Черты литературы серебряного века 5 страница

Гиперболичны также и образы обжор (I 20; II 37; VI 20), пьяниц (I 32; VI 78; V 70).Марциалу нравится играть и риторическими фигурами. Вот какую лавину хиазмов он обрушивает на завистника:

na("Источник: Античная литература\n A688736349359247469F454165217BB8696D46624D73467B194E4B4B405C6EA17B336D784DB299745F294855434C545FBA7F65A82F6D546B456A577E51069C4788526F6B68366EA594794C6C466D4345C0495159A56E687AB23952694D7B4D77421947545B5D706DB16B66691F6B4B655A65424E8D09975A6D676A76693C53A4546849A794414E5BCB5ABA6C6D70BF6A4D3D476952B9464956C14A596A6E7F79A9B55D7A1768576247424285861779607A62787F442292A14061424154549B893464746D68614CB2") Поэт не любит мифологического эпоса, уводящего от реальности в сказку, смеется над его фантастическими персонажами и гордится тем, что в его поэзии нет гарпий, полифемов, кентавров, горгон, фиестов:

Больше ценил Марциал исторический эпос. Ему нравилась " Фарсалия" Лукана, он хвалил автора " Пунической войны" Силия Италика (IV 14; VII 63; X 64 etc.).

na("Источник: Античная литература\n A688746A94285C5751514C9F612A67B8646B59705E7885711F4E4F81414F68636D39696946BE73674F34474194897B516A677F6834A8457751755964831F594457836B7E7F3C7061466D4B6C4FBF5A9A0F545F596B606D746028596153BB596644CE505551517473796DADB926A5426055745C44451352527F7A60B2BB3C5C614265857A5A544C50075D776466747167832E4DA15B62408C560143997C64B77F6B7A417F0370466A878C4A494CDD74AD6D6174AF45305B655B6A4350585C5A442866BDBC7AAF5F7854214D") Из поэтов его больше всех привлекал Катулл. Марциал считал себя охранителем и продолжателем его традиций. И действительно, среди современников он был так же популярен, как и его предшественник, а среди потомков заслужил, может быть, даже и большую славу.

na("Источник: Античная литература\n A68862407C0E926E66696673A4174B5D484579AC86B54B7900405481988FA016A6EDB7B98D7D97A750E98C5794809750617AB7693163516599764A7F4D0C4749884975637D34776758A84E685A7A434802449D9D686E6D71792592485F6B4A6D4A05824D5A5DBC467F74636F066C88A572A54B4543C15151647A66BE77368C634B6D4067945B59950755746A60B0BF4A4D3D52A15B62408C540F4D5776A17F77A55D407417684BA98B624D894213776E66A27D6F47285261487E4D825A5D55472A6C636D706147A855205A71485B594E410C70716F") ЮНИЙ ДЕЦИМ ЮВЕНАЛ (около 60 — 140 г. н. э.) был более суровым критиком общества, нежели Марциал или Гораций. О его жизни мы знаем не много. Поэт был родом из Италии. Он долго занимался адвокатской деятельностью или был ритором. Марциал однажды назвал его красноречивым (VII 91). Уже не молодым Ювенал издал 5 книг с 16 сатирами, сочиненными гекзаметром. В биографии поэта, написанной позднее, есть сведения об его изгнании в конце правления жестокого Домициана. Некоторые авторы по поводу этого изгнания высказывают сомнения [68, 112], однако большинство полагает, что Ювеналу пришлось его испытать [21, 100—127].Первые 9 сатир очень злые, безжалостно бичующие испорченных римлян, а другие — не столь острые. В них больше общих размышлений, порицающих врожденные недостатки, а не пороки эпохи. Поэтому в XIX в. даже были сомнения, все ли сатиры принадлежат Ювеналу [46].

