Примечание к части. *Бильбоке (фр. bilboquet) — игрушка; представляет собой шарик, прикреплённый к палочке

*Бильбоке (фр. bilboquet) — игрушка; представляет собой шарик, прикреплённый к палочке. В процессе игры шарик подбрасывается и ловится на остриё палочки или в чашечку. Побеждает тот, кто сможет поймать шарик наибольшее количество раз подряд.

Эпилог

Итоговая презентация накануне выпуска новой линии препаратов " Хань Фарма" проходила по сценарию и вполне обычно. И никто не пытался прикончить Ханя, хотя он продолжал чувствовать себя неуютно без следующего за ним тенью Кая. Странно было привыкать к телохранителю, но отвыкать... Это оказалось намного хуже.

Заметив во время презентации знакомые лица в зале, Хань немного воспрял. Кевин Ву, Чжан Исин, Чанёль и Бэкхён напоминали ему о Кае. С одной стороны, это вызывало волну грусти, а с другой ― надежду. На что-нибудь.

Они собрались все вместе у высокого стрельчатого окна и ограбили проходившего мимо официанта на пять бокалов шампанского.

― Что теперь планируете исследовать? ― поинтересовался Исин у Ханя. Он с подозрением изучал свой бокал. Ну или пузырьки считал ― это он мог вполне отмочить. Кевин с безмятежным видом наблюдал за манипуляциями Исина с бокалом так, словно видел подобное по сто раз на дню. Дикая парочка. Колоритная, но всё равно дикая.

― Хочу довести до ума проект Альфа. Рассчитываю на вашу помощь, доктор.

― Ну... ― Исин задумчиво взвесил бокал в руке, понюхал шампанское и осторожно сделал крошечный глоток. ― Возможно, я уеду в течение недели.

― Расстояние не помешает небольшим консультациям, как мне кажется.

― Да, наверное. ― Исин заглянул в бокал Кевина. Озадаченно нахмурился ― в бокале Кевина шампанского уже не осталось. И Исин преспокойно вылил половину шампанского из своего бокала в бокал Кевина. Тот даже бровью не повёл, словно так и надо.

― Как " касабланка"?

― Накрыли основные склады, ― пожал плечами Бэкхён и стянул новый бокал с подноса, проплывавшего мимо. ― Осталось выловить мелочь всякую. Хотя не думаю, что производство этой дряни прекратится. Состав и рецептура не хранились так уж тщательно. При желании даже доктор Чжан в состоянии сварганить неплохой личный запас. Но этим уже займётся полиция.

― А вы разве не полиция?

― Уже нет, ― просиял Чанёль и выудил из кармана карту " Интернационала". ― Здорово, да? Никогда не думал, что однажды стану псом закона.

― Стажёр? ― Когда Хань хотел, мог продемонстрировать соколиную зоркость. Пометка " стажёр" на карте была крошечной, но он её заметил.

― Ну это пока. Официально я ещё работаю в полиции, как и Бэкхён. Сами понимаете, соответствующие документы о переводе, оформление требует времени. У нас ещё есть два месяца на то, чтобы собрать вещи.

― На вашем месте я бы тоже собирал вещи, ― прозвучало за спиной у Ханя. Он обернулся и встретился взглядом с Командором Шимом. Шим Чанмин не просто пил шампанское, он ещё и бутылку носил с собой. В ведёрке со льдом.

― Мне-то зачем?

― Затем, что официально я предлагаю вам сотрудничать с " Интернационалом". Кай с вами? Его мы тоже забираем.

Хань собирался послать Командора с его предложением куда подальше, но так и застыл с открытым ртом, когда услышал о предложении и для Кая.

― Не со мной, ― наконец смог выдавить из себя Хань. ― А вы уверены, что он согласится?

― У него нет особого выбора. Армия не совсем ему подходит, мягко говоря. У нас ему будет лучше. И выбирать между армией и " Интернационалом" ему придётся в любом случае.

― Лингва? ― без труда догадался Хань.

― Разумеется. И не только Лингва, конечно. Вы подумайте, господин Лу. Вас никто не торопит. Пойду порадую министра Чона этой чудной новостью.

Хань уже предвкушал " радость" министра Чона. С другой стороны, министр ― человек умный, должен понимать, что Каю у псов закона действительно будет лучше. Им-то не надо изобретать никаких особых правил, чтобы предоставить удобные условия Каю для работы.

― Вы Кая видели? ― спросил он у Кевина. Тот покачал головой, зато оживился Чанёль.

― Я ещё не видел, но увижу сегодня. Нужно что-то передать? А то я встречаюсь с ним через час.

― Где? ― забыв о шампанском, уточнил Бэкхён.

― Не скажу. Это же я с ним встречаюсь. Вам знать не обязательно, где и зачем.

Хань с трудом удержался от того, чтобы ухватить Чанёля за грудки и вытрясти подробности. Кажется, не он один приложил такие усилия ― Бэкхён тоже не выглядел воплощением добра и спокойствия. Зато Чанёль улыбался как человек, которого внезапно чем-то осчастливили. И смотрел так, что сразу становилось ясно ― никакими способами из него информацию не выбить.

Хань и Бэкхён синхронно поднесли бокалы к губам и обменялись одинаковыми взглядами. Кевин только вздохнул, но ничего не сказал, хотя наверняка всё понял верно. Исин продолжал считать пузырьки шампанского. Ну или просто пялился в бокал, поэтому благополучно ничего не заметил. Хань даже заподозрил, что Исин перед презентацией глушил своё знаменитое успокоительное, вот его теперь ничто и не волнует. Или же роль успокоительного отыгрывал Кевин, что тоже походило на правду.

После презентации Хань выскочил на улицу, тихо выругался, потому что не захватил зонт, но зонт ему не понадобился ― перед ним распахнули дверцу старого потрёпанного автомобиля, и оттуда ему криво улыбнулся Бэкхён. Хань мгновенно сообразил, что это означало, запрыгнул в салон и торопливо захлопнул дверцу.

― Не потеряем?

― Уж куда там. Он в жизни не догадается, что его шеф и один из самых богатых людей в мире станут за ним следить. Думает, мы выше этого.

― Как же низко мы падём в глазах бедняги, ― хмыкнул Хань.

― Падём. Если спалимся. Но мы же палиться не будем, верно? А что с Каем, кстати?

― Я бы тоже хотел это знать...

