Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава одиннадцатая






 

 

Необъяснимая тайна. — Выздоровление Герберта. — Подготовка к экспедиции. — Первый день. — Ночь. — Второй день. — Каури. — Казуары. — Следы в лесу. — Прибытие на Змеиный мыс.

 

Гедеон Спилет схватил коробочку и раскрыл её. В ней оказалось около двухсот гран белого порошка. Журналист взял в рот несколько крупинок этого порошка. Страшная их горечь подтвердила, что надпись на крышке не обманула. Действительно, то был драгоценный алкалоид коры хинного дерева, превосходное средство против лихорадки.

Нужно было без долгих размышлений дать Герберту порошок хинина. Как тут очутилась коробочка — об этом можно поговорить потом.

— Кофе! — потребовал Гедеон Спилет.

Наб мгновенно принёс чашку тёплого кофе. Гедеон Спилет бросил в неё гран восемнадцать хинина, и Герберта удалось напоить этой микстурой.

Ещё было не поздно — третий приступ злокачественной лихорадки ещё не начался!

И да будет нам позволено добавить — он уже не мог теперь разразиться.

Надо сказать также, что все воспрянули духом. Вновь проявилась таинственная благодетельная сила, да ещё в такую минуту, когда все потеряли надежду на её помощь!..

Через несколько часов Герберт уже спал более спокойным сном. Его друзья могли тогда поговорить о случившемся. Вмешательство незнакомца в их жизнь никогда ещё не было таким очевидным. Но как он мог проникнуть в Гранитный дворец, да ещё ночью? Это было непостижимо. Все действия таинственного «гения острова» были не менее загадочны, чем сам гений.

В течение дня Герберту через каждые три часа давали хинин.

Уже на следующие сутки ему стало лучше. Конечно, он ещё не выздоровел, а перемежающаяся лихорадка зачастую даёт опасные рецидивы, но ведь за больным был такой заботливый уход. И к тому же теперь имелось спасительное лекарство и, несомненно, где-то недалеко находился тот, кто его принёс. Словом, у всех в сердце затеплилась надежда.

Надежда не оказалась обманчивой. Десять дней спустя, 20 декабря, Герберт начал уже выздоравливать. Он был ещё слаб, ему приходилось соблюдать строгую диету, но приступы больше не повторялись. Славный мальчик покорно выполнял все врачебные предписания. Ему так хотелось выздороветь!

Пенкроф как будто тоже воскрес из мёртвых, и радость свою он выражал так бурно, словно тронулся умом. Когда благополучно миновал срок третьего приступа, моряк от счастья чуть не задушил Гедеона Спилета в своих объятиях. С тех пор он называл журналиста не иначе, как доктор. Всем не терпелось найти того, кто был подлинным врачевателем.

— Погоди, всё откроется! — твердил Пенкроф.

Прошёл декабрь и кончился 1867 год, в котором на долю колонистов острова Линкольна выпали такие тяжёлые испытания. Новый, 1868 год принёс им чудесную погоду, безоблачное небо, солнце и тропическую жару, которую, к счастью, умерял прохладный морской ветер. Герберт возрождался к жизни. Кровать его поставили в Гранитном дворце у окна, и он полной грудью вдыхал целительный морской воздух, животворные дуновения солёного океанского ветра. У него появился аппетит, и, боже мой, как этому обрадовался Наб! Каких только он ни стряпал лёгких, питательных и вкусных кушаний для своего юного друга.

— Право, этак и самому захочется при смерти побывать! — шутил Пенкроф.

За всё это время пираты ни разу не показывались в окрестностях Гранитного дворца. От Айртона не было никаких вестей. Сайрес Смит и Герберт ещё не потеряли надежды найти его, но остальные считали теперь, что бедняга Айртон погиб. Всё же нельзя было дольше оставаться в неизвестности, колонисты решили, что, как только юноша поправится, они совершат экспедицию, результаты которой будут очень важны для них. Но раньше чем через месяц невозможно было её предпринять: для того чтобы одолеть бандитов, требовалось участие в походе всех колонистов.

А Герберту становилось всё лучше. Воспаление печени прошло, раны окончательно зарубцевались.

Весь январь колонисты вели на плато Кругозора большие работы, для того чтобы обеспечить, насколько можно, будущий урожай хлеба и овощей. Для предстоящего в скором времени второго посева собрали уцелевшее зерно, заготовили саженцы. Мельницу, конюшни и постройки на птичьем дворе Сайрес Смит не спешил отстраивать заново. Ведь пока он с товарищами будет разыскивать разбойников, эти негодяи могут снова наведаться на плато; не стоило давать им повод лишний раз поупражняться в грабежах и поджогах. Как только остров будет очищен от этих злодеев, дело другое — тогда всё надо будет отстроить заново.

