Глава 14. Ближе к вечеру один из слуг принес сундук с моей одеждой, но его содержимое в глазах Мари не выдерживало никакой критики.

Ближе к вечеру один из слуг принес сундук с моей одеждой, но его содержимое в глазах Мари не выдерживало никакой критики.

- Ты не можешь расхаживать в этих вещах. Сначала я правильно одену тебя!

И она сделала это. Она потащила меня в свою спальню, пышно убранную комнату с кроватью под балдахином и бело-золотой расписанной мебелью. К ней примыкало что-то вроде проходной гардеробной величиной с двухместный гараж, почти что переполненной шикарными шмотками. Мари вытащила охапку одежды, которую, как она утверждала, она в любом случае не будет носить.

Она разложила наряды на кровати и настояла, чтобы я все примерила, что я и сделала - сначала с неохотой, а затем все больше воодушевляясь. Все отлично сидело на мне, только подол волочился по полу, но Мари сказала, что с этим не будет никаких проблем.

- На нижнем этаже есть мастерская с очень хорошими портнихами, они все сделают быстрее молнии. Я позову кого-нибудь из них подняться и подшить.

Когда я любовалась в трюмо восхитительным творением из бело-розового полосатого крепдешина - иногда верно изречение, что одежда красит человека! - Мари указала на кожаный мешочек, который я все еще носила на шее:

- Что это?

- Ах, - уклончиво ответила я, - просто небольшие сбережения на черный день. - О маске я из осторожности не упомянула.

- Твои деньги не должны меня касаться, Анна. Ты получишь от меня все, в чем только будешь нуждаться. И даже больше. - На милом личике Мари появилось решительное выражение, а темные кудряшки подпрыгнули, когда она начала раскладывать следующие вещи. Туфли, шелковые чулки, ленты и банты, тончайшие нижние юбки, украшенные вышивкой корсажи - я не знала, что примерить первым.

Вещи выглядели так, будто они вышли прямиком из очень дорогого костюмированного фильма. Особенно расшитые жемчугом туфли. Они были самую чуточку велики, но Мари просто отрезала кусок бархата от своей шали и набила их так, что они идеально подошли мне.

В швейной мастерской уже ушивали мою одежду для вечера - это была розово-белая мечта - и после того как я ее надела, в спальне Мари ее горничная Минетта уложила мои волосы. Мари уже была причесана и теперь уютно устроилась в кресле и наблюдала. Минетта была пухлой, веселой женщиной около тридцати и, по словам Мари, лучшим парикмахером Парижа, возможно, даже лучше, чем у королевы. Когда я об этом услышала, тут же воспользовалась возможностью, чтобы побольше узнать об отношениях Мари и королевы.

- Сесиль говорила, что королева дружит с тобой, - сказала я, пока Минетта горячими щипцами закручивала мои волосы во множество маленьких завитков.

- О да, она моя лучшая подруга! Мы неразлучны.

- А правда, что королева не в особенном восторге от кардинала?

- В самом деле, между ними есть разногласия. Она никогда ему не нравилась, с самого начала. - Мари неожиданно хихикнула. - Кстати, королеву зовут в точности, как тебя - Анна. И она чудесная. На самом деле, ты даже на нее немножко похожа. Хотя она, конечно, на несколько лет старше, ей двадцать четыре, а значит, она такого же возраста, как и я.

- И почему же кардинал ее терпеть не может?

Мари приложила палец к губам, многозначительно взглянув на Минетту. Дождавшись, когда камеристка объявит свое произведение законченным и покинет комнату, она продолжила приглушенным голосом:

- Мы не должны обсуждать наши тайны при слугах, ты же знаешь.

- А у королевы они есть?

Мари кивнула.

- К сожалению, я не могу тебе рассказать, иначе это больше не будет тайной.

- Ты не должна мне ничего говорить, - великодушно решила я, хотя сгорала от желания выяснить это.

- Особенно об этом никогда не должен узнать Ришелье, - продолжила Мари, - иначе королева будет в смертельной опасности.

Теперь стало еще любопытнее, и я напряженно размышляла, как можно выведать побольше информации у Мари. Но она вскочила и сказала, что хотела бы, наконец, показать мне дом. Так что я усердно осматривала множество комнат и переходов на всех четырех этажах и пыталась хотя бы приблизительно запомнить, что где находится.

