Лекция III. Средневековый народный религиозный контекст Реформации

Мы не поймем Мартина Лютера полностью, если мы не признаем, что этот молодой богослов был отчасти продуктом не только схоластической теологии и своего монашеского опыта, но также лет своего воспитания, а значит, средневекового народного благочестия. Он рос в среде небольшой деревни, где действовало многое из средневековой крестьянской религии. Он рос в контексте средневековой народной религии.

Более того, Лютер проницательно сознавал, что люди, к которым он обращался как пастор и проповедник, были людьми в плену средневековой народной религии. В сущности, некоторые из ведущих римско-католических мыслителей того времени критиковали не только Мартина Лютера, но также и других протестантских реформаторов. Они говорили реформаторам: " Вы изображаете нас карикатурно. Мы никогда не учили ничему подобному". Реформаторы отвечали: " Но ваши люди этому верят. Вы не исправляете ошибочные мнения народных верований."

В последние годы европейские ученые много сделали для противопоставления между верованиями элиты и простого народа. Вера элиты - в случае церкви теология, которая в шестнадцатом веке была в печатных изданиях - формировалась образованным классом. Учение позднего Средневековья было продуктом сочетания элементов библейской мысли с элементом греческих философских традиций, которые использовались богословами этого периода, чтобы помочь себе лучше выразить свои идеи, которые они приобретали из изучения библейских текстов.

Народные верования в Европе позднего Средневековья, с другой стороны формировались не только при встрече с верой элиты, которую проповедовали народу. Средневековые народные верования все еще во многом формировались древними племенными верованиями, бывшими до прихода христианства, и так и не изменившимися до конца. Конечно, церковь изгнала языческих богов. Но церковь не изменила основной структуры религиозных верований, установленной этими дохристианскими языческими религиями. Прежде всего, у миссионерствующей Церкви было недостаточно персонала. В начале христианизации Западной Европы было просто недостаточно хорошо обученных служителей, чтобы изменить жизнь людей. Хотя все имена богов были изменены, многие из древних религиозных сил и многие древние боги остались, просто приняв имена христианских святых.

В течение всего Средневековья существовала проблема нехватки кадров. Было фактом, что Церковь так и не смогла подготовить хороших деревенских священников для большинства деревень. Часто священники были неграмотны. Они едва ли помнили мессу; иногда они даже не помнили ее правильно. Слишком во многих местах мессу произносили неграмотные священники, и они не могли делать ничего, кроме исполнения церковной литургии. Они не могли выйти за ее пределы, проповедовать Слово Божие.

В этих обстоятельствах неудивительно, что продолжалось использование древних языческих верований в распространенную Божественную силу. Это верование помещало Божественные силы в материальные элементы, или в людей с особыми силами, или в особую святость некоторого героического служения в Церкви, особенно если те, кто его исполнял, имели связи с данной местностью. Эти святые служили в качестве местонахождения силы, к которой можно было обратиться, чтобы Бог, который, как думали, был слишком далек, чтобы слышать и заботиться, мог бы послать через них Свою силу в повседневную жизнь людей из деревни.

Важно помнить, что вера элиты и вера простого народа не были полностью отделены друг от друга. Конечно, проповедь Церкви - верования элиты - имела значение для религиозных взглядов народа. Однако, также важно помнить, что верования народа оказывают влияние на верования элиты. Богословы происходили из народа, из деревень. Они прислушивались к людям в деревнях и стремились сделать свою весть значительной для народа. В этом процессе всегда есть искушение для богословов, более или менее ясно понимающих Слово Божие, приспособить его к простым людям, придать ему форму, более понятную для жителей деревни. Тем самым, они теряли что-то из силы Слова Божия.

