Глава девятая. Когда раньше мне казалось, что в убежищах Черного Креста у меня может развиться клаустрофобия, я и не предполагала

Когда раньше мне казалось, что в убежищах Черного Креста у меня может развиться клаустрофобия, я и не предполагала, что меня ждет. Теперь все двадцать или около того человек, собравшихся на речном вокзале, сгрудились в одном помещении, недостаточно большом и для десяти. Никакого уединения, никакой тишины, никакой возможности поговорить с Лукасом.

Но зато мы оказались рядом.

Формально мы с Лукасом спали на разных тюфяках, но лежали они вплотную, без зазора, потому что в этом помещении раздвинуть их не смог бы никто. Как только мы легли, Лукас накрыл нас обоих своим одеялом и прижался животом к моей спине. Одной рукой он обнял меня за талию, и я ощущала на шее его дыхание.

Я закрыла глаза, наслаждаясь моментом. Если бы только мы были тут одни, если бы меня не трясло — слишком сильным был шок от всего случившегося, — как это было бы мило!

Лукас нежно поцеловал меня в затылок. Я понимала: он пытается сказать, что мы обязательно что-нибудь придумаем, но знала так же хорошо, как и Лукас, что это будет очень сложно.

Я коснулась кисти Лукаса, ощутила тоненькие волоски на его запястье. Он большим пальцем описывал круги вокруг моего пупка.

Мне очень хотелось повернуться и поцеловать Лукаса, а если остальные проснутся и начнут смеяться — да и плевать на них!

Но усталость давила. Кроме того, завтра нам потребуются все наши силы и сообразительность.

Я закрыла глаза, сомневаясь, что смогу заснуть, — слишком много мыслей вертелось в голове, — но спустя, как мне показалось, несколько секунд сообразила, что все вокруг уже встают. Я проспала целую ночь, но совсем не отдохнула.

— Мама? — окликнул Лукас, приподнявшись на локте. Он все еще лежал у меня за спиной, и за ночь наши ноги переплелись. — Ну как ты?

— Нормально. — Кейт снова плотно стянула волосы в короткий хвост. Тело ее было так напряжено, что я видела, как двигаются мышцы на руках. — Я иду наверх. Нам нужны ответы.

Я в ужасе ахнула, но Лукас, предостерегая, положил руку мне на плечо. Я оглянулась на него, но он произнес только:

— Одевайся. Нам придется принять в этом участие. Я, как робот, сгребла в кучу свою одежду — ту же самую, в которой ходила вчера, и стала натягивать джинсы.

Все тренированные охотники уже собрались и пошли наверх, так что мы с Ракель на минуту остались одни.

— Такое впечатление, что мы снова надели школьную форму, — произнесла Ракель, показывая на свою новую белую майку. Черный Крест на всякий случай держал в запасе целую кучу таких, а значит, сегодня все были одеты одинаково. — Нужно будет вернуться и поискать свои вещи в туннеле. Что-нибудь наверняка уцелело. Надеюсь, мы все-таки сумеем найти твою брошь.

Я даже не вспомнила про подаренную мне Лукасом брошь из гагата. Конечно, будет ужасно жаль потерять ее навсегда, но сейчас важнее было другое.

— Ракель, ты знаешь, кого они поймали?

— Вампира, — беззаботно ответила она. — Погоди, это что, миссис Бетани? Нет, о таком счастье нам бы сразу сообщили.

— Балтазара.

Ракель резко обернулась. Я видела, что она мне не вполне верит; можно подумать, я стала бы шутить такими вещами. Во время учебного года Балтазар и Ракель провели много времени вместе — из-за меня. Мы втроем ездили в Ривертон, занимались в библиотеке и даже устраивали пикник на территории «Вечной ночи». Балтазар ей всегда нравился — во всяком случае, до тех пор, пока она не узнала, что он вампир. Вряд ли целый год дружбы может испариться за одну ночь.

Отчетливо выговаривая каждое слово, она произнесла:

— Пошли наверх. Мы опаздываем.

Когда мы вошли в помещение, где держали Балтазара, его уже окружили охотники — все, за исключением тех, кто дежурил снаружи. Впереди стояла Кейт. Руки Балтазара по-прежнему были прикованы к поручням. Я заметила, что наручники уже здорово натерли кожу на запястьях.