Поэту импонировала философия стоицизма. Находят и прямые связи его творчества с идеями Сенеки, и косвенное влияние трактата философа " О гневе", когда Ювенал негодует на прогнившее общество [3, 192—195]. Поэт находится под впечатлением и греческого философа Демокрита. Он повторяет распространенное в античности выражение, что Демокрит постоянно смеялся и издевался над пороками и недостатками (Hor. Epist. II 1, 194; Cic. De or. II 58; Sen. De tranq. an. 15, 2). Ювенал так пишет о смеющемся Демокрите:

Философ, смеющийся над мирской суетой, становится как бы опорой для сатирика, его вторым alter ego. Однако Ювенал редко смеется один, понимая ничтожность человеческих желаний и стремлений. Он — сатирик-моралист. Он не молча наблюдает, не один смеется над человеческой глупостью, он бранит, поучает, осуждает, советует.

Действующие лица сатир Ювенала — те же самые, что и в эпиграммах Марциала. Здесь мы видим все римское общество от аристократов до самых низов. Однако Ювенал не только более язвителен и зол, чем ироничный Марциал. Он выявляет социальные и политические аспекты поведения создаваемых типов. Его герои не просто развратники, бездельники, скупцы, лицемеры, но и взяточники, доносчики, притеснители жителей провинций — люди Рима императорских времен. Некоторые усматривают здесь влияние уже неоднократно упоминавшегося нами сочинения Феофраста " Характеры" [12, 63—66], однако необходимо заметить, что его персонажи живут не в абстрактном месте, а в Вечном городе или в Италии. В I сатире поэт, как будто стоя на перекрестке римских улиц (1, 63), наблюдает жизнь и заявляет, что, видя столько пороков, невозможно не писать сатиры:

na("Источник: Античная литература\n A68876635F3B924E434F405D64246167A568577E8ABD4A7D1E455C454E5A727079FC727B456B996553204059434C5A4D7F7DB9A8FFA894A099A799A792C29C92918AAB4562FC7C61437B457B83735A4E0E4F5F5E6D7C6E65782557A45075416951C282464155686B7D646E7110A986755C624C564D139B9969647C7B7D2580A4486C496B599A9C561B587B617C7B74795232426F96B94942430D5A407A6465617AB542740D6F507546574C41861D6C65797074655A204C614F67924A9A49574E26647364726346794E") Коль дарования нет, порождается стих возмущеньем. (1, 79).Он бичует мифологические поэмы, графоманию, разврат, кутежи, обман, грабительство, возмущается распутными аристократами и разжившимися вольноотпущенниками, выдающими себя за знатных людей игроками, надоедливыми клиентами и прижимистыми патронами. В других сатирах он критикует лицемерных моралистов (2); изнуряющую жизнь большого города, полную неудобств и опасностей (3); бессмысленность заседаний сената императорских времен (4); скупость и бессердечность патронов (5); женщин (6); бедственное положение интеллигентов и равнодушие к ним состоятельных и могущественных (7); мужчин (9). Прочие сатиры не столь острые, в них больше размышлений, а не осуждения. Поэт говорит об истинном благородстве и величайшем благе — добродетельности (8); излагает принципы философии стоицизма (10); порицает роскошь и восхваляет скромную жизнь (11); радуется возвращению друга из долгого и опасного пути (12); превозносит спокойствие души и чистую совесть (13); обсуждает принципы воспитания (14); порицает предрассудки (15). Последняя (16) сатира осталась незаконченной. Поэт в ней иронически говорит о военных.

Эти темы являются основными, однако нельзя сказать, что они бы излагались или развивались очень последовательно. Ювенал не забывает сатуры, имевшей природу смеси, и часто отклоняется в сторону или представляет вещи, связанные далекими аллюзиями. Поэтому его нелегко читать: нужно хорошо разбираться в античной истории, культуре, литературе. Композиция сатир не отличается ни изяществом, ни ясностью. Излюбленным " связующим материалом" для Ювенала является антитеза: принцип противоположности соединяет отдельные части одну с другой, сливает их в единое стихотворение [2, 74—161].