Хань искал его. Сразу же начал искать, как только оклемался после всего, что случилось в небе. Зашёл в комнату Кая и ничего там не нашёл. Ни следа. Словно Кая никогда в его жизни не существовало. Единственным напоминанием стал аэробайк, да и тот купил сам Хань. И Кай оставил его в гараже.

Хань не ломал голову над причиной ухода Кая ― догадывался. И не об этом он собирался спросить Кая при встрече.

Потом Хань ездил в полицию и тряс Бэкхёна, а Бэкхён тряс всех прочих на предмет адреса Кая. Но и там следов не осталось. Семья не знала, куда Кай уехал. Он просто оставил им все деньги, полученные от Ханя, и исчез. Расточился в воздухе.

Хань домогался внимания министра Чона, но и министр ничем не смог помочь. Он лично показал Ханю бокс с " двадцать восьмым". Робот одиноко стоял в огромной стальной коробке и не подавал признаков жизни. Никто и ничто не могли поднять его в воздух. И самовольно он тоже никуда не отлучался, стало быть, Кай не управлял им с того самого дня. Никто не управлял. И военные тоже ничего не знали ― сами искали Кая и не могли найти.

Хань пытался потрясти Кевина, но это был тот случай, когда " и на кривой козе не подъедешь". Карта " Интернационала" под нос и чёткая фраза: " У вас нет допуска к такой информации". Сочувствующий взгляд Исина как добивание.

Какой бы информацией ни располагал Кевин, в данный момент он считал, что не имеет права делиться ею с Ханем. А может, он ничего и не знал, но не хотел в этом признаваться.

Единственное, что смущало Ханя, ― как именно Чанёль умудрился договориться с Каем о встрече? И почему сказал об этом? Только потому, что " Интернационал" заинтересовался? В конце концов, даже такая упрямая скотина, как Кай, не могла не понимать, что от " Интернационала" долго бегать не выйдет. Только поэтому? Возможно.

Хань безразличным взглядом скользил по мелькающим за окном вывескам, пешеходам, машинам и лениво размышлял о человеке, способном управлять любой машиной без рук ― буквально. Должно быть, машины бесконечно счастливы по-своему, когда Кай рядом с ними, ведь он может слышать их, говорить с ними, понимать и...

Ханя осенило.

Кай не особо любил людей, не отличался разговорчивостью, был замкнутым и отстранённым, но даже ему не нравилось одиночество. Если бы он решил спрятаться, то спрятался бы там, где есть машины. Хоть какие-нибудь. Надо потом просмотреть карту города и прикинуть наиболее вероятные места. Именно так, потому что для Кая идеальные собеседники ― машины.

Хань не льстил себе, ведь он прекрасно помнил, чем заканчивались их с Каем беседы. Либо постелью, либо дракой, либо побегом одной из сторон, либо ещё каким эксцессом, либо договором, скреплённым поцелуем. Двумя поцелуями. Как ни крути, паршивый из Ханя собеседник. С точки зрения Кая, разумеется.

― Это меня не касается, я знаю, но вы, что, поругались? ― напомнил о себе Бэкхён. На Ханя он не смотрел, только на дорогу.

― Нет, да и с чего? Да и не было ничего толком...

― Ну как же... Когда вы были рядом, чуть ли не искрили. Никогда бы не поверил, что можно заниматься сексом одними только взглядами, если б вас двоих не видел.

Хань едва не задохнулся. Воздух из лёгких куда-то подевался, а сделать вдох у него не выходило ― он напрочь забыл, как надо дышать.

― Не смотрите на меня так возмущённо, ― обиженно протянул Бэкхён и снова уставился на дорогу. ― Я же не виноват, что вы так выглядели... так... Ну вот так.

Ханю оставалось только умно молчать и быстро вспоминать простой на первый взгляд процесс " вдох-выдох".

― Куда он едет? ― пробормотал он через минуту, заметив, как машина Чанёля свернула к арке.

― Куда-то к набережной. К торговым рядам, кажется, ― неуверенно отозвался Бэкхён. ― Вы хоть раз бывали в таких местах раньше?

Хань красноречиво промолчал.

― Боюсь спросить, где вы вообще бывали, кроме лаборатории и презентационного дворца.

― Не спрашивайте, ― кивнул Хань. Нигде он не бывал толком. Только в заведениях для приличной публики с толстыми кошельками. Он даже в центральную больницу попал впервые в жизни из-за Кая. Если подумать, то и со всеми этими людьми он тоже познакомился из-за Кая. Впервые в жизни ― с такой кучей людей за короткий временной отрезок. Два месяца пролетели как один день, чёрт бы его побрал. Насыщенный, убийственный, яркий день.

― Наверное, это правильно, что вы расстались, ― задумчиво проговорил Бэкхён, без труда ориентировавшийся в хитросплетениях узких улочек, тупиков, проездов и переулков. ― Слухи, бред всякий... Вам нелегко пришлось. Ещё, небось, и по делам с финансами ударило, и от дома многие отказали, да? А Каю так и вовсе... Как у вас это называется? Слово такое красивое и звучное... Э...

― Мезальянс? ― с упавшим сердцем подсказал ему Хань.

― Да, точно. Мезальянс. Как в сказке про трубочиста, потерявшего ботинок. Ботинок нашёл принц. Трубочист притворялся рыцарем, но потом всё равно узнали, что он просто трубочист. Правда, в сказке всё закончилось хорошо, но это ведь просто сказка, а не реальность. Вы понимаете, да? Бедный и богатый, всякие ля-ля, а он ещё и альфа, которого вы взяли телохранителем. Ну вроде как интрижку прикрыть ― все же именно так думали.

Хань с досадой поморщился. Никогда его подобные вещи не заботили. Ему плевать было на всех. И на то, что они там думали, тоже. Никогда не замечал и не обращал внимания, пока это не ударило по Каю. Наверное, Кай не просто так говорил, что ничего не знает о " мире" Ханя. Но откуда Ханю было знать, какой стороной его " мир" себя покажет Каю во всей красе? Так глупо...

И да, Хань помнил, что Кай ― альфа. Ещё одна проблема, которую он пока не мог решить.

― Значит, так и будете страдать всю жизнь?

Страдать всю жизнь Хань не собирался, но прямо сейчас даже не знал, где Кай, что с ним и что делать дальше. Хуже того, Хань не был готов к встрече. Совершенно. Он не боялся, но не представлял, что будет говорить, как, зачем и для чего. Он знал, почему Кай исчез, понимал, что это, в общем-то, правильно, но смириться не мог. Сложно заставить человека изменить решение, которое считаешь неверным, но насколько же сложнее заставить изменить решение верное?

