Плейстоценовые гоминиды на территории бывшего СССР

В эоплейстоцене не обнаружено абсолютно достоверных следов деятельности ископаемого человека на территории нашей страны. Наиболее вероятную эоплейстоценовую датировку имеет галечная культура из многослойной пещеры Азых (Нагорный Карабах).Имеются также сведения об остатках галечных оле- культур не вполне ясной датировки в районе Алтая (Улалянка), на Дальнем Востоке (Филимошки, Усть-Ту, Кумары), в Якутии (Диринг-Юрях) и др. Предполагаемый возраст этих стоянок колеблется от верхнего плиоцена до среднего плейстоцена (ввиду отсутствия четких геологических датировок, и существования галечной техники в некоторых районах Сибири вплоть до неолита).

По-видимому, заселение территории бывшего СССР в основном происходило в среднем плейстоцене. По археологическим данным, возможны миграции палеолитического населения из нескольких центров: территория Русской равнины заселялась преимущественно из Южной и Центральной Европы, Кавказ — из Передней Азии, Крым — частично из Европы, частично из Передней Азии, Средняя Азия — тоже из нескольких центров (Передней и Юго-Восточной Азии). Схема эта пока довольно гипотетична.

География раннепалеолитических памятников свидетельствует о довольно широком распространении человека в среднем плейстоцене: они известны из районов Кавказа, Молдавии, Приднестровья, Приазовья, бассейна Днепра, Закарпатья, Средней Азии, Казахстана и других мест. Однако палеоантропологические материалы этой эпохи еще скудны (рис. 34). Большая их часть имеет неясную датировку, например нижняя челюсть так называемого “азыхантропа” (1968 г.).из Азыхской пещеры на Кавказе, характеризующаяся переходными чертами от архантропа к палеоантропу и напоминающая некоторых европейских “пренеандертальцев” (Араго, Гейдельберг). В Ереване на левом борту каньона р. Раздан в верхней части аллювиальной террасы, предположительно датируемой ашелем, в 1975 г. обнаружен череп человека весьма сапиентного облика, но с пониженным сводом и толстыми костями; однако, геологическая ситуация в районе находки не вполне ясна, и ее датировка нуждается в уточнении.

В Узбекистане близ г. Ферганы известна палеолитическая многослойная пещерная стоянка Сельунгур, расположенная на высоте 2000 м над ур. моря. Открытые в III культурном (ашельском) слое зубы и фрагмент плечевой кости ребенка около 10 лет с очень высокой кортикализацией, возможно, принадлежат представителю локального варианта Н. erectus.

В конце среднего плейстоцена на территории Русской равнины началось распространение максимального днепровского (рисского) оледенения. В то время ледники доходили до уровня современного Днепропетровска. Достоверно датированных находок человека днепровской эпохи не обнаружено.

В начале верхнего плейстоцена (рисс-вюрмское, или микулинское, межледниковье) климатические условия становятся более благоприятными. Значительно возрастает освоенная человеком территория. В эпоху мустье гоминиды обитали и в более северных районах—до 52° с. ш. в бассейнах Десны и Волги, но большая часть стоянок сосредоточена на юге: Крым, Кавказ, Русская равнина, Средняя Азия, Казахстан. Особенно много мустьерских памятников в Крыму, бассейне Днестра и Прута, в Приазовье, Поднепровье. Геологически начало эпохи мустье скорее всего соответствует никулинскому интергляциалу; нет достоверно датированных мустьерских стоянок домикулинского времени.

В принципе допускается возможность автохтонного развития в некоторых районах мустьерских культур на основе местного ашеля, как, например, на Русской равнине или в Закарпатье (стоянка Королеве с “переходными” чертами).

Наиболее заселенным районом в мустьерскую эпоху был Крым, где обнаружено свыше 30 стоянок. Отсюда же известны и самые полные палеоантропологические материалы. Основные находки сделаны: в пещере Киик-Коба близ Симферополя (1924 г.), где открыты 2 'неполных скелета неандертальцев—взрослого и ребенка 6—8 мес; на стоянках Заскальная V и VI недалеко от г. Белогорска (1969—1973 гг.) —3 индивида неандертальского типа, из которых один взрослый и двое детей в возрасте примерно 5 и '10—12 лет; в поселке Староселье близ г. Бахчисарая (1953 г.) —неполный скелет ребенка сапиенса 1, 5—2 лет. Примечательно, что все это хотя и различающиеся в хронологическом отношении, но однокультурные памятники. Прослеживается археологическая преемственность более ранних (Киик-Коба, видимо, Заскальная, относящаяся к концу микулинского времени) и поздних (Староселье— первая половина валдая) мустьерских стоянок.