Во второй половине января больной уже так окреп, что ему позволили вставать с постели — сначала на час в день, потом на два, а потом и на три часа. Силы быстро возвращались к нему, такой здоровый у него был организм. Герберту исполнилось восемнадцать лет, он очень вырос и обещал стать молодым человеком красивой и благородной наружности. За больным ещё требовался уход («доктор» Спилет по этой части оказался неумолим), но выздоровление его шло своим чередом.

К концу месяца Герберт уже бродил по плато Кругозора и по всему побережью. Не раз он купался в море вместе с Пенкрофом и Набом, и эти купания шли ему на пользу. Сайрес Смит уже счёл возможным назначить день отправления экспедиции — решили выступить 15 февраля. Как всегда в это время года, ночи были очень светлы — обстоятельство, благоприятное для разведки, которую собирались вести по всему острову.

Итак, началась подготовка к походу, подготовка весьма серьёзная, так как колонисты дали зарок не возвращаться в Гранитный дворец до тех пор, пока не достигнут двоякой цели, поставленной ими перед собой: во-первых, они хотели уничтожить пиратов и найти Айртона, если он ещё жив, во-вторых, разыскать того, кто принимал такое деятельное участие в судьбе колонии.

На острове Линкольна колонисты знали досконально следующие места: весь восточный берег — от мыса Коготь до мыса Южная Челюсть и Северная Челюсть, обширное Утиное болото, окрестности озера Гранта, лесные заросли Жакамара (ту их часть, которая находилась между дорогой к коралю и рекой Благодарения), берега реки Благодарения и Красного ручья и, наконец, те отроги горы Франклина, меж которых расположен был кораль.

Они исследовали, но довольно поверхностно, побережье бухты Вашингтона — от мыса Коготь до Змеиного мыса, а также леса и болота вдоль западного берега и бесконечные дюны, доходившие до залива, похожего на полуоткрытую пасть акулы.

Но им совершенно были незнакомы большие леса, покрывавшие полуостров Извилистый, весь правый берег реки Благодарения, левый берег Водопадной речки и лабиринт отрогов, ущелий и долин, охватывающих своей запутанной сетью гору Франклина с трёх сторон — с запада, с севера и с востока, а там, вероятно, существовали глубокие пещеры. Следовательно, несколько тысяч акров площади острова ещё не подверглись изучению. Поэтому участники экспедиции приняли решение отправиться в путь через леса Дальнего Запада и обследовать весь правый берег реки Благодарения.

Пожалуй, лучше всего было сначала направиться в кораль — ведь туда опять могли нагрянуть бандиты, чтобы окончательно его разграбить или обосноваться там. Но помещать опустошению кораля колонисты не могли, оно, вероятно, уже совершилось, а если пираты сочли для себя удобным укрыться в этом уединённом углу, всегда возможно добраться до них, это ещё успеется.

И вот, посовещавшись, остановились на первоначальном плане — двинуться через лес к Змеиному мысу. На протяжении шестнадцати-семнадцати миль путь придётся прокладывать топором, и это будет первой дорогой, которая свяжет впоследствии Гранитный дворец и оконечность полуострова Извилистого.

Тележка была в полной исправности. Онагры хорошо отдохнули и могли сделать большой перегон. На тележку погрузили дорожные запасы провианта, оборудование для лагеря, походную кухню и различную утварь, а также оружие и снаряжение, заботливо выбранные в очень богатом теперь арсенале Гранитного дворца. Не мешало помнить, что пираты, быть может, прячутся в лесах; того и гляди, в густых зарослях завяжется перестрелка, а следовательно, маленькому отряду колонистов ни в коем случае нельзя было разбиваться на группы и отдаляться друг от друга.

Решили также никого не оставлять в Гранитном дворце. Даже Топ и Юп должны были принять участие в экспедиции. Неприступное убежище могло на время остаться без охраны.

Канун выступления, 14 февраля, приходился на воскресенье. Весь этот день посвятили отдыху и благодарственным молитвам создателю. Для Герберта, который уже совсем выздоровел, но был ещё немного слаб, решили оставить место в тележке.

