутому склону, поросшему арчей, бере­зой и ивой. За береговой мореной показались бугры лед­ника Бырс, тоже покрытые мореной. Из грота бурно вы­текает речка (переправить через нее ишаков явно невоз­можно).

Летавет, Тимашев и я обследовали ледник (для ишаков он тоже непроходим). С ледника, на котором мы нахо­дились, на значительном расстоянии виден ледник Сагран. До видимого нами поворота на восток он сплошь покрыт мореной. Слева можно рассмотреть нижнюю часть ущелья Шини-бини.

Я и Тимашев обследовали ледник снизу. В этой части он легче проходим по старым моренам. Путь нам опять преградила речка. По крупным камням перепрыгнули че­рез нее.

Однако путь для каравана так и не найден. Я вернулся и обследовал нижнюю часть ледника. Наметил возмож­ный для каравана путь (после разработки). Прокладка пути по леднику необходима, она позволит каравану про­двинуться еще километров на восемь.

Среди чудесных деревьев разбили Зеленый лагерь. При­шел Сергей Георгиевич Успенский и сообщил, что внезап­но заболел Евгений Иванов, у него сильная рвота и об­морочное состояние.

Вместе с доктором вышли навстречу. У речки встрети­ли поднимающийся караван, у коша — трех товарищей и Женю Иванова на ишаке. Состояние, его несколько лучше, но очень большая слабость. В лагере Женю уложили в особую палатку (стационар). Доктор дал ему дисульфан. Температура около 40°, ломота в суставах ног, головная боль, тошнота, озноб и слабость. Симптомы похожи на попотач.

Пришли носильщики. Мы решили использовать их на прокладке дороги. Высота лагеря 2765 (2620) метров.

13 августа. С утра все (за исключением Августа Ан­дреевича, Сергея Георгиевича и больных) пошли на про­кладку дороги.

Я показал Адыл-беку намеченную мною трассу и с не­большими изменениями тот признал ее проходимой для ишаков.

На обратном пути встретили остальную бригаду, за­канчивающую уже вторую треть пути.

Через час окончили всю трассу до выхода на ровную часть долины.

На обратном пути киргизы невозмутимо заявили, что «вода маленькая и хорошая дорога идет через нее низом». Так за каким же чертом мы трудились, прокладывая до­рогу над рекой?!

Занимаемся приведением в порядок снаряжения.

Вечером общее собрание. Август Андреевич и я докла­дываем о плане дальнейшей работы, о дне выхода. Выход решили отложить на утро 15 августа.

Самочувствие Иванова значительно лучше. А вечером заболел Науменко: у него сильный жар.

14 августа. Деятельно готовимся к завтрашнему выходу. Трое носильщиков просмотрели за день весь путь до Шини-бини.

Доктор проводит медосмотр. Большинство участников экспедиции удивляют слабым пульсом и низким давлени­ем. Как обычно, я оказался рекордсменом: пульс 46, дав­ление 108. На последнем месте по состоянию здоровья Ев­гений Иванов.

Охотник принес молодого кийка. Вечером долго бесе­дуем у костра, пока варится свежее мясо.

К вечеру заболел Греков, у него тоже головная боль, жар и ломота в суставах.

15 августа. Последние сборы. Выход в 10 часов. Ка­раван из 12 ишаков и одного кутаса.

В Зеленом лагере кроме двух больных и Сергея Ге­оргиевича остается доктор: очень серьезно положение Грекова.

По проделанной тропе караван прошел легко. Широкое ровное дно долины тянется до языка ледника Сагран.

Тимашев пошел обследовать грот. Зенякин тоже заин­тересовался, решив заснять грот на кинопленку.

Начали встречаться опасные места. Приходится пробираться

среди огромных провалов и нагромождений льда.

Фото А. Летавета

Вскоре начались трудности с транспортировкой ишаков по боковой морене. Животные часто падают и вязнут в плывунах.

Но вот дорога стала лучше. К трем часам достигли пос­ледней травянистой площадки вблизи ледника Шини-бини. Первоначальное решение продвигаться дальше всем кара­ваном было отменено после обследования крутого спуска и дальнейшего пути по леднику. Решили часть груза не­сти на себе и занести как можно дальше с тем, чтобы завт­ра поднять вторую половину груза в цирк ледника.

Все, кроме Августа Андреевича и Зенякина, пошли с тяжелым грузом вверх по леднику. Моя группа идет пер­вой. Придерживаемся правого берега. Переход через лед­ник Шини-бини прост. Дальше часто встречаются плыву­ны. Более получаса ждем вторую группу. Оказалось, они обошли нас справа.