А затем началась вечеринка. Один за другим прибывали гости и собирались группами в большом салоне. Слуги разносили напитки. Множество свечей освещали зал, а упомянутый струнный квартет создавал ненавязчивый музыкальный фон. Все проходило почти так же, как и на предшествовавшем вечере у Маркизы, даже если и было несколько различий: в то время как у Маркизы собирались преимущественно интеллигенты всех возрастных групп, на вечеринке у Мари была исключительно золотая молодежь. Только дорого одетые мужчины и женщины от двадцати до тридцати лет, которые не только выглядели как снобы, но и вели себя точно также. Речь для них шла не только о том, чтобы смотреть и быть увиденными, а также еще и получать удовольствие.

Мари сунула мне стакан с вином в руки, затем потащила меня от одной группы к другой и представляла меня как ее компаньонку. Тот или другой равнодушный взгляд позволял предвидеть интерес, но мне не перепадало ничего, кроме нескольких пустых, мелочных слов. Вероятно, я была просто скучной. В бело-розовой полосатой одежде я выглядела как своего рода младшая сестра, которую отправят в постель в десять. В сравнении с этим все другие присутствующие женщины выглядели как кинозвезды на награждении Оскар, в тесно перевязанных корсетах, с откровенным декольте и большим количеством макияжа.

Но прекраснее и захватывающе всех была однозначно Мари, и для этого ей совершенно не нужен был макияж. На ней было бархатное платье с глубоким вырезом, чей мягкий красный оттенок подчеркивал ее безупречный цвет лица и светящиеся глаза. Ее длинные волосы не были так по-детски завиты, как у меня, а падали на плечи великолепными локонами.

Неожиданно меня охватила волна подавленности. Против Мари у меня не было шансов. Себастиано был бы тот час повержен ею. Уж таковы мужчины, а он, конечно, не был никаким исключением. У его подсознания не было бы времени оживить старые чувства, так как оно было бы занято решением вопроса, связанного с Мари.

Как будто я мысленно призвала его, так как именно в этот момент он вошел в зал. Опять мне пришлось задержать дыхание, когда я увидела его. Что привело к тому, что я поперхнулась вином, глоток которого я все еще держала во рту. Я плюнула и закашляла, и попыталась сделать вдох, что стоило мне ценных секунд, когда я могла ничего не делать, кроме как глазеть на него, как загипнотизированная овца.

Камзол Себастиано был того же самого цвета, что и платье Мари, так что они двое, он и она, выделялись в толпе присутствующих, как принадлежащие друг другу драгоценные камни. Это соответствие обладало такой символической силой, что слабая нотка ужаса пронзила меня, когда Себастиано в самом деле приблизился к ней, пока она в это время шла к нему навстречу. Они были как два магнита, которые притягиваются друг к другу. Он остановился перед ней и галантно поцеловал ее кисть, а она откинула голову назад с искристым смехом, когда он сказал ей что-то смешное. Он смотрел на нее сияющими глазами, я видела, как блестят его зубы через весь зал.

Безвольный. О Господи. Я знала это!

Я совсем не заметила, как пришла в движение. Словно подвешенная на веревочках марионетка, я приближалась к ним. Из-за шума голосов и пиликанья скрипки я не слышала ничего, кроме стука своих каблуков, это звучало словно «поздно-поздно-поздно-поздно». Я чувствовала себя чем-то средним между Алисой в Стране Чудес и Безумным Шляпником, и пошла быстрее. Слишком быстро. Уже почти дойдя до них, я поскользнулась на натертом воском до блеска паркете и растянулась во весь рост.

Все было в точности как на рыночной площади - я шлепнулась прямо под ноги Себастиано. Но на этот раз имелось существенное отличие. В падении из моей руки выпал бокал с вином и полетел прямо на него, но он поймал его молниеносным движением прямо в воздухе. Однако содержимое стакана вело себя в соответствии с законами Мерфи (и Ньютона): все оставшееся вино выплеснулось прямо на его шикарный красный камзол.

- Святые небеса! - воскликнула Мари.

Себастиано что-то произнес (для меня это прозвучало как «Вот дерьмо»), но испуганный возглас Мари заглушил его слова. Спустя мгновение кто-то помог мне подняться на ноги. Немного пошатываясь, я подняла голову и взглянула в удивленные и хорошо знакомые голубые глаза.

- Мне очень жаль! - задыхаясь, воскликнула я. Если бы Себастиано не поддержал меня, я тотчас же упала бы снова, так сильно выводила меня из равновесия его близость. У меня сдавило горло, и я почувствовала, как слезы выступили у меня на глазах, потому что я так тосковала о нём.

