Гомеровский вопрос и его состояние в настоящее время. Аристотель о Гомере

Пока песенное творчество не отрывалось от исполнения, и прозвучавшая песня бесследно исчезала, поэтическая индивидуальность аэда-импровизатора терялась в общем потоке коллективного эпического творчества. На рапсодической стадии эпоса, при исполнении более или менее закрепленного текста, уже может встать вопрос об " авторстве" в отношении данного текста, о поэте, давшем определенное художественное оформление героических сказаний. На первых порах, однако, имя поэта не вызывает к себе особого интереса и легко забывается. Эпические поэмы часто остаются безыменными, несмотря на наличие письменно зафиксированного текста: таковы, например, старофранцузская " Песнь о Роланде" или немецкая " Песнь о Нибелунгах".

" Илиада" и " Одиссея" связаны в античной традиции с определенным именем поэта, с Гомером. Точных сведений о предполагаемом авторе " Илиады" и " Одиссеи" античность не имела: Гомер был легендарной фигурой, в биографии" которой все оставалось спорным. Известно античное двустишие. о " семи городах", приписывавших себе честь быть родиной Гомера. В действительности этих городов было больше, чем семь, так как в разных вариантах предания имена " семи городов" перечисляются по-разному. Не менее спорным было время жизни Гомера: античные ученые давали различные датировки, начиная с XII и кончая VII вв. до н. э. То, что рассказывается о его жизни, фантастично: таинственное внебрачное рождение от бога, личное знакомство с мифическими персонажами эпоса, странствие по тем городам, которые считали Гомера своим гражданином, украденные у Гомера рукописи произведений, относительно авторства которых существовали споры, - все это типичные домыслы биографов, пытавшихся чем-либо заполнить жизнеописание Гомера при отсутствии сколько-нибудь прочного предания. Самое имя " Гомер", вполне мыслимое мак греческое собственное имя, нередко истолковывалось и в древности и в Новое время, как имя нарицательное; так, источники сообщают, что у малоазиатских греков слово " гомер" обозначало слепца. Предание рассказывает о слепоте Гомера, и в античном искусстве он всегда изображается слепым стариком. Имя Гомера имело почти собирательный характер для эпической поэзии. Гомеру приписывались, кроме " Илиады" и " Одиссеи", многие другие поэмы, входившие в репертуар рапсодов; под именем Гомера дошел до нас сборник эпических гимнов и мелких стихотворений. В V в. до н. э., с зарождением исторической критики, начинают на основании различных соображений отделять " подлинного" Гомера от неподлинного. В результате этой критики за Гомером признаются лишь " Илиада" и " Одиссея", а также " Маргит", не дошедшая до нас пародийная поэма о герое-дурачке. В более позднее время отдельные античные ученые высказывали мысль, что " Илиада" и " Одиссея" принадлежат разным авторам, и Гомеру они приписывали только " Илиаду". Преобладало, однако, противоположное мнение, связывавшее имя Гомера с обеими поэмами; различие в стиле между патетической " Илиадой" и более спокойной " Одиссеей" объясняли тем, что Гомер составил " Илиаду" в молодости, а " Одиссею" на склоне лет. Ни у кого не возникало сомнения в том, что каждая из поэм является плодом творчества индивидуального поэта; спор шел лишь о личном тожестве творца " Илиады" с творцом " Одиссеи". Не возникало также сомнения в историческом. существовании Гомера и в том, что он является автором по крайней мере " Илиады".