Мы часто думаем о Средних веках, как об великой эпохе веры. Это и так, и не так. Конечно, религиозные формы создавали всю культуру. Самым важным зданием в деревне или в городе всегда была Церковь. Самыми важными звуками были ее колокола, вызванивающие часы дня. И все-таки, мы знаем из жалоб проповедников, что люди в своей повседневной жизни часто уделяли Церкви не слишком много внимания. Часто они сердились на Церковь, потому что она угнетала их. Тем не менее, следует отметить, что для Германии также верно замечание, сделанное о Франции времени позднего Средневековья, что у простых людей был " большой аппетит к Божественному".

За сто пятьдесят лет до Реформации это, возможно, было не совсем верно.После того, как чума опустошила Европу, это нанесло сокрушительный удар по населению не только количественно (вымирали целые деревни), но и психологически. В последовавшие годы возможно не было слишком интенсивного высокого уровня поклонения. Люди просто цеплялись за жизнь. Но, по мере того, как европейское общество оправилось от " черной смерти" в 1400 годы, религиозное поклонение возросло, отчасти из-за панического страха перед чумой. Поскольку люди проводили больше времени в религиозном поклонении, расходовалось больше денег на строительство алтарей и на дела благотворительности. Итак, мы видим, что аппетит к Божественному выразился в резком росте народного поклонения. В то же время, мы чувствуем в жалобах, прежде всего народа, но также некоторых заинтересованных в реформе священников, уменьшение удовлетворенности самой системой. Было уменьшение удовлетворенности человеческими попытками управлять собственной судьбой, через ритуалы Церкви, или через добрые дела, которые предписывала Церковь. Хотя " черная смерть" миновала и жизнь вернулась к более или менее нормальной, повседневная жизнь гораздо больше сосредоточивалась на грядущей смерти, чем это бывает в наши дни. В позднем Средневековье, некая аура мрака, смерти и даже проклятия окрашивала жизнь людей день за днем. Это не означает, что они не наслаждались своим трудом, хотя он был более изнурительным, чем труд большинства людей сегодня. Но опыт повседневной жизни позднего Средневековья был намного больше связан с болезнью и насилием. Люди умирали не на безопасном расстоянии от своих семей. Они обычно умирали вблизи, в крестьянской хижине, или даже в комнатах замка.

Многие проповедники этого периода зарабатывали капитал на страхах людей. Они манипулировали страхами людей, чтобы иметь над ними определенную религиозную власть. В искусстве и литературе этого периода много внимания уделялось смерти. В литературе был жанр, называемый " искусство умирания", " Ars moriendi". В народном искусстве этого времени, танец смерти подчеркивал, что молодые девушки и старики, короли и крестьяне, священники и мошенники, все будут приглашены танцевать со скелетом, представляющим смерть. Лишь изредка, мы видим, как в этих танцах смерти проявляется религиозный мотив. В Берлине есть алтарная картина, написанная в 1484 году, превращающая танец смерти в христоцентрический танец, где Христос вмешивается и поражает скелета смерти. Но большей частью, преувеличенное внимание к смерти было не обязательно религиозной темой. Смерть просто существовала как угнетатель.

Многие алтари в Церкви изображали суд Христа. По какой-то причине те, кто стоит по левую руку Христа, брошенные в адское пламя, изображены более оживленной сценой, с красным цветом адского огня, чем неяркий белый цвет одежд святых, идущих на небеса. Возможно, алтари не производят большого впечатления в двадцатом веке, когда нас бомбардируют образы телевидения, журналов и тому подобное. Но в Средние века искусство алтаря было чем-то особенным. Люди в крестьянской деревне вообще встречали мало изображений, и образы их алтарей запечатлевались в их разуме. Они жили в тени суда, даже если они часто не поддавались страхам, которые приходили в их жизнь через эти алтари.