― Этот умник решил заказать лапшу с креветками? ― Бэкхён резко затормозил, и Хань едва не протаранил головой лобовое стекло. Хотел возмутиться, но не успел. На другой стороне улицы остановился знакомый аэробайк. Кай привычным движением сдёрнул защитные очки, повесил на руль, поправил ворот красной куртки, небрежно откинул со лба промокшую под дождём чёлку и зашёл в ту же закусочную, в которую только что сунулся Чанёль.

Не сговариваясь, Хань и Бэкхён распахнули дверцы и ринулись следом. Первым под навес заглянул Бэкхён, прикинул планировку, отметил, где устроились за столом Кай и Чанёль, потом жестами показал Ханю, что лучше зайти с другой стороны ― со стороны моря. Там сгружали пустые коробки, и за стеной из коробок хотя бы можно было спрятаться.

Ладно, спрятались и получили возможность следить, но ни черта не получалось услышать из-за шума волн.

― Умеете по губам читать, господин Лу? ― тоскливо спросил Бэкхён.

― А я похож на того, кто умеет?

― Мало ли. Вот и я не умею...

Хань расстроился меньше, потому что сейчас он хотя бы видел Кая. Он не забывал резкие черты лица, длинную чёлку, выразительные губы и упрямый подбородок, но в этот самый миг ему казалось, что Кая он не видел целую вечность. Отметил, что Кай исхудал немного, и углядел на левой скуле пластырь.

Кай неторопливо ел, а Чанёль что-то ему рассказывал, позабыв о своей порции лапши. Потом Кай потянулся за чашкой кофе, сделал глоток. Его губы влажно заблестели, и Хань невольно облизнул губы собственные. Кай медленно поставил чашку на стол и вдруг посмотрел как раз в сторону коробок. Хань едва успел спрятаться, а вот Бэкхён, глазевший на Чанёля, замешкался.

― Заметил?

― Ещё как.

― Меня?

― Нет, меня. Но Чанёлю не сказал, умница.

― А меня он увидел? ― Хань требовательно подёргал Бэкхёна за рукав.

― Раз сидит и ест дальше, значит, не увидел.

Хань выдохнул и осторожно выглянул из-за коробок. Всё верно, Кай продолжил есть, ничего не сказав Чанёлю. Но как он?..

Хань мысленно врезал себе по башке и обозвал кучей нехороших слов. Ну конечно! Кай почуял его, просто почуял омегу. Как он там это называл? " Ощущение присутствия". Ну вот. Следовало смотреть на него осторожно и не думать всякое, например, о губах. Трудно, но если заставить себя...

Хань отвернулся через миг и зажмурился. Он не мог смотреть и не думать, не желать, не представлять, не... Это было выше его сил. А когда он с силами собрался, Чанёль и Кай уже уходили из закусочной.

И даже не стоило пытаться выследить Кая ― они потеряли его из виду спустя минуту.

Исин отстранённо наблюдал за тем, как быстро и ловко двигались руки Кевина. Взять документ, проверить, просканировать на соответствие форме, номеру и внутреннему коду, сохранить в архиве и уничтожить, ссыпав пепел в металлическую тарелку. И так по замкнутому кругу.

― Это все документы на Кая или ещё есть?

― Думаешь, я обрёл привычку вести двойную документацию?

― Нет, просто задаю вопрос по протоколу.

И как Исин мог забыть о протоколе и правилах? Хотя он и не такое мог забыть. Вот, к примеру, знал же, что Кевин помешан на правилах, но дурацкий вопрос это не помешало задать.

― И ты сжигаешь эти документы прямо сейчас? А если Чонин не согласится?

― Это не имеет значения. Он выполнял задание. Работа под прикрытием накладывает определённые обязательства на государственные структуры. Если документы не уничтожу я, их уничтожит армия.

― Но если бы армия их сохранила, могла бы использовать как рычаг давления.

― На кого? На тебя? ― В глазах Кевина засверкали смешинки, хотя лицо осталось серьёзным.

― На Чонина, ― обиженно буркнул Исин и подсунул Кевину оставшиеся документы.

― На Кая такие рычаги не оказывают воздействия. На него даже самый действенный рычаг воздействия не оказал.

― Это какой же?

― Борт двадцать восемь. Он пилот-экстра с пси-усилителем в голове. Робот ему жизненно необходим. Он должен летать. Но он исчез и не летает. Единственный способ его заполучить не сработал.

― Он может заменить робота любой машиной.

― Временно. Скорее всего. Я не знаю точно, но робот ему всё равно нужен. А Кай нужен роботу.

― Что мешает ему просто угнать робота?

― Исин, ты хоть раз в жизни пробовал угнать трамвай? ― участливо поинтересовался Кевин, наклонив голову так, чтобы светлые пряди завесили глаза. Губы его не улыбались, но Исин точно знал, что Кевин сейчас смеётся.

― Не пробовал. Я не такой боевой, как некоторые. Но я примерно представляю себе этот увлекательный процесс.

― Отлично. Так вот, угон робота ― это почти то же самое, что угон трамвая. Проще говоря, глупее ещё ничего не придумали.

― Почему?

― Потому что роботом управляет не только пилот. Точнее, только пилот. Но для робота приказы военного руководства приоритетны. Если приказ руководства противоречит приказу пилота, робот выполнит именно приказ руководства.

― На твоём месте я бы не был так в этом уверен. Ты хоть раз проверял?

― Незачем. Это стандарт. Он прописан в программах робота. Высшим доступом к мозгу робота обладает руководство.

― Лучше бы ты проверил это на практике.

― На что ты намекаешь? ― Вот теперь Кевин немного сердился. Исин с довольным видом опустился в кресло, разглядывая Кевина и подмечая знакомые детали в его поведении. Два года ему этого не хватало.

― На то, что никто раньше не использовал Лингва на полную катушку. Чонин один такой. Об этом знаем мы. И об этом знают роботы. На их месте я бы забил на руководство и дал высший приоритет Чонину. В отличие от всех прочих людей, Чонин знает, что он делает. И Чонин знает, что делают роботы и зачем. У роботов куда больше основания для доверия Чонину, а не какому-то там руководству, которое ничего в роботах не смыслит. Прости, но я сомневаюсь, что руководство в силах что-то приказать роботу. Хотя приказать-то могут, но выполнять приказ роботы будут только после того, как Чонин подтвердит его.