Исходя из положения о единоличном авторе (или двух авторах) гомеровского эпоса, античная критика считала себя, однако, вправе поставить другой вопрос: сохранились ли поэмы в своем первоначальном виде? Античные филологи, издавая и комментируя Гомера, замечали в поэмах многочисленные сюжетные неувязки, противоречия, повторения, стилистический разнобой. Относить эти недостатки насчет автора, Гомера, решались очень немногие. В представлении древних Гомер всегда оставался величайшим поэтом, " Илиада" и " Одиссея" - недосягаемыми образцами эпоса. Причину недостатков усматривали поэтому в дурной сохранности гомеровского текста, пострадавшего от произвольных вставок. Ученые издатели считали своим долгом очищать текст поэм, устраняя или по крайней мере - отмечая подозрительные места. Там поступал, например, знаменитый издатель и комментатор Гомера Аристарх (около 217 - 145). Другое направление в античной критике предложило более радикальное решение вопроса. Были сведения, что Писистрат, вводя на панафинейском празднестве рапсодическое исполнение гомеровских поэм (стр. 44), позаботился и об установлении некоторого официального текста. С редакционной работой, проделанной при Писистрате, связывали, например, несколько вставок в гомеровские поэмы, относящихся к прославлению Афин. С другой стороны, античные ученые замечали, что гомеровские герои не пользуются письменностью, что от эпохи Троянской войны не сохранилось письменных памятников. В связи с этими наблюдениями предание о писистратовской редакции " Илиады" и " Одиссеи" получило новую форму: Гомер не пользовался письмом, и произведения его сохранились лишь устно, в памяти певцов, в виде отдельных песен; при Писистрате эти разрозненные песни были собраны воедино. С этой точки зрения текст гомеровских поэм прошел три этапа: целостный и законченный в устах самого Гомера, он распылился и подвергся искажениям со стороны рапсодов; наконец, писистратовская редакция восстановила утраченную целостность, не имея уже возможности устранить противоречия между отдельными песнями, накопившиеся в период их устной передачи. Высказывалось также предположение, что писистратовские редакторы включили в текст и такие песни Гомера, которые к составу поэм не относились, что, например, 10-я книга " Илиады" (стр. 34) представляет собой самостоятельное произведение. Эти радикальные гипотезы находили, однако, немного сторонников и известны нам, к сожалению, лишь отрывочно.

Сомнения в первоначальной целостности поэм вообще не возникало. Признавая гомеровский эпос образцом и нормой художественного творчества, предметом " подражания" и " соревнования" для позднейших поэтов, античность не могла отказаться от представления об изначальном совершенстве, а стало быть и законченност" каждой из поэм. На этой же позиции стояли теоретики эпохи Возрождения вплоть до XVI в.

В эпоху классицизма XVII в. развилось отрицательное отношение к поэмам Гомера (ср. стр. 5), и литературная критика отыскивала. в них всевозможные недостатки, главным образом с точки зрения невыполнения устанавливавшихся классицизмом " правил" эпической композиции. В " Илиаде" замечали отсутствие " единого плана", " единого героя", повторения и противоречия. Уже тогда аббат д`Обиньяк доказывал, что " Илиада" не является единым целым и представляет собой механическое соединение самостоятельных". не связанных между собой песен об осаде Трои, что единого Гомера не существовало, а было много " гомеров", т. е. слепых певцов, исполнявших эти песни. Идеи д`Обиньяка не имели успеха у современников: к проблемам " устного" творчества поэтика классицизма относилась пренебрежительно.

