Просветление сознания, или Гу-гу-га-га

Бубенчики…
Бубенчики-и-и… Аху-у-у…
…еть…
Зло похмелюги забыло дороги в мозг костей Военного Министра еще лет в пятнадцать, когда он бухал в парсионате благородных юношей настоенную на корешках сивуху, и теперь renewed встреча с громогласными бубенчиками в голове застигла его неподготовленным: Министр ебнулся с кровати и еще минуту хватался рукой за несуществующие поводья упряжки оленей, которые несли его прямым ходом в счастливое детство – а самый упоротый олень с зализанной коровой челкой томно улыбался ему и голосом Менестреля предупреждал:
- Интим в услуги не включен. Интим по отдельному тарифу.
Военный Министр болезненно простонал и перестал нащупывать удила, воскрешая в памяти вчерашний вечер, в котором он, в окружении розовых кустов, сосался с Менестрелем и ловил с этого такой КААААЙФ, что от одних воспоминаний Малый Военный Министр буксовал в штанах и звал осквернить сухеновскую уборную симфонией полового бесчинства для одной руки.
- Еб твою, - пробормотал Военный Министр и на четвереньках пополз в ванную, чтобы жадно присосаться ко крану. – Соблазнитель хренов…
Стоило закрыть опухшие веки, как под ними ядовитым красным винным оттенком прорисовывался силуэт смеющегося Менестреля с откинутой головой – белые зубы (даже если от вина красные) и коровья челка, вдруг ставшая рассыпчато-шелковой и ласковой, страшно прекрасно гармонировали с развратным взглядом Менестреля, подтягивавшим тунику по своим прекрасным ножкам вверх, так что сантиметрика не хватило, чтобы обнажить самую девственную нежность райских кущей междулдолрфалропх…
В глазу Военного Министра, взглядом зомби выжигавшем эмаль на белоснежной ванной, лопнул сосуд.
«Меня зовут Енчжэ…»
Шмыгнув, как поротый школяр, от обиды за невозможность одолеть по-извращенски настырное подсознание, Военный министр расстегнул замочек на кальсонах, запустил изголодавшуюся руку внутрь и расплылся на крышке унитаза, на которой сидел, в блаженстве прикрыв глаза: галлюциногенный Менестрель в воображении повернулся спиной, выпятил попку и игриво поводил ей туда-сюда…
День Военного Министра начался с похабщины…
- Э-э-э, ты тута? – спросил некто, открыв дверь в ванную – Министр испытывал оргазм клиническую смерть и был очень занят развратничающим в подсознании Менестрелем, и только поэтому некто не получил ногой в сапоге в бессовестный первоминистерский ебальник, любопытно торчащий в щели между косяком и дверью. – На Менестреля дрочишь? – поинтересовался Первый Министр. – А, понятно, понятно, - добавил он, услышав в ответ всхлип, напрасно пытавшийся притвориться рыком, и любезно закрыл дверь.
День Военного Министра продолжился попыткой убить Первого Министра крышкой унитаза.

Менестрель с утра тоже мучился похмельем (ведь он же не принадлежал к числу опустившихся пьянчуг вроде Министров), но никакие бубенчики ему не снились, и с утра, к сожалению, он все события вчерашней ночи прекрасно помнил.
Натягивая тунику с рукавами-фонариками, он подумал, что у него теперь два пути: либо честно признать перед Военным Министром, что он этого именно и хотел – и получить сапогом сарказма по ребрам как минимум от Первого Министра (если не от обоих сразу – кто же точно скажет, Военный Министр с ним вчера нежничал только потому, что был пьян, как свинья, или все-таки что-то в его отношении к Менестрелю изменилось?), либо – вариант второй – упрямо отрицать свою позорную влюбленность и дальше вести себя, как блудница, чтобы дать понять, что целоваться с кем попало в розовых кустах ему не в новинку.
Вздохнув, Менестрель решил, что второй вариант причинит меньше ущерба его оберегаемой пуще девственности гордости, и выскользнул за дверь с твердым намерением прятаться от мутного в намерениях Военного Министра сколько возможно.