Кевин проверил последний документ и сжёг его, ссыпал пепел в металлическую тарелку, присел на край стола и уставился на Исина. В тишине они молча смотрели друг на друга. Исин забеспокоился. Кажется, зря он ляпнул про вероятность неподчинения роботов.

― Это может стать проблемой, ― наконец вынес решение Кевин.

― Что именно?

― Возможности пилота. Скажем, я уверен, что Каю не придёт в голову стереть с лица земли город, пару городов или даже страну. И ему не придёт в голову использовать робота исключительно в собственных корыстных интересах. Он своеволен и неуправляем, но не асоциален. У него есть то, что мы называем пониманием справедливости и тягой к справедливости. Это хорошая черта. Но вряд ли мы сможем сказать то же самое о других подобных пилотах, когда они появятся. А они появятся, потому что они нужны. И Кай ― первый из них. Но если мы не сможем контролировать их, то...

― Это не может стать проблемой, ― слабо улыбнулся Исин. ― Если помнишь, не каждый пилот в силах освоить Лингва и управлять роботом. Когда Чонин в режиме Лингва, он уходит в их мир, мир машин. Он думает уже не так, как люди. И не испытывает тех желаний, которые свойственны людям. У него остаются боевые задачи и вещи, которые интересуют роботов. Последствия полного погружения, так сказать. Не только пилот влияет на робота, но и робот на пилота. Можешь считать это своеобразным симбиозом с собственными правилами и законами. Вспомни хотя бы переговоры с Хозяином во время преследования. Показательное поведение, да? Чонин говорил, что эмоции ― даже самые слабые ― искажают Лингва настолько, что робот перестаёт понимать пилота. Не думаю, что он имел в виду именно эмоции, что-то другое. Скорее всего, речь об определённом состоянии, " чистом", полном погружении в управление, когда он сосредоточен только на роботе. То же самое с ним происходит, когда он танцует. Он как будто отключается от всего, остаются лишь музыка и танец. И с роботом точно так же. Когда он в небе, не остаётся ничего, кроме робота и полёта. Как танец. Понимаешь?

― Хорошо бы, чтобы это было верным, ― пожал плечами Кевин. ― Надеюсь, ты прав. Дальнейшие исследования в этой области либо подтвердят это, либо опровергнут. Кстати, может, надо и тебе прислать приглашение от " Интернационала"?

― Нет, спасибо, не напрягайся. У меня ты есть, так что я и так, хочется мне или нет, по уши в делах " Интернационала". И вообще, мне в больнице интереснее.

― Я вижу. Вляпался в дела военных и собрал пси-усилитель на досуге. Заняться было нечем, наверное, аж два года.

Исин обиженно фыркнул и кинулся намешивать себе спасительный кофе. Кевин с обречённым видом уставился в потолок. Когда Исин вернулся в кресло с чашкой в руках, Кевин соскочил со стола, прихватил неизменную папку с бумагами и двинулся к двери, по пути остановился у кресла и тронул губами висок Исина.

― Заеду, когда у тебя смена закончится. Надеюсь, к тому времени сменишь гнев на милость.

― Надеюсь, к тому времени у тебя яд иссякнет, ― в тон ему ответил Исин, но всё равно улыбнулся.

― Угу, жди.

Интересно, Кевин имел в виду ждать конца смены или намекнул, что Исин не дождётся, когда яд иссякнет? А ещё постоянно вопил, что ненавидит двусмысленность. Ну да, как же...

Прикончив кофе, Исин перебрался за стол и принялся разгребать накопившиеся за день бумаги. Ему не требовалось заполнять их, только проверить и подтвердить подписями, что всё сделано верно. Пожалуй, эту часть своей работы он никогда не любил. Одно дело, когда он сам осматривал пациентов и принимал решения, другое дело, когда этим занимались подотчётные ему младшие коллеги, а он должен был оценивать их деятельность и проверять. Но ведь по бумагам всего не скажешь и всех ошибок не увидишь. Определённый риск оставался. Поэтому Исин и не любил это. Он предпочитал отвечать за собственные поступки, а не за чужие.

В дверь постучали, после чего в кабинет зашёл мрачный Лу Хань. Серебристо-серый дорогой костюм выглядел не лучшим образом из-за тёмных пятнышек. Снова дождь...

― Чем могу быть полезен? ― приветливо спросил Исин и жестом предложил Ханю сесть в кресло. Сам же прогулялся за новой порцией кофе. Предлагать чашечку Ханю не стал ― помнил, что тот не одобрял его выбор кофе.

― Доктор Чжан, какие у вас дела с " Интернационалом"?

Да уж, манера Ханя огорошивать собеседников дикими вопросами никуда не исчезла.

― Никаких, а что? Вас беспокоит приглашение Командора Шима?

― Какие-то всё равно есть, ― упрямо возразил Хань, пропустив продолжение фразы мимо ушей.

― Да нет же, я никогда не работал с " Интернационалом". Я просто врач.

― И поэтому военные сунулись к вам? Простите, доктор Чжан, но я вам не верю. И рядом с вами постоянно ошивается майор Ву.

― Это его личное дело, где он там ошивается. И даже если ошивается, то не факт, что по делам " Интернационала". Кроме того, он мой муж. Было бы странно, если бы он ошивался рядом с кем-то другим.

― Согласен. Он рядом с вами ошивается по личным причинам. Значит, что-то вы в любом случае знаете.

― Вам так только кажется. В плане работы Кевин напоминает сейф. То, что знает он, знает лишь он ― никто больше. И нет, он не склонен болтать о работе. Не склонен в любых условиях.

― Не думаю. Есть вещи, к которым вы имеете самое прямое отношение. И майор Ву должен с этим считаться. Проще говоря, я хочу, чтобы вы сказали мне, где Кай.

― Но я этого не знаю, ― беспомощно развёл руками Исин.

― А если бы и знали, то и тогда не сказали бы? ― мрачно прищурил глаза Хань.

Исин уткнулся носом в чашку, полюбовался на собственное отражение на тёмной кофейной глади и помотал головой, едва сдержав улыбку.

― Сказал бы.

― Почему? ― опешил Хань.

― Потому что Чонину нужно вернуться. Дело в роботе. Да и вообще, " Интернационал" же ― глупо прятаться от них. Будет лучше, если Чонин вернётся сам и как можно скорее.

― Но вы не знаете, где он? ― грустно переспросил Хань.

― Нет. Простите.

― Тогда можете помочь советом?

― Э?