Первая строго научная постановка " гомеровского вопроса" принадлежит Фридриху-Августу Вольфу, выпустившему в 1795 г. " Введение к Гомеру" (Prolegomena ad Homerum). Вольф писал уже в обстановке повышенного интереса к народной поэзии, развившегося в Англии и в Германии в эпоху Просвещения. Враждебное классицизму направление в литературе и эстетике устанавливало глубокую, принципиальную разницу между " естественным" народным и " искусственным" книжным эпосом; поэмы Гомера относили к первой категории. Немецкий поэт и критик Гердер (1744 - 1803) считал Гомера " народным поэтом", импровизатором, песни которого впоследствии были записаны из уст позднейших певцов. Этим идеям, высказывавшимся ведущими писателями и мыслителями эпохи, Вольф пытался дать исторически документированное обоснование. Он приводит три аргумента против традиционного представления о единстве гомеровских поэм: 1) сравнительно позднее развитие письменности у греков, которое он относит к VII - VI вв. до н. э.; 2) античные сообщения о первой записи поэм при Писистрате; 3) отдельные вставки и противоречия в поэмах. Невозможность создания больших поэм в бесписьменное время[1] и ненужность их в эпоху, когда требовались лишь краткие застольные песни в честь богов и героев, приводят Вольфа к убеждению, что " Илиада" и " Одиссея" не что иное, как собрание отдельных песен. Песни эти сохранились в памяти рапсодов и были записаны лишь при Писистрате; тогда же была проведена некоторая редакционная работа по их объединению. Вольф не отрицает единства и целостности поэм, но считает, что это единство лежит уже в самом материале, в мифе, и не требует поэтому предположения о едином авторе поэм. Тем не менее Вольф допускает, что большинство отдельных песен, вошедших в поэмы, принадлежит одному певцу, которого он называет Гомером; позднейшие певцы составили ряд других песен, которые сохранялись в рапсодическом предании вместе с подлинным Гомером и были объединены с ним при Писистрате. Это последнее предположение Вольфа является компромиссом, уступкой традиции и не вытекает из его основных доводов. Уже в 1796 г. известный немецкий романтик Фр. Шлегель, развивая положения Гердера и Вольфа, сделал из них последовательный вывод: художественная целостность поэм связана не с творческим замыслом индивидуального автора, а с единством " творящего народа". Другими словами: гомеровский эпос является результатом коллективного творчества народных поэтов.

После появления труда Вольфа исследователи " гомеровского вопроса" разделились на два лагеря - " вольфианцев", или " аналитиков", считавших, что отдельные части гомеровских поэм сложены различными певцами, и " унитариев", защитников " единого" Гомера.

В дальнейшем развитии науки один из основных доводов, выдвигавшихся Вольфом в пользу его теории, был признан совершенно ошибочным, а именно - его взгляд на позднее развитие греческой письменности. Открытия в области греческих надписей, показали, что письменность была отлично известна грекам задолго до VII - VI вв. и уже в VIII в. была в широком употреблении. Эпоха создания " Илиады" и " Одиссеи" не может рассматриваться как бесписьменное время. С другой стороны, было выяснено, что сообщения о писистратовской редакции представляют собой в значительной мере домыслы поздно античных ученых и не дают основания видеть в работе над текстом, проведенной при Писистрате, первую запись гомеровских поэм. Центр тяжести " гомеровского вопроса" перешел на третий аргумент Вольфа, им самим менее всего разработанный, на противоречия и неувязки между отдельными частями поэм. Вскрывая эти противоречия, вольфианцы пытались выделить в " Илиаде" и " Одиссее" их составные части и нарисовать картину возникновения гомеровского эпоса.

В 30-х гг. XIX в. среди вольфианцев оформилось два направления. Одно из них видело в гомеровских поэмах только механическое объединение независимых друг от друга эпических стихотворений на темы из сказаний троянского цикла. Эта мысль нашла наиболее яркое выражение в " песенной теории" Лахмана (1837), который считал " Илиаду" состоящей из 18 самостоятельных песен малого размера. Ни одна из этих песен не является законченным целым, многие не имеют ни начала ни конца, но Лахмана это обстоятельство не смущало: он полагал, что народные сказания имеют общеизвестный твердый и устойчивый сюжет и что народный певец может начать с любого момента движения сюжета и любым моментом кончить. Другой разновидностью этого же направления является так наз. " теория компиляции", усматривавшая в гомеровских поэмах объединение не песен, а единиц большего размера, " малых эпосов". Там, по Кирхгоффу (1859), " Одиссея" является " обработкой" четырех самостоятельных поэм - поэмы о путешествии Телемаха, двух поэм о странствиях Одиссея и, наконец, поэмы о возвращении Одиссея на родину. " Малый эпос" представляется с этой точки зрения посредствующим звеном между песней и большой поэмой.