В практике средневековой религии была также важна исповедь. Для исповедников составлялись толстые руководства, чтобы помочь им испытывать души и поведение их людей. Руководства для исповеди были предназначены для произнесения отпущения грехов. Они часто сосредотачивались на тщательном рассмотрении жизни в поисках каждого греха, ибо нужно было исповедовать все смертные грехи, для того, чтобы они были прощены. Говорили, что руководства для исповеди вероятно больше учили людей о грехе, чем добивались признания уже совершенных грехов. Ибо священники часто направляли, или помогали людям исповедовать грехи. Без сомнения, идеи, содержащиеся в руководствах, давали новые предложения закоренелым грешникам, приходящим на исповедь.

Когда мы говорим об ауре смерти, окружавшей жизнь в Средние века, также важно помнить, что даже в эту великую эпоху веры, небеса могли подождать. Первостепенные религиозные заботы большинства людей были вероятно подобны первостепенным религиозным заботам большинства людей нашей эпохи: не попадут ли они на небеса, а останутся ли живы их свиньи, минует ли их град, будет ли здорова их бабушка. Многое из религии, большинство из практики религии, было нацелено на повседневную жизнь. Она была нацелена на то, чтобы отогнать силы зла с помощью сил добра. По этой причине, молитвы святым, использование мессы, использование других видов религии, отражавших скорее ритм языческой жизни, чем ритм Писания, имели первостепенную важность для большинства людей.

Давайте кратко рассмотрим роль или место святых в средневековых народных верованиях в Северной Германии. Недавние исследования предполагают, что в Северной Германии, Скандинавии и в части Англии, святые играли меньшую роль, чем в некоторых других районах, потому что в этих областях было меньше местных героев, меньше местных святых. Это может помочь объяснить, почему поклонение святым, молитвы святым, менее важны в понятии Лютера, чем некоторые другие элементы средневековых христианских верований.

Конечно, было по крайней мере одно важное исключение, и это была Дева Мария. У Девы Марии было человечное лицо милосердия в эпоху, когда об Иисусе думали, как о судье. Марии отводилось очень великая роль заступницы за своих людей, перед ее Сыном и перед Его Отцом. Поклонение Марии принимало множество форм, и интересно отметить, что поклонение Марии часто происходило в местах, где до прихода христианства было поклонение языческим богиням. Один пример этого Лурд во Франции.

Поклонение Деве Марии также принимало некоторые языческие формы; к ней часто обращались подобно обращению к языческим богиням в дохристианскую эру. Помощь Девы Марии часто изображалась, часто провозглашалась, в алтарях, посвященных ей в Церквах. Несколько источников питали поклонение Марии. Два средневековых ордена, поставлявшие странствующих проповедников для Церкви, доминиканцы и францисканцы, развили, каждый по-своему, различные виды благочестия, связанного с Марией, но оба были очень важны для развития поклонения Благословенной Деве. Поскольку, они были так важны в проповеднической жизни средневековой Церкви после их формирования в тринадцатом веке, они помогли распространить и усилить поклонение Марии, которое уже существовало.

В схоластическом богословии тоже много обращались к Благословенной Деве. Габриэль Биль, подчеркивал роль Девы как посредницы, как заступницы за людей Божьих. В важных частях мистической традиции, Мария была помощницей в ускорении верующих к союзу с Богом и она также была очень важным действующим лицом в мистической традиции. Даже в народной и почти психологической стороне средневековой культуры, миннезингеры, менестрели этого периода, также пели хвалу их великой и нежной любви, Благословенной Деве, Матери Божьей, одновременно сочиняя мирские песни о любви.

Марию часто изображали как Царицу Небесную - В эпоху позднего Средневековья некоторые богословы учили, что она действительно умерла; некоторые алтари изображают святых в Иерусалиме, собравшихся вокруг смертного одра Матери Христа. Но было также важное предание, оспаривавшее ее телесное успение. Некоторые алтари изображают ее поднимающейся от земли, не умершей, со Святой Троицей, ожидающей ее, Отец с короной в руке готов сделать ее Царицей Небесной.