Несколько находок мустьерского человека известны из Приазовья, Прикубанья и Закавказья. Это датирующаяся, по-видимому, микулинским временем многослойная стоянка Рожок, 1 на.северном побережье Таганрогского залива, в IV слое которой обнаружен верхний моляр с преобладанием черт сапиентного типа (1961-1962 гг.); Ахштырская пещера между Сочи и Адлером (1961 г.) с очень фрагментарными остатками (моляр и 3 плюсневые кости) человека сапиентного типа; Лжручула (1960 г.) и Сакажиа (1974 г.) в Западной Грузии с фрагментарными находками палеоантропов, имеющих признаки сходства с переднеазиатскими мустьерцами; нижняя челюсть неандертальского ребенка 2—3 лет без подбородочного выступа, но с некоторыми сапиентыми чертами из Баракаевской стоянки в Прикубанье (Западный Кавказ 1979 г.).

В бассейне Днепра известны остатки человека сапиентного типа из нескольких переотложенных мустьерских стоянок без отчетливой геологической датировки. К их числу относятся: Романково (1957 г.)— сильно фоссилизированная бедренная кость и 2 плечевые кости высокорослого человека с преобладанием черт сапиенса; Самара (левый приток Днепра) — находка в размытом мустьерском слое фрагмента очень минерализованной плечевой кости, принадлежавшей высокорослому сапиенсу с примесью архаических особенностей; фрагменты трех черепов сапиенса с неандертальскими признаками из района Днепропетровска (1947—1948 гг.). Синхронность всех этих остатков с мустьерскими орудиями вполне возможна, хотя и не бесспорна. Археологами отмечаются черты сходства между орудиями, обнаруженными в Романкове (двусторонние треугольные наконечники) и в стоянках Крыма, например в Староселье. Несмотря на неясный геологический возраст некоторых находок появление человека сапиентного типа с пережиточными архаическими чертами в позднем мустье Крыма и Русской равнины представляется весьма вероятным. К этому кругу находок, по-видимому, можно отнести и фоссилизированную лопатку из местонахождения Шкурлат III (Воронежская обл.), датируемого микулинским межледниковьем. Она принадлежала высокорослому человеку современного типа с некоторыми архаическими признаками. Весьма многочисленны мустьерские стоянки в Казахстане и Средней Азии; мустьерцы обитали также в Сибири, на Алтае и Дальнем Востоке.

Единственная пока находка человека мустьерскои эпохи в Азиатской части бывшего СССР—ребенок палеоантропа 8—9 лет из пещеры Тешик-Таш в Южном Узбекистане (1938 г.). Неполный скелет тешикташца обнаруживает комбинацию преобладающих неандерталёских и сапиентных признаков; к числу последних относятся, например, переходные черты в строении эндокрана и кинодонтия (зубы с узкой полостью). Эта находка показывает, что Средняя Азия также могла входить в территорию сапиентации.

В верхнем палеолите происходило дальнейшее расширение обитаемой зоны—до 71° с. ш. Она уже включала бассейны Енисея, Алдана, Лены, Индигирки. Нет единого мнения о хронологическом рубеже верхнего палеолита. Скорее всего на Русской равнине он начался во время молого-шекснинского межледниковья. Этот период включает и последующее, самое сильное осташковское похолодание, когда ареал обитания человека сократился. Судя по некоторым археологическим и палеоантропологическим данным, возможно развитие человека верхнего палеолита на юге Русской равнины на основе местного мустьерского населения (преемственность археологических культур в Костенках и отчасти в Сунгире со Старосельем, постепенное усиление признаков сапиентации от более ранних к более поздним мустьерским популяциям: Киик-Коба и Заскальная, с одной стороны, и Староселье и Рожок—с другой). Палеоантропологические материалы верхнего палеолита наиболее многочисленны в европейской части бывшего СССР. Это прежде всего стоянки бассейнов Дона и Клязьмы — Костенки и Сунгирь. На Кавказе и в Средней Азии остатки гоминид этой эпохи малочисленны.

