Создание нового жанра в творчестве Джона Колтрейна

Музыка Колтрейна, нравится мне, она космическая и духовная. Но есть сильное романтичное напряжение в его музыке, которую я слышу и Любовь. Вся его музыка интересна мне, но я люблю " Мои Любимые Вещи" больше, чем что — либо еще, потому что эта песня производила романтику в нем.[10]

Но почему целая плеяда музыкантов говорит о духовности Колтрейна, и о его духовной музыке? В чем эта духовность заключается, и откуда она могла взяться у него? Прилагая красочные выражения, литераторы джазовых изданий все чаще говорят о духовности джаза Джона Колтрейна. Может быть, потому что мать — Элис Гертруда Блейр была дочерью священника Уолтера Блейра — пастора Африканской Методистской Епископальной Церкви Сиона, (Еще один очевидец, Волтер Гувер говорт о том же: у Его дедушки, преподобного Уолтера Блейра, был дом здесь в Хай-Пойнте, где он был пастором Африканской Методистской Епископальная Сионской Церкви Св. Стефана[11]), а Отец Джона — Джон Роберт Колтрейн был сыном другого священника этой церкви — Уильяма Колтрейна? [12] Трудно сказать.Но отсюда, на мой взгляд, следует акцентировать особое внимание. Традиционные ценности духовного взгляда в джазовой импровизации, возможно, были продолжением тех идеалов заложенных в культуре его семьи. Забегая вперед, хотел бы сказать, что Джон просматривал духовное начало не только в импровизации, но и в жизни и это ясно из его собственных слов, ведь когда его незадолго до смерти спросили, какие у него планы на будущее, он ответил: «Я собираюсь стать святым». Не слабо, правда? Говоря о его духовном представлениях о жизни, о музыке, мне бы хотелось опираться на этот тезис. Ведь не просто так джазовые музыканты часто говорили о духовности этого музыканта. Так, например знаменитый ударник из квартета «Трейна» Элвин Джонс говорил: «Для меня он был ангелом, сошедшим на землю»[13].

Духовность — что это такое? К рассмотрению этого вопроса можно подойти с двух сторон: рациональной и богословской. Так как музыка воспринимается человеком либо чувственно, либо рационально, то предлагаю рассматривать понятие " духовность" по отношению к джазовой музыке рациональным, то есть философским способом, не затрагивая богословский. Иначе, нам придется признать, что духовность — это частное понимание, частный опыт для каждого человека, выбравшего ту, либо иную религию, и отсюда следует, что понять, что такое духовность в всеобщем смысле — практически не возможно. Сколько людей придерживающихся своей веры — столько и различных духовностей. Духовность в этом понимание, с моей точки зрения, следует рассматривать как дары некоего духа, от которого человек получает некую " духовность".

Одним из наиболее ранних памятников отечественной богословской мысли является «Слово о законе и благодати» первого русского митрополита Иллариона (становится митрополитом в 1051 году). Критикуя религиозный национализм, киевский митрополит обосновывал универсальное, вселенское значение божественной благодати как духовного дара, обретение которого возможно для человека независимо от его национальной принадлежности. Благодать для Илариона предполагает духовную свободу личности, принимающей этот дар и стремящейся к истине. Благодать «живит» ум, а ум познает истину, писал религиозный мыслитель.[14]

Как мы видим, трансцендентное понятие Благодати не может быть понято с позиции ума — оно может быть принято верой человека. Об этом пишет и Фролов. Как написано во введении учебника Фролова: пособие вводит читателей в одну из важнейших областей духовной культуры человечества, знакомит его с опытом мировой философской мысли…[15].

Предлагаю сравнить философское осмысление духовности в сравнении Индийской философской мысли и средневекового теоцентризма:

Первое, что «смущает» воспитанного в духе Просвещения представителя западного мира, так это кажущаяся невыделенность человека из животного мира. Действительно, в ведических текстах человек часто именуется домашним животным. Однако в них же отмечается, что он занимает особое место среди животных: именно в человеке наиполнейшим образом проявляется Высшее Я — Атман, поскольку человек наделен разумностью. Более того, он обладает способностью следовать дхарме — моральному закону. На долю человека выпадает особая роль агента миропорядка. Он обретает знание дхармы, правит совершениями ритуала и приношениями пожертвований, опираясь на Веды. Но доступ к Ведам признается не за всеми. Брахма (в мифологии творец мира, персонификация Брахмана) якобы определил для всех «имена, род деятельности (карму) и особое положение», то есть фактически кастовую принадлежность. В ведических мифах Пудрума, тысячеглавый, тысячеглазый, тысяченогий и т.п., являющийся некоторого рода моделью космоса и одновременно человечества, то есть макро — и микрокосма, рождает из ума или духа своего луну, из глаз — солнце, из дыхания — ветер, из уст Пуруми возникли жрецы — брахманы, из рук — воинское сословие (кматрии), из бедер — торговый люд (вайшья) и, наконец, из ступней — все остальные кастовые люди (шудры) (за пределами кастового деления остаются «неприкасаемые»). Только представители первых трех варн (каст) считаются «духовно родившимися», то есть дважды рожденными, а потому имеющими доступ к чтению и изучению Вед. Шудрам предписывается служить представителям высших каст, и прежде всего брахманам.[16]

Как нам видно духовность здесь приписывается изначально с рождением человека в одной из трех первых каст, и даруется только после второго перерождения (по этой вере). Духовность — как некий дар человеку и определенная привилегия, дающая возможность читать Священные книги этой веры. Кстати после рождения, человек по этой философии не может переходить в другую касту и если он не родился воином, или торговцем, или Брахманом, то его удел быть слугой высших каст.

Первым из философов, попытавшихся привести в систему христианские догматы и на их основе создать учение о человеке, был Ориген (ок.185 — ок.255). Ориген считал, что человек состоит из духа, души и тела. Дух не принадлежит самому человеку, он даруется ему Богом (вспомним учение Аристотеля об активном разуме) и всегда устремлен к добру и истине. Душа же состовляет наше собственное Я, она является в нас началом индивидуальности, а поскольку, как мы уже знаем, свобода воли составляет важнейшее определение человеческой сущности, то именно душа, по Оригену, и выбирает между добром и злом. По природе душа должна повиноваться духу, а тело — душе. Но в силу действенности души низшая ее часть нередко берет верх над высшей, побуждая человека следовать влечениям и страстям. По мере того как это входит в привычку, человек оказывается греховным существом переворачивающим природный порядок, созданный Творцом: он подчиняет высшее низшему, и таким путем в мир приходит зло. Следовательно, зло исходит не от Бога и не от самой природы, не от тела, оно исходит от человека, а точнее — от злоупотребления свободой, этим божественным даром.[17]

Здесь говорится тоже о духовности, как некоем даре, который дарован Богом и всегда устремлен к добру и истине. С Богословской точки зрения духовность в философском осмыслении выступает как некий дар, некое положительное качество, которое устремлено к добру. Но эти схожести на поверхности оказываются практически всегда различными, стоит узнать про эти веры немного больше. Например понятие реинкорнации и воскрешения в своем теле. Все это говорит лишь об одном, что духовности различные так же как и богословское осмысление понятия духовности в различных верах.

В глубокой религиоведческой работе князя Н.С. Трубецкого, показывающей эволюцию религиозных взглядов индуизма, читаем: «В эпоху старого брахманизма идея Брахмы не отличалась большой отчетливостью. Во всяком случае, в эту эпоху Брахма есть, главным образом, отвлеченное понятие (“абсолютное бытие”, “субстанция”), а не антропоморфная или вообще разумная личность… При нравственном развенчании богов (самим же индуизмом в дальнейшем его развитии. – Авт.), поставленных на одну доску с людьми, Брахма явился суррогатом абсолютного Бога, но именно суррогатом, ибо никакой нравственной сущности идея Брахмы в себе не заключала и брахма есть “жизненное начало”, а не живая личность». [18]

Таким образом, отвлеченное понятие безличностного “жизненного начала” в духовном плане противопоставляется идеи Личностного Бога, открытой нам в Ветхозаветном Иудействе и раскрытой в новозаветном Христианстве в образе Троицы Единосущной и Нераздельной. И здесь на Богословском уровне понятие духовности исходит из различных пониманий Бога, и, соответственно, духовность может трактоваться практически в противоположном смысле.

Все это говорит лишь об одном, что духовности различные, так же, как и богословское осмысление понятия духовности в различных верах.

Из приведенного выше очерка можно вывести, что, соответственно в Мусульманстве — будет своя духовность, в Католичестве будет иная духовность, в Индуизме будет третья духовность, в Иудействе будет следующая духовность, в Православии будет иная духовность, в " харизматическом возрождении" будет отличающаяся духовность и во многих бесчисленных сектах будут многие бесчисленные духовности. Это слово сказано о религиях, что же можно сказать о личном опыте каждого, отдельно взятого, человека из этих религий. Личный опыт и раскрывает понятие духовности, и не может дать ответ на поставленный мною вопрос, поэтому предлагаю рассматривать этот вопрос со стороны философии.

Единственный возможный общий знаменатель для всех религий — это совершенно неопределенное понятие " духовного", которое поистине открывает религиозным " либералам" почти неограниченные возможности туманного богословствования.[19]

Поэтому призываю не быть религиозными " либералами" предполагая, какая духовность овладевала Джоном Вильямом Колтрейном, а наоборот посмотреть на его личную жизнь, поступки, творчество, словом все, что может быть понятно нами рационально (с философской точки зрения), что бы через плоды его жизни понять и о его духовности и о его духовном джазе. Можно сказать, что понять разумом — это понять с помощью мыслительной способности.

Мыслительной же способности свойственны и решения, и одобрения, и побуждения, направляющие к действию, и отклонения, и бегство от деятельности; особенно же: рассуждения о тех вещах, которые постигаются только умом, и добродетели, и науки, и основания искусств...[20]

Единственное, еще раз хочется повторить, что «духовность», в Богословском осмыслении, на мой взгляд всегда выглядит как некое преимущество, некий дар, некая сверх человеческая (земная, обыденная) способность, дарованная человеку свыше. И если рассматривать джаз с этой позиции, то «духовный джаз» - это джаз, который раскрывается с помощью дарованных свыше гениальных способностей.

О духовном джазе мне бы не хотелось рассматривать это исследование со стороны новой моды на мистицизм, как пишет об этом философ Бердяев: " Мир движется к новой духовности и к новому мистицизму; в нем больше не будет места аскетическому мировоззрению" [21], и далее он рассматривает всю «гуманистическую творческую деятельность современного человека… как религиозный опыт, освященный в Духе»[22].

Ведь под мистикой в широком смысле понимают единство необычных («мистических») состояний психики человека и «мистицизма», то есть «теорий», объясняющих и оправдывающих эти состояния.[23]

Все же, мне бы хотелось рассматривать духовный джаз со стороны рационального осмысления и моральных ценностей.

Не секрет, что от времени зарождения джаза (конец 19 века) спустя многие десятилетия, эта музыка претерпевала многие изменения и, самое главное для моей работы, в применении к окружающей действительности. Было время, когда джаз был способ облегчения трудностей быта переселенцев-рабов, и их тяжелого эксплуатирования. И это была " трудовая" музыка.

Было время, когда джаз рассматривался только с развлекательной стороны. Примеров тому уйма: весь период Новоорлеанского джаза. В то время он игрался в публичных домах таперами (например пианист Джелли Ролл Мортон), и на улицах многочисленными оркестрами. Эхом этих празднеств отзываются в наши времена духовые оркестры играющие преимущественно на площадках всей нашей необъятной страны в " майские" праздники. И это был " развлекательный" джаз.

С течением годов, музыка свободы переросла с развлекательной своей стороны в 40 -е, в музыку интеллектуальную. Эра " бибоп" и основные столпы этой музыки, такие, как например Майлз Девис заставили относиться к этой музыке серьезно. Сам Девис писал, об этом своем стремлении, чтобы под его музыку не плясали, но слушали внимательно, сидя на стульях с нагрузкой собственного интеллекта, как, в прочем, это происходило (и происходит) с концертами классической музыки. И это «интелектуальный» джаз.

Настало время и Джона Колтрейна. С моральной стороны от водевилей и публичных домов, от кабаков и выступлений на улицах, джазовые музыканты перебрались на лучшие сцены. Вся подготовительная часть для того, что бы музыка “джаз” эволюционировала до своей “духовности” был уже пройден предшественниками Джона. Настало время сказать и о том, что за пределами эмпирического познания музыкантов существует необъятный космос и бесчисленное количество планет. И что есть Кто-то, кто эти планеты создал. Ответ можно прочесть на заглавии альбома «A Love Supreme» — Любовь к вышнему. Критики назвали это «духовным джазом». Понять Духовность этого джаза можно, например, по самим работам (преимущественно) квартета под управлением Джона Колтрейна, когда программность их ней музыки была положена в основу. Такие названия произведений, как «Медитация», «Трансцендентность», «Космос», «Псалом», «Любовь к Вышнему» и многие другие работы заставляли обыденных людей задуматься, что есть помимо окружающей действительности другой, какой-то высший смысл своего существования.

Помимо програмности своих произведений следует учесть и разнообразную структуру своих композиций, которая отличается от джазовых стандартов (например весь альбом «A Love Supreme»). О структуре данной композиции будет сказано мною ниже. Необходимо заметить, что именно этот альбом считается эталоном «духовного джаза», как своеобразный гимн.

В отличие от Паркера и Дэвиса Колтрейн романтик, гуманист и даже альтруист в какой-то мере… Я основываюсь лишь на том, что нашло отражение в самой его музыке. Легло в основу творческой эволюции. Если Паркер и Дэвис всегда оставались собой, только внешность немного меняли в соответствии с духом времени (Дэвис прежде всего), то Колтрейн действительно прошел большой путь духовного развития. Он как — будто верил, что музыка приведет его туда, где выход есть, где ему откроется нечто особое: истина, знание, свет. И он шел по этому пути всю жизнь. Поднимался все выше и выше, и в результате настолько оторвался от всего остального музыкального мира, что практически потерял его из виду...Часто говорят, что творчество позднего Колтрейна исполнено света и высокой духовности… В декабре 2009 года исполняется 45 лет со дня записи одного из самых необыкновенных альбомов в истории джаза. Я имею в виду “AloveSupreme” Джона Колтрейна. В этой работе он продемонстрировал всю мощь своего таланта, всю силу духовного порыва. По сути дела это последняя работа зрелого Колтрейна, которою он как — бы завершает период долгого восхождения к вершине[24].

То, что Джон Колтрейн был хорошим человеком, будет показано мною ниже, ведь по моему мнению как не возможно что бы на дереве сливы росли яблоки, так не возможно, что бы плохой по моральным качествам (поступкам) человек смог стать лидером духовного джаза.

В глазах своих друзей и коллег‑ музыкантов, Колтрейн всегда представал деликатным, спокойным, сдержанным, стеснительным человеком. Однажды Элвин Джонс разбил принадлежавшую Колтрейну машину. Тот отнесся к этому совершенно спокойно, заметив лишь, что всегда сможет достать себе другой автомобиль, но не другого Элвина. Он не любил командовать и часто отказывался давать указания музыкантам, советуя им найти собственное решение. Он не был требовательным и в отношении дисциплины. Музыканты, случалось, спорили с ним на сцене. Как руководитель и видный джазмен, он мог бы потребовать подчинения, но никогда не делал этого. Даже когда два исполнителя на ударных стали играть вместе так громко, что заглушили самого Колтрейна, которого пришла слушать публика, он не вымолвил ни слова.[25]

Эти пару случаев показывают его внутреннего человека. Значит, разговоры о его духовности были не беспочвенны! Одно дело, когда вешают ярлык «плохиша», но совсем другое, если люди записывают тебя в число святых! Как можно увидеть — было за что.

Он был не просто баловнем публики — его почитали, как святого, как некое мистическое существо, присутствие которого на земле якобы способно было изменить мир. Один из музыкальных критиков, Фрэнк Кофски, в 1964 году предложил выдвинуть кандидатуру Джона Колтрейна на должность вице‑ президента США. Другой критик, Иоахим Берендт, утверждал, что Колтрейн излучает «высшую силу любви». Даже такие придирчивые критики, как Нэт Хентофф и Мартин Уильямс, начинали петь дифирамбы, едва заходила речь о Колтрейне. Имя Бейдербека только дважды упоминалось в прессе при его жизни, первый биограф Бикса появился лишь через сорок лет после его смерти. Таким титанам джаза, как Гудмен, Хокинс и Янг, еще предстоит найти своих биографов. Однако за десять лет до смерти Колтрейна вышли три его жизнеописания, написанные разными авторами. В целом Джона Колтрейна считали — а многие до сих пор считают — не просто выдающимся музыкантом джаза, а своего рода духовным лидером, которого можно сравнить с основателями крупнейших мировых религий.[26]

Центром его духовности, из которого вырастает всеобщее признание религиозности джаза Колтрейна, на мой взгляд, является его философия. Здесь и любовь к мудрости, которую можно проследить даже по названиям композиций, автором которых этот музыкант и являлся. Можно назвать это и поиском Создателя отраженных в его творчестве, ведь весь последний период его творчества прослеживаются такие эпитеты, как “Душевный поезд”, [27]“Размышление”, [28] “Межзвездное пространство”, [29] “Юпитер вариации”, [30] “Трансцендентность”[31]… Уход в космические поиски происходит и в стиле исполнения композиций. Так, от модального направления он переходит к фри-джазу с космическими звуками в верхнем регистре. Но, по праву, кульминационной точкой духовной философии музыканта является его знаменитый альбом под названием " A Love Supreme", что в переводе на русский язык означает «Любовь к Вышнему». Исходя из этого, можно заключить, что альбом этот Колтрейн посвятил Богу, и по праву он признан духовной вершиной его исполнительства в джазе.

Некоторые из джазовых музыкантов добивались святости, но духовное восприятие в «A Love Supreme» помогло Джону Колтрейну сделать именно его альбом самым продаваемым. В то время как музыканты стиля фри-джаз, такие как ArchieSheepили исполнители из Ассоциации по развитию Творческих Музыкантов (AACM), были более открыто связаны с борьбой за гражданские права, Джон Колтрейн интересовался в большей мере смелым и интенсивным поиском нот и скоростью игры. Казалось, это находилось за пределами возможностей инструмента, потому, видимо, и было трактовано более как поиск трансцендентности. Упаковка «A Love Supreme», с прекрасным вышеупомянутым названием от Колтрейна, уже заставляет о многом задуматься, но сама музыка тоже будто несет духовное послание. [32]

Поиск трансцендентности свойственен людям на протяжении всей истории, этот поиск не останавливался ни на секунду с тех времён, как человечество себя помнит. Но желанием выразить этот поиск через названия альбомов, стиль жизни, да еще и любовью к Творцу всего Джон вывел джаз на новый уровень восприятия музыки, как явления. Мы помним те времена, когда посвящение своих Ораторий и Месс такие гиганты музыки, как Гендель и Бах выражали свою любовь к Вышнему. И вот, новый гений своего времени повторяет тот путь, которым шли признанные классики мировой музыки, но теперь уже в джазе.

Любовь к Вышнему был записан в декабре 1965 года, итак Джон Колтрейн подарил его Богу. По его мнению, " Этот альбом представляет собой скромное подношение для Него".[33]

После общего разговора об альбоме «A Love Supreme», давайте остановимся на более подробной его характеристике. Работа эта является четырехчастной сюитой, продолжительностью тридцать три минуты, в оригинальной версии. Вторая часть, «Резолюция»[34] является наивысшим образцом из песни, с элегантной, длинной мелодией и соло на аккордовые изменения, в то время третья часть, «Исполнение»[35], это минорный блюз, который достигает своего пика во взрывоопасном колтрейновском соло. В финале, " Псалом" [36], является свободным от ритма и, кажется, это не передаваемая словами декламация прекрасного. «Часть 1: Подтверждение»[37] начинается с Колтрейновской каденции, которая описывает основной трёхнотный мотив (краткий фрагмент мелодии) и пятинотная гамма, которая станет основой для работы. Затем бас-оборот открывает три ноты (F, A-бемоль, F, B-бемоль), и группа основывает нечётко Латинский грув. Колтрейн начинает немедленно в соло, которое строится вокруг этого трёхнотного мотива. Здесь нет аккордовой последовательности, или другой структуры, чтобы определить что происходит; однако, это легко для прослеживания за его все более изощренной мелодией, основанной на этом мотиве. В 4: 56, Колтрейн начинает играть основной мотив наряду с басом, но он быстро преобразует его в каждый возможный ключ, иногда оставляя позади всей группы, до того, как вернуться для присоединения к басу. Как только он начинает воспевать «A Love Supreme», по прошествии времени с бас-мотивом, мы понимаем, что это и есть смысл темы. Оглядываясь назад, мы можем теперь видеть, что переход во все ключи, был признаком универсальности значения мотива. В музыкальной структуре основное изложение темы, возможно, пришло к началу, но, если дело было бы в зеркале духовного путешествия, то все раскрывается только в конце[38].

Джон Колтрейн — духовный лидер, которого сравнивают с основателями крупнейших религий! Трудно оспорить, что его музыка была не духовна, но не только музыка, а и сам образ нравственного поведения давал повод говорить так о нем.

Джон Колтрейн духовный и музыкальный герой для многих музыкантов его поколения.[39]

Изучая личность этого известного музыканта, мы видим его более добрым и благородным, чем большинство окружавших его людей. Джон Колтрейн имел глубокие моральные принципы и стремился жить в согласии с ними. Многим казалось, что он сама порядочность — качество крайне редкое в мире музыкального бизнеса. Его музыка — отражение его богатой, хотя и лишенной покоя души. У него не было самоуверенности, как у Паркера, и убежденности в своей правоте, как у Эллингтона. Отчасти, возможно, потому, что в последние годы он относился к музыке скорее как к моральной проблеме, а не проблеме эстетической или философской. Он всегда стремился воспринимать окружающий мир так, как чувствовал его. И это наиболее точное определение существа его творчества: музыка Джона Колтрейна была не чем‑ то живущим вне его, а способом выражения его человеческой сущности. Но, к несчастью, он так и не смог выразить себя до конца.

Нам осталась его музыка. Пока еще рано гадать, какое место займет Колтрейн в джазе. Но мы знаем, что Джон Колтрейн, наряду с Армстронгом и Паркером, был одним из величайших создателей джаза.[40]

Не о каждом музыканте будут так говорить его последователи и исследователи. Но не все знают, что одна из религиозных деноминаций — Африканская православная церковь — причислила его к лику святых. Кто знает, может быть, Джон Колтрейн и в самом деле святой… Просмотреть его образ в иконографии (в храме Африканской Ортодоксальной Церкви в честь Джона Колтрейна) можно на 4 рисунке в приложении.

Колтрейн сказал, что он хочет «быть силой добра», и его музыка продолжает быть частью Святого Джона Колтрейна в Африканской Православной Церкви в Сан-Франциско, возглавляемая архиепископом и саксофонистом Францо Королём. И вновь, Колтрейн продолжает быть " Джаз-Мессией".[41]

По крайней мере, некоторые люди начали использовать его образ в иконографии и живописи, что дает повод действительно задуматься о его духовности в серьез. Эти образы можно просмотреть ниже в приложении на рисунках под номерами 5, 6, 7 и 8.