― Я так понимаю, ему нужны машины. Ну или не нужны, но он их всё равно слышит, так? Где бы он мог спрятаться? Причём он с аэробайком, значит, там должен быть гараж, хоть какой-нибудь. Доктор Чжан, вы работали с Каем достаточно долго, разговаривали с ним, наблюдали. Пусть у вас и нет ответов, но должны же быть хоть подсказки.

Исин вернулся за стол и аккуратно поставил перед собой чашку.

― А вам он зачем? Чего вы-то хотите от него?

Хань сжал губы на миг, мотнул головой, откинув со лба чуть влажные волосы, и выпалил:

― Ничего. Только его самого.

― Зачем же отпустили? ― тихо поинтересовался Исин, стараясь не думать о том, как сам отпустил кое-кого. То есть... сбежал.

― Можно подумать, у меня была возможность его остановить. И... ― Хань умолк, побарабанил пальцами по столешнице. ― И он альфа.

― И что?

― Я даже не знаю, что с ним будет на пике. Не знаю, каким он будет. Я...

― Вы боитесь? ― догадался Исин. ― Даже после проекта Омега?

― Ну...

― Напрасно. Или вы наивно думаете, что к роботам любого альфу подпустят? Доктор Лу, ― Исин откинулся на спинку стула, положил ногу на ногу и тонко улыбнулся, ― какова одна из основных характеристик альфа-биовида?

― Это вы у нас специалист по альфам, ― огрызнулся Хань.

― Угу. Не спорю. Но вы тоже медик и подобные вещи знаете так же хорошо, как таблицу умножения.

Хань задумался, перебирая в голове возможные ответы. Их было не так много, чтобы надолго озадачить его.

― Сила воли? ― предположил он.

― Волевые импульсы, так называет это Чонин. Он прошёл все тесты в Академии Контроля. Когда он на пике альфа-биовида, у него просто немного повышается температура и он почти не спит. Это всё. Никаких других отличий нет. Он такой же, как и всегда. Вам незачем бояться.

Хань развалился в кресле. Внешне остался невозмутимым, но Исин точно знал, что ему полегчало.

― Хорошо. Спасибо. Тогда вернёмся к вопросу о том, где бы он мог спрятаться.

― Ну... У меня ни одной идеи нет, ― развёл руками Исин и привычно потянулся за чашкой. ― Я не помню, чтобы он говорил о каких-либо особенных для него местах. Он вообще мало говорил. Не то чтобы он не умеет говорить, умеет, и ещё как. Но когда есть выбор, он предпочитает молчать. И Чонин старается никогда ничего не обещать. Он просто делает. И делает больше, чем от него ждут. Без обещаний. Обычно он холодный, немногословный, надёжный и замкнутый. Но он другой ― с роботами и когда танцует. Замкнутый, надёжный, но более открытый и общительный, не такой холодный, как обычно. И я не знаю, какой из двух вариантов подлинный, а какой ― лишь маска. Чонин любит машины, любые. У меня вечно проблемы с кофейным аппаратом возникают, у него ― никогда. Я вообще не могу вспомнить случая, чтобы у него возникли проблемы с машинами или техникой. Да, ещё ему иногда нравится играть. Он упоминал, что ходит изредка в клубы поиграть на автоматах. Сначала он проигрывает ― хотя бы один раз, а потом начинает выигрывать. И выигрывает, пока ему не надоест. Когда учился в Академии, ему постоянно приносили что-нибудь для ремонта. Ну и с тренировочными моделями роботов он мог зависать до самого утра. Постоянно за это получал выговоры, пока не победил на ежегодном...

Хань слетел с кресла и галопом умчался.

Исин ошарашенно моргнул, пожал плечами и машинально сделал глоток кофе.

Дверь распахнулась, Хань метнулся к столу, перевёл дух и выдал:

― Вы натолкнули меня на одну мысль. Спасибо. Всего хорошего.

И он снова умчался.

Исин задумчиво осмотрел чашку, вопросительно вскинул брови. Чашка отвечать на немой вопрос не собиралась. Тогда он просто пошёл за добавкой. Это было приятнее, чем ломать голову над странным поведением Лу Ханя.

Хань переступил через ручей и потряс ступнёй. Не помогло. Ботинок был безнадёжно грязным и мокрым. Мощные струи дождя хлестали по прозрачному куполу зонта, заставляя ёжиться невольно. И зонт ни черта не помогал ― дождь умудрялся хлестать прямо в лицо. Понадобилось просто вылезти из машины и провести на улице всего три минуты, чтобы промокнуть до нитки даже под зонтом.

Хань огляделся, отыскал металлическую дверь, выкрашенную жёлтой краской, и решительно толкнул её. Открылась она мягко и без скрипа. Он просочился в щель, складывая на ходу зонт. Оказавшись в крошечной серой каморке, покрутил головой, оставил зонт у двери и стал спускаться вниз по узким ступеням. Для верности держался за стенку, чтобы не загреметь костями по всем встречным выступам.

Перед тем, как приехать в этот Богом забытый квартал Соуля, Хань потребовал доказательств, что Кай действительно тут. Ему предоставили видеографии и содрали приличную сумму за розыскные услуги, но он не сожалел о расходах. Главное, Кая смогли найти. И теперь важно встретиться с ним и поговорить.
Хань понятия не имел, что он скажет. Готовность по-прежнему на нуле, но откладывать нельзя. Кай не обязан сидеть на одном месте и ждать у моря погоды. Он вообще не умел сидеть долго в неподвижности.

Поэтому Хань и пришёл, понадеявшись на находчивость. Переболтать он всегда мог кого угодно. Немного везения ― и всё будет отлично. Может быть. Поколебавшись, всё же сунул руку в карман и выудил маленький флакон с прозрачной жидкостью. Стоя на последней ступеньке, Хань взболтал содержимое флакончика, вылил себе на ладонь и втёр в кожу на шее. Должно хватить. Он не хотел использовать это, но вот прямо сейчас, предвкушая встречу с Каем, решил не рисковать. В конце концов, вряд ли Кай даст ему второй шанс. Или всё решится сегодня, или никогда.

Преодолев последнюю ступень, Хань смахнул в сторону занавесь и осмотрелся. Гараж обыкновенный, довольно тесный даже. Местами с потолка капала вода в заботливо подставленные ёмкости. Ну и дыра... Как тут не то что жить, а работать вообще можно?

Кажется, Кая ничто не беспокоило. Он спокойно возился со сварочным аппаратом и не обращал внимания на воду, капающую ему на обнажённую спину. В затемнённом стекле защитной маски отражались яркое пламя и танцующие искры. Через минуту пламя погасло, а Кай потянулся за серебристым баллончиком, встряхнул и обрызгал раскалённый металл. Зашипело и защёлкало, а края места сварки потемнели. Кай дотянулся до белого квадратного бруска и принялся полировать получившийся на металле " шов".

Хань тихонько стоял у лестницы и пялился на спину Кая, где под смуглой кожей непрерывно двигались гибкие мышцы ― зрелище, на которое можно было успешно медитировать всю оставшуюся жизнь. Справа на спине, ближе к плечу, светлыми извилистыми линиями выделялись шрамы. Влажные от пота волосы на затылке слегка вились и липли к шее. Если бы Хань мог, он прямо сейчас впал бы в состояние активного поиска и затопил бы Кая волнами феромонов, сводя с ума и приманивая к себе. Но он не мог.

Кай выпрямился, отложил брусок и сдёрнул защитную маску, после чего резко обернулся. Влажные тёмные волосы свесились ему на глаза, но не смягчили мрачное выражение на лице, скорее уж, подчеркнули. Пластырь со скулы исчез, теперь там красовалась тонкая царапина.

Хань кашлянул и неторопливо двинулся к Каю, пока его молча не выставили за дверь. Стоило пошевеливаться, чтобы оказаться к Каю как можно ближе.

― Что ты здесь забыл?

― Ты, как всегда, несказанно любезен и приветлив, ― иронично отметил Хань и сделал ещё два шага. Хватит или ещё нет?

― Не страдаю ни первым, ни вторым. Что тебе нужно?

― Ты сбежал.

― После того, как выполнил свою работу. Имел право.

― М... А как же наша договорённость об отношениях, когда у тебя будет свободное время?

― Какая ещё договорённость? И о каких отношениях? К тому же, я работаю. Нет у меня свободного времени.

― Сразу " нет" по всем пунктам?

― Именно.

― Я чего-то не знаю?

― Перестань. ― Кай вздохнул и смахнул полотенце со стула, чтобы вытереть руки. ― Ты знаешь, почему я ушёл. Ты же умный, да?

― Допустим. Но это не значит, что есть только такой вариант. И он меня не устраивает. ― Хань сделал ещё один крошечный шажок к Каю. Ну? Работает или нет? Чёрт бы его...

― Что тебя не устраивает? То, что теперь у тебя всё хорошо?

― Ничего хорошего у меня теперь нет.

― Почему? Твоя жизнь вне опасности, ты богат и знаменит. Чего ещё?

― У меня нет тебя.

― Если у тебя буду я, всё опять пойдёт прахом.

― И чёрт с ним.

― Не говори ерунды. Ты же собирался изменить мир.

― Мои планы не изменились. Но ты, помнится, собирался сделать то же самое. Как насчёт объединения усилий? ― Хань притормозил в пяти шагах от Кая, чтобы не спугнуть. Тот немного удивлённо посмотрел на него, но ничего по этому поводу не сказал. И пока не подействовало. Почему-то... Наверное, надо ещё ближе подойти.

― Ты же знаешь, что начнётся, если я снова появлюсь рядом с тобой.

― Э... Тебя это расстраивает?

― Немного. Не люблю быть причиной чужих неприятностей.

― И только-то? То есть, это ты из-за меня волнуешься? Разве тебе не больше достаётся? ― Хань решительно преодолел разделявшее их расстояние и посмотрел Каю в глаза.

― Ты думаешь, меня волнует то, что они там обо мне говорят? Ещё когда меня на свете не было, альфы считались не лучшими представителями общества, так что я и не ожидал иного отношения. Это тебе хуже ― быть на вершине и тонуть в сплетнях, не получая того, на что у тебя есть право. Из-за меня. Я ведь говорил тебе ― пользуйся мозгами. Твои мозги должны знать, почему мне нельзя быть рядом с тобой.

― К чёрту мозги. Кроме того, разве " Интернационал" всё не изменит?

― При чём тут " Интернационал"? ― нахмурился Кай и снова принялся вытирать руки полотенцем.

― Они намерены сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. " Пёс закона" звучит круто, не говоря уж о полномочиях. Ты, правда, считаешь, что после этого кто-то посмеет что-то вякнуть в твой адрес? Или в мой?

― Не люблю за кого-то прятаться.

― О Господи... ― Хань обречённо вздохнул. ― Тебе обязательно всячески отбиваться от прекрасных возможностей? А если рассмотреть это как способ совершить задуманное? " Интернационал" ведь в курсе, что ты особенный. И подрезать тебе крылья не в их интересах.

― Предпочитаю делать всё сам, ― твёрдо отрезал Кай. Ну вот что ты с ним будешь делать? Скотина. Упрямая скотина.

Хань вцепился в его волосы пальцами, заставил чуть наклонить голову и поцеловал. Терпение иссякло, секретное оружие что-то ни черта не работало, но уходить ни с чем он не собирался. Немного задыхаясь после поцелуя, чуть отстранился и пробормотал, разглядывая влажные губы:

― Тогда ты не оставляешь мне выбора. Придётся нанять кого-нибудь, поймать тебя, посадить в клетку и мучить, пока не примешь моё предложение.

― Какое ещё предложение?

Хань воспрял, поскольку Кай тоже с интересом разглядывал губы, правда, не свои, а Ханя. Тем не менее, хороший знак. На запястье Кая он защелкнул браслет.

― Это. И чтобы был на церемонии в белом.

― У меня нет ничего белого. И какая ещё церемония?

― Завтра в полдень. Я уже обо всём договорился. Будут гости, так что меня не волнует, где, как и когда ты достанешь белый костюм, но ты должен быть в белом ― мне так хочется.

― Если ты собрался решать за меня...

Хань потянул упрямую скотину к себе, чтобы заставить замолчать с помощью нового поцелуя. Он выдохся и уже не знал, какие ещё доводы можно привести. Просто знал, что не намерен отпускать этого конкретного человека, ещё раз ― ни за что.

― Скажи, что это была неудачная шутка, ― попросил Кай, скользнув губами по левому уху Ханя.

― Фигу тебе. Не дождёшься. Я серьёзен как никогда.

Кай хотел отступить на шаг назад, но вдруг передумал, пощекотал кожу под ухом Ханя носом, потянул воздух, снова ткнулся носом, потёрся.

― Что это?

― Ну... Как бы...

― Не мямли.

― Э... ну... А тебе нравится?

― Хань.