Через 2 часа 15 минут сложили груз на морене. Впере­ди высится стена пика Карман. За 50 минут спустились к лагерю.

Ужин и крепкий сон под открытым небом.

16 августа. Сегодня взяли весь оставшийся груз. Вышли в 10 часов. Слышали шум самолета. За 1 час 45 минут дошли до оставленного груза. Переупаковка грузов затянулась. Несем дополнительно шкельтоны и кошки. Произвели сложный разлив молока во фляжки, и у перво­го ручья пьем молоко с водой.

Нудная морена тянется бесконечно... Иногда ширина ледника сужается до 400 метров. Под вершиной Карман необычайная впадина' ледника. Я ушел далеко вперед. И вот наконец-то, после долгих ожиданий, увидел пик Сидов! Впечатление сильное: огромный массив с теряющейся в облаках вершиной...

С высокого серакса заметил группы отставших товари­щей. Поднялся еще выше, оставил рюкзак и прошел среди небольших трещин. Обследование закончил лишь к 7.30 вечера.

Вернулся в лагерь. Носильщики оказывается дальше не пошли. Их разместили в первой палатке, выделив им спальные мешки.

17 августа. Высота 400 метров. Температура 4-4, 5° тепла.

В 9.30 Август Андреевич, Сидоренко, Иванов, Зенякин и я двинулись вверх. Остальные вместе с носильщи­ками начали спускаться вниз за оставшимся грузом.

Ледник стал необычайно широк. Он имеет ряд весьма мощных притоков. После первого подъема обширное плато, затем второй подъем и еще более обширное плато.

Август Андреевич вернулся в лагерь. Зенякин стал отставать. Указав путь Сидоренко и Зенякину, я с Ивано­вым пошел вперед. Мы решили обследовать ледник, под­нявшись прямо вверх (по леднику). Но вскоре углубились в такие трещины, что не смогли двинуться ни назад, ни вперед.

С величайшим трудом спустились вниз, затратив на это полтора часа. Берегом поднялись до моренной терра­сы, на границе берега с рандклюфтом, во многих местах наполненным водой.

Установил палатку. Зенякин едва дошел. Иванов спу­стился за оставленной кинокамерой и пришел вместе с Си­доренко.

Долго не мог уснуть. Частенько раздавался грохот ла­вин. Спал хорошо.

18 августа. Встали, когда солнце уже согрело палатку. Сегодня впервые отпотела крыша.

Я с Ивановым пошел обследовать верх ледника. Вскоре залезли в непроходимые трещины и вынуждены были от­казаться от дальнейшего пути и вернуться в лагерь.

Время близится к часу дня. Я решил подняться на склон, и сверху обследовать верхнюю часть ледника и, по возможности, выход к плечу пика. Иванов отказался вновь подниматься и остался внизу. Я не настаивал.

Пролез по скалам, затем по крутому ледяному срезу висячего ледника с рубкой ступеней и после длительного подъема по фирну и льду вышел на гребень. На леднике заметил шесть точек, медленно двигающихся вверх. Пере­сек широкое фирновое плато. Высота, вероятно, около 5000 метров. Открылись панорамы на юг. Вдали видны крупные незнакомые вершины.

Для того чтобы окончательно убедиться в невозмож­ности спуска к верховьям правой ветви ледника Сидов, поднялся на гребень, пересек крутую осыпь и спустился на снежную подушку. Увы, спуска не оказалось: подо мной щетина ледопада.

Единственный путь к подножью гребня пика Сидов — по правому (орографически) краю ледника. Насколько воз­можен выход на гребень — установить не удалось.

Спускаться решил по тому же пути. Удачно перелез трещины и спустился по осыпи. Внизу, обходя ручей по снежнику, провалился в воду. Возвращаюсь в лагерь, куда уже доставлен груз, принесенный носильщиками. Начина­ют появляться товарищи.

Заболели Багров и Ходакевич. Они оставлены в нижнем лагере. Зенякин начинает приходить в себя и приступает к киносъемке.

Высота нашего лагеря около 4500 метров. Ночью темпе­ратура минус 5°.

Днем слышал шум самолета.

20 августа. Подъем в шесть часов. Выход на развед­ку — в семь. Вышли две связки. Иванов не пошел. У него болит спина: излишне натрудился, помогая носильщикам.

За полтора часа достигли скалистой развилки двух лед­ников. Обошли левой стороной ледника. Трещин немного и как правило небольшие. Я решил подниматься на пра­вый ледник по левому склону. Вначале идем по крутому снежнику. Снежник перешел в крутой ледяной склон. Рублю ступени. Идем на крючьях. Мне жарко, а осталь­ные; особенно Ануфриков, мерзнут.