На рассвете следующего дня Сайрес Смит принял все меры для того, чтобы уберечь Гранитный дворец от всяких нашествий. Верёвочные лестницы, по которым всегда поднимались колонисты, были отнесены в Трущобы и глубоко зарыты в песок, но уложены очень бережно, так как предстояло пользоваться ими и по возвращении; тамбур подъёмника, да и всё это приспособление успели разобрать — его больше не существовало. Работу эту выполнил Пенкроф, и, задержавшись, для того чтобы её закончить, он спустился из Гранитного дворца последним по верёвке, перекинутой через выступ скалы; а лишь только верёвку убрали, не осталось никакой возможности забраться с берега на верхнюю площадку.

Погода выдалась великолепная.

— Жаркий денёк нынче будет! — весело сказал журналист.

— Ничего, доктор Спилет, — отозвался Пенкроф. — Мы пойдём лесом, под деревьями и солнца-то не заметим.

— В дорогу! — сказал инженер.

Тележка ждала на берегу около Трущоб; журналист потребовал, чтобы Герберт ехал в ней хотя бы в первые часы пути. Юноше пришлось подчиниться предписанию своего врача.

Наб взял онагров под уздцы. Сайрес Смит, журналист и моряк прошли вперёд. Топ, видимо чрезвычайно довольный, прыгал около них. Герберт пригласил Юпа сесть с ним в тележку, и тот без лишних церемоний забрался к нему. Настала минута отправления, и маленький отряд тронулся.

Тележка завернула за выступ гранитного кряжа и, проехав милю по левому берегу реки Благодарения, переправилась по мосту на другой берег, где уже начиналась дорога к порту Воздушного шара; оставив дорогу слева, двинулись в тени высоких деревьев по обширным лесам Дальнего Запада.

На протяжении первых двух миль деревья не смыкались в непролазную чащу, и тележка свободно проезжала между ними; иногда путникам приходилось разрубать топором сплетения лиан или прокладывать дорогу в зарослях кустарника. Но никакие серьёзные препятствия не задерживали отряд.

В густой тени ветвистых деревьев стояла приятная прохлада. Вокруг раскинулось необозримое лесное царство, где, чередуясь, высились деодары, дугласы, казуарины, банксии, камедные деревья, драцены и образцы других древесных пород, уже встречавшихся колонистам.

Были тут в сборе и все представители птичьего населения острова; тетерева, жакамары, фазаны, лори, шумливые стайки какаду, попугаев и попугайчиков. Пробегая между кустами, мелькали агути, кенгуру, водосвинки — всё напоминало колонистам их первые экспедиции по острову.

— А всё-таки я замечаю перемену, — сказал Сайрес Смит, — все четвероногие и пернатые стали боязливее, чем прежде. Значит, бандиты заглядывали в эти леса, и мы, вероятно, найдём тут следы их пребывания.

В самом деле, во многих местах путники обнаружили приметы, указывающие, что по лесу недавно проходил целый отряд: здесь заломлены ветки деревьев, должно быть для того, чтобы найти по этим вехам обратный путь, тут — куча золы от потухшего костра и отпечатки человеческих ног, сохранившиеся на глинистой почве. Но не было никаких признаков, что проходившие люди где-то остановились лагерем.

Инженер посоветовал товарищам воздержаться от охоты. Выстрелы могли привлечь внимание пиратов — ведь они, чего доброго, бродили в этих лесах. К тому же охотникам волей-неволей пришлось бы отдалиться от тележки, а ходить тут в одиночку Сайрес Смит строго запретил.

Во второй половине дня, когда путники уже были в шести милях от Гранитного дворца, идти стало довольно трудно. В некоторых местах лес смыкался такой густой чащей, что только топором можно было проложить себе дорогу. Прежде чем забираться в заросли, Сайрес Смит посылал туда в качестве разведчиков Топа и Юпа; они самым добросовестным образом выполняли свои обязанности, и, если спокойно возвращались к хозяевам, значит, нечего было опасаться: в лесу отряд не подстерегали ни пираты, ни дикие звери — два вида одинаково опасных хищников.

К вечеру колонисты разбили лагерь милях в девяти от Гранитного дворца, на берегу маленькой речки, притока реки Благодарения, о существовании которого они и не подозревали, — ещё один элемент гидрографической системы острова, способствующей необыкновенному плодородию почвы.