Костенки (1952—1954 гг.)—крупная верхнепалеолитическая стоянка—поселение в долине Дона (Воронежская обл.). Ее абсолютный возраст около

30 000—25 000 лет назад. Морфологически население стоянки разнообразно: Костенки II—взрослый мужчина кроманьонского типа; Костенки XVIII—ребенок 9—II лет, сближающийся с ним по типу; Костенки XIV (Маркина Гора)—наиболее полный и ранний по времени скелет современного человека с некоторыми чертами экваториального типа (пропорции конечностей, очень низкое отношение массы тела к поверхности, прогнатизм, широкий, хотя и сильно выступающий нос); Костенки XV—ребенок 5—6 лет, имеющий признаки сходства с центральноевропейскими находками, например из Пшедмо-сти (бывшая Чехословакия).

Стоянка Сунгирь (1956—1977 гг.) расположена на окраине г. Владимира в бассейне Клязьмы; она относится к концу мологошекснинского межледниковья, абсолютный возраст 25 000—24 000 лет назад. Обнаружены остатки всего 8 индивидов, из них наиболее полные: взрослый мужчина Сунгирь 1, дети Сунгирь II (II—13 лет) и Сунгирь III (9—II лет). Население стоянки морфологически разнообразно; таксономически это сапиенс с кроманьоидными и некоторыми более архаическими, в том числе неандертальскими, признаками. Характерны: высокорослость, большая ширина плеч, удлинение средних отделов конечностей, укрепление запястья (макрокарпия), “саблевидная голень” и др. Черты сходства отмечаются с “кроманьоидными мустьерцами” из Передней Азии типа Схул и центральноевропейскими неоантропами из Пшедмости. Археологический инвентарь стоянки—верхний палеолит с некоторыми мустьерскими категориями, а также богатым набором костяных орудий и украшений, копьями из выпрямленных бивней мамонта. Прослеживается генетическая связь с памятниками костенковско-стрелецкой культуры на Дону.

В азиатской части СССР палеоантропологические находки этого времени очень скудны. Условно к верхнему палеолиту относят фрагментарные черепа из Самаркандской стоянки в Узбекистане (1962, 1966 гг.), возможно, кроманьоидного типа, и находку Афонтова Гора “близ Красноярска (1937 г.) с абсолютной датировкой 20900 лет— фрагмент черепа сапиенса с уплощенным переносьем; известно также погребение ребенка плохой сохранности на стоянке Мальта (бассейн Ангары).

Полученные на основе археологических и палеоантропологических материалов данные позволяют предположить, что территория Восточной Европы входила в зону сапиентации, причем сапиенс впервые появился здесь в эпоху мустье. Обращает на себя внимание и некоторое сходство обнаруженных в мустьерских и верхнепалеолитических стоянках гоминид (Романково, Самара, Сунгирь, Пшедмости и др.). На этих территориях известны и более поздние находки “переходных форм” с неандерталоидным налетом и не вполне ясной датировкой: черепные крышки из районов Северного Кавказа (Подкумок, 1918 г.), бассейна Волги (Хвалынск, 1927 г.), Подмосковья (Сходня, 1936 г.).

Северо-восток Русской равнины заселялся в молого-шекснинское время; открыты первоклассные верхнепалеолитические памятники на восточной окраине Европы, как, например, Каповая пещера на Урале или Бызовая стоянка на Печоре, датируемая 25 450 лет назад. Освоение северо-западных районов европейской части бывшего СССР, включая бывшую Прибалтику и Белоруссию, протекало, видимо, уже в позднеледниковое время, на рубеже плейстоцена и голоцена. Постепенное расширение ареала в северном направлении происходило и в азиатской части бывшего СССР. В мезолите человек проник в районы, расположенные севернее 72° с. ш. (Таймыр, Заполярье), чем в основном и было завершено первоначальное заселение территории СССР.

В заключение всего этого краткого обзора палеоантропологических материалов, относящихся к “переходной эпохе”, можно сделать вывод, что процессы сапиентации в Старом Свете не ограничивались каким-то одним регионом, но протекали на разных территориях и на основе достаточно разнообразного морфологического субстрата.

8 Человек как уникальный биологический вид. Проблема расообразования. Проблема эволюции современного человека.

Основные факторы расообразования. «Теория происхождения современного человечества от единого корня тесно связана с признанием важной роли географической среды в процессе формирования человеческих рас.