От сбросов группа Багрова пошла вниз, траверсируя ледник. Мы же полезли по крутым сбросам вверх. На снеж­ном склоне Саша Сидоренко долго мучает киносъемками. Наконец в третьем часу все собрались на леднике.

Жара страшная. Всех разморило и нет желания сни­маться. Все же сняли подъем и глиссаж. Лишь в шесть ве­чера приступили к спуску.

Багров повел по ледопаду. Начали встречаться опас­ные и головоломные места. Движемся среди огромных про­валов и нагромождений льда. Саша уже не снимает: испор­тился аппарат. Сейчас это к лучшему, иначе мы, вероятно, заночевали бы на леднике. Но вот ледопад позади. Кошки, крючья, мету оставляем на камнях морены.

Багров устремился вниз по новому пути, по промоине ледникового ручья. Я был против этого пути; вначале-то он хорош, но при выходе из лощины я подозревал скрытые трещины. Мои подозрения оправдались. Начались скрытые трещины. Против собственного желания пришлось обследовать одну из них: внезапно я провалился. Сильный ры­вок — и я повис на веревке, метров на восемь ниже поверх­ности ледника. Убедившись, что веревка выдержала, огля­делся: трещина бездонная, стены совершенно отвесные из гладкого льда.

Начал привязывать к основной веревке петлю, на кото­рую и встал ногой. Укрепившись, дал сигнал товарищам спустить вторую веревку с петлей. Надел ее на другую но­гу и по команде: «грудь!», «нога!» начал подниматься вверх. Веревку заело краями трещины. Пришлось не счи­таться с падающими на меня глыбами — сбивать лед.

Мое появление на свет божий встретил дружный хохот. После пережитого напряжения бодрящий смех продол­жался и во время переползания через эту трещину Миши Ануфрикова и Саши Сидоренко.

После этого случая Багров уже не проявлял инициати­вы при выборе пути. По моему указанию сделали обход к левому склону и по знакомой дороге уже в сумерках вер­нулись к лагерю. О нас уже начали беспокоиться.

Подкрепились ужином, заботливо приготовленным Ива­новым, и крепко заснули.

21 августа. Погода впервые облачная. День сборов к штурму вершины. Совещание. Август Андреевич и я де­лаем сообщение о восхождении. Целый доклад из истории освоения Памира сделал Тимашев.

Идут одиннадцать человек. Много, но основания для отвода нет. Август Андреевич, Зенякин и Попогребский остаются.

Распределили питание на шесть дней (с возможностью растянуть).

22 августа. Спал мало: обдумывал восхождение. Встал в пять утра. Все небо в облаках. Показания альти­метра Ануфрикова поднялось на 80 метров. Посовещались и решили отложите выход на сутки.

День посвятили киносъемке, и к четырем часам выбра­лись на гребень. Увы! Оказалось, что пика Коммунизма отсюда не видно. Зато открылись изумительные панорамы на ледник Гандо и огромные верхние фирновые поля.

Времени уже много. Засняли не правую эффектную вершину, а левую. Перевал 4880 м назвали именем Летавета. Вершину 4980 м — вершиной Кинохроники.

Спуск закончили глиссированием. В лагерь вернулись в темноте.

23 августа. Теплое прощание с остающимися. Усло­вились о световой сигнализации (обрывками кинопленки).

В 7.30 выходим на штурм.

За полтора часа прошли ледник по наилучшему, хотя и длинному пути. К десяти часам начали подъем по ле­допаду.

Потрудились на сложных ледяных стенках. Зато фото и киноматериал получился хороший. В 12.30 на леднике. Опять жара. Бесплодные поиски воды.

Сложный путь по ледяному склону с рубкой ступеней и страховкой на крючьях. Багров удачно нашел косую тре­щину, по которой мы и вышли к пяти часам на снежную подушку.

При рубке ступеней я потерял целлулоид от часов. Обидно. Часы мои, пожалуй, самые точные из всех, име­ющихся в нашем распоряжении.

Чудесный вечер. Киносъемка бивуака. Я делаю зари­совки вершин.

Высота 5300 метров. Ночью — 12°, утром — 7°.

24 августа. Утро облачное и солнце долго не пока­зывается.

Начинаем подъем. Склон вскоре стал крут, но мы ис­пользуем трещины, проталины и крутизна чувствуется меньше.