В конце пятнадцатого века в Германии был изобретен розарий для молитвенной дисциплины. Центр его был в произнесении важной части средневекового катехизиса, Ave Maria. Поклонение Марии было чрезвычайно важно, когда христиане пытались обрести утешение от небесных сил. Марию часто изображали также не только с Младенцем Иисусом на коленях, но и с ее матерью, Анной. Мать Марии, Анна, играла важную роль в немецком благочестии позднего Средневековья. Мы можем видеть указание на это в призыве Мартина Лютера к ней, когда он, боясь умереть, возвращаясь в Эрфурт той грозовой ночью, поклялся стать монахом. Этот обет был дан Св.Анне, которая была важна для него, потому что она была покровительницей тех, кто работал в горном деле и металлургии. Она была также важна для него, потому что стояла рядом с Блаженной Девой, к которой Бог конечно прислушивался больше, чем к кому-либо из святых. Интересно отметить, что в истории Анны и ее мужа Иоакима есть подражание и повторение ряда библейских моментов из истории Марии и Иосифа: явление ангела Иоакиму, например. Однако, история Анны и Иоакима имеет ряд других интересных различий, например, бездетная пара, желающая иметь ребенка, возможно, эхо ветхозаветных тем, таких как Авраам и Сарра. Здесь присутствует библейcкая структура истории, но легенды вокруг Анны и Иоакима были придуманы.

Другое изображение Марии во многих алтарях была " Мария с защитительным покровом." Мария расстилает свою мантию над стадом Иисуса, Мария дает защиту тем, кого Добрый Пастырь собрал для Себя. Один из признаков того, что здесь мы, конечно же, встречаем старый языческий ритм и старые языческие формы в христианских святых, это тот факт, что часто были конкурирующие формы или конкурирующие группы поклонения, собранные вокруг образа Девы Марии. Из Англии у нас есть пример спора между двумя местностями, о том чья Дева Мария более сильна. Это было отчасти связано с коммерческой конкуренцией, потому что оба пытались привлечь больше паломников в местную Церковь.

Из периода начала Реформации в Швейцарии у нас есть пример четырех доминиканцев, которые были осуждены и действительно сожжены за попытку устроить ложное чудо Благословенной Девы Марии, чтобы доказать, что их понимание ее роли в жизни Церкви было выше францисканской мариологии. Попытка провалилась; чудо было разоблачено, и Церковь сломила это проявление суеверия. Но даже члены доминиканского ордена, которые обычно были довольно хорошо обучены, были в ловушке этого понимания доктрины Церкви, которое могло побудить их желать доказать, что их понимание Девы было правильным, на основе сфабрикованного чуда.

Даже в Северной Германии, где поклонение святым было менее важно, чем в других частях Европы, были местные святые покровители. Иногда это были английские миссионеры, впервые принесшие Евангелие в данную область; иногда это были местные покровители, защищавшие народ данной области. Были также святые, предназначенные для особых целей, для особых ситуаций, в которых Божественная сила была нужна для решения конкретной проблемы. Наиболее известные из этих святых были собраны в группу. Их называли Четырнадцать вспомогательных святых или Четырнадцать святых заступников, которые принимали молитвы для различных целей. Семь из вспомогательных святых заботились о духовных нуждах, семь давали помощь во временной сфере. Самый известный пример четырнадцати вспомогательных святых - святой Христофор. Согласно легенде, святой Христофор, будучи язычником, переходил реку и почувствовав на себе большой вес, обнаружил, что это воистину был младенец Иисус. Он был святым, который заботился о путешественниках. Перед некоторыми Церквами, или сразу за их дверью, часто были статуи святого Христофора, выше человеческого роста. Перед этими статуями люди позднего Средневековья возносили особые молитвы святому, чтобы он защитил их во время путешествий. Мы знаем также святого Вита, потому что его именем названа особая форма паралича. Его компетенцией действительно был паралич; именно этому святому молились для исцеления от такого рода болезни. Святой Денис, или святой Дионисий, епископ, обезглавленный за свою веру, был объектом молитв от болезней головы, головной боли и тому подобного, так как он имел особый опыт в этой сфере.

