Арриведерчи, Федор Михайлович.

После «Пути к причалу» я решил снять фильм по мотивам романа Достоевского «Преступление и наказание». Пошел в объединение к Григорию Львовичу Рошалю разведать – дадут не дадут. Оттепель, – может, и дадут…

– Напишите коротенькую заявку, – сказал Рошаль. – Страниц на пять-десять. Я послезавтра буду у министра докладывать о планах объединения, – может, и пробью.

Сел писать. Застопорился на сцене «сон Раскольникова» (где ломом убивают лошадь). Страшный эпизод – оставлять его, не оставлять… Тут из Тбилиси приехал мой двоюродный брат Рамаз Чиаурели. Потом пришел в гости мой друг – звукооператор Женя Федоров, и мы сели обедать на кухне. Рамаз привез чачу. Они с Женей выпили, а я нет. Они о чем-то говорят, но я не слушаю. Я думаю – выкинуть «сон»? … Что-то теряется… Оставить?

– Ты что такой мрачный? – спросил Рамаз.

– По Петербургу Достоевского гуляю, – сказал я и пошел в комнату работать дальше.

Рамаз и Женя решили поехать и продолжить в ресторане. Звали и меня, но я отказался: «Не могу. Занят».

«Сон» выкинул, пошел дальше. Через час домработница зовет к телефону. Рамаз:

– Мы в «Узбекистане», приходи.

– Не могу.

Через полчаса снова звонок. Опять они:

– Все еще пишешь? Геморрой наживешь! Приходи!

Им хорошо, им весело. А я здесь сижу с этой гнидой Свидригайловым. Вынес телефон в коридор и попросил домработницу: к телефону меня не звать.

Через десять минут домработница сообщает:

– Помощник Фурцевой звонит. Чего сказать?

Вышел в коридор, взял трубку – снова Рамаз.

– Рамаз, у меня и так ни черта не получается, а ты отвлекаешь!

– И не получится. Где ты, а где Достоевский! Лучше Марка Твена снимай.

– Сам разберусь.

Вернулся в комнату, выкинул Свидригайлова к чертовой бабушке, – на душе чуть полегче стало. Теперь стал на нервы действовать Мармеладов. Снова звонок.

– Георгий Николаевич, Пырьев, – сообщает домработница. – Будете говорить?

– Буду!

Подошел к телефону и закричал в трубку:

– Пырьев, а не пошел бы ты к (такой-то) матери!

На другом конце провода – тяжелый бас:

– Данелия, ты читал в «Юности» рассказ «Берег» Алексея Кирносова?

Мать честная, действительно, Пырьев!

– Читал, – проблеял я.

– Будем снимать по нему фильм. Берешься поставить?

– Берусь, Иван Александрович! – Наверное, он меня не расслышал.

– Только снимать будешь у меня, а не у Рошаля (Пырьев был художественным руководителем Первого творческого объединения). Согласен?

– Согласен.

– Бери четыре фотографии, вези в Союз, в иностранный отдел. Там заполни анкеты и поедешь в Рим на симпозиум. А в сентябре я тебя с Кирносовым командирую на место действия, в Гагры. Оплатим проезд и проживание. Вот так и строй свои планы.

И положил трубку. «Или не расслышал или ушам не поверил…» Вернулся в комнату, уставился на свою заявку… И только тут до меня дошло: я еду в Рим. В Рим!

Захлопнул пятый том Достоевского и поставил его на полку. «Извини, Федор Михайлович. Арриведерчи!»