Второе направление представлено " теорией первоначального ядра", созданной Германном (1832). Согласно этой теории " Илиада" и " Одиссея" возникли не как соединение самостоятельных произведений, а как расширение некоего " ядра", заключавшего в себе уже все основные моменты сюжета поэм. В основе " Илиады" лежит " пра-Илиада", в основе " Одиссеи" - " пра-Одиссея", и та и другая - небольшие эпосы. Позднейшие поэты расширяли и дополняли эти эпосы введением нового материала; иногда возникали параллельные редакции одного и того же эпизода. В результате ряда последовательных " расширений" " Илиада" и " Одиссея" разрослись к VI в. до тех размеров, в которых они и поныне нам известны. Противоречия внутри эпоса создались в процессе " расширения" их разными авторами, но наличие основного " ядра" в каждой из поэм обеспечило сохранение известных элементов единства.

В противоположность всем этим теориям унитарии выдвигали на первый план моменты единства и художественной цельности обеих поэм, а частные противоречия объясняли позднейшими вставками и искажениями. К числу решительных унитариев принадлежал Гегель (1770 - 1831). По мнению Гегеля, гомеровские поэмы " образуют истинную, внутренне ограниченную эпическую целостность, а такое целое способен создать лишь один индивид. Представление об отсутствии единства и простом объединении различных рапсодий, составленных в сходном тоне, является антихудожественным и варварским представлением". Гомера Гегель считал исторической личностью.

Проблема происхождения гомеровских поэм остается нерешенной и по настоящее время. Современное состояние " гомеровского вопроса" можно свести к следующим положениям.

а) Несомненно, что в материале " Илиады" и " Одиссеи" имеются наслоения различного времени, от " микенской" эпохи вплоть до VIII - VII вв. до н. э. То обстоятельство, что гомеровский эпос сохранил. ряд воспоминаний о времени, письменных источников о котором. у позднейших греков не было, свидетельствует о непрерывности устного эпического предания. Песни о " микенском" времени передавались из поколения в поколение, переделывались, дополнялись новым материалом, переплетались между собой. Многовековая история греческих героических сказаний, их странствия и переход из европейской Греции на малоазийское побережье, эпическое творчество эолян и ионян, - все это отложилось напластованиями в сюжетном материале и стиле эпоса и в картине гомеровского общества. Однако эти напластования не лежат в поэмах сплошными массами; обычно они находятся в пестром смешении.

б) Столь же несомненны элементы единства, связывающие каждую из поэм в художественное целое. Единство это обнаруживается как в построении сюжета, так и в обрисовке действующих лиц. Если бы " Илиада" была циклом песен о Троянском походе или о подвигах Ахилла, она содержала бы последовательное изложение всего сказания о Трое или об Ахилле и заканчивалась бы, если не пожаром Трои, то, по крайней мере, гибелью Ахилла. Между тем " Илиада" ограничена рамками " гнева Ахилла", т. е. одного эпизода, сюжета небольшой длительности, и в пределах этого эпизода развертывает обширное действие. Песенным циклам такая композиционная манера не свойственна. Когда, с погребением Патрокла и Гектора, все последствия " гнева" исчерпаны, поэма заканчивается. Целостность " Илиады" достигается подчинением хода действия двум моментам: " гнев Ахилла" дает возможность выдвинуть ряд других фигур как ахейских, так и троянских, действующих в его отсутствие, и вместе с тем создать из Ахилла центральную фигуру поэмы; с другой стороны, " решение Зевса" объясняет неуспех ахейцев и разнообразит действие введением олимпийского плана. Еще резче выражены моменты единства в " Одиссее", где оно обусловлено целостностью сюжета о " возвращении мужа", и даже такая сравнительно обособленная часть поэмы, как поездка Телемаха, не имеет характера самостоятельного целого. Метод развертывания обширного действия в рамках короткого эпизода применен и в " Одиссее": поэма начинается в тот момент, когда возвращение Одиссея уже близко, и все предшествующие события, скитания Одиссея, вложены в уста самому герою, как его рассказ на пиру у феаков, в соответствии с традиционной формой повести о сказочных землях (ср. стр. 38). Образы" действующих лиц в обеих поэмах последовательно выдержаны на всем протяжении действия и постепенно раскрываются в его ходе; так, образ Ахилла, данный в 1-й книге " Илиады", все время усложняется, обогащаясь новыми чертами в книгах 9, 16 и 24.