Услышав, как открывается дверь, Балтазар глянул в нашу сторону. Ракель быстро опустила голову. Возможно, ей было стыдно. Я бы сделала то же самое, но заметила в глазах Балтазара мольбу. Он хотел видеть хотя бы одно дружеское лицо, пока все это будет происходить. Мне потребуется много сил.

— Значит, ты утверждаешь, что все дело в мести? — Кейт расхаживала по комнате, громко топая башмаками по бетонному полу. — Мы напали на ваш дом — вы напали на наш, и это все?

— Именно так, — ответил Балтазар. — Разумеется, с той разницей, что вы напали на невинных и подвергли их большой опасности. Мы — нет.

Вместо ответа Кейт сильно пнула его в бок. Нет! Я схватилась за стенку, чтобы не упасть. Кейт проскрипела:

— Я не собираюсь выслушивать уроки нравственности от вампира. Не на следующий день после того, как вы убили моего мужа.

Балтазару хватило здравого смысла промолчать.

В дальнем углу, рядом с мрачным Лукасом, скрестившим руки на груди, стояла Элиза. До сих пор она не проронила ни слова, и мне казалось, что она здесь просто для того, чтобы наблюдать. Но тут Элиза произнесла:

— У вас было что-то на уме. Признавайся!

— Я уже сказал. — Балтазар склонил голову к стене. — Мы хотели отомстить.

Элиза помотала головой:

— Ничего подобного. Столько собравшихся вместе вампиров — такое не часто происходит. Миссис Бетани что-то задумала, и ты расскажешь нам, что.

— Может быть, она и задумала что-то, — неожиданно согласился Балтазар. Сначала я удивилась, но потом заметила, что он смотрит на Лукаса. Очевидно, это была важная информация, предназначавшаяся нам. — Мне кажется, что за последний месяц она разъезжала больше, чем за последнее столетие. Вампиры, которые обычно считают себя одиночками, собрались вокруг нее из-за пожара в «Вечной ночи». Собственно, вы сами дали нам повод, и миссис Бетани вполне может им воспользоваться.

— Воспользоваться для чего? — требовательно спросила Элиза.

Балтазар устало закрыл глаза.

— Не знаю. Я собирался уехать перед тем, как миссис Бетани сказала, что мы на вас нападем. И я не отношусь к ее доверенным лицам.

Странно, почему Балтазар собирался уехать из «Вечной ночи»? Я скорее решила бы, что он окажется в числе первых, кто станет помогать ее восстанавливать.

И тут я вспомнила Черити — его младшую сестру, чокнутую, которая натравила на «Вечную ночь» Черный Крест. Именно Балтазар превратил ее в вампира, чего так и не смог себе простить. После пожара она сбежала, и, наверное, Балтазар до сих пор пытается разыскать ее, чтобы как-то восстановить близость, утраченную много лет назад.

— Значит, ты утверждаешь, что не знаешь? — Элиза подошла чуть ближе, и я увидела у нее в руке пистолет — ядовито-зеленый пластмассовый водяной пистолет. Игрушка выглядела невероятно глупо, но тут до меня дошло, что в нее налита святая вода — настоящая святая вода, та самая, что обжигает вампира как кислотой. — Ты же понимаешь, что я тебе не верю.

— Да, — ответил Балтазар. — Я предполагал, что так оно и будет.

— Что-то непохоже, что ты боишься, — заметила Элиза.

Он пожал плечами, насколько ему позволяли цепи.

— Для нас смерть — это только начало. Иногда я думаю, что после второй смерти будет новая жизнь.

— Смерть — это не самое страшное, — сказала Кейт, протянув к Элизе руку.

Та бросила ей водяной пистолет. Кейт поймала его, направила на Балтазара и выстрелила.

Плоть вампира зашипела сразу же, как только на нее попала святая вода. Балтазар пронзительно закричал, и крик этот был таким ужасным, что я едва не лишилась чувств. Потом я ощутила запах горелой плоти и изо всех сил вцепилась в стену, чтобы не упасть.

— О боже, — пробормотала Ракель, побледнела и выбежала из комнаты.

У меня на глаза навернулись слезы, все вокруг поплыло, но я разглядела, что Дана пошла за ней.

Кейт равнодушно смотрела на дымок, поднимавшийся от дергающегося тела Балтазара.