Святые передавали свою силу непосредственно в ответ на молитву и другие формы поклонения. Они также передавали свою силу через реликвии. Конечно, анимистическое понимание Божественной силы, находящейся в материальных предметах, не исчезло из европейского сознания под влиянием христианства. Считалось, что Божественная сила пребывает в людях, например святых, которые ушли на небеса, но могли оттуда распределять свою силу. Но люди верили, что они оставили после себя некую силу. Они стояли за силой, которая размещалась в их останках, например костях, их телах, или в их одежде, или в предметах, к которым они прикасались и которыми пользовались, особенно в их работе.

Святые могли также распределять свою силу в ответ на молитвы, которые понимались как индульгенции. Практика индульгенций предназначалась для того, чтобы получить особый дар благодати, через силу святых, хранившейся в " сокровищнице святых". Практика индульгенций восходит к ранним крестовым походам в конце одиннадцатого и двенадцатом веке, когда определение христианские поступки вознаграждались освобождением некоторого количества времени из чистилища. Индульгенции приписывались молитвам перед мощами, и во времена Лютера, денежным выплатам для работы Церкви. Составлялись собрания, например, в замковой Церкви Курфюрста Саксонии в Виттенберге Фридрих Мудрый собрал коллекцию мощей, чтобы люди могли приходить туда для поклонения, чтобы добиться освобождения из Чистилища. В случае с Виттенбергом, в пик популярности этого собрания, незадолго до Реформации, человек мог получить освобождение от более 100.000 лет чистилища для себя и для своих любимых, для которых совершалось поклонение.

Личность Христа все-таки была жизненно важна в благочестии позднего Средневековья. Одно из любимых изображений Христа называлось " Муж скорбей". Иисуса больше ценили как того, кто страдает вместе с нами, и дает нам пример жизни, заслуживающей благодать, которая в конце дает небесную праведность. Он был менее важен, как тот, кто страдает за нас, как тот, кто искупил грех через Свою жертвенную смерть или через Свое воскресение к жизни. Иногда, ко Христу приближались через святых, иногда - непосредственно, через собственные дела.

Вероятно, самая драматическая и самая непосредственная встреча со Христом средневекового крестьянина и средневекового горожанина происходила в мессе. В средневековой деревне не было более важного момента, чем момент, когда хлеб и вино освящались и тем самым, пресуществлялись в тело и кровь Христа. Это был момент особенной силы особенного присутствия Самого Бога в деревне. Считалось, что посещение мессы, не обязательно с получением даров, передает благодать Божью. В сущности, получение тела и крови Христа было для многих слишком устрашающим, но простое присутствие имело огромное религиозное значение. Посещение мессы, нахождение в присутствии Божьем, когда Его тело и кровь находились на алтаре, имело религиозное значение в двух аспектах. Оно было воротами к Божьему расположению вообще, а это прежде всего означало ворота на небеса. Мессу можно было посещать для себя; ее также можно было посетить от имени умерших, которые сейчас страдали свое временное наказание в течение долгих лет в чистилище. Мессы можно было служить от имени умерших. Многие семьи копили и копили деньги, чтобы им хватило денег купить особую мессу за кого-то из родных, чтобы этот человек мог быстрее прийти на небеса, и не оставался бы так долго в чистилище. Также важно помнить, что мессу служили для того, чтобы принести силу Божью в деревню, чтобы Божья сила присутствовала, защищая от существующего зла. Считалось, что месса приносит много пользы не только для вечной, но и для повседневной жизни. До нас дошли рассказы из позднего Средневековья, что люди доставали облатку изо рта, прятали ее где-то у себя и приносили домой, может быть для того, чтобы положить в суп больному члену семьи, может быть, чтобы прибить над дверью свинарника, для отпугивания бесов, чтобы в супе была свинина в течение всей зимы.

Посреди мира, в котором поклонение сосредотачивалось на ритуальных подходах к Богу, к мессе, и к святым через различные виды молитв, было несколько особых видов поклонения. Многие из них были пассивными, например, посещение мессы, но некоторые из них были активными, и важность многих из них возросла в период позднего Средневековья, когда у людей было больше времени и больше денег, которые можно было потратить на религию. Состоятельные семьи могли тратить деньги на религию. Быстрое развитие церковного искусства, которое испытывала церковь позднего Средневековья, было во многом обязано росту поклонения, особенно среди тех, кто был достаточно состоятелен, чтобы строить алтари. Они дарили своим Церквам алтари, где могли служить особые мессы, прежде всего, за семьи дарителей. Особенно, городские Церкви добавляли дополнительные алтари, когда семьи воздвигали алтари для того, чтобы служить мессы за мертвых. Если ремесленники были недостаточно богаты, чтобы купить собственные алтари, их гильдии часто покупали алтари, где можно было служить мессы за отдельных членов гильдии. Некоторые люди, которые не были членами гильдий, также объединялись в братства, хотя в братства входили также члены гильдий. Эти братства, популярность которых возрастала в период позднего Средневековья, были страховыми обществами. Они брали на себя расходы по погребению, а иногда даже поддержку вдов и сирот своих членов. Они также практиковали совместные молитвы, а также часто занимались добрыми делами милосердия для жителей селения, также совместно, но они сосредотачивали свое внимание на мессах за своих членов.

В позднем Средневековье были также важны паломничества. Обычно паломничество предпринимали, чтобы приобрести индульгенции. Люди посещали особые места, особые алтари, чтобы получить помощь от болезней и освобождение от чистилища, а иногда также ради краткого отдыха. Лютер критиковал паломничества, так как они отвлекали людей от занятия своим призванием. Крестьянину мог потребоваться год, чтобы вместо помощи в возделывании земли в деревне, отправиться в какое-нибудь дальнее место. Любимым местом были Рим, а также Сантьяго де Компостелла в северной Испании, куда были принесены кости Св.Иакова. Одним из любимых мест паломничества для немцев был Кёльн, куда мародерствующая армия принесла из Милана кости Трех Волхвов или Трех Царей, во времена Высокого Средневековья.

Также особенно важными среди немцев были места паломничества, посвященные поклонению телу Христову в причастной облатке. Например, в деревне Виленах, в Бранденбурге, в церкви произошел пожар. Согласно легенде, вся церковь сгорела, но чудесным образом сохранилась облатка. Предприимчивые жители Виленаха отстроили свою Церковь и объявили, что сила Божия присутствует там особым образом, потому что тело Христово не было уничтожено огнем, хотя пожар сжег все вокруг Него. Виленах стал популярным местом, куда люди ходили, чтобы особым образом ощутить присутствие Божие и иметь особый доступ к Нему.

На исповеди, священники продолжали предписывать другие виды удовлетворения, не только такое ритуальное удовлетворение, но также удовлетворение простого милосердия, совершения добрых дел для ближнего. Притязания религии на жизнь людей продолжали расти, продолжали расширяться в период позднего Средневековья. В то же время, нужно отметить, что как вероятно и во все эпохи истории Церкви, антиклерикализм был силен, и он играл важную роль в подготовке сцены для Реформации среди простых людей. Было много причин, почему люди не особенно любили своих местных священников, и много причин, почему они были особенно недовольны высокопоставленным духовенством. Через Альпы к простым людям просачивались истории о злоупотреблениях в Риме, о непотизме и сексуальной распущенности, злоупотреблениях богатством. Роскошь, в которой жили высокопоставленные служители, возмущала жителей Германии, которые чувствовали себя угнетенными, когда папские сборщики налогов оказывали давление на местных епископов, чтобы поднять сборы для различных церковных проектов.

Но более непосредственно, у людей были проблемы с местными священниками. Прежде всего, существовала проблема некомпетентности. Священники часто были из той же местности, где находилась деревня. Часто они были необразованны, иногда даже неграмотны. Они узнавали что- то о мессе от какого-нибудь священника. По рекомендации местного дворянина, местный епископ ординировал их, чтобы служить в Церкви, ведя литургию, часто без какого-либо знания о проповедовании, или пасторском душепопечительстве.

По крайней мере с тринадцатого века и далее, приходским священникам в Германии был навязан целибат. Усилия по навязыванию Целибата начались значительно раньше. В результате, священники имели любовниц, а в средневековой деревне, конечно же, не было секретов. Так что лицемерие на виду у всех также беспокоило жителей деревни. В определенном смысле, священник оказывался в невозможной ситуации. Ритмы языческой жизни означали, что люди презирали мужчину, у которого не было сексуальных способностей. И все же закон Церкви навязывал воздержание среди священников, поэтому, его проклинали в глазах людей, если он воздерживался, и проклинали, если он не воздерживался. Поэтому, когда Мартин Лютер пришел с призывом к Евангелию, что включало свободу от бремени средневековой религии, и также предлагало новый взгляд на то, что значит быть священником; и то, что сами люди должны быть священниками, и то, что служащие священники должны быть пасторами; это было маленькое чудо, и люди хотели это слушать.

Лютер, конечно, был не первым, кто пытался что-то сделать против этого упадка и проблемы качества средневековой религии. Конечно, этот " аппетит к Божественному", который ощущали европейцы периода позднего Средневековья, предполагает, что все население было заинтересовано в попытке реформировать Церковь еще раз. Но также среди лидеров Западного христианского мира этого периода был интерес к реформе. На высших уровнях Церкви слишком немногие были заинтересованы в реформе, но среди людей, конечно, предпринимались определенные усилия, чтобы улучшить, а не ухудшить религиозную жизнь.

Одним из самых важных примеров этой жажды реформы, было движение, называемое " Братья общинной жизни". Движение " Братьев общинной жизни" началось как движение мирян в Нидерландах на рубеже пятнадцатого века. Оно больше привлекло внимание к Самому Христу. Его благочестие в основном выражалось в труде Фомы Кемпийского " О подражании Христу". Этот вид благочестия отказался от многих суеверий этого периода. Он меньше сосредотачивался на ритуальных делах поклонения, и больше на делах любви к ближнему. Братья общинной жизни особенно интересовались образованием, чтением Библии и проповедью вести Писания. В своем личном благочестии они подчеркивали чувство смирения с несколько мистическим оттенком, и кротости, что повлияло на Лютера через школу в Магдебурге, в которой он учился.

В течение Средневековья появлялись также более радикальные группы инакомыслящих, группы, восстававшие против традиций Церкви. Они пришли к такому взгляду на Библию, который не признал более позднее протестантское понимание оправдания через веру, как часть вести Библии. Эти группы были крайне моралистичны, не видели того, что христианская жизнь исходит из упования на Бога. Они часто были антиклерикальными, потому что возникали в социальных группах, пытавшихся отстаивать свои права. Они прежде всего обращались к ремесленникам, недавно пришедшим в города, чтобы заниматься ремеслами и развивать производство, например, ткачество. Поскольку они были антиклерикальны, они выступали против оружия, которым пользовалось духовенство, чтобы подчинить людей, таинств, в особенности мессы. Часто они были милленаристами. Влияние и численность этих групп сократилась (хотя их влияние и численность никогда не были велики) в конце пятнадцатого века, когда реформа приняла более естественное и нормальное направление, выражавшее стремления и желания народа.

В этом всеобщем духе религиозного усердия и недовольства, Лютер родился, учился и был послан на свой путь реформирования Церкви.