Главный герой должен реагировать на побуждающее происшествие.

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Однако мы имеем дело с бесконечным многообразием характеров героев, поэтому их реакция может быть самой разной. Сколько вестернов, например, начиналось как этот? Плохие парни устраивают стрельбу в городе и убивают старого шерифа. Горожане собираются и идут на извозчичий двор, которым заправляет Мэтт, бывший стрелок, давший клятву никогда больше не убивать. Мэр просит его: «Мэтт, ты должен взять значок шерифа и помочь нам. Ты единственный, кто может нас спасти». Мэтт отвечает: «Нет, нет. Я давно уже повесил свое ружье на стену». «Но, Мэтт, — умоляет его сельская учительница, — они убили твою мать». Мэтт ковыряет носком сапога грязь и говорит: «Что ж... она была старой и, думаю, ее время пришло». Он отказывается действовать, но, тем не менее, это реакция.

Главный герой отвечает на неожиданное негативное или позитивное изменение равновесия в его жизни в соответствии со своим характером и восприятием мира. Однако отказ действовать не может длиться очень долго, даже если мы имеем дело с самым пассивным персонажем из минималистического фильма без сюжета. Все мы хотим обладать разумной властью над своей жизнью, и если чувство равновесия и контроля разрушается по причине какого-то события, то, что мы можем пожелать? Чего захочет в такой ситуации любой человек, не исключая и нашего героя? Восстановить баланс.

Таким образом, побуждающее происшествие сначала лишает главного героя равновесия, затем вызывает у него потребность восстановить его. Поэтому он представляет объект желания (обычно быстро, но иногда обдуманно): нечто материальное, ситуационное или уравновешивающее, чего, по его мнению, не хватает, чтобы вернуть корабль его жизни на правильный курс. В конце концов, побуждающее происшествие подталкивает героя к активным действиям, направленным на достижение объекта или цели. И для многих историй или жанров это имеет большое значение: событие нарушает привычный порядок жизни главного героя, пробуждая в нем стремление все уладить, и он начинает действовать.

Однако больше всего мы восхищаемся героями, в которых побуждающее происшествие рождает не только осознанное, но и подсознательное желание. Внутри таких сложных характеров происходит напряженная борьба, потому что то и другое вступают в прямой конфликт. Вне зависимости от того, как персонаж осознает свое влечение, аудитория чувствует или понимает, что глубоко внутри себя он хочет совсем другого.

Вспомним фильм «Плотская любовь» (Carnal Knowledge). Если бы мы могли отвести его главного героя Джонатана (Джек Николсон) в сторону и спросить: «Чего ты хочешь?», то его осознанный ответ был бы следующим:

«Я красивый парень, с которым приятно проводить время, к тому же я хорошо зарабатываю. Моя жизнь была бы настоящим раем, если бы я мог разделить ее с идеальной женщиной». Фильм рассказывает о тридцатилетнем поиске такой женщины-мечты, показывая жизнь Джонатана со времени учебы в колледже до достижения им среднего возраста. Снова и снова он встречает красивую, умную женщину, но скоро их романтические отношения превращаются в темные и страстные, наполняются актами насилия, а затем происходит разрыв. Снова и снова Джонатан играет великого романтика, пока женщина его безумно любит, а затем внезапно меняет отношение к ней, начинает унижать ее и выбрасывает из своей жизни.

В кульминации он приглашает на ужин своего старого приятеля по колледжу Сэнди (Арт Гарфанкель) и ради развлечения показывает ему слайды с фотографиями всех женщин, с которыми он встречался в своей жизни, назвав этот показ «Парадом стерв». О каждой он говорит гадости, рассказывая Сэнди, «что с ней было не так». В сцене развязки мы видим его с проституткой (Рита Морено), которой приходится читать ему им же написанную оду в честь своего пениса, чтобы он мог достичь эрекции. Герой думает, что охотится за идеальной женщиной, но мы знаем, что подсознательно он хочет унижать и разрушать и занимается этим всю свою жизнь. Сценарий Жуля Фейффера — леденящее душу изображение мужчины, который слишком хорошо знаком многим женщинам.

Другой фильм — «Миссис Соффел» (Mrs. Soffel). В 1901 году совершивший убийство вор (Мэл Гибсон) ждет в камере исполнения смертного приговора. Жена начальника тюрьмы (Дайан Китон) решает спасти его душу и читает ему цитаты из Библии, надеясь, что, когда его повесят, он отправится не в ад, а в рай. Возникает взаимная симпатия. Она организует его побег, а затем присоединяется к нему. Скрываясь от преследователей, они занимаются любовью, правда, только один раз. Когда представители властей окружают их, она понимает, что ему предстоит погибнуть и решает умереть вместе с ним. «Застрели меня, — умоляет она. — Я не проживу без тебя ни дня». Он нажимает на курок, но только ранит ее. В развязке ее приговаривают к пожизненному заключению, но она отправляется в камеру с гордым видом, буквально плюнув в глаза тюремщика.

Миссис Соффел внезапно переходит от одного выбора к другому, но мы чувствуем, что за сменой ее намерений скрывается сильное неосознанное желание испытать необыкновенную, абсолютную любовь такой силы, что все последующее не будет иметь никакого значения... потому что ей удастся пережить хотя бы один великий миг. Миссис Соффел — законченный романтик.

В фильме «Жестокая игра» (The Crying Game) Фергюс (Стивен Ри), член Ирландской республиканской армии, охраняет британского капрала (Форрест Уитакер), которого его подразделение удерживает в качестве заложника. Он симпатизирует этому человеку. Когда капрала убивают, Фергюс самовольно отправляется в Англию, скрываясь одновременно от британцев и ИРА. Выполняя последнюю просьбу убитого заложника, он разыскивает его девушку Дил (Джей Дэвидсон), влюбляется в нее, а позже узнает, что Дил — трансвестит. Затем его находят члены ИРА. Фергюс добровольно вступил в ИРА, понимая, что это не студенческое братство, поэтому, когда ему приказывают убить английского судью, он вынужден окончательно определиться со своими политическими взглядами. Является ли он все-таки ирландским патриотом или нет?

Наблюдая за Фергюсом с первых минут его общения с заложником и до последних полных нежности сцен с Дил, зрители понимают, что, несмотря на осознанное участие героя в политической борьбе, этот фильм вовсе не о преданности идее. За политическими метаниями Фергюса скрывается одна из самых важных потребностей человека — любить и быть любимым.

Энергия желания главного героя формирует важный элемент структуры, известный как «стержень» истории (его также называют магистральной линией или суперцелью). Стержень — это желание и старание главного героя восстановить жизненное равновесие, главная объединяющая сила, которая удерживает вместе все остальные элементы истории. Не важно, что происходит на ее поверхности, но каждая сцена, образ и мир представляют собой часть ее стержня, связанную — причинной ли обусловленностью или тематически — с ядром, образуемым этим желанием и действиями.

Если у главного героя нет подсознательного желания, то стержнем истории становится его осознанная цель. Например, суть любого фильма о Джеймсе Бонде можно охарактеризовать следующей фразой: победить главного злодея. У Джеймса нет подсознательных желаний; он хочет только одного — спасти мир. Стремление Бонда к достижению осознанной цели является объединяющей силой истории, поэтому не может быть изменено. Если он заявит: «К черту доктора Но. Я устал быть шпионом. Отправляюсь на юг, чтобы серьезно заняться теннисом и работать над своим замахом», — фильм развалится на части.

С другой стороны, при наличии у героя подсознательного желания именно оно становится стержнем истории. Такое желание всегда более сильно и продолжительно, так как корнями уходит в самые сокровенные глубины личности. Когда оно историей управляет, у писателя появляется возможность создать очень сложный характер, способный неоднократно менять свои осознанные желания.

Возьмем, к примеру, роман «Моби Дик». Если бы Мелвилл сделал Ахаба единственным главным героем, то была бы простая, хотя и увлекательная работа в жанре высокого приключения, движимая маниакальным желанием капитана убить белого кита. Однако, добавив в качестве второго главного героя Измаила, Мелвилл обогатил историю, превратив ее в сложное классическое произведение с сюжетом воспитания. На самом деле рассказ развивается вслед за подсознательным желанием Измаила победить своих внутренних демонов: он ищет в себе разрушительные навязчивые идеи, которые видит в Ахабе, что не только противоречит его осознанной надежде выжить в безумной погоне за китом, но и может погубить его, как это произошло с Ахабом.

В «Жестокой игре» (The Crying Game) Фергюс мучительно размышляет о политике, а его безотчетная потребность любить и быть любимым направляет повествование. В фильме «Плотская любовь» (Carnal Knowledge) Джонатан ищет «идеальную женщину», переходя от одной любовной связи к другой, в то время как подсознательное желание унижать и губить женщин всегда остается неизменным. Желания миссис Соффел меняются бесчисленное множество раз — от спасения к проклятию, но она не отдает себе отчета в том, что стремится пережить необыкновенный любовный роман. Аудитория понимает: метания сложного главного героя всего лишь отражение одной неизменной вещи — его подсознательного желания.