Вышли на необычайно ровную ледяную площадку, по­хожую на каток. Обнаружили воду. Напились и наполнили фляги.

К скалам подошли к четырем часам. Вначале легкий подъем по скалам. Осыпь перемежается с сильно разру­шенными ступенчатыми скалами. Но дальше — крутой взлет скал. Требуются тщательные поиски пути. Я лезу вперед и намечаю путь по карнизам.

Уже около шести часов. Погода портится. Сплошные темные тучи закрыли весь северо-запад. Решили здесь ор­ганизовать бивуак, благо много плитчатки.

Высота 5800 метров. Сильный ветер. Вершины закры­ты тучами.

Минимальная температура минус 16, 5°.

Даю сигнал. Сигнал принят.

25 августа. Ночью буран и метель. Выйти невоз­можно.

Лешим в заледеневшей палатке и мешках. Самочувст­вие у всех неважное. Аппетита нет. Вечером туман сгущается. Даю сигнал. Минимальная температура минус 18°.

Верховье ледника Гандо.

Фото А. Багрова

26 августа. Ураган продолжается. Ветер с ужаса­ющей силой рвет палатки.

Продолжаем лежать. У многих головная боль. Настрое­ние подавленное. Чтобы развеселить ребят, затягиваю пе­сню. Подтягивают слабо. В туманной мгле иногда чуть вы­рисовываются соседние вершины.

К вечеру вздумали подкрепиться горячим. Чад от отсы­ревшей «гексы» усилил у многих головную боль. До самого вечера самочувствие большинства плохое.

Вечером сигнала не давал: бесполезно, сплошные тучи застилают все кругом.

Ночью ураган не дал заснуть, срывал палатки.

27 августа. Утро опять встречает бурей. Третьи сутки длится ураган. Видимости нет. Мороз крепчает.

Уже больше полдня мы ничего не ели. Колбаса и сыр совершенно не идут. Мета чадит, у многих головная боль.

К вечеру стало проясняться. Среди тумана начали об­рисовываться вершины. Вылезаем из палаток и радуемся перемене погоды. Снимаем предзакатные кучевые облака на фоне далеких вершин.

Ночь почти ясная. Но мне не спится.

Сигналы давал трижды и без ответа.

28 августа. А с утра снова ветер. Мороз. В палатке у Тимашева минус 13°.

К 12 часам всем стало ясно, что хорошей погоды не бу­дет. Принимаю решение и объявляю Кельзону, что его и Багрова палатки идут вниз.

С перевала Летавета хорошо виден пик Сакко и Ванцетти.

Фото А. Багрова

Кельзон бурно запротестовал. Он стал говорить, что должен завоевать престиж в Ленинградской секции аль­пинистов и поэтому должен обязательно взойти на вер­шину.

— Хорошо. Я вас назначаю начальником спуска. Баг­ров будет вашим заместителем по альпинистской части, — говорю я. После этого никто из них не возражает.

Собирались очень долго. Наконец в три часа под вью­гу и беглые напутствия довольно холодно распрощались (исключая Сереги Ходакевича и Багрова, с которыми мы даже расцеловались).

Нас осталось шестеро. Тимашев из своего «ветродуя» перебрался в багровскую палатку и немедленно запел.

Удаляющаяся пятерка забавно растянулась на снежни­ке, неуклюже ковыляя на ходу.

Я решил произвести разведку скал и выяснить прохо­димость для нашего отряда. Лезу все выше и выше. Про­лез расщелину, попал на небольшую площадку, затем по­лез еще выше.

Снял мешающийся капюшон. Снежный вихрь ударил в лицо.

Стараюсь трижды проверять каждый шаг и лезть навер­няка. Кое-где чувствую опасность. Мобилизую все внима­ние и лезу выше. Вот я почти на гребне! Но надвига­ющаяся черной стеной туча преграждает путь и заставляет вернуться обратно. Выбрал наиболее легкий путь вниз и быстро пролез через скалы;

В палатке готово какао и чай.

Температура упала до минус 20° и все кругом стало странно призрачным.

29 августа. Утро морозное. Температура снизилась до минус 23°.

Вышли с опозданием. Для товарищей, нагруженных тяжелыми рюкзаками, скалы оказались трудными. При­шлось рюкзаки вытягивать отдельно. Забил шесть крючьев.

Погода начинает портиться. Не дойдя до верха гребня, в семь вечера встали на бивуак. Необычайный бивуак в пещере. Очень тесно. Пою песни. Саша Сидоренко и Ива­нов чувствуют себя хуже других. Долго готовим ужин. Заснули в 12 часов. Высота лагеря 6060 метров.