Попрощавшись с мучимым похмельем Его Величеством Сухеном и его не менее страдающей от того же недуга свитой у дворцовых ворот, два всадника и Менестрель на пони взметнули копытами коней тучу пыли и направились на север.
Постепенно, на взгляд Первого Министра, роскошные леса Нэверлэнда стали сменяться безлесыми лугами, а потом дорога и вовсе пошла в гору, и копыта коней звонко зацокали по каменистой тропинке. Первый Министр хотел поделиться соображениями о том, что скора они окажутся в горах, если так выразиться, на финишной прямой к своей цели (или прямиком перед огнедышащей мордой страшнючего дракона, говоря проще) – и пора бы пораскинуть мозгой насчет плана дальнейших действий, но Военный Министр так круто супил бровь и так сурово стирал пот из-под носа, что Первый Министр передумал и поворотил коня обратно.
Видно было, озабочен чем-то человек. И Первый Министр, подло прихихикивая, вспоминал, как утром решительный Военный Министр схватил Менестреля за рукав и потребовал объяснений, на что услышал лишь глумливое:
- Каких еще объяснений? Ваша сиятельная харя забыла, как вчера пьяная зажала меня в углу и стала приставать? И куда бы еще ни шло, если бы прилично приставала, а то ведь целуетесь хуже подростка! – вспыхнувший от вранья Менестрель (ва-а-а, Первый Министр вчера хорошо разглядел, что от поцелуев на балконе оба недоумка балдели, как школоло, и пошло постанывали друг другу в губы) спрятался за спины дружно заржавших сухеновских рыцарей, а Военный Министр от досады оторвал перекладину спинки стула, за который держался.
Все еще стремно прихихикивая, Первый Министр подъехал к столбу, какими обычно обозначали границы королевства, и на черном щите прочитал лаконичные белые буквы, которые ничего, кроме названия, не сообщали:
- Block… - Первый Министр был не очень хорош в заморских языках и на секунду запнулся, - Block Boaster… Квадратный Хвастун, - перевел сам для себя Первый Министр и заржал, - ну и место…
- Вообще-то, Blockbuster, - поправил возникший из ниоткуда Менестрель, но под сердитым взглядом Военного Министра мгновенно сник и предпочел сделать вид, что любуется цветочками.
- Да какая разница, - подвел итог Первый Министр. – Поехали быстрее.