— Ты уверен, что не знаешь, что она задумала? Дрожащим голосом Балтазар все же сумел выдавить одно слово:

— Н-нет…

— Может, я тебе и верю, — сказала Кейт, — но мне плевать.

Она снова выстрелила в него святой водой, и Балтазар опять закричал. Я чувствовала себя так, будто это меня поливали кислотой. Я сползла на пол и поджала коленки к груди.

Милош произнес:

— Эй, Лукас, твоя девушка сейчас грохнется в обморок. Лучше выведи ее на свежий воздух.

Я замотала головой. Бросить Балтазара казалось мне ужаснее, чем видеть, как его пытают. Но Лукас мгновенно приблизился и поднял меня с полу.

— Пойдем, — пробормотал он. — Довольно.

— Но…

— Бьянка. Пожалуйста. Балтазар закричал:

— Убирайтесь! Я хочу, чтобы вы ушли! Чтобы все вы ушли!

— Размечтался, кровосос, — жестоко бросила Кейт, и Лукас грубо вытолкнул меня за дверь.

Оказавшись снаружи, я завыла. Громкие, мучительные рыдания надрывали мне горло. Я опустилась на землю, Лукас встал рядом на колени и обнял меня.

— Я что-нибудь придумаю, — сказал он, и в его голосе слышалось отчаяние. — Мы просто… мы должны!

Я прижалась к нему, пытаясь справиться с рыданиями. Чуть дальше, у реки, сидела Ракель, обхватив голову руками, а рядом с ней — Дана. Возможно ли, что даже Ракель поняла, как далеко зашел Черный Крест? Сумеет ли она объяснить это Дане? Если нам придется сделать что-то серьезное ради спасения Балтазара, их помощь не помешает.

Прошло еще несколько минут, показавшихся мне вечностью, и охотники начали выходить наружу. Появилась Кейт, глянула на Лукаса и пожала плечами:

— Он вырубился. Мы займемся им позже.

— Может, он и вправду ничего не знает, — сказал Лукас. — У миссис Бетани есть любимчики, но Балтазар Мор к их числу не относится.

— Вы оба его знаете? — Кейт прищурилась.

Я сообразила, что она вполне может принять мои слезы за то, чем они в действительности и являлись, — за проявление сострадания. А сострадание ей не понравится.

Лукас поспешно произнес:

— В прошлом году он пытался ухаживать за Бьянкой. Она сказала «нет», а ему не понравилось, и он устроил целую сцену. В общем, он у нас в печенках сидит.

Кейт пожала плечами:

— В таком случае, Бьянка, ты должна нам помогать. И тут меня осенило: «О да, именно так, именно так!»

Я впилась ногтями в ладони, чтобы не заулыбаться.

— Я просто очень… устала.

— Я тоже. — Кейт заметно обмякла. — Боже, и я тоже.

Она отошла, а я повернулась к Лукасу:

— Я знаю, как спасти Балтазара!

Пока нам оставалось только одно — ждать. Лукас сводил меня на ближайший рынок, где мы купили пару бутылок апельсинового сока и каких-то медовых булочек из самых дешевых, завернутых в целлофан и ужасно липких, но все-таки это была первая еда за сутки, и я жадно их слопала.

— Хочешь еще чего-нибудь? — спросил Лукас, когда мы шли с ним по тротуару. Он имел в виду кровь.

— Если ты дашь мне секунду, я кого-нибудь поймаю.

— Я мог бы…

— Нет! — решительно отрезала я. — Лукас, твоя кровь — только в самом крайнем случае. Это и так слишком сильно изменило нас обоих.

— Это связало нас, и не могу сказать, что это плохо.

Я вспомнила, как мне почти удалось отыскать Лукаса в самый разгар сражения только благодаря узам крови. Но он об этом не знал и говорил о чем-то другом.

— Ты ревнуешь к Балтазару, — заметила я.

— А должен?

— Я не имела в виду… Лукас, ты же знаешь, я люблю тебя. Только тебя. Но еще ты знаешь, что я пила eго кровь, и мне кажется, что это тебя бесит. Пожалуйста, пойми, это совсем, совсем другое.

— В смысле — намного значительнее? Я помотала головой:

— Просто другое, и все. Поверь, в мире нет ничего — ничего! — что сводило бы меня с ума, кроме близости с тобой.

— Он для тебя важен, — спокойно произнес Лукас. — И этого не скрыть.