Поэт — мастер сентенции, гномического стиля, хлесткой фразы. Возможно, поэтому некоторые исследователи склонны считать его сатиры сборниками эпиграмм [62, 220]. Однако, видимо, более обосновано мнение, что мысли Ювенала прыгают, некоторые темы прерываются, структура непропорциональна потому, что поэт стремится создать впечатление импульса, экспромта, вспышки гнева и строит патетическую, напряженную сатиру, полную контрастов реальности и идеала [28, 151—221]. Его речь — это не беседа, поэт больше ориентируется на риторику, добавляющую декламационный момент. Его сатиры исполнены пафоса нового стиля.Для Ювенала, видимо, важнее была общая установка негодования, разоблачения, а не вопросы структуры. Наконец, жанр сатуры не требовал строгой композиции. Например, IV сатира начинается критикой типичного персонажа сатир Криспина. Абстрактно побранив его распутство, стремление к богатству, поэт начинает рассказывать, что он купил необыкновенно дорогую рыбу. Затем о Криспине забывается, потому что образ рыбы напоминает поэту другую рыбу. К ее истории Ювенал переходит строкой, пародирующей поэму " Германская война" Стация (4, 34), — обращением к музам. Поскольку сатира критикует бессмысленность сенаторских заседаний, солидное, напыщенное разбирательство вопросов ничтожного значения, поэт много места уделяет характеристике собирающихся сенаторов и только в конце стихотворения вновь мелькает образ огромной рыбы. Поэт заканчивает прямым разъяснением смысла сатиры.

Изложенная выше интерпретация Ювенала традиционна. В последнее время появились и другие работы. Утверждается, что Ювенал — не poeta ethicus, не моралист, потому что он абсолютно все отрицает, критикует, не имеет никакого идеала [26, 235—236; 30, 93; 63, 47], что он нигилист [8, 15, 93—96; 55, 93—176]. Эти мысли интересны, но согласиться с идеей все уничтожающей критики, выдвинутой их авторами, не легко. Не ясно, почему в сатирах Ювенала мы должны усматривать два слоя: прямой и косвенный, скрытый, подразумеваемый. Ведь Ювенал — очень непосредственный, открытый поэт. Если он возмущается, то откровенно порицает, критикует, поучает. Вот как он критикует патрона, презирающего несчастных клиентов:

В следующей сатире он негодует на интеллектуальных женщин:

Порицая и поучая, Ювенал изображает стародавние римские времена как противоположность современной испорченности:

na("Источник: Античная литература\n A688736346295E44499F5E516029A97F68655E694B7557681B8B554F45556E636838756C4FBE6871552844445747559DBA7E79653F7946605B6F5BAF41CE4D47464669AB6B32716C946055A9526D5248134C9D9D6D687B74773F92669F715274580682485F4274A57C646C69006E437792A5694248104B996D606B7C7329416A86624B7B5C405C58035DB6A9647E75A54BE042A14A79464941C15F516869677E67755F7907758369595C5B4B4C1D69AD6065BA7E4A3256718DAF7C4657595D47E0637F6D716A4A654E3A") Потомок рода знаменитых полководцев Сципионов, понаставив в своем доме их статуи, играет в кости ночи напролет. Здесь очевидно порицание, как и в ранее цитированных отрывках из сатир. Однако последняя строчка ведь представляет из себя противоположность: она говорит о дисциплине, присущей предкам. Почему в ней мы должны усмотреть скрытую сатиру? Образа жизни прадедов Ювенал нигде не критикует. Mores maiorum для него, как и для других римских писателей, являются идеалом. Поэта раздражает и возмущает влияние греческой культуры, само пребывание греков в городе:

По его мнению, римская мораль пала, когда " на наши холмы просочился / Яд Сибариса, Родоса, Милета, отрава Тарента" (6, 296—297)81. Ювенал возмущается римлянами:

na("Источник: Античная литература\n A68871685E29514E43938E556A2A6D78A5755A604D624876CE4A414A469FA262762F627241769965532F414A56419B916B7F75793A64946D5CA756614E0650454A5B6D6767FC7E79517F457849715154C04C4057767A7A66702D90A497AA8DA98ADF92959899BC6B7C6CA3690E62476D5E65454E8D03975E63626C7E6C2841695D7885685A4652510B4DBA6A7E7B6860522A48649A7B4B4B5FC141996B737762767D9CB42E6583655B494C4C4B1DBC626675686A472D45748FAF564C4B4B59402D7764B0BA615C6A5123487858") Некогда, когда римляне были " грубыми воинами, совсем не понимавшими греческого искусства" (11, 100), они разбивали в захваченных городах греческие вазы и статуи. Те времена почтенных, достойных, отважных предков встают как идеал, как единственная крупная ценность:

na("Источник: Античная литература\n A688736349359245535A4C51632467696D77927D4C6D4B7F035844814857676C7AFCA3665D7B5D6D53258C8283859789AEB8BBA8377D94775C764B624D1F4E59888BB4B8A3FCA8BA9DA480644671534917415C507E7EA7B47F28536A5C7B4E7E5FC282485F9571607E6A737719685D709C634B4B54095A99ABA1A2BEA9F5941394B59CA29A967E951956BA6B7E7B737A8330486D516646498400525272A17A75A56552751C6C4BA743404F4C561D6E637862B6AF4AE05D714369564257595B41E0A4A5B0BAB7981F88F48CAD") Поэт превозносит скромную жизнь предков (9, 84), их честность (13, 53), необученных, небогатых, но непорочных женщин (6, 288—289). В то время римляне были не рабами императора, а гражданами (4, 86—91). Прошлое, которое воплощает ностальгия по mores maiorum, всегда присутствует в сатирах Ювенала [11, 206]. Вспомнив далекое прошлое, поэт вздыхает: " много в чем мы могли бы теперь позавидовать тому времени" (). Понимая, что повернуть колесо истории назад невозможно, Ювенал все же говорит о некоторых элементах жизни предков, перенесенных в его времена. Герой его XI сатиры живет скромно в деревне. " Побуду Эвандром", — говорит он (11, 60), и в памяти читателя встает небогатый Эвандр из " Энеиды" Вергилия, учивший Энея: " Гость мой, решись, и презреть не страшись богатства" (Aen. VIII 364).

na("Источник: Античная литература\n A688737D5C24594A5B5F519F6727786A7AA55F6C867344760A879A7F4C5A6D616DFC60674F70496F4FEB8C5D48479742BA7C726B31A859654BA7556A420B574D848376617F3C656C59654E60836E59540D4A53536CAB617A633F4E7A91BB796644CE5245504EBC6A616A726B15A9866859A55E464A0347597A726365BB258C6943AD4D7A5B584C420E5561A7AE5D7174513E806E547D4B4857138955657079B06F7B557F196D4967878C5146460D7A7EA4A265665C2092A141675F4C5949574DECAC726C697746A4") Приглашая гостя на обед, Ювенал говорит, что у него нет мебели, украшенной слоновой костью. Его рабы просты, не развращены и не испорчены. Гостю подадут мясо козленка, спаржу, яйца, виноград, груши, яблоки и местное, а не привезенное вино. Не будет танцоров, страстно трепещущих задом, гости будут слушать стихи Гомера и Вергилия. Они забудут о повседневности, о заботах, терзающих душу, и никуда не будут спешить. В конце сатиры звучит горечь, что приглашенному другу, к сожалению, скоро начнет надоедать спокойная деревенская жизнь. Вряд ли он выдержит хотя бы пять дней.

Кстати, на похожий скромный обед приглашал друга и один из самых богатых современников Ювенала Плиний Младший. Его гости получили по кочанчику салата, по три устрицы, по два яйца, пшеничной каши с медовым напитком, охлажденным снегом, маслины, свеклу, тыкву. Танцоров тоже не было, хозяин предложил посмотреть сцены из комедии, послушать чтение и игру на лире (Plin. Epist. I 15). Таким образом, это не пир Тримальхиона. Здесь другая жизнь, другие моральные установки. Римлянину, приносящему жертву богам, Ювенал советует: