Пауло Коэльо 7 страница

Тот самый человек, который по возвращении из Иркутска - он словно сбросил тогда невыносимое бремя - начал более свободно и откровенно рассказывать ей о том, какие тени заполняют его душу.

«Никто, никто решительно не смеет угрожать нашей близости. Мы потратили достаточно времени, чтобы создать более справедливое и более гуманное общество. И тот, кто не желает уважать нашу свободу, должен быть изгнан - причем так, чтобы и в голову больше не приходило вернуться».

Ева опасалась спрашивать, что означает это «так». Она всегда думала, что знает своего мужа, но в последнее время ей все чаще стало казаться, что в нем просыпается какой-то дремлющий вулкан, от которого во все стороны расходятся ударные волны. Она припоминала их ночные разговоры, когда он признавался ей: ради того чтобы выжить в Афганистане, ему приходилось убивать. И никогда не замечала она в нем ни раскаяния, ни вины: «Я выжил, и это самое главное. Моя жизнь могла оборваться и в солнечный полдень, и на рассвете, который мы встречали на заснеженных горных отрогах, и ночью, когда в палатке играли в карты, не сомневаясь, что контролируем ситуацию. И если бы я погиб, это ничего не изменило бы в мире: просто прибавилась еще одна единица в сводке потерь и еще один орден вручили моей семье.

Но Господь помог - я всегда успевал отреагировать вовремя. И мне, прошедшему через тяжелейшие испытания, какие только могут выпасть на долю человека, судьба вручила два самых важных дара - успех в делах и женщину, которую я люблю».

Но одно дело - отреагировать вовремя, и совсем другое - «изгнать навсегда» пьяного бродягу, помешавшего ужинать, хоть с этим легко справился бы и хозяин ресторана. Все произошедшее^не выходило у нее из головы: она раньше обычного уходила в свой бутик, а возвращаясь, допоздна засиживалась за компьютером. Ей хотелось избежать вопроса. И в течение нескольких месяцев, заполненных обычными делами - поездками, ярмарками, фестивалями, ужинами, встречами, благотворительными акциями, удавалось держать себя в руках. И даже - убедить себя, что неправильно истолковала слова, сказанные тогда в Иркутске, и ругать себя за то, что судит так поверхностно.

С течением времени вопрос потерял было свое значение - но лишь до того дня, когда супруги попали в один из лучших ресторанов Милана на официальный ужин, переходящий в благотворительный аукцион. Игорь и Ева оказались здесь по своим делам: он должен был согласовать некоторые тонкости договора с итальянской фирмой, а она приехала на Неделю моды, намереваясь кое-что приобрести для своего московского бутика.

И случившееся в Сибири повторилось в одном из самых изысканных городов мира. На этот раз их друг, бывший уже сильно навеселе, подсел к ним без спросу и принялся сыпать сомнительными шуточками и анекдотами. Ева заметила, как рука Игоря сжалась в кулак, и с предельной мягкостью и деликатностью попросила приятеля уйти. К этому времени она уже выпила несколько бокалов Asti Martini Spumante, как итальянцы называют белое вино, которое ни вкусом, ни способом изготовления не отличается от шампанского, однако по европейскому закону не имеет права носить это имя, поскольку произведено не на виноградниках Шампани.

Пока они говорили о брендах и их законах, Ева пыталась отогнать от себя вопрос, который на какое-то время исчез из ее памяти, а сейчас возник вновь со всей силой. Говорили и пили, но вот настал миг, когда она больше не могла сдерживаться:

- Что уж такого плохого, если человек немного потерял представление о такте и стал навязчив?

- Мы редко бываем вместе, - совсем другим тоном ответил Игорь. - Я, разумеется, всегда думаю о мире, в котором мы живем, веруя больше в науку, чем в духовные ценности, питая наши души тем, что навязывает общество, а сами тем временем мало-помалу умирая, потому что сознаем, что происходит вокруг, понимаем, что нас заставляют делать то, чего мы делать не хотим, но все равно делаем, потому что не способны оставить все и посвятить наши дни и ночи истинному счастью - семье, природе, любви… А почему? Потому что обязаны завершить начатое, чтобы достичь столь желанной финансовой стабильности, которая позволит нам посвятить остаток дней друг другу. Потому что мы несем ответственность. Знаю, ты считаешь, что я слишком много работаю. Нет - ровно столько, сколько нужно для обеспечения нашего будущего. Уже очень скоро мы с тобой обретем свободу мечтать и исполнять наши мечты.

Уж чем-чем, а финансовой стабильностью супруги обладали. У них не было долгов, и они могли в любую минуту подняться из-за стола, оставить мир, столь ненавистный Игорю, и все начать заново, зная, что никогда не будут нуждаться в деньгах. Они уже много раз говорили об этом, но Игорь неизменно повторял одно и то же: «Еще немного». Всякий раз - «еще немного».

Впрочем, сейчас было не время обсуждать будущее.

- Господь подумал обо всем, - продолжал меж тем Игорь. - И мы - вместе, потому что такова была Его воля. Не знаю, добился бы я того, чего добился, не будь тебя… хоть и сам не всегда могуосознать, насколько ты важна для меня. Это Он свел нас и даровал мне толику Своей силы, чтобы защищать и оберегать тебя. Это Он внушил мне, что все на свете подчинено определенному замыслу, и я обязан беспрекословно повиноваться Ему, исполняя неукоснительно каждую заповедь. А будь иначе, я был бы убит под Кабулом или нищенствовал сейчас в Москве.

В эту минуту спуманте или шампанское - неважно, каким именем зовется этот напиток, - дало себя знать и показало, на что способно:

- А что произошло с тем бродягой в Иркутске? Игорь сначала даже не понял, о чем речь. И Еве при-юсь напомнить ему эпизод в ресторане.

- Я хочу знать, что было потом.

- Я спас его.

Ева вздохнула с облегчением.

- Я спас его от гнусной и беспросветной жизни… От едяной зимней стужи, от алкоголя, медленно разру-[авшего его мозг и тело. Я сделал так, что его душа

'могла воспарить в сторону света, потому что когда он вошел в ресторан, чтобы нарушить наше счастье, я по- его духом владеет дьявол. Сердце Евы замерло. Не надо было спрашивать: «Ты 'бил его?» - это было ясно и так.

- Без тебя я не существую. И если что-то или кто-то попытается разлучить нас или омрачить ту краткую минуту, которую нам дано провести вместе, получит по заслугам.

Должно быть, он хотел сказать: «Будет уничтожен». Неужели это происходило и раньше, а она просто не знала, не замечала? Она выпила еще, потом еще, а Игорь тем временем вновь заговорил - человек замкнутый, он пользовался каждой возможностью излить ей душу:

- Мы с тобой говорим на одном языке. Мы смотрим на мир одинаково. Мы дополняем друг друга с такой точностью и совершенством, какие даны лишь тем, кто ставит любовь превыше всего. Повторяю: без тебя я не существую.

Погляди на окружающий нас Суперкласс, который считает себя таким значительным и в сознании своей социальной ответственности тратит огромные деньги на благотворительных базарах, устраиваемых то для сбора средств в пользу руандийских беженцев, то ради сохранения китайских панд. Для них панды и голодающие значат одно и то же, и на этих сборищах люди чувствуют себя существами высшего порядка, ибо совершают какие-то полезные поступки. Бывали ли они в бою? Нет, -они только развязывают войны, но сами не сражаются на них. Если результат достигнут, вся слава достается им. Если нет - виноваты другие. Они любят себя…

- Милый, я хочу спросить тебя…

В эту минуту на эстраду поднялся ведущий, который поблагодарил присутствующих за то, что пришли. На собранные деньги будут приобретены медикаменты для лагерей беженцев в Африке.

- А знаешь ли ты, чего он не говорит? - спросил Игорь, словно не слыша ее вопрос. - Что лишь десять процентов этих пожертвований достигнут цели. Все прочее пойдет на оплату этого вечера - на аренду зала, оплату ужина, гонорар для тех, кого осенила эта блестящая идея, - и все по самым высшим ставкам. Они используют нищету для собственного обогащения.

- В таком случае зачем мы здесь?

- Нам полагается здесь быть. Это - часть моей работы. Последнее, что мне в жизни надо, - это спасать Руанду или посылать лекарства африканским беженцам, но я по крайней мере это сознаю. А остальные гости тратят свои деньги, чтобы очистить совесть и облегчить душу. Когда в Руанде вспыхнула гражданская война и начался геноцид, я набрал из своих друзей небольшой отряд, который спас более двух тысяч человек из противоборствовавших племен тутси и хуту. Ты знаешь об этом?

- Нет, ты никогда не рассказывал…

- Не считал нужным. Ты ведь знаешь, как мало заботят меня другие…

Тем временем начался благотворительный аукцион. Выставленную первым лотом дорожную сумку от Louis

Шоп купили за сумму, десятикратно превышавшую первоначальную цену. Игорь бесстрастно взирал на происходившее, а Ева выпила еще бокал, раздумывая над тем, стоит ли задать мучающий ее вопрос.

Зазвучала музыка - это была песенка в исполнении Мэрилин Монро - и художник на глазах у публики начал писать на холсте. Ставки росли, в десять раз превысив первоначально заявленную сумму. На эти деньги можно было купить в Москве небольшую квартиру.

Потом выставили чашку. И снова - несуразно высокая цена.

…Она так много выпила в тот вечер, что Игорь должен был нести ее в отель на руках. Но прежде чем он опустил ее на кровать, Ева наконец решилась:

-А что будет, если я тебя брошу?

-В следующий раз пей поменьше.

-Нет, а все же?

-Этого не может быть. У нас с тобой - идеальный брак. В голове у нее просветлело, однако она понимала,

что пьяному море по колено, и продолжала притворяться:

- Ну, а все же? Если это произойдет?

- Я заставлю тебя вернуться. Ты ведь знаешь - я умею добиваться своего. Или чужого… Пусть даже придется уничтожить для этого целые миры.

- А если я заведу роман с другим?

В его глазах она не увидела злости или гнева.

- Переспи хоть со всеми мужчинами на планете - моя любовь так сильна, что сумеет превозмочь и это.

С того дня их союз, казавшийся божьей благодатью, стал неуклонно превращаться в кошмар. Она оказалась замужем за маньяком, убийцей. Что это за история о том, как он финансировал отряды наемников, чтобы загасить межплеменную вражду? Скольких людей он убил, чтобы они не нарушали их супружеский покой? Разумеется, все можно объяснить - война, душевные травмы, тяжелейшие испытания, через которые ему пришлось пройти… Но разве ему одному? Отчего же другим не пришло в голову стать вершителями Божественного Правосудия, исполнителями Верховного Замысла?

- Я не ревную, - неизменно говорил ей Игорь, когда собирался куда-нибудь уехать. - Потому что ты знаешь, как я тебя люблю, а я знаю, как ты любишь меня. И не может произойти ничего, что разрушило бы нашу с тобой жизнь.

…Теперь она была более чем уверена: это - не любовь. Это наваждение, с которым она не смогла совладать и потому обречена до конца своих дней пребывать в постоянном ужасе.

Если не попробует освободиться при первом же удобном случае.

А случаи такие предоставлялись. И самым упорным, самым настойчивым оказался мужчина, о прочных отношениях с которым она и помыслить не могла.Кутюрье, чья звезда с каждым днем разгоралась все ярче, а слава гремела все громче. Тот, кто получал от своей страны огромные деньги для достижения высокой цели - чтобы весь остальной мир познакомился с незыблемыми ценностями «туземных племен», и перестал испытывать страх по отношению к ним. Кто поверг к своим ногам мир моды.

При каждой их встрече, где бы, в каком бы городе мира это ни случалась, он способен был пропустить важные переговоры, отменить ужин - для того лишь, чтобы оказаться с нею наедине, в номере отеля, чтобы просто побыть рядом, даже не занимаясь любовью. Они смотрели телевизор, ужинали, она пила (он, что называется, капли в рот не брал), гуляли в парках, заходили в книжные магазины, заговаривали с незнакомыми людьми. Они не мечтали о будущем, почти не вспоминали прошлое: все было сосредоточено на настоящем.

Ева противилась столько, сколько могла, тем более что никогда не пылала к этому человеку страстью. Но когда он предложил ей все бросить и переехать с ним в Лондон, внезапно согласилась. Это был единственно возможный выход из ее персонального ада.

Пискнул телефон, принимая очередное сообщение. Да не может этого быть - они ведь не общались уже несколько лет!

«Ради тебя я уничтожил еще одну вселенную, Катюша».

- От кого это?

- Понятия не имею. Номер не определен, - ответила она, а про себя промолвила: «Какой ужас!»

- Приехали. Помни, у нас мало времени.

Лимузину приходится совершать замысловатые маневры, чтобы подъехать ко входу в отель «Martinez». По обе стороны, за установленными полицией металлическими барьерами, целый день толпятся люди всех возрастов в надежде вблизи увидеть кого-нибудь из знаменитостей. Они делают снимки цифровыми фотоаппаратами, через интернет посылают рассказы о своих впечатлениях «друзьям» и членам сообществ, к которым принадлежат. Самое долгое ожидание будет оправдано, если настанет единственный в своем роде миг торжества - они сумеют увидеть актера, актрису, телеведущего!

И хотя киноиндустрия существует благодаря именно этим людям, их не подпускают близко: охранники, размещенные на стратегических высотах, требуют доказать, что ты проживаешь в отеле или что у тебя назначена здесь встреча. То есть, если не вытащишь из кармана магнитную карточку, заменяющую ключ от номера, тебя при всем честном народе вышвырнут вон. Если же у тебя здесь назначена деловая встреча или ты приглашен в здешний бар, назовись и жди на глазах у всех, пока охранники по рации запросят ресепшн, правду ли ты говоришь. Идет проверка, время тянется бесконечно, но вот наконец подтверждение получено -и тебя, после публичного унижения, допускают в святая святых.

Разумеется, все это не касается тех, кто подкатывает на лимузине.

Обе дверцы белого «Мауbасhа» распахнуты: одна - водителем, другая - швейцаром. Объективы фотоаппаратов и видеокамер направлены на Еву, и хотя никто ее не знает, каждому понятно: дама, подъехавшая в такой машине, дама, живущая в этом отеле, - птица высокого полета. Может быть, любовница вот этого седоватого господина, идущего следом за ней, и тогда, если речь идет о внебрачных связях, есть шанс пристроить эти снимки в какой-нибудь таблоид, кормящийся на скандалах. А может быть, эта белокурая красавица - иностранная знаменитость, Доселе неизвестная во Франции. Глядишь, ее фото скоро появятся в желтом журнальчике, и тогда зеваки испытают законную гордость оттого, что находились в четырех-пяти шагах от нее.

Хамид Хусейн смотрит на плотную, хотя и не очень многочисленную толпу, жмущуюся к металлическим барьерам. Он все никак не постигнет причин такого ажиотажа, ибо у него в стране подобного не происходит. Однажды он даже осведомился у своего приятеля о том, кто все эти люди.

- Не думай, что здесь одни фанаты, - отвечал тот. -От сотворения мира человек привык считать, что близость к чему-то неприкосновенному и таинственному осеняет благодатью. Оттого люди ходят на поклонение святым местам и отыскивают гуру.

- Это в Каннах-то?

- Да хоть бы и в Каннах. Везде и всюду появление недосягаемой знаменитости воспринимается как манна небесная, как дар богов. Особенно если она кивнет или помашет рукой…

Рок-фестивали на огромных площадках напоминают религиозное действо, собирающее многие тысячи верующих. Люди толпятся у входа в театр, чтобы увидеть, как пройдут мимо представители Суперкласса. Гигантские толпы заполняют стадионы, следя за тем, как два десятка молодцов гоняют мячик. А чем отличаются от икон и образов портреты звезд, висящие и в комнатах подростков, и в квартирах почтенных домохозяек, и даже в кабинетах топ-менеджеров, которые при всем своем могуществе завидуют им?

Есть лишь одно различие: в роли верховного судии выступает публика: сегодня она заходится от восторга, а завтра с жадностью выискивает скандальные подробности из жизни своего кумира. И говорит: «Бедняга. Хорошо все-таки, что я - не он». Сегодня звезду боготворят, завтра побивают камнями и распинают на кресте, причем не испытывая ни малейшего чувства вины или сострадания.

1: 37 РМ

Вотличие от других девушек, которые утром явились на работу, а теперь, уже причесанные и накрашенные, убивают время, пять часов - до выхода на подиум - с помощью телефонов и плееров, глаза Жасмин устремлены в книгу. В книгу стихов:

Опушка - и развилка двух дорог. Я выбирал с великой неохотой, Но выбрать сразу две никак не мог И просеку, которой пренебрег, Глазами пробежал до поворота. Вторая - та, которую избрал, - Нетоптаной травою привлекала: Примять ее - цель выше всех похвал, Хоть тех, кто здесь когда-то путь пытал, Она сама изрядно потоптЬла. И обе выстилали шаг листвой И выбор, всю печаль его, смягчали. Неизбранная, час пробьет и твой! Но, помня, как извилист путь любой, Я на развилку, знал, вернусь едва ли. Иecjiuстанет жить невмоготу,

Я вспомню давний выбор поневоле: Развилка двух дорог - я выбрал ту, Где путников обходишь за версту. Все остальное не играет роли1.

Да, она тоже выбрала нехоженую тропу. И дорого заплатила за это, но дело того стоило. Все происходит вовремя. Любовь появилась в тот миг, когда она больше всего нуждалась в ней - появилась и осталась. И Жасмин работает ради нее, с нею и ею.

Правильней всего будет сказать: во имя ее. Ее настоящее имя - Кристина. В своем CV она упоминает, что ее нашла Анна Дитер, когда ездила в Кению, но иных подробностей намеренно не указывает, оставляя простор для домыслов - трудное детство, голод, гражданские войны… А на самом деле эта чернокожая девушка родилась в благополучном бельгийском Антверпене, хотя ее родители и в самом деле бежали в Европу от нескончаемой вражды между племенами хуту и тутси.

Когда ей было шестнадцать лет и она вместе с матерью шла по улице, возвращаясь с очередной уборки, к ним подошел какой-то человек, извинился, представился фотографом и сказал:

- Ваша дочь необыкновенно хороша собой. Вы не согласились бы, чтобы она работала со мной в качестве модели?

- Видите эту тяжеленную сумку? В ней - моющие средства: я работаю день и ночь, чтобы она могла учиться в хорошей школе и впоследствии получила диплом. Ей всего шестнадцать.

- Самый подходящий возраст, - ответил фотограф, протягивая свою визитную карточку. - Если надумаете принять мое предложение, позвоните.

Они пошли дальше, но мать заметила, что Кристина бережно спрятала визитку.

- Не обольщайся, дочка. Таким, как мы, в этот мир хода нет. А он всего лишь хочет переспать с тобой.

Этого можно было и не говорить: хотя все девочки-одноклассницы завидовали ей, а мальчики наперебой приглашали на разные вечеринки, Кристина твердо помнила, кто она и откуда, а также знала, что выше головы не прыгнешь.

И это знание не поколебалось даже после того, как последовало второе приглашение. В кафе какая-то немолодая женщина восхитилась ее красотой и сказала, что снимает для модных журналов. Кристина поблагодарила, взяла визитку, пообещала позвонить, хотя совершенно не собиралась этого делать - при том, что все девочки ее возраста мечтают стать фотомоделями.

Бог троицу любит, и вот три месяца спустя, когда она рассматривала витрину очень дорогого магазина готового платья, какой-то человек вышел из дверей и направился к ней:

- Чем ты занимаешься, девочка?

- Лучше спросите, чем я буду заниматься. Получу диплом ветеринара.

- И совершенно напрасно. Это - не твое дело. Иди лучше работать к нам.

- Мне некогда стоять за прилавком. Когда есть свободное время, я помогаю матери убирать квартиры.

- Я не предлагаю тебе идти в продавщицы. Надо сделать несколько фотосессий с нашими коллекциями.

Все эти встречи так и остались бы отрадными воспоминаниями о прошлом, которые когда-нибудь, когда она выйдет замуж, нарожает детей, состоится в профессии и в любви, приятно будет перебрать в памяти. Если бы не то, что случилось несколько дней спустя.

Вместе с несколькими друзьями она проводила время в клубе, танцевала и наслаждалась безотчетной радостью бытия, как вдруг в помещение ворвалось человек десять парней. В руках у них были дубины, усаженные бритвенными лезвиями. Началась паника, поднялся общий крик. Кристина не знала что делать, но, повинуясь инстинкту, замерла на месте.

Тут она увидела, как один из нападавших подскочил к юноше из их компании, ухватил его за волосы, закинув голову, и выхваченным из кармана ножом перерезал ему горло. После этого парни исчезли так же внезапно, как появились. Посетители клуба находились в полнейшем смятении - одни застыли как в столбняке, другие плакали, опустившись на пол, третьи метались по залу. Несколько человек склонились над жертвой, пытаясь оказать ей помощь, хоть и знали, что уже слишком поздно. Прочие - и среди них Кристина - молча и неподвижно смотрели на истекающего кровью юношу. Кристина знала и убитого, и убийцу, и мотив преступления (случившаяся незадолго до их похода в клуб ссора в баре), но все равно - ей казалось, что все это снится, что еще немного - и она проснется, вся в холодном поту, но со счастливым сознанием того, что даже самый тяжкий кошмар рано или поздно кончается. Но это был не сон.

Уже через минуту она, будто вернувшись на землю, очнулась, закричала: «Сделайте же что-нибудь!», а затем: «Не трогайте его, не прикасайтесь к нему!», а потом что-то совсем уже непонятное, и от этих криков в клубе началось настоящее безумие. Вскоре в клуб с оружием в руках ворвалась полиция, появились парамедики, всех выстроили у стены, стали проверять документы, записывать адреса и номера телефонов, снимать показания. Кто это сделал? Из-за чего? Кристина не могла выговорить ни слова. Труп положили на носилки и убрали. Фельдшер заставил ее принять таблетку, объяснил, что пешком ей возвращаться домой нельзя и следует взять такси или сесть в автобус.

Назавтра, рано утром, раздался телефонный звонок. Трубку сняла мать, решившая не оставлять Кристину, которая едва сознавала, где она и что с ней, одну. Звонили из полиции с требованием явиться к такому-то часу и в такой-то кабинет. Мать сказала, что это невозможно. Ей пригрозили. Пришлось подчиниться.

В назначенное время она была у инспектора, и тот спросил, знала ли она убийцу.

В голове Кристины звучали напутственные слова матери: «Ничего не говори. Мы иммигранты, а они - бельгийцы, мы - черные, а они белые… Даже если их посадят, они скоро выйдут и отомстят».

- Не знаю, кто это был. Никогда прежде его не видела.

Она понимала, что, произнося эти слова, навсегда теряет свою любовь к жизни.

- Знаете, знаете, - ответил следователь. - Не бойтесь, ничего с вами не случится. Мы уже взяли почти всю шайку. Нам нужны свидетели для суда.

- Говорю же вам - никого я не знаю… И была в другом конце зала, так что не могла видеть, кто это сделал.

Полицейский с сомнением покачал головой:

- Вам придется повторить свои показания в суде. 14 учтите - за ложь под присягой можно угодить в тюрьму почти на такой же срок, как за убийство.

Спустя несколько месяцев Кристину вызвали в суд, где она увидела тех парней в окружении адвокатов - все происходящее их словно бы забавляло. Одна из девушек, присутствовавших тогда в клубе, указала на убийцу. Когда же настал черед Кристины и прокурор попросил ее опознать человека, зарезавшего ее друга, она ответила:

- Я не видела, кто это сделал.

Она была чернокожей из семьи иммигрантов. Она училась, получая государственную стипендию. И сейчас ей хотелось только одного - вернуть себе прежнюю радость жизни, уверовать в то, что у нее есть будущее. Несколько недель кряду она провела взаперти, уставившись взглядом в потолок своей комнаты, не желая выходить из дому и что-либо делать. Нет, тот мир, в котором она жила до сих пор, больше ей не принадлежал: в шестнадцать лет она самым скверным из всех возможных способом убедилась, что совершенно не способна бороться за собственную безопасность. А потому надо бежать из Антверпена, поездить по свету, восстановить силы и воскресить умение быть счастливой.

А тех парней отпустили «за недостаточностью улик»: чтобы доказать их вину и добиться справедливого возмездия для преступников, требовалось двое свидетелей. И тогда, выйдя из зала суда, Кристина позвонила по тем телефонам, что значились на оставленных ей визитках, чтобы договориться о встрече. А потом прямо направилась в бутик, где ей предложили работать.

Но ничего не добилась: ей сказали, что хозяин владеет сетью таких заведений по всей Европе, что он очень занят, а давать номер его телефона служащие не уполномочены.

Фотографы, однако, оказались людьми памятливыми и сразу же назначили ей встречу.

Кристина вернулась домой и рассказала матери о своем решении. Не пыталась убедить ее, не просила позволения, а просто сказала, что хочет навсегда покинуть Антверпен.

Сделать это можно было единственным способом - согласившись стать моделью.

Жасмин снова оглядывается вокруг. До начала дефиле еще три часа, и модели едят салат, пьют чай, строят планы на вечер. Они приехали из разных стран, им всем примерно столько же лет, сколько ей, и заботят их, похоже, только две проблемы - подписать сегодня новый контракт или подцепить богатого мужа.

Жасмин знает, из чего складывается их день. Перед сном - очищающие и увлажняющие кремы, хотя кожа привыкает к постоянному внешнему воздействию и без него отказывается держаться в тонусе. Утром - массаж и снова кремы. Затем - чашка черного кофе без сахара и фрукты, богатые клетчаткой, чтобы еда, поглощаемая в течение дня, быстрее усваивалась. Затем нечто вроде гимнастики - упражнения на растяжку мышц, - которой не следует злоупотреблять, иначе фигура потеряет женственность очертаний. Три или четыре раза в день надо взвеситься: многие возят весы с собой, потому что жить иногда приходится не в отелях, а на съемных квартирах. И каждый лишний грамм повергает девушек в глубокую печаль и тоску.

Если есть такая возможность, их сопровождают матери, поскольку большинство не старше семнадцати-во-семнадцати лет. Почти каждая из них влюблена, но они никогда не признаются в любви, хотя бы потому, что это чувство делает их поездки нескончаемо долгими, невыносимо тяжкими, а в возлюбленных порождает странное ощущение, будто они теряют любимое существо. Да, они думают о деньгах и в среднем зарабатывают по 400 евро в день - завидный заработок для тех, кто по возрасту только что получил право водить машину. Однако это далеко не предел мечтаний, ибо все они, отчетливо сознавая, что их вскоре вытеснят и превзойдут новые лица, когда появятся новые тенденции, стремятся как можно скорее показать, что умеют не только ходить по подиуму. И постоянно требуют у своих агентов, чтобы им устроили пробы, открывающие путь в актрисы, а значит к осуществлению великой мечты.

Агентства, само собой разумеется, отвечают, что сделают это, но только придется немного подождать - девушки еще в самом начале своей карьеры. А на самом деле у агентов нет никаких связей за пределами мира моды, они получают хороший процент и ведут жесткую борьбу с конкурентами - рынок этот не столь уж обширен. Так что лучше выжать все возможное сейчас, пока модель не пересекла критическую отметку двадцатилетия, пока переизбыток кремов не испортил окончательно кожу, тело не увяло от низкокалорийной пищи, а ум не затуманился отбивающими аппетит медикаментами, от которых и голова, и взгляд становятся пустыми.

Вопреки весьма распространенной легенде, модели платят за себя сами - и за отель, и за перелет, и за неизменные салатики. Ассистенты стилистов вызывают их на так называемыйкастинг, то есть отбор тех, кто взойдет на подиум или получит фотосессию. В этот момент девушки оказываются перед людьми, которые неизменно не в духе и используют свою небольшую власть, чтобы сорвать на ком-нибудь досаду за ежедневные неурядицы и разочарования. Поэтому ласкового или ободряющего слова от них не жди, а чаще всего слышишь: «Ужасно!» И модели выходят с одних проб, идут на другие, хватаются за свои телефончики, как утопающий за соломинку, вслушиваются в них, как в божественное откровение, держатся, как за ариаднину нить, способную привести в Высший Мир, вознести над тысячами других хорошеньких лиц и сделать звездой.

Поскольку девочки уже зарабатывают немалые деньги и помогают семье, родители гордятся таким удачным началом и раскаиваются, что в свое время возражали. А возлюбленные терзаются ревностью, но стараются сдерживаться, потому что подружка из мира моды сильно льстит самолюбию. Агенты, работающие одновременно с десятками других девушек того же возраста и с теми же фантазиями, давно научились давать правильные ответы на их постоянные вопросы: «Нельзя ли принять участие в Неделе высокой моды в Париже?» или: «Как ты считаешь, с моей харизмой не пора ли уже сниматься в кино?» Подруги отчаянно завидуют - тайно или открыто.

Они посещают все вечеринки, на которые получают приглашения. Они держатся неприступно и напускают на себя важность, а сами в глубине души знают, что бывают только рады, когда кому-нибудь удается преодолеть этот воздвигнутый вокруг них ледяной барьер. Во взглядах, которые они обращают на мужчин постарше, - смесь влечения и отвращения: они знают, что в кармане у тех лежит ключ от заветных ворот, но вместе с тем не хотят, чтобы их рассматривали как проституток высшего разбора. В руках у них - неизменный бокал шампанского, но это - лишь частьимиджа, ибо они накрепко затвердили, что алкоголь содержит много калорий, а потому их любимый напиток - минеральная вода без газа, ибо газ хоть и не способствует прибавлению веса, скверно действует на слизистую желудка. У них есть мысли, есть мечты, есть достоинство, но все это исчезнет в один прекрасный день, когда нельзя будет больше скрывать следы целлюлита.