Сторонники моногенизма еще в XVIII в. видели в различиях природных условий единственную или главную причину возникновения расовых особенностей у расселившихся по земле потомков одного общего предка. Полигенисты же резко критиковали и даже высмеивали идею о том, что «белый» человек может превратиться в негра, а негр в «белого» в результате перемены климата. Ошибка полигенистов заключалась в том, что они стремились, разрешить вопрос о происхождении рас в пределах одного или нескольких поколений, между тем как в действительности речь, очевидно, должна была идти только о весьма длительном влиянии внешних условий. Кроме того, полигенисты не предусматривали возможности существования в прошлом промежуточного, исходного типа, который менее резко отличался от своих потомков – негров и «белых», чем эти последние друг от друга².

Изменчивость расовых признаков. Изменения под непосредственным влиянием среды в одном поколении, пока еще мало изучены. Расовые признаки в целом значительно менее пластичны, чем, например, физическое развитие, обилие жироотложения, упругость мускулатуры и другие нерасовые признаки. Известно, что европеец, негр, монгол полностью сохраняют свой расовый тип в течение всей своей жизни, даже если они родились в иной географической среде, вдали от ареала происхождения своей расы.

Адаптация и человек. «Примеры адаптивной изменчивости человека очень многочисленны. В первую очередь возникает вопрос о возможности распространения на человека «экологических правил», установленных для животных. После длительной дискуссии на эту тему его можно считать решенным положительно. Более того, помимо экологических правил Аллена, Бергмана и Глогера, для человека было установлено новое правило Томсона и Бакстона, выражающее зависимость ширины носа от климатических показателей.

Природные факторы расообразования. «Какова роль природных факторов расообразования? Специалисты сопоставляли географические вариации тех или иных признаков с климатическими характеристиками. В результате получены убедительные положительные корреляции между шириной носа и среднегодовой температурой, высокие отрицательные — между среднегодовой температурой и признаками, характеризующими развитие тела в ширину. Все эти корреляции связаны с физиологией человека. Ширина носа явно определяет в числе других признаков уровень дыхания, и поэтому широкий нос способствует теплоотдаче. Очень трудно сравнивать толщину губ у разных рас в зависимости от географических вариаций температуры и влажности. Но все же следует помнить, что у представителей негроидной расы наиболее толстые губы, и они также способствуют терморегуляции. Удлиненные пропорции тела при малом весе аналогичным образом благоприятны в жарком влажном климате»³.

«Для целей исследования и показа адаптивности расообразования целесообразно рассматривать три самостоятельные группы расообразующих факторов — космические, физико-географические и биотические. Их удельный вес, разумеется, неодинаков, но все они представляли собой в расообразовании самостоятельные области влияний и определяли на разных этапах эволюции семейства гоминид магистральную линию и характер расообразовательного процесса⁴<...>.

«Помимо температуры и влажности, в список важных природных факторов расообразования можно включить интенсивность солнечного облучения, содержание кислорода в воздухе, некоторые почвенные агенты.

«Человек зависим физиологически от электромагнитных явлений в атмосфере и приземном слое пространства. Замечательные исследования А.Л. Чижевского (библиографию его работ см.: Чижевский, 1964) открыли новую главу в биофизике, и в частности в антропофизике, показав целый комплекс связей между физиологическими реакциями человека и электромагнитным состоянием окружающей его среды. Особое значение он придавал ионизации воздуха, чему посвятил специальную монографию (Чижевский, 1960). А.Л. Чижевский продемонстрировал возникновение разнообразных патологий в зависимости от состояния атмосферы. Но атмосфера подчиняется закону географической зональности, меняется в результате изменений солнечной активности и неодинаковой интенсивности солнечного облучения, следовательно, ее влияние на организм человека не может не носить дифференцированного локального характера. Отсюда можно ожидать возникновения специфических физиологических приспособлений, наверное, можно истолковать и какие-то детали формы под этим углом зрения. В этой области предстоит еще непочатый край исследований⁵.

«Биотические факторы, в свою очередь, подразделяются на прямые воздействия биоты и то, что можно назвать трансмиссивной, т.е. передаточной функцией биосферы. Классический пример прямого воздействия биоты на географическую изменчивость человека – география аномальных гемоглобинов. Вызываемые ими гемоглобинопатии приурочены к областям с широким распространением малярийных паразитов и тропической малярии. Это и послужило поводом к формулировке сейчас все более подтверждаемой гипотезы об аномальных гемоглобинах, в которых не может нормально развиваться малярийный паразит. Эта аномалия сформировалась как адаптивный признак в условиях сильного распространения малярии»⁶.

«Формообразующая роль пищевого рациона сводится к его количеству и составу. Эмпирические наблюдения давно выявили эту роль для отдельных групп, находящихся в экстремальных условиях существования. Исключительное развитие нижней челюсти у ительменов (мировой максимум нижнечелюстной ширины) ставят в связь с преимущественным употреблением в пищу сырой рыбы (Дебец, 1951). Пища в данном случае выступает в качестве механической причины появления признака, возникшего, разумеется, не вследствие прямого приспособления, а в результате селекции. Аналогичным образом объясняется происхождение отличительных физических особенностей пигмеев тропических лесов Африки и Юго-Восточной Азии – малый рост и миниатюрное сложение образовались как приспособительная реакция и селективное преимущество при многовековом недостатке пищи. Именно поэтому все большее число специалистов высказывается сейчас против старой теории о генетическом родстве всех народов карликового роста, тем более что в морфологии и физиологии между ними много различий – малые размеры тела и миниатюрное сложение легко могли возникнуть конвергентно. Многократные подтверждения этого мы видим в понижении роста вслед за многолетним голодом или длительной войной.

Все современное человечество принадлежит к одному виду. Единство человечества вытекает из общности происхождения, сходства строения и плодовитости потомства, браков между представителями разных рас. Общий уровень физического и умственного развития одинаков у всех людей.

Внутри вида Homo sapiens выделяют три большие расы: негроидную (черную), европеоидную (белую), монголоидную (желтую). Каждая из них делится на малые расы.

Различия между расами сводятся к особенностям цвета кожи, волос, глаз, формы носа, губ и т.д. Возникли эти различия в процессе приспособления человеческих популяций к местным природным условиям. Для современного этапа эволюции человека (последние 30 40 тыс. лет0 характерно резкое снижение роли биологических факторов. Для эволюции животных решающее значение имеет изменение условий обитания, к которым популяции виды приспосабливаются путем естественного отбора.

Человеческие сообщества сами создают для себя среду обитания, освобождаясь тем самым от движущей формы естественного отбора.

Обратим внимание на то обстоятельство, что наиболее крупное оледенение четвертичного периода – 250 тыс. лет назад – совпало с решающим событием в биологической эволюции человека – возникновение сложных форм коллективной деятельности. В суровых условиях ледникового периода только такие формы деятельности и могли обеспечить выживание древних людей и обусловить переход их к более высокому уровню развития – неандертальцам.

После возникновения современного человека (кроманьонец) климатические условия также подверглись достаточно резким колебаниям. Новое оледенение, кульминация которого приходится на период 17 – 16 тыс. лет назад, уже не повлияло на физический тип человека, так как человеческое общество к тому времени путем совершенствования коллективных форм деятельности и материальной культуры сумело противостоять неблагоприятным условиям среды.

Таким образом, ведущую роль в эволюции человечества стали играть социальные факторы, однако жизнедеятельность каждого отдельного человека подчинена биологическим законам. Сохраняет все свое значение и мутационный процесс как источник генотипической изменчивости. В известной мере действует стабилизирующая форма естественного отбора, устраняя резко выраженные отклонения от средней нормы. Примером действия стабилизирующего отбора служат повышенная смертность недоношенных детей вследствие снижения жизнеспособности, повышенная смертность мальчиков в первые годы после рождения вследствие фенотипического проявления неблагоприятных аллелей, локализованных в Х-хромосоме. Благодаря существованию неблагоприятных аллелей, приводящих в гомозитомном состоянии к смерти до наступления репродуктивного возраста или препятствующих оставлению потомства, примерно половина зигот, образующихся в каждом поколении людей, не участвует в передаче генов следующему поколению и устраняет из генофонда вида. Около 20% людей вследствие физических особенностей, поведения, характера, состояния здоровья не вступают в брак. Если родители плодовиты, около 15% зачатых организмов гибнет до рождения, 5% - при рождении и не посредственно после рождения, 3% людей умирает, не достигнув половой зрелости. Эти цифры показывают, как велик «груз» вредных мутаций в генофонде человечества и сколь эффективен стабилизирующий отбор, отметающий нежизнеспособные генотипы.

В наше время изоляция как эволюционный фактор утрачивает свое значение для человека. Исчезновение классовых, религиозных, расовых и других барьеров, повышение частоты смешанных браков усиливает генотипическое разнообразие человечества. В процессе социальной эволюции создаются все более благоприятные возможности для раскрытия индивидуальности каждого человека. Общественный характер труда позволил человеку выделить из природы, создать для себя искусственную среду обитания.