Вечер застал всадников в городке, и они не стали пренебрегать последними прелестями цивилизации, решив заночевать в таверне. За полтора серебреника, найденных Первым Министром в швах первоминистреских трусов (Военный Министр при этом сосредоточенно молчал и о существовании увесистого мешочка в своей сумке даже не заикался) хозяин пристроил коней в сарайчике, выделил им три заселенных клопами и другими малыми мира сего существами подстилки и даже угостил вегетарианским ужином из вареного картофеля с гарниром из вареного картофеля и соусом из вареного картофеля, правда, с солью.
- Сладенького хочется, - тоскливо пробормотал Менстрель, проверяя один за другим кармашки своей туники – блюдо из благородного картофеля Министрам подсластила вновь наполненная в гостеприимном Нэверлэнде фляжечка сивухи, а вот Менестрель совершенно не наелся и теперь очень скучал по конфеткам. – О, нашел! – Менестрель радостно вытянул из какого-то кармашечка ржавую копеечку, пошоркал ее об рукав и побежал к хозяину таверны покупать вкусняшку.
Пользуясь отсутствием сладкоголосой занозы в заднице в лице Менестреля, Первый министр ткнул Военного Министра в бок:
- Серьезный разговор нас ждет, друг мой, о судьбах наших и королевства…
- Да-да, - тут же поддакнул Военный Министр, - я тут как раз кое-чего придумал, ну, если ты понимаешь, о чем я…
Первый Министр скумекал, что в мозгах дружка вызрел план «как наебать Высочество и одновременно озолотить свою задницу», и его глаз радостно загорелся, мошенническим блеском выдавая нетерпение и готовность слушать.
- Короче, - начал Военный Министр, - о принцессе же никто ничего не знает, кроме того, что у нее пятый размер лифчика, - Первый Министр торопливо закивал. – Что нам мешает найти где-нибудь девицу, привести ее Высочеству и…
- Точно! – выпалил Первый Министр, чуть оскорбленный тем, что такая элегантная схема не пришла ему первому в голову… Впрочем, секунду спустя он понял, почему – у Военного Министра же многократные дежавю… - Стой-стой, - Первый Министр схватил приятеля за рукав, - дай-ка угадаю, тот драконий зуб, который ты Величеству зимой доставил…
Военный Министр ничего не отвечал и только стыдливо прятал глаза в грязной, изрезанной ножом столешнице, пока ехидная харя Первого Министра, дышащего ему в ухо, не заставила его торопливо произнести:
- Ну да, да… Смотритель музея продал мне зуб тролля из экспонатов за бутылку перцовки, а я покрасил его в золотом и отдал Высочеству…
- Ха-ха-ха, - Первый Министр ржал, пока не задохнулся, а потом внезапно стал серьезным. – А где водятся бабы с пятым размером?
- Я почем знаю, - пожал плечами Военный Министр.
- Надо у натуралов спросить, - выдал гениальную идею Первый Министр.
Военный Министр только хотел было согласиться, как завидел шагающего к ним Менестреля, сосущего сахарного петушка на палочке (от этой картины у Министра потяжелело на душе и не только), и он раздраженно спросил, кивая в сторону непотребствующего с карамелькой придворного лирика:
- А с этим что будем делать? Ни за что врать не согласится.
- А мы его цыганам продадим как поющего карлика, - отмахнулся Первый Министр, игнорировав загустевшую бровь еще сильнее после этих слов нахмурившегося Военного Министра.
- Кого цыганам продадим? – испуганно спросил Менестрель, услышавший последнюю фразу.
- Никого, соси дальше, - отмахнулся Первый Министр, а потом ехидно добавил: - Если расслабишь горло, влезет глубже, и удовольствия будет больше.
Менестрель подавился и стал пунцовым.
Тем временем внимание Военного Министра привлек какой-то шум, как будто приближалось нечто, распевавшее песни и лупившее при этом в барабаны, и он с удивлением начал наблюдать за таверной, посетители которой как-то разом посерели в лицах и медленно поползли кто-куда – он ясно видел, как чья-то задница скрылась под лавкой, как кто-то закопался в мешках с мукой, а хозяин таверны за стойкой быстро-быстро прятал элитный алкоголь в несгораемый, неутопляемый и пуленепробиваемый бронированный шкаф.
- Это че происходит? – спросил он у Первого Министра, когда вся таверна притворилась мертвой – даже мыши легли вдоль стен, подняв лапки кверху и вытянув хвосты.
Адский припев снаружи стал громче, веселее и безобразнее, окрасившись оттенками голосов.
Министры и Менестрель испытали чувство дежавю.
Первый Министр вытянул прячущуюся под ближайшей лавкой задницу на свет божий – здоровый бородатый мужичара в фартуке мясника скулил и плакал, пока ехал коленками по деревянному полу, выволакиваемый чужой рукой.
- Это что? – спросил Первый Министр, кивнув на дверь, за которой вопли, казалось, замерли на минутку передохнуть.
Во внезапной тишине мужичара, скукожившись от страха, прошептал по слогам:
- Джи-ко… - и слинял из-под взгляда изумленного Первого Министра обратно под лавку.
- Че за ерунда? – возмутился Первый Министр, глядя на дверь.
Внезапно за дверью какой-то удивительно сильный голос истошно взвыл:
- ГудбААААААААААААААААААЙ, - а секунду спустя она уже, выбитая чьей-то ногой, треснулась в косяк, песню заорали наново и снова стали бить в барабаны, а на пороге появилось нечто, что Первый Министр может описать только двумя словами: Страх Божий.
Страх Божий был одет в потрепанную шубу на голое тело, пошитую из длинного свалявшегося красного меха, в котором тут и там застряли репьи, и кальсоны на подтяжках, из которых торчали кривые волосатые ноги. На шее у Страха Божьего на увесистой цепи болтался кусок штукатурки и строительный мастерок.
Страх Божий оглядел пустующую таверну, в которой сидели за центральным столиком только офигевшие Министры и Менестрель, посмотрел куда-то влево и вбок от себя, пожевал воздух губами, и жутким голосом произнес:
- Да! Это здесь! Джико чувствует! – после чего направился прямо к Министрам, а вопящие содомиты начали просачиваться вслед за ним в дверь, удивительно синхронно своими страшными голосами напевая:
- Нали-нали-нали-на…
Военный Министр с отвисшей челюстью наблюдал, как, сразу за Джико, внутрь прошествовал улыбающийся от уха до уха сумасшедшей улыбкой молодой человек с глумливой рожей, затормозил перед зеркалом, протянул своему отражению руку, учтиво поклонился и одним слогом представился:
- Паккён, очень приятно, - а потом принялся с интересом оглядываться вокруг, ковыряя в носу жезлом в виде руки с отставленным указательным пальцем.
За ковырявшим козявки «Паккёном» следовало существо с безучастной лошадиной мордой, оглушительно лупившее в огромный висящий на тощем пузе барабан, что, к удивлению Военного Министра, не мешало ему читать закрепленный вверх ногами нотным держателем на барабане модный журнал. И даже больше: не переставая наяривать по барабану, существо мотнуло взъерошенной головой слева направо, и как по волшебству из-за плеча возник еще один шизофреник с кошачьей рожей, чтобы плюнуть на пальцы и перевернуть страницу журнала.
Лошадиная морда то ли кивнула в благодарность, то ли сотряслась от какой-то судороги, а другой, кошачий, открыл рот и сказал:
- Мяу.
И даже это мог бы пережить Военный Министр, но следом за этими двумя появилось нечто, совершенно не поддающееся описанию: маленькое, толстенькое, в котелке и огромных очках с устрашающими линзами оно гордо несло на вытянутых руках бурбулятор и периодически вдувало в шланчик, следя за тем, чтобы в стеклянном пузе бурбулятора крепость паров была какой должно. Вкурившее оно на секунду затормозило процессию, растянув интеллигентскую мордаху в похабной улыбке, глянуло на Военного Министра из-за толстых очков сведенными в кучку глазами и зашагало вслед за предводителем в драной шубе дальше.
И тут Военный Министр не выдержал и заржал. Вслед за ним прыснул хохотом и Менестрель, и они оба, зарыдав от смеха, обнялись и на пару минут утеряли связь с реальностью – потому что до таких глюков никто из них никогда в жизни еще не напивался.
Наверно, именно потому, что реакция Военного Министра и Менестреля была такой, какой ей надо было быть, участь хлебнуть сапогом говна досталась Первому Министру.
Когда Джико в своей блохастой шубе остановился перед Первым Министром, он подумал, что процесс эволюции где-то словил фатальный сбой: кто-то из пещерных людей выжил и, кажется, даже обзавелся интеллектом.
Джико принял величественную позу и протянул назад левую руку – тут же из-за его плеча выскочил кошачий, услужиливо поинтересовался:
- Воскуриться? – и засуетился: - Тэиль! Где Тэиль?
Очкарика с бурбулятором вытолкнули вперед, и Джико царственно присосался к мундштуку. Облачко дыма красиво уплыло вверх, и Джико приглашающее протянул Первому Министру шланг, вздернув горизонтальную бровь.
- Не-не, - со смешком начал отказываться Первый Министр. – Я жить хочу. Хотя шизофрения, вроде, не заразная.
Бесноватая свита шокированно притихла и «Нали-нали-нали-на» оборвалась.
- Несогласные? – бровь Джико с царским презрением вознеслась еще выше.
- Несогласные! – послышалось сзади. – Сепаратисты! Недовольные! Давненько их не появлялось!
- Что мы делаем с несогласными, Паккён? – осведомился Джико у обладателя похабного выражения лица и носоковырятельного жезла.
- Переворачиваем мировоззрение! – бодро ответил Паккён и захихикал.
Джико махнул рукой.
И тут Первый Министр познал значения слова «пиздец», быстро-быстро заматерившись: веревка стремительно обхватила его ноги, сбила с ног, и секунду спустя он уже болтался вверх тормашками на перекладине, покачиваясь под потолком таверны.
Первый Министр проклял тот день, когда появился на свет.
На исчезновение вознесшегося к потолку собеседника Джико не обратил никакого внимания и сосредоточился на открывшейся его взору хохочущей парочке «Военный Министр + Менестрель».
Ритуал с предложением «воскуриться» повторился – только теперь уже Военный Министр с тщательно скрываемым страхом смотрел на мундштук бурбулятора.
- Несогласные? – вкрадчиво спросил Джико, прищурив глаз.
Военный Министр, вот уж чего не отнять, умел учиться на чужих ошибках – он быстро замотал головой:
- Не-не-не, - и всосал стремную благовонь из бурбулятора.
Менестрель испуганно моргнул, когда, оторвавшись от мундштука, Военный Министр передернул ушами – судя по его виду, ему нехило так вставило одной затяжкой.
И когда до Менестреля дошло, почему весь дурдом смотрит на него, глаза у него стали совсем как тарелки.
- Давай, - не своим голосом сказал Военный Министр, протягивая шланг бурбулятора. – Если еще песни петь хочешь.
Менестрель мысленно попрощался с мамой и затянулся…
Дым медленно наполнял легкие, и Менестрель просто физически чувствовал, как мир начинает коситься (в терминах Джико и его свиты, наверно, это и значило «менять мировоззрение»). Мир успел покоситься градусов на пятнадцать (все-таки, затягивался Менестрель не особенно глубоко) – и в приступах кашля мундштук выпал из Менестреля на пол. Кошачий торопливо поднял его и протер рукавом, но видно было, что Менестрель проверку прошел – Джико потерял к ним интерес, а позади него снова грянули «Нали-нали-нали-на».
Просветленный сознанием Менестрель хотел было уже рвануть отсюда со всех ног, бросив висящего у потолка Первого Министра на растерзание чумачеччим, но Военный Министр схватил его за рукав: несмотря на то, что Джико исчез, его права рука, носоковырятельный Паккён, внимательно смотрел на них веселыми глазами.
Паккён потянулся к Военному Министру своим жезлом, и тот, преисполненный ужаса перед местами, в которых побывала эта штука, отскочил от него в толпу, утягивая Менестреля, который тоже сообразил, что убежать не получится, за собой.
- Нали-нали-нали-на, - орал Военный Министр, вслед за остальными смешно вскидывая ноги и заставляя Менестреля шевелиться. – Танцуй, Менестрель, танцуй, спасай свою задницу.
Кто-то в толпе наступил на ногу Менестреля, он взвизгнул от боли, и толпа, уверенная в том, что все всегда идет по плану, повторила.
- Охуеть, - в несвойственной ему манере высказался Менестрель, в общем безумии задирая ноги к потолку.
Дым бурбулятора начал действовать – Менестрель, хоть и с неохотой, входил во вкус.