В дороге у всех разыгрался аппетит, поэтому все очень плотно поужинали, затем легли спать, приняв меры для того, чтобы ночь прошла без всяких злоключений. Если бы приходилось остерегаться лишь диких зверей, ягуаров или других хищников, Сайрес Смит попросту зажёг бы костры вокруг лагеря, — это оказалось бы достаточной защитой; но пиратов огни костров скорее привлекли бы, чем испугали, и густой мрак являлся наилучшим средством обороны от них.

Установили строгий распорядок дозора: караульные по двое должны были следить за окрестностью и сменяться каждые два часа. Герберта, несмотря на его протесты, освободили от дежурства. Две пары караульных — Пенкроф с Гедеоном Спилетом и Сайрес Смит с Набом — по очереди стояли на страже близ лагеря.

Впрочем, ночь была короткая, темнота скорее зависела от густой тени, царившей под ветвистыми деревьями, чем от отсутствия солнца. Тишину лишь изредка нарушал хриплый рёв ягуара да язвительный хохот обезьян, видимо особенно раздражавший почтенного Юпа.

Ночь прошла спокойно, и на следующий день, 16 февраля, маленький отряд вновь двинулся через лес, где путь предстоял нелёгкий, а главное, медленный.

В тот день прошли только шесть миль — поминутно приходилось останавливаться и действовать топором. Как настоящие хозяева, колонисты щадили большие красивые деревья, да и рубить их было очень утомительно, поэтому топоры рушили маленькие деревья, но из-за такого способа передвижения путь отнюдь не шёл по прямой, а удлинялся от бесконечных изгибов и поворотов.

В этот день Герберт открыл в лесу новые породы деревьев, которые ещё не встречались им на острове. Например, древовидные папоротники — перистые их листья ниспадали до земли, как струи фонтана в бассейне; рожковое дерево с длинными и очень вкусными сладкими стручками — онагры с удовольствием поедали их. Снова колонистам встретились тут купы великолепных каури, у которых ствол, подобный колонне, возносил на высоту в двести футов тёмный конус зелени. Эти деревья, царственные исполины лесов Новой Зеландии, так же знамениты, как кедры ливанские.

Фауна была представлена всё теми же образцами животного мира, какие уже встречались на острове нашим охотникам. Правда, они мельком увидели вдалеке чету огромных птиц, характерных для природы Австралии, — один из видов казуаров, который называется эму; эти птицы высотою в пять футов, покрытые коричневыми перьями, принадлежат к отряду голенастых. Топ во весь дух помчался за ними вдогонку, но эму без труда опередили его, так как бегают они поразительно быстро.

С бандитами путникам не пришлось столкнуться, но следы их они опять обнаружили в лесу. Возле остатков потухшего костра — потухшего, видимо, недавно — они заметили отпечатки человеческих ног. Следы эти рассматривали с величайшим вниманием, один за другим, измерили их длину и ширину и без труда установили, что тут недавно проходило пять человек. В этом месте они, должно быть, делали привал; но при самом тщательном исследовании колонисты не смогли обнаружить отпечаток ног шестого человека — значит, Айртона с пиратами не было.

— Айртона с ними не было! — сказал Герберт.

— Не было, — подтвердил Пенкроф, — а раз Айртона не было с ними, значит, негодяи убили его. Но послушайте-ка, видно, у этих мерзавцев нет логова, и поэтому нельзя устроить на них облаву, как на тигров.

— Да, логова у них нет, — заметил журналист. — Вероятнее всего, они бродят наугад по лесу. Так им выгоднее. Выжидают того часа, когда станут хозяевами острова.

— Хозяевами острова?! — воскликнул моряк. — Хозяевами острова! — повторил он глухим, сдавленным голосом, словно чья-то железная рука схватила его за горло. Потом, уже спокойнее, добавил: — А знаете, мистер Смит, какой пулей у меня ружьё заряжено?

— Нет, Пенкроф, не знаю!

— Той самой пулей, что пробила грудь Герберту. И уж будьте уверены, я не промахнусь!

Но справедливое возмездие злодеям не могло вернуть жизнь Айртону; рассмотрев следы, отпечатавшиеся на сырой земле, колонисты вынуждены были сделать вывод, что нужно оставить всякую надежду когда-либо свидеться с Айртоном!

В тот вечер лагерь разбили в четырнадцати милях от Гранитного дворца; Сайрес Смит считал, что до Змеиного мыса осталось не больше пяти миль.

Действительно, на следующий день дошли до этого мыса, и, следовательно, лес был пройден из конца в конец; но нигде колонисты не обнаружили ни малейших признаков, указывающих, куда скрылись пираты и где находилось потаённое убежище — приют таинственного незнакомца.

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.