С точки зрения писателя, который видит свою работу целиком — от побуждающего происшествия до кульминации последнего акта, что бы мы ни говорили о жанрах и различных формах, будь то архисюжет или антисюжет, на самом деле существует только история. По сути, с момента появления человечества мы самыми разными способами рассказывали друг другу то, что можно назвать квестом, или поиском. Все истории имеют форму квеста.

Так или иначе, событие нарушает равновесие в жизни персонажа, пробуждая в нем осознанное и/или подсознательное желание отыскать то, что, по его мнению, восстановит баланс, и отправляя его на поиски объекта его желания, требующие преодоления сил антагонизма (внутренних, личностных, внеличностных). Герой может добиться своего или потерпеть неудачу. Это и есть история в сжатом виде.

Основная форма истории проста. Но это все равно, что говорить о простоте основной формы музыки. Так и есть. Всего двенадцать нот. Но, соединяясь друг с другом, они образуют то, что мы называем музыкой. Важнейшие элементы квеста — те же двенадцать нот музыки, мелодии, которую мы слушаем всю жизнь. Тем не менее, как и композитор за роялем, писатель, выбирая столь простую на первый взгляд форму, практически сразу же обнаруживает, насколько она сложна и невероятно трудна для использования.

Чтобы понять форму квеста вашей истории, достаточно определить объект желания главного героя. Проникните в его психологию и постарайтесь понять, чего же он хочет. Это может быть потребность в чем-то материальном, например в человеке, которого можно любить, — фильм «Власть луны» (Moonstruck). Или стремление к внутреннему росту, возмужанию — «Большой» (Big). Но будь то чрезвычайное происшествие в реальном мире — защита от хищной акулы в «Челюстях» (Jaws) — или глубокое изменение в духовной сфере — полная смысла жизнь в «Нежном милосердии» (Tender Mercies), — заглянув в душу главного героя и открыв для себя его мечту, вы увидите дугу истории, квест, куда персонаж отправляется вслед за побуждающим происшествием.

Побуждающее происшествие может произойти только двумя способами: случайно или по какой-либо причине, другими словами, по совпадению или на основе принятого решения. Решение может принять как главное действующее лицо — например, Бен в фильме «Покидая Лас-Вегас» (Leaving Las Vegas) задумывает допиться до смерти, — так и другой человек, способный расстроить его жизнь, — решение миссис Крамер покинуть мужа и ребенка в картине «Крамер против Крамера» (Kramer vs. Kramer). Если то и другое совпадают, результат может быть трагическим — несчастный случай, в результате которого погибает муж Алисы в фильме «Алиса здесь больше не живет» (Alice Doesn't Live Here Anymore), или счастливым — встреча спортивного агента с красивой и талантливой спортсменкой в «Пэт и Майк» (Pat and Mike).

Побуждающее происшествие основного сюжета должно происходить на экране — не в предыстории и не за кадром между сценами. У каждого подсюжета есть собственное побуждающее происшествие, которое может быть показано или не показано, но основное аудитория должна увидеть, и для этого есть две причины.

Во-первых, когда зрители переживают побуждающее происшествие, они задают себе главный драматический вопрос фильма, звучащий примерно так: «Чем же все это обернется?» При просмотре фильма «Челюсти» (Jaws): сможет ли шериф одержать победу над акулой или она убьет его? «Ночь» (La Notte): уйдет или останется Лидия (Жанна Моро) после того, как скажет мужу (Марчелло Мастроянни), что он ей противен, и она оставляет его? «Музыкальная комната» (The Music Room): Бисвас (Хузур Рой), аристократ и тонкий ценитель музыки, решает продать драгоценности жены, а затем и свой дом, чтобы оплачивать свое неудержимое влечение к прекрасному. Уничтожит его такая расточительность или спасет?

На голливудском жаргоне побуждающее происшествие основного сюжета называется «большим крючком». Его обязательно следует показать, потому что именно это событие пробуждает любопытство аудитории. Страстное желание получить ответ на главный драматический вопрос подогревает ее интерес вплоть до кульминации последнего акта.

Во-вторых, когда зрители видят побуждающее происшествие, в их воображении возникает образ обязательной сцены. Обязательная сцена (также известная как «кризис») представляет собой событие, которое зрители ожидают увидеть, прежде чем история закончится. В этой сцене главный герой вступает в решающую битву с наиболее могущественными враждебными силами, присутствующими в его квесте и приведенными в движение побуждающим происшествием. Эта сцена называется «обязательной», потому что писатель, подтолкнув аудиторию к ожиданию этого момента, должен выполнить данное им обещание и показать ее.

