💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Похороны отца

Устал отец Кия ходить по Земле, прилёг умирать. Ещё попросил сыновей вывести его в чистое поле, с трудом поклонился на все четыре стороны:

– Мать сырая Земля, прости и прими! И ты, батюшка белый свет, широкое Небо, прости, коли обидел…

И лежал на лавке у очага спокойный, лёгкий и светлый, как многие старики, прожившие по Правде. Не обижал ведь ни человека, ни зверя, не оскорблял великих и малых Богов. Сыновья – двое старших, женатых, и молодой Кий – позаботились о родителе: умыли родниковой водой, разобрали над смертным ложем дерновую крышу избы, чтобы свободно вылетела душа, не мучила тело. А потом сквозь дыру протащили наружу мохнатого чёрного пса. Ибо чёрный друг-пёс незримо встречает праведные души, сопровождает и охраняет по дороге в ирий. Людям, привычным к охоте и лесу, мыслимо ли в подобный путь без собаки!

И вот изронил душу отец, и задумался старший из братьев, как лучше уважить его, как погрести. Думал, думал, наконец решил доверить его тело Земле, всеобщей Праматери:

– Она родила, ей и честь.

Но пришла туманная ночь, и отец явился сыну во сне:

– Не клади меня, дитятко, в сырую могилу, не присыпай жёлтым песком: защекочут меня там черви, изъедят ползучие гады…

Закручинился старший, пошёл к среднему:

– Не хочет отец наш лежать под спудом земным. Думай ты, брат, как нам поступить.

Крепко взялся за ум второй сын и к вечеру молвил:

– Схороним батюшку в лесу, в дупле великого дерева! Мы все от деревьев – пусть к пращурам припадёт.

Но слетела тёмная ночь, и всё повторилось. Явился сыну отец печальнее прежнего:

– Не клади меня, дитятко, в лесное дупло. Не смогу я там спать, закусают пчёлы и комары, зверь косточки потревожит…

Пришлось думать младшему брату, кузнецу Кию. А у кузнеца известно что на уме: молот, да наковальня, да жарко пышущий горн.

– Сложим батюшке, – приговорил Кий, – честный погребальный костёр. Пусть возносится с дымом прямо в ирий, на остров Буян!

Пала ночь, и отец пришёл к Кию светлым и радостным:

– Спасибо, сынок, вот уважил так уж уважил! Стану спать крепко и безмятежно, точно дитя в колыбели!

Рассказал Кий братьям свой сон, и братья вздохнули легко, наконец-то проведав волю отца. Взялись втроём за работу и скоро сладили умершему последний земной дом-домовину: дощатую лёгонькую избушку, приподнятую на столбиках, чтобы лучше горела. Уложили тело отца, оставили милодары – горшочки со сладкой кашей на ягодах и меду, вышитые одежды, крепкие башмаки. Положили лук, колчан и копьё: пусть вволю бродит-гуляет батюшка в небесных лесах, пусть увидят Дочь с Матерью, славные Рожаницы – охотник пожаловал. Пусть приветят его, позволят выстроить избу рядом с прадедовскими, под кроной вечного Древа…

А чтобы не задержалась Смерть в доме, ударили топором по лавке, на которой умер отец. Топор свят, он подобен секире Перуна, возжигающей новую жизнь. Не зря лезвия топоров украшают символами Грома и Солнца, не зря носят крохотные топорики-обереги. Смерть и всякая скверна пугается топора, если достойная рука поднимает его и чертит Солнечный Крест. Осенить этим знаком больного, и выздоровеет…

…Вот обложили домовину горючим сухим хворостом и ещё устроили краду – увитую соломой изгородь кругом костра. Жарко вспыхнет солома и не позволит увидеть смертным глазам, как раскроются двери в иной мир, как шагнёт в него покинувшая тело душа…

Старая мать и жёны-красавицы между тем приготовили поминальную кашу, напекли румяных блинов, созвали родню. И вот Огонь, рыжекудрый Сварожич, легко охватил сухие поленья. Когда же всё прогорело, Люди залили угли брагой и квасом, стали носить землю и камни, пока не получился курган. Потом затеяли тризну – игры и состязания. И наконец начали пир, весёлый и шумный, с задорными прибаутками и смешными рассказами о молодости умершего.

Ибо мёртвых тяготят горе и слёзы живых, мёртвые любят, чтобы над могилами веселились, пили и ели. На поминальных пирах всегда кладут ложки вверх чашечками, чтобы души прапрадедов, незримо собравшиеся за стол, отведали вкусную снедь. Вот откуда поныне обычай ставить возле могил еду, хмельное питьё. А прибаутки и смех – это ли не победа над болью и страхом, это ли не жизнь, не продолжение жизни? А не затем ли жили пращуры и что-то доброе делали на зелёной Земле, чтобы продолжиться, как зёрнышко в пашне, стеблями и колосьями, ветвями и могучими стволами нового поколения? Умершим скучно без живых, живым пусто и сиротливо без мёртвых. Не помнящему дедов-прадедов некого кликнуть в тяжкий миг на подмогу, он одинок. Зато к памятливому тотчас слетят, ободрят, утешат, посоветуют, предрекут судьбу. Ушедших прародителей рекут ещё Чурами или Щурами, и вот почему дети до сего дня восклицают в игре:

– Чур меня!

И сами не ведают часто, что это значит:

– Оборони меня, предок!

От нечисти, крадущейся в безлунной ночи, от злого врага, от худых помыслов и проклятий, от сглаза и порчи, от лихой лихорадки, трясовицы и огневицы – оборони!

И, говорят, не бывало, чтобы прадед не поспешил на помощь потомку, свято сохранившему память.

…Но есть между мёртвыми и позабытые, чью могилу забросили, заровняли по злой воле, да просто по глупости. Есть и такие, кому жестокие Люди совсем не дали погребения: бросили тело и безразлично ушли. А скольких погубили, замучили, скольких довели до того, что те сами оборвали свою жизнь! И если поруганный был при жизни не из кротких, склонных прощать – он может вернуться для укоризны, а то и для отмщения. Вот почему опасаются Люди выходцев из могил, вот почему не всякий отважится пойти ночью на кладбище. А ну как скользнёт между холмиками бесплотная тень, дохнёт ледяным холодом, незряче вглядываясь в лицо:

– Не ты ли злодей?..