в) Наряду с наличием ведущего художественного замысла, и в " Илиаде" и в " Одиссее" можно установить ряд неувязок, противоречий в движении сюжета, не доведенных до конца мотивов и т. л. Эти противоречия эпоса, по крайней мере в значительной своей части, проистекают из разнородности объединенного в поэмах материала, не всегда приведенного в полное соответствие с основным ходом действия. Самое стремление к концентрации действия приводит иногда к невыдержанности ситуаций. Так, сцены 3-й книги " Илиады" (единоборство Париса с Менелаем, смотр со стены) были бы гораздо уместнее в начале осады Трои, чем на десятый год войны, к которому приурочено действие " Илиады". В гомеровском повествовании часто удается обнаружить остатки более ранних стадий сюжета, не устраненные последующей переработкой; сказочные материалы, лежащие в основе " Одиссеи", подверглись, например, значительной переделке в целях смягчения.грубо-чудесных моментов, но от прежней формы сюжета сохранились следы, ощущаемые в контексте нынешней " Одиссеи" как " противоречия".

г) Малая песня была предшественницей большой поэмы, но взгляд, на поэму, как на механическое объединение песен, выдвинутый " песенной теорией", является ошибочным. Песенная теория не только не может объяснить художественную целостность гомеровских поэм, она противоречит всем наблюдениям над эпической песней у тех народов, где эта песня дошла до нас в записях или сохраняется в быту. Песня всегда имеет законченный сюжет, который она доводит до развязки. Представление Лахмана, будто певец может оборвать свою песню на любом моменте развития сюжета, не отвечает действительности. Различие между " большим" эпосом и " малой" песней не в степени законченности сюжета, а в степени его развернутости, в характере повествования. В эпосе создается, по сравнению с песней, новый тип (распространенного повествования, с усложненным действием, с введением гораздо большего количества фигур, с подробным описанием обстановки и раскрытием душевных переживаний героев в их размышлениях и речах. " Гнев Ахилла" мог бы служить сюжетом песни, но повествование " Илиады" в целом и в большинстве эпизодов относится уже не к песенному, а к " распространенному" стилю. В поэме гомеровского типа эпическое творчество поднимается на более высокую ступень по сравнению с песней, и она не может возникнуть из механического объединения песен. Создаваясь на основе песенного материала, поэма представляет собой творческую переработку этого материала в соответствии с более высоким культурным уровнем и более сложными эстетическими запросами.

д) Расхождение между ведущим художественным замыслом и материалом, собранным в гомеровских поэмах, допускает различные объяснения. Расхождение это могло явиться в результате того, что малого размера " пра-Илиада" и " пра-Одиссея", заключавшие в себе уже весь основной замысел, подверглись впоследствии различным переработкам и расширениям (теория " ядра"). В противоположность этому унитарная гипотеза предполагает, что художественный замысел поэм в их нынешней форме является уже последней стадией в истории их сложения, т. е. что каждая из поэм имеет своего " творца", который перерабатывал старинный материал, подчиняя его своему замыслу, но не в силах был уничтожить все следы разнородности использованного им материала. Очень распространено также мнение, что " Илиада" и " Одиссея", уже в качестве больших поэм, были дополнены рядом новых эпизодов. Конкретная история сложения гомеровского эпоса остается спорной.

При чтении разных трактатов Аристотеля поражает то множество мест, в которых он говорит что-нибудь о Гомере. Это, безусловно, любимейший и совершеннейший поэт мирового значения для Аристотеля. Хотя Аристотель в случайной связи и говорит о том, что Гомер когда-то был, на самом же деле он для Аристотеля существует в литературе как бы вне времени. Разные сведения биографического хар-ра, которые у Аристотеля попадаются. Аристотель говорит, что хиосцы почитали его за мудрость, хотя он и не был их согражданином. Гомер воспроизводил в свомих произведениях древнее государственное устройство, когда цари объявляли уже принятое или решение. Афиняне оспаривали у мегапрцев Саламин при помощи ссылки на Гомера. Главное его похвальное качество – мудрость, «точная» мудрость.Хвалит за то, как научил рассказывать небылицы.