Через десяток минут просветляющие сознание дымы добрались до потолка, под которым висел Первый Министр, и он от скуки принялся дрыгать ножкой под веселое распеваемое толпой «Гу-гу-га-га», хотя все еще не мог понять, почему ЭТО спокойно гуляет по улицам, а не сидит в психушке.
Из всего виденного Министром в жизни, Джико и его свита были самым разрушительным, безжалостным и сумасшедшим явлением.
«У них даже медведь есть, как у цыган, - подумал Первый Министр, разглядев внизу нечто огромного роста, скачущее и ревущее дурным голосом, на спине которого было написано (не будем забывать, что Министр висел вверх ногами) «.O.P». – Или не медведь?»
Медведь на самом деле оказался юным недорослем («Бедный ребенок, - подумал Первый Министр, - наверно, родители от слабоумного отказались, и он в этот дурдом попал»), олицетворявшим бруталфорс шокирущего сборища: когда Джико подошел к стойке, за которой прятался хозяин таверны, и требовательно постучал по ней, намекая на то, что хорошо бы вылезть и обеспечить обсчество напитками, никто перед его сиятельным взором не появился.
Зато когда то же самое повторил слабоумный юноша (ипанув по деревянной доске своим кулачищем так, что даже Первый Министр поморщился), оглушенный хозяин таверны быстренько выполз из-под стойки, словил устрашающий взгляд юродивого мозгом малыша, и принялся доставать из несгораемого шкафа горячительные напитки высшего качества.
Ну, зато Первый Министр понял, почему все полчаса назад прятались.

Не можешь остановить безобразие – возглавь его.
Эту истину Военный Министр вспомнил очень вовремя – и использовал на все сто. Он дрыгался в самом центре, как полоумный, обнимался с Паккёном (избегая, однако, его жезла), узнал, что кошачьего зовут Юквон, а бурбулятор-Тэиль боится щекотки.
Едрить вашу за ногу, Военному Министру было кайфово – тем более, обкуренный Менстрель то и дело жался к нему, чтобы не упасть в приступах хохота.
Совершенно вымотавшись от безобразных плясок, Военный Министр оставил Менестреля на попечение безобидного Тэиля и отполз к стойке утолить жажду. Волшебный вопль Паккёна, раздавшийся еще в самом начале:
- Джико плати-и-и-ит! – обеспечил его жидкостью с высоким содержанием спирта, которую Военный Министр поглощал быстрыми глотками.
Когда стакан опустел, Военный Министр оглянулся по сторонам, разыскивая Менестреля (тот обнаружился рядом с Юквоном, который учил его подражать новорожденным котятам голосом) – и совершенно случайно обнаружил рядом с собой нечто странное: опираясь но стойку по левую руку от Министра, стоял красивый молодой человек, рассеянно разглядывавший свои ногти. Признаков общего сумасшествия он не обнаруживал, однако одет был слишком хорошо, чтобы подозревать его в том, что он не принадлежит свите Джико, к тому же, когда красавчик развернулся, Военный Министр прочитал надпись «Джэхё» на его модной куртке (Министр подумал, что все эти надписи помогают чокнутому сборищу с утра вспомнить, кто есть кто).
И, раз уж Военному Министру повезло вдруг встретить нормального человека среди этого моря маразма, он решил воспользоваться шансом и уладить свои проблемы – и тот факт, что красавчик не был похож на голубого, чего не скажешь об остальной компании (да один только модный журнал завбарабаном Би-Бомба много чего говорил), делал его еще приятнее.
- Эй, - позвал Военный Министр этого Джэхё, - в Блокбастере бабы есть?
- Ну, есть наверно, - отозвался Джэхё, с еще большим упоением разглядывая ногти. Шестое чувство начало подсказывать Военному Министру, что он, может быть, скоропалительно причислил красавчика к натуралам.
- А с пятым размером есть? – задал следующий вопрос Военный Министр.

У Первого Министра затекла нога, за которую он был подвешен, и ее он был очень зол – сверху ему хорошо было видно, что Менестрель с Военным Министром даром времени не теряют, а его спасать не собираются.
Рассерженный Первый Министр наблюдал за тем, как предатель-Министр подошел к стойке и что-то выпил (от одного вида прозрачной, прохладной, как надо было догадываться, жидкости высшего качества – судя по красному от злости лицу хозяина таверны – в горле пересыхало), а потом заговорил с каким-то смазливым парнишкой.
Грациозной походкой гориллы к стойке немного погодя подошел, в сопровождении Паккёна, и Джико с хмуро сведенными у переносицы горизонтальными бровями. Они остановились прямо под местом, где висел Первый Министр, и он с удивлением понял, что, даже сквозь ор и грохот, слышит их разговор.
- Что, и здесь музы нет? – грустно спросил Паккён, заглядывая в глаза Джико.
Джико поджал губы.
- Что, дальше пойдем? – Паккёну, видимо, было не привыкать таким образом вести беседу, и бессловесные ответы Джико он хорошо расшифровывал.
Джико закрыл глаза.
- А куда? – Паккён вытянул шею, чтобы не упустить ни одного знака на лице предводителя.
К удивлению Первого Министра, Джико после этих слов испуганно вздрогнул, распахнул глаза и скосил их влево и за плечо. Поначалу Министру показалось, что там кто-то есть, тем более Джико даже шевелит губами, будто разговаривает с кем-то, но секунду спустя до него дошел весь пафос ситуации.
ВООБРАЖАЕМОЕ СУЩЕСТВО ЗА ПЛЕЧОМ ДЖИКО направляло все действия сбежавшего из дурдома погулять сборища.
Наблюдая за тем, как Джико вслушивается в пустоту, Первый Министр обреченно простонал и хлопнул себя по лбу.