― Э... ну... это... это просто одеколон.

― Ври больше.

― Не вру. Одеколон, правда, просто на основе моих феромонов. Ну раз уж я уже не могу их выделять в нужном количестве, решил поэкспериментировать...

― На мне?

― Только на тебе, прошу заметить. Нравится? Да? Нравится?

Кай обречённо вздохнул и снова ткнулся носом в шею Ханя.

― Нравится. Хотя я бы предпочёл обойтись без одеколона.

― Почему?

― Без него тебе сложнее будет выносить мне мозг.

― А с ним ― проще?

― Что-то вроде... Не будешь возражать, если я тебя немножко изнасилую?

― Я полчаса этого дождаться не могу. Надеюсь, тебе не нужно заверенное нотариусом разрешение в письменном виде и в двух экземплярах?

― Оно будет у меня завтра, как я понимаю. Тогда отложим.

― Чёрт, ты серьёзно? ― Хань возмущённо посмотрел на Кая, раздосадованно закусив губу. Тот явно вознамерился и впрямь отложить самое главное на завтра.

― Более чем. Я старомоден, смирись.

― Да неужели? А раньше что было?

― Генеральная репетиция, ― не растерялся Кай.

― Три раза?! ― завопил на него Хань, окончательно рассвирепевший из-за невыносимого упрямства Кая.

― С первого раза не получилось.

― Что это у тебя не получилось? Ты с ума сошёл? Нет, я не согласен! И вообще...

― И вообще мне надо где-то и как-то достать белый костюм, ты сам сказал. Потерпишь. Сам виноват.

― Вот ещё! Не буду я терпеть! Я сам тебя изнасилую сейчас!

― Любопытно даже, каким же это образом?

― Буду соблазнять с нечеловеческой жестокостью, ― с угрозой предупредил Хань и вскрикнул от неожиданности, когда его закинули на плечо, поволокли к лестнице, а затем выставили за дверь ― под дождь.

― Завтра, ― отрезал Кай и захлопнул дверь прямо перед носом Ханя.

― Скотина! А ну открой! ― забарабанил он в дверь. ― Пусти меня! Здесь же дождь идёт! Я промокну и простужусь! Имей совесть!

― Ты на машине, не прибедняйся, ― долетело из-за двери.

― Кай, открой эту чёртову дверь! ― Хань прижал ладонь к металлическому покрытию и тихо добавил: ― Хочу тебя.

― Я тоже тебя хочу, но потерплю. Правда, завтра тогда тебе одеколон не понадобится.

Хань невольно улыбнулся. Это уж точно, завтра никому ничего не понадобится, потому что с трудом дотерпят оба.

― Ты ведь не сбежишь опять?

― Не сбегу.

― Честно?

― Дождь идёт, убирайся уже домой, а то в самом деле простынешь.

― Чёрт с ним, пусть хоть каждый день идёт, только убеди меня, что это не сон, и завтра ты придёшь. В белом костюме.

― Почему именно в белом? Дурацкая блажь...

― Потому что ты будешь убийственно хорош в белом со своей смуглой кожей. Едва не умер, когда первый раз представил себе это. Надеюсь, выживу, если увижу наяву...

― Не уверен, что готов рискнуть твоей жизнью. Приду в чёрном. Чёрный у меня точно есть.

― Нет уж! Ты обязан рискнуть моей жизнью и прийти в белом.

― Мазохист.

― Угу. Дождь усиливается, так что скорее убеждай меня, что всё по-настоящему, пока я не утонул тут под дверью.

Воцарилась тишина, но Хань терпеливо ждал, не обращая внимания на капли, стекающие по его лицу.

― Я люблю тебя и завтра получу. В полдень. Просто подожди, ― наконец долетело из-за двери.

Хань запрокинул голову, широко улыбнулся хмурому небу и кинулся к машине, не замечая луж под ногами. На полпути развернулся и помчался обратно к двери, поскрёбся.

― Ты ещё тут?

― Ну что?

― Я подожду, только не удирай. И я люблю тебя, но чувствую себя таким идиотом, когда говорю это в запертую дверь, не видя твоего лица... Ты упёртый и невыносимый, но ты мне очень нужен. Не оставляй меня одного опять, хорошо? А ещё... ты потом станцуешь для меня? То есть... да. И двадцать восьмой скучает без тебя. А ещё... люблю тебя, ― нелогично закончил Хань, но он и так слишком быстро всё это сказал, чтобы ничего не упустить, хотя всё равно полагал, что забыл нечто важное. Там, за жёлтой дверью, было тепло. Не в том смысле, что снаружи шёл дождь, а внутри ― нет. В том смысле, что Хань ощущал тепло Кая, ощущал вполне реально.

Неохотно отлипнув от двери, Хань вновь кинулся к машине. И, оказавшись в салоне, откинулся на спинку сиденья, улыбнулся собственным мыслям и попытался уговорить самого себя дожить до завтра.

― Майор Ву, ― Хань удобнее перехватил телефон, ― мне нужна ваша помощь. Завтра. Вы могли бы сопровождать Кая на церемонии? Вы ведь в курсе, что и как... И если что, вы можете вести преследование без учёта государственных границ. Нет, сказал, что придёт, но мало ли... Да, доктора Чжана тоже захватите. Нет, детективам я сам сейчас позвоню, угу...

Экстра

Чанёль любовно выводил на двери имя Бэкхёна белой краской. Противную табличку он отодрал полчаса назад под озадаченными взглядами соседей из кабинетов рядом.

― Вот так... ― Чанёль полюбовался на результат и довольно кивнул. К чёрту табличку, белая краска на тёмной двери смотрелась не хуже и не норовила безжизненно повиснуть. ― Старший детектив Бён Бэкхён... Красота.

Чанёль отнёс краску в хранилище, отмыл руки, потом ещё минут пять любовался аккуратной надписью. Великолепный результат. Он открыл дверь и заглянул в кабинет. Из-за завала бумаг доносилось клацанье, значит, Бэкхён на месте.

― Доброе утро! ― жизнерадостно сообщил он завалу.

― Ты на часы хоть иногда смотришь? ― проворчал оттуда Бэкхён.

― А зачем?

― Из любопытства. Посмотри синюю папку. В Гималаях.

― Хм... ― Чанёль подобрался к столу, миновав колченогие стулья, порылся в " Гималаях" и нашёл синюю папку. ― Разве нам ещё поручают дела?

― Разумеется. Или ты намерен два месяца просто протирать штаны в кабинете?

― Нет, просто думал... Хотя неважно. Что ещё новенького?

― Ничего. Кроме того, что сейчас мы идём покупать приличные костюмы.

― Зачем? Можно же взять напрокат, как в прошлый раз.

― Лучше купить. На всякий случай. Могут понадобиться не раз и не два.

― Э? Я что-то пропустил? ― Чанёль осторожно пристроился на стуле, но папку открыть не потрудился.

― Мы приглашены на церемонию. Завтра. Лухан и Кай.

Чанёль медленно моргнул.

― Что?

― Церемония. Завтра в полдень. Кай и Лухан. А что? Это стало для тебя неожиданным потрясением, бедняжка? ― ядовито повторил Бэкхён.

― Нет, но... Внезапно как-то. Кай ведь...

― Вот именно. Это причина, по которой костюмы стоит купить. Чёрт его знает, сколько раз у них эта церемония потом будет.

― Что значит " сколько раз"? ― не понял Чанёль, отложив папку вовсе.

― Ты этих двоих видел? Видел. Оба психи, так? Гарантирую, церемония у них будет не раз и не два. И даже не десять. Учитывая склонность Кая сматывать удочки в самый неподходящий момент.

― Бедный Лухан свихнётся с ним, ― грустно кивнул Чанёль.

― Лухан сам не подарок. Оба свихнутся друг с другом, хотя куда уж больше... В общем, церемония завтра, нужны костюмы. Кстати, мы будем сопровождать Кая.

― Чтобы он не смотал удочки? ― хихикнул Чанёль.

― Лухан не сказал этого прямым текстом, но да. Для подстраховки. И с нами будет майор Ву из " Интернационала".

― В качестве тяжёлой артиллерии?

― Похоже на то.

― А они с Каем друг друга не поубивают? А то слышал всякое...

― Поэтому с ними идёт доктор Чжан.

― Для оказания первой медицинской? ― Чанёль откровенно ржал, едва не падая со стула. ― Я хочу это видеть!

― Увидишь. Министр Чон и Командор Шим тоже приглашены. Будут Швейцарией.

― В смысле?

― Соблюдать нейтралитет. Это от тебя краской воняет?

Чанёль перестал смеяться и обнюхал собственные руки. Краской и впрямь воняло.

― Угу.

― Ремонт затеял?

― Неа. Выкинул табличку с двери кабинета и написал всё краской. Зато теперь надёжно. Хоть голова болеть не будет. Хм... Не будет, когда запах выветрится.

― Ясно. ― Бэкхён выбрался из-за стола, проверил, взял ли бумажник, и кивнул в сторону выхода.

― А какие костюмы брать будем? ― распахивая дверь перед Бэкхёном, уточнил Чанёль.

― Посмотрим на месте. ― Бэкхён обернулся и полюбовался на застывшего столбиком Чанёля. Тот пялился на дверь, где недавно собственноручно выводил кистью " старший детектив Бён Бэкхён". Теперь там красовалась дыра в обивке, а надписи и памяти не было. Впереди по коридору несколько рабочих тащили здоровенный шкаф, периодически задевая углами стены и двери. И срывая таблички или сдирая куски обивки.

― Духи... Злые духи, ― пробормотал Чанёль. ― Заколдованный кабинет, в самом деле...

― Не городи ерунды.

― Надо купить палочки и курительницу. Я потом позвоню в храм и договорюсь с монахами, ― убито подытожил Чанёль. ― Заколдовано...

― Да ладно тебе, подумаешь.

― Но это же ненормально! Я двести раз прикручивал эту чёртову табличку! А она всё равно висела на одной сопле! Написал краской, как Кай посоветовал, и вот... Что это за чертовщина такая?

― Через два месяца у меня будет новый кабинет, уймись.

― Да ни за что! Я присобачу эту чёртову надпись на эту самую дверь!

― Угу, конечно... ― Бэкхён обречённо вздохнул. ― Но только потом. Сейчас мы идём покупать костюмы, а потом я приглашу тебя на свидание, если ты ни разу не вспомнишь о чёртовой табличке. Идёт?

― Но я же... Краска ещё осталась, так что... Что? ― Чанёль наконец-то отвернулся от ободранной двери и уставился на Бэкхёна круглыми глазами.

― Если ты перестанешь доставать меня проклятой табличкой и всякой мистикой, приглашу на свидание. Понял?

― Правда? ― Чанёль просиял, мгновенно позабыв о табличке.

― Правда. Но если хоть раз заведёшь ту же песню...

― Не заведу. Только давай наоборот? Купим костюмы, и на свидание приглашать буду я.

― Нет уж. Я первый сказал.

― Но я давно хотел! Ой, то есть... Я этого не говорил, ладно?

― Ладно. Сыграем в " камень, ножницы, бумага". Потом. Кто победит, тот и приглашает.

― Давай сейчас? Камень, ножницы, бумага! А, я выиграл! Приглашаю в кино.

― Отказываюсь, ― обломал Чанёля Бэкхён.

― Не понял...

― Отказываюсь и приглашаю тебя в ресторан. Знаешь, тот, что недавно открыли тут недалеко. Там самая вкусная лапша с бобами. И хватит так на меня смотреть. Я же первый предложил, пока ты там себе молча хотел. Значит, приглашать мне.

― Но я же выиграл в " камень, ножницы..."

― А я отказался. И сам пригласил. Всё по правилам. Пошли уже, горе.

― Какие-то странные у тебя правила, ― обиженно проворчал Чанёль. ― Платить буду я.

― Вот ещё, ― фыркнул на ходу Бэкхён, направившись к лифту.

― Ну почему? Почему бета? ― выл тихонько за его спиной Чанёль.

― Сам-то... Чья бы корова мычала.

― Кстати... А кто влез в мой запас шоколада, а?

― М-м, о чём это ты?

― Не притворяйся. Итак, в качестве компенсации...

― Забудь. Иначе вообще сожру весь твой запас втихаря. Никакой компенсации. И мы идём в ресторан. И вообще, ты мой стажёр, так что не вякай. Костюмы, чёрт... Всё, не отвлекай и думай о костюмах! И о подарках. Надо же что-то дарить этой сумасшедшей парочке… Где в Соуле можно купить робота?

― Не могу думать об этом. Мне надо придумать, куда шоколад перепрятать, ― уныло отозвался Чанёль, мысленно подсчитывавший оставшийся запас и шансы на то, что Бэкхён всё-таки до него доберётся. Угроза казалась вполне реальной.