— Ты важнее.

Я обвила его шею руками и поцеловала. Губы Лукаса были сладкими от сока. Сначала поцелуй был нежным, но очень скоро он сделался страстным. Лукас крепко обнял меня за талию, губы наши приоткрылись, его язык коснулся моего. Я вспомнила прошедшую ночь, когда мы спали рядом, и от этого поцелуй стал еще ярче. У меня подкосились ноги. Я отпрянула:

— От твоих поцелуев во мне пробуждается голод.

— Я уже сказал, что не против.

— А я сказала — нет. Пойду поймаю кого-нибудь. Только не смотри, ладно?

— Какая стеснительная! — фыркнул он, но отвернулся.

Честно говоря, не так уж мне хотелось крови, но то, что мы задумали, было очень рискованно. Мне нужно было сосредоточиться. Мне нужны были силы.

Я поймала голубя, тщательно прополоскала рот апельсиновым соком, и мы с Лукасом вернулись на речной вокзал. Я боялась, что охотники снова принялись за Балтазара, но, наверное, он был слишком изранен, потому что до сих пор не пришел в сознание. Оставалось только ждать.

Меня нагрузили работой — я заостряла колья. Ко мне подсела Ракель. Некоторое время мы молча строгали деревяшки, истекая потом на жарком солнце, но в конце концов она произнесла:

— Это было жестоко.

— Да.

— Я знаю, одно время он тебе нравился. — Ракель быстро орудовала ножом, и от ее деревяшки во все стороны летела стружка. — Наверное, трудно вспоминать все то вранье, которое он тебе наговорил, тогда-когда происходит что-нибудь в этом роде.

— Пытка. — Я решила, что лучше называть вещи своими именами.

Ракель замерла, ее нож завис над колом. Потом она кивнула:

— Да. Это была пытка.

Может быть, она наконец начала делать собственные выводы, вместо того чтобы слепо доверять Черному Кресту? Я хотела бы в этом убедиться, но сейчас было неподходящее время. Мы с Лукасом должны справиться сами, и для Ракель будет лучше, если мы не станем втягивать ее во все это.

Ближе к вечеру Милош крикнул:

— Он приходит в себя!

Мы с Лукасом переглянулись, дожидаясь, когда все зайдут внутрь. Нам требовалось войти эффектно.

— Не такая уж я хорошая актриса, — пробормотала я, — но изобразить, что я расстроена, будет несложно.

— Злюсь, злюсь, злюсь, — убеждал сам себя Лукас. — Ладно, за дело. Ты готова?

— Да. Пойдем.

Мы вместе побежали к вокзалу и вошли внутрь. Милош обернулся, увидел нас и нахмурился:

— Твоя девушка опять собирается выскочить отсюда в слезах?

Лукас рявкнул:

— У нас с Бьянкой есть к нему одно дельце! Милош удивился, но отошел.

Лукас протиснулся сквозь толпу, я тащилась за ним следом. Моя роль в его сценарии была не главной. Честно говоря, я служила скорее реквизитом и должна была выглядеть убитой горем и плакать. Хотя мне было противно притворяться беспомощной, я утешалась мыслью о том, что план-то на самом деле мой.

Но тут я увидела Балтазара, и от утешения не осталось и следа. Струи святой воды исполосовали все его тело, вместо кожи там было живое мясо. Оба его глаза почернели и распухли, челюсть от бесконечных ударов — тоже. Потрескавшиеся губы не закрывались и кровоточили, так же как запястья. Он выглядел совершенно ужасно. Безразличный взгляд Балтазара встретился с моим. Казалось, ему уже все равно, придет ли помощь.

— Отойди, мама! — скомандовал Лукас, отодвигая ее в сторону. — Сейчас моя очередь.

— Черта с два! — Гнев словно осветил ее изнутри. — Эта тварь убила Эдуардо. Я добьюсь нужных мне ответов, а потом сдеру с него шкуру!

— Он не только убил Эдуардо. — Лукас качнулся к Балтазару, но тот не отреагировал. — Он ухлестывал за Бьянкой. Это ты знаешь. Зато не знаешь другого — и я до сегодняшнего вечера не знал, — как далеко он зашел! Чего он едва не сделал, чтобы добиться своего!

В моих всхлипываниях не осталось ни капли притворства. Я попятилась, дрожа всем телом, будто боялась окровавленного, сломленного вампира, прикованного к поручням. Охотники расступились, с почтением относясь к моим страданиям.

Лукас схватил Балтазара за волосы. Я вздрогнула, но другого способа перейти к следующей части не было. Лукас прорычал:

— Ты пытался трахнуть мою девушку!

— Холодная ночь

— Ну, ты же понимаешь. — Балтазар почти искренне ухмыльнулся изуродованными губами. — Я решил, что кто-то должен показать ей, как это бывает на самом деле.

Лукас ударил его тыльной стороной руки, сильно. Кое-кто из охотников одобрительно забормотал «да» или «так ему!». Я их так ненавидела, что мне хотелось визжать.

— А теперь слушай меня. — Лукас тяжело дышал, его зеленые глаза пылали, и выглядел он по-настоящему взбешенным. Когда он впадал в такое состояние, давал полную волю своему пылкому темпераменту, то иногда пугал даже меня. — Ты знаешь, как я тебя ненавижу. Знаешь, что я не устану тебя пытать. Так что лучше расскажи мне то, что мы хотим услышать, и сделай это прямо сейчас, иначе тебя отдадут в мои руки до конца твоего жалкого существования. Клянусь, тебе стоит поторопиться. Ну, отвечай, Балтазар!

Едва слышно, так тихо, что никто, кроме вампира, не смог бы уловить моих слов, я прошептала:

— Придумай что-нибудь. А мы позаботимся об остальном.

Балтазар в растерянности колебался. Лукас пнул его по ноге.

«Ну же, Балтазар, ты можешь что-нибудь придумать! Что угодно! Просто доверься нам!» Лукас заорал:

— Выкладывай! Чего хотела миссис Бетани?

— Тебя! — неожиданно ответил Балтазар. — Она пришла за тобой.

— За Лукасом? — встревоженно шагнула вперед Кейт. — Зачем им мой сын?

— Миссис Бетани винит его, — сказал Балтазар. Догадываются ли остальные, что он придумывает на ходу? Похоже, нет. — И я думаю, она… она считает, что Лукас просматривал ее документы. Она боится, что он слишком много знает. Миссис Бетани не забыла, что вы внедрили в ее школу шпиона. Это сводит ее с ума. Думаю, пожар в «Вечной ночи» был последней каплей.

Кейт вздернула подбородок:

— Значит, ты говоришь, что она напугана. В отчаянии. Решила наброситься на моего сына, потому что не знает, что ей теперь делать.

— Она точно знает, что делать, — отозвался Балтазар. — Пока Лукас Росс жив, она будет за ним гоняться. И за любым, кто с ним рядом. Так что подумай дважды, стоит ли оставаться с ним. Впредь каждый, кто связан с Лукасом, может заранее считать себя мертвецом.

Кейт холодно глянула на своего сына:

— Ты ему веришь?

— Да, — ответил Лукас, вытащил из-за пояса кол и вонзил его Балтазару в грудь.

Я услышала, как Ракель с трудом подавила крик. Балтазар охнул от боли и мгновенно обмяк, повиснув на цепях. Он был парализован.

Лукас произнес:

— Я собираюсь сам сжечь этот мусор. Бьянка, если хочет, может поехать со мной. Думаю, если она примет в этом участие, то сможет справиться с тем, что он ей сделал.

Элиза кивнула. Кейт положила руки мне на плечи, пока я вытирала глаза.

— Просто помни, — сказала она, — теперь ты свободна.

Охотники помогли погрузить Балтазара в фургон. Он выглядел по-настоящему мертвым, с этим торчащим из груди колом, и мне было не по себе. Милош посоветовал Лукасу несколько мест, подходящих для сжигания вампирских трупов, и я подумала, что он уже неоднократно делал это раньше. Меня заколотило.

Я захлопнула дверцу фургона. Лукас включил зажигание и выехал на дорогу. Через несколько кварталов я переползла на заднее сиденье, где лежал Балтазар, и спросила:

— Сейчас?

Лукас кивнул, не отводя взгляда от дороги.

— Сейчас.

Я обеими руками вцепилась в кол и вытащила его из груди Балтазара.

Как только деревяшка выскользнула, Балтазар дернулся и начал изгибаться от боли. Окровавленными руками он нащупал рану на груди.