- А с пятым размером есть? – задал следующий вопрос Военный Министр.
Министра так интересовал ответ на его вопрос, что он даже не заметил, как Паккён и Джико встали рядом с ним и Джэхё, так что Джэхё оказался аккурат за левым плечом предводителя безумия.
- Ну, наверное есть, - тем же тоном отозвался Джэхё, все еще увлеченный ногтями.
- А где? – спросил Военный Министр.
Это была первая и единственная секунда, в которую Джэхё больше раздумывал об ответе на вопрос, чем о своих ногтях.
- Ну, - сказал Джэхё, - в борделе, наверно.

- В борделе? – удивленно спросил Джико, глаза которого расширились еще сильнее, так что зрачок стал почти вертикальным, как у кота, и установил потрясенный взгляд на Паккёне – Божество-из-за-плеча никогда раньше не предлагало таких… штук.
- В борделе? – переспросил удивленный Паккён, хлопнув махровыми ресничками на предводителя.
- В борделе? – подхватил кто-то в толпе.
«В борделе? Мы идем в бордель?», - со скоростью вируса распространилось по таверне, пока кто-то в самом далеком углу не заорал:
- Мы идем в БОРДЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЛЬ!!!!!!!!
- Наконец-то! – взвизгнул хорошенький Тэиль, от которого никто не ожидал, так что у всех заложило уши. – Мы правда-правда идем?
Обсчество снова в секунду смолкло – слышно было только громкое дыхание – и все взгляды обратились на Джико.
- Окэй, окэй, окэй, - махнул рукой Джико, не выдержав счастливо взгляда Тэиля, усиленного мощными линзами стекол очков.
- УРААААААААААААААААААААА!!! – взорвало таверну, и под возобновившееся «Нали-нали-нали-на» сумасшедшие помаршировали на выход.
Как и почему свита Джико вдруг засобиралась в бордель, Военный Министр не понял, он успел только подхватить Менестреля и проорать, кивнув на потолок:
- Эй, Министра бы отвязать!
Паккён без интереса махнул рукой, и через секунду Первый Министр уже матерился в руках державшего его за ноги слабоумного подростка-акселерата, которого он принял за медведя.

- Дэхенни, а куда это мы идем? – хихикал накуренный Менестрель, повисая на Военном Министре.
- В бордель, хороший мой, - ласково отвечал Военный Министр, помогая ему переставлять ноги.
- Едрить твою за ногу, что за пиздец, - ругался позади Первый Министр, отвязывая от ноги обрывок веревки.