Возьмем, к примеру, фильм «Челюсти» (Jaws). Когда акула нападает на девушку, а шериф находит ее останки, мы мысленно рисуем себе яркий образ: акула и шериф сражаются один на один. Мы не знаем, как к этому подойдем или чем все обернется. Но уверены: фильм не закончится до тех пор, пока шериф не окажется буквально в пасти акулы. Сценарист Питер Бенчли не мог показать этот важный момент так, как его видят жители городка, которые с биноклями столпились на берегу и гадают: «Это шериф? А это акула?» БУМ! И вот шериф и морской биолог (Ричард Дрейфус) плывут к берегу, выкрикивая: «Невероятная схватка! Сейчас мы вам о ней расскажем». Заставив нас вообразить себе шерифа, сражающегося с акулой, Бенчли был обязан сделать так, чтобы в критический момент мы оказались рядом с ним.

В отличие от фильмов в жанре боевика, при просмотре которых мы сразу же и ярко представляем обязательную сцену, более глубокие жанры только намекают на нее в побуждающем происшествии, и позже она начинает приобретать все большую «резкость», как это происходит с фотографией, помещенной в проявочный раствор. В картине «Нежное милосердие» (Tender Mercies) Мак Следж до крайности опускается, погрязнув в пьянстве и бессмысленной жизни. Его возрождение начинается, когда он встречает одинокую женщину с сыном, которому нужен отец. Чувствуя прилив вдохновения, Следж сочиняет несколько новых песен, затем принимает баптизм и пытается помириться со своей дочерью, живущей отдельно от него. Постепенно он собирает по кусочкам свою разбитую жизнь.

Однако аудитория интуитивно чувствует, что дракон под названием «бессмысленность», однажды загнавший Следжа на самое дно жизни, должен еще раз поднять свою страшную голову. История не может закончиться, пока герой снова не столкнется с жестокой нелепостью, которая на этот раз должна будет проявиться во всей своей разрушительной силе. Обязательная сцена представлена в виде ужасной аварии, в которой погибает единственный ребенок Следжа. И, если пьянице нужен повод для того, чтобы снова потянуться к бутылке, ничего лучше и придумать нельзя. Но происходит иное: смерть дочери погружает его бывшую жену в наркотический ступор, а Следж находит в себе силы продолжить жизнь.

Гибель дочери Следжа была «обязательной» по определенной причине. Предположим, Хортон Фут написал следующий сценарий: однажды утром одинокий алкоголик Следж просыпается и понимает, что лишился всего, ради чего стоило бы жить. Он знакомится с женщиной, влюбляется в нее, привязывается к ее сыну и хочет его воспитывать, обретает веру и пишет новую песню. ЭКРАН ГАСНЕТ. Но это не история, а просто фантазия. Если поиск смысла жизни приводит к глубокому внутреннему изменению Следжа, как показать такое преображение? Конечно же, не с помощью заявлений о перерождении души. Никого не могут убедить диалоги, где герой объясняет все сам. Для проверки необходимо чрезвычайное событие, которое заставит персонаж сделать выбор и совершить действие — это и будет обязательная сцена (кризис) и кульминация последнего акта.

Когда я говорю, что аудитория «знает» о предстоящем обязательном событии, то не использую это слово в его прямом смысле. Если это событие не удается показать, то, выходя из кинозала, зрители не думают: «Отвратительный фильм. Нет обязательной сцены». Они осознают на интуитивном уровне отсутствие в фильме чего-то важного. Многолетнее общение с ритуалом истории учит аудиторию предчувствовать, что противодействующие силы, пробудившиеся в момент побуждающего происшествия, будут накапливаться и повествование не закончится, прежде чем главный герой не встретится с ними лицом к лицу в их максимальном проявлении. Соединение побуждающего происшествия и кризиса истории представляет собой аспект предопределения, когда более ранние события располагаются таким образом, чтобы подготовить последующие. На самом деле каждый совершаемый вами выбор — жанра, сеттинга, характеров, настроения — выполняет функцию предопределения. Каждой строчкой диалога или изображения действий вы направляете зрителей на прогнозирование определенных вариантов последующих событий, поэтому, когда они начинают разворачиваться, то удовлетворяют уже сформированные ожидания аудитории. Тем не менее главной составляющей предопределения является мысленное представление обязательной сцены (кризиса) с помощью побуждающего происшествия.