— Что за…

— Ш-ш-ш… — Я положила руку ему на лоб. — С тобой все хорошо. Нам пришлось притвориться, что мы собираемся тебя убить, по-другому мы просто не могли тебя спасти.

— Бьянка?

— Да, это я. Ты помнишь, что произошло?

— Кажется, да. — Балтазар поморщился, заставил себя открыть глаза и посмотрел на меня. — Ты и Лукас…

— Мы тебя оттуда вытащили, — отозвался Лукас. — Слушай, времени почти нет. Есть место, куда мы можем тебя отвезти? Где ты будешь в безопасности, пока выздоравливаешь?

Балтазар немного подумал и кивнул:

— Чайна-таун. Магазин… я знаю владельца, он меня спрячет.

— Мы тебя отвезем, — пообещал Лукас.

— Спасибо, — сказал Балтазар. Его рука нащупала мою. Обычно он был таким сильным, но сейчас пожал мою руку слабее, чем это мог бы сделать ребенок. — Черный Крест… они не…

— Они не знают обо мне, — ответила я. — Лукас обо мне заботится. Я в безопасности.

Балтазар кивнул. Его красивое лицо было изуродованным и распухшим, и я пожалела, что не взяла с собой хотя бы бинтов. Даже вампиру потребуется несколько недель, чтобы исцелиться от таких серьезных ран. Вытирая кровь в уголках его рта, я попыталась улыбнуться Балтазару, но оказалось, что это очень трудно.

Наконец мы добрались до Чайна-тауна. Улица, на которую Балтазар велел свернуть, была узкой и невероятно многолюдной. Практически над всеми лавками красовались вывески на китайском языке. Мне казалось, что мы приехали в другую страну.

Лукас припарковался и оглянулся:

— Ты уверен, что доберешься сам?

— Может быть, Бьянка меня проводит?

— Это хорошая мысль, — согласилась я, легко представив себе, как Балтазар по дороге теряет сознание и попадает в больницу, где его тут же сочтут мертвым. — Я скоро вернусь.

— Я пока объеду квартал. — Лукас посмотрел на нашего пассажира. — Удачи, Балтазар.

— Спасибо.

Я вышла первой и положила тяжелую руку Балтазара себе на плечо. Он мог стоять, но с большим трудом. Дверца фургона захлопнулась, Лукас отъехал. Несколько человек посмотрели на Балтазара, точнее, на то кровавое месиво, которое он собой представлял, но никто не сказал ни слова. Это и есть Нью-Йорк.

Мы потихоньку двинулись вперед, и Балтазар произнес:

— Пойдем со мной.

— Я и так иду с тобой. Нужно найти твою лавку. Думаю, она где-то тут…

— Нет. Я имею в виду — не возвращайся с Лукасом. Я спрячу тебя здесь.

Я потрясенно сказала:

— Балтазар, мы с тобой уже говорили об этом. Ты знаешь о моих чувствах.

— Да я не о любви. — Он хромал, кровь капала на тротуар. — Теперь тебе известно, что такое Черный Крест. На что они способны. Бьянка, если они узнают правду… если хотя бы десятая часть того, что случилось со мной, случится с тобой…

— Не случится, — перебила его я. — Мы с Лукасом скоро уйдем от них. Обещаю.

Непохоже, чтобы я убедила Балтазара, но он кивнул.

Когда мы дошли до магазинчика, пожилая леди за прилавком начала что-то кричать по-китайски. Я подумала, что она предлагает позвонить в службу спасения, но тут откуда-то из глубины вышел еще более старый мужчина, почти совсем лысый. Он увидел Балтазара и поспешил к нам, и хотя я не поняла ни единого сказанного им слова (и ответа Балтазара тоже, потому что он говорил по-китайски), все равно догадалась, что он очень обеспокоен.

— Вы с ним друзья, — заметила я.

— С тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года. — Балтазар ласково погладил меня по щеке. — Пожалуйста, будь осторожна.

— Буду. Балтазар… если мы с тобой больше не встретимся…

— Все в порядке, — ответил он. — Я понимаю. Он наклонился, словно хотел поцеловать меня, и поморщился. Его губы были слишком изуродованы. Я взяла его менее искалеченную руку в свои и поцеловала в ладонь. А потом выбежала в шум и суету Чайна-тауна, навстречу Лукасу и той опасности, что ждала нас в Черном Кресте.