Со стуком барабанов и дымком воскурений свита Джихо прибыла к ярко освещенному зданию в центре городишки, и сценарий повторился: сначала все стихло, а потом дверь под ударом чьей-то бесовской ноги (Первый Министр успел заметить медвежонка) распахнулась, и Джико прошествовал внутрь.
Вот только тут Джико и сумасшедшим явно были рады – Первого Министра оглушил пронзительный женский визг:
- Мальчики-и-и-и-и! – и он слегка потерялся среди груды едва прикрытых бельецом девичьих тел, окруживших свиту Джико.
Первый Министр едва не подавился, когда девицы облепили не только Джико, но и этого слабоумного медвежонка (вообще, судя по количеству повисших на нем барышень, конкуренцию ему мог составить только сам Джико), и даже тэилевский котелок и очочки кому-то пришлись по вкусу – их протерли о кружевной лифчик и водрузили обратно на нос блюющему радугой сладкоголосому карлику.
- Че-то я в этой жизни нихуя не понимаю, - переведя завистливый взгляд с Тэиля обратно на медвежонка, которого щекотали полуголые девицы, пробормотал Первый Министр.
- Бабы, че с них взять, - без интереса отозвался Военный Министр, сосредоточенным взглядом рассматривая девушек. – Слушай, я тебя разочарую. Я, конечно, не специалист, но тут даже близко никого с пятым размером нет.
- Да уж, - брезгливо отозвался Первый Министр. – Может, того, возьмем любую, а грудь из силикона сделаем. Бывают же ненатуральные принцессы?
- Вот еще, - фыркнул Военный Министр. – Из силикона сиськи я лучше Менестрелю сделаю, а потом женюсь.
Военный Министр подтянул за пояс все время сползающего куда-то Менестреля, от чего тот проснулся и спросил:
- Зачем мне сиськи?
- На них спать мягко, солнышко, - ответил Военный Министр.
Менестрель, удовлетворенный этим ответом, положил голову ему на плечо и снова задремал.
- Джентльмены, джентльмены, - раздался голос откуда-то сверху, и Военный Министр узрел торопливо спускающегося по ступеням… трансвестита? – Вы мешаете работе заведения!
На трансе был надет цветастый халат, под которым пряталось толстое пузо, сам он был маленький, с ярко накрашенными губами и в парике синего цвета.
- Угомонись, Сай, - произнес Паккён, заставляя трансвестита притормозить направленным на него жезлом, волшебный останавливающий эффект которого невозможно было отрицать. – В первый раз, что ли? Тем более девочкам нравится.
Паккён коварно улыбнулся и указал жезлом за спину, где полураздетые девицы уже играли в карты на раздевание с Юквоном и Тэилем, и по количеству оставшегося на Тэиле котелка можно было подумать, что он специально проигрывает.
В другом углу самые фигурястые и развратные распивали с Би-Бомбом и Джэхё предназначенный только для высокопоставленных особ коньячок.
В третьем углу ищущие просветления слушали Джико, как Будду, и битбоксировали для все-таки посетившей его музы.
Сай взвизгнул от ужаса и схватился за парик:
- Вычту из зарплаты! Все вычту! – барышни реагировать не спешили, и толстячок-трансвестит заорал еще громче, переходя на ультразвук: - Уволю!!! Всех!!!
- Знаешь что, Сай? – самая эффектная красотка поднялась с коленей Тэиля, чмокнула его в височек, заставив пойти красными пятнами, надела его котелок и высказалась: - Сам тут и работай! – а потом оглянулась и позвала: - На выход, девочки!
Безумие так же организованно, как и всегда, начало сниматься с якоря и потекло к дверям.
Министры уже даже не удивлялись – в сопровождении полуодетых девиц, придававших сборищу невероятного колорита, свита Джико заведенным порядком Джико-Паккён-Би-Бомб-Юквон-Тэиль-Джэхё-медвежонок гордо вывалилась на улицу и под бой барабанов прошествовала вниз по улице, оставляя после себя в воздухе аромат безумия и дымка из бурбулятора…
- Каждый раз одно и то же, - горестно вздохнул Сай, стаскивая с головы, на которой обнаружился короткий ежик черных волос, парик и усаживаясь на пол.
Министры и отчего-то вдруг проснувшийся Менестрель с любопытством разглядывали мигающую огонечками на стене надпись «Psy’s girls. Gangham style», когда Сай поднял на них грустные глаза, спросив:
- А, вы не местные?
Троица отрицательно покачала головами.
- Каждое полнолуние к Джико приходит «муза», - Сай показал пальцами кавычки, - и этот вот дурдом ходит по улицам, пока он не допишет свою песню. Правда, его треки потом нарасхват, - спохватился Сай, поднимаясь с пола, - даже девочкам чего-нибудь перепадает… Не слышали разве? Вот это… Ментал брейка-а-а, ментал брейка-а-а-а…
Сай напел, и Министры вместе с Менестрелем удивленно распахнули глаза – это что же, самая популярная мелодия прошлого лета порождена Божеством-из-за-плеча Джико и парами бурбулятора??
-Ну дела, - вздохнул Военный Министр, махнув Саю на прощанье.

Возвращаясь в разгромленную таверну под усыпанным звездами небом, сильно вкурившие Менестрель и Военный Министр не могли удержаться от того, чтобы не приплясывать и не напевать:
- Гу-гу-га-га, гу-гу-га-га…
Первый Министр бесился, тыкал их в бока и шипел:
- Хватит уже, достали.
«Гу-гу-га-га» намертво вцепилась в просветленный мозг.

Примечания:

Со всей моей любовью к блокам - я честно хотел смешнее, но, увы, я не Зико.
Я даже не 1/10 от Зико.
Я даже не 1/100 от Пак Кёна.

Просветляйтесь, друзья!