- Это Анна, моя очаровательная юная компаньонка, - услышала я слова Мари.

- Да, это она, - протяжно ответил Себастиано, отпуская меня. Он не изменился в лице, но его прищуренные глаза не оставляли сомнений в том, что кое-что здесь казалось ему сомнительным.

- Это был несчастный случай, честно! - У меня заплетался язык. - К счастью, он тоже красный. Камзол, я имею в виду. И вино тоже. Мы можем это очень быстро... э-э... высушить. Чтобы вы здесь все не... э-э... закапали. Пойдемте со мной, я помогу вам. - Спотыкаясь, я пошла вперед и оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что он следует за мной. Казалось, он все же не решается оставить Мари.

— Я скоро вернусь, тогда мы продолжим разговор, — пообещал он ей, пока вытаскивал платок и прижимал его к пятну на лицевой части.

Мари кивнула и после этого одарила его улыбкой, что отозвалось осознающим победу выражением на его лице, за что я возненавидела его. Во всяком случае, в этот момент. Затем я заставила себя простить его, потому что он ничего не мог сделать против этого.

Я провела его вниз, в прачечную тракта, где слуга заботился о залитом вине камзоле, пока Себастиано стоял, прислонившись к стене прачечной, со скрещенными руками. На белом фоне кружев, украшающих его манишку, его загорелое лицо четко выделялось. В последние несколько недель он часто был на открытом воздухе. Кроме того, он много и усердно тренировался с оружием, что было заметно. Он и раньше был мускулист, но то, что он в этом отношении прибавил, было великолепно заметно в вырезе рубашки. Интересно, если он... договаривался ли он о встрече с женщинами? Может быть, даже с сукой из «Золотого Петуха»? Во всяком случае, это не стоило никаких усилий, чтобы последовать приказу Ришелье и появиться на вечеринке Мари. Мне пришлось стиснуть зубы, чтобы подавить злобу. Я бы не продвинулась дальше с приступом ревности.

Он смотрел на меня с загадочным выражением.

— Странное совпадение, что я в течение двух дней в городе, где живет более сотни тысяч человек, встречаю тебя в третий раз. И каждый раз происходит какая-то неприятность. Либо ты что-то роняешь, либо падаешь сама.

— Или и то, и другое, — выпалила я.

Легкая улыбка промелькнула в уголках его губ.

— Или и то и другое, — согласился он. — Все равно это странная случайность.

— Случайности происходят гораздо чаще, чем кажется, — сказала я. — Я читала одно научное исследование, пять процентов столкновений среди людей, которые знают друг друга, происходит случайно.

Это было полностью выдумано, но звучало разумно и убедительно. Научные исследования и статистика хорошо подходили, чтобы стереть недоверие.

— Где ты прочитала об этом исследовании? — спросил Себастиано.

— Эм... не знаю, уже забыла. Я читаю очень много.

— Так, ты занимаешь этим, — он нахмурил лоб. — Для молодой девушки это очень необычно.

— Мой отец — профессор, в доме моих родителей всегда много читали, — сказала я честно. Прежде чем он успел спросить меня, я добавила. — Я из Франкфурта.

— Я знаю.

Я с удивлением уставилась на него.

— Откуда?

— Жак рассказал мне. После того как пообщался с тобой вчера у Маркизы. Я вообще не видел тебя, но это никак не меняет того, что ты была там. Строго говоря, за последние два дня ты не три раза, а скорее четыре, перебежала мне дорогу.

— О. Точно. Это действительно... эээ, случайность. Но, как я уже сказала тебе, совпадения иногда непредсказуемы. Возьми, например, кости, — Я просто тыкала ему, он, в конце концов, делал то же самое. — Представь, ты бросаешь пять кубиков одновременно. Несмотря на то, что на каждом кубике есть шесть различных сторон, все равно случается, что все показывают одно и то же число. Это, конечно, не исключено, когда в течение двух дней пути одних и тех же людей пересекаются четыре раза.

Себастиано приподнял брови.

— О совпадениях и вероятностях ты, кажется, сформировала обоснованное мнение.

— Это моя манера, — неубедительно ответила я.

Снова уголки его рта дернулись, на этот раз более четко. Мое впечатление не обманывало меня, кажется, я веселила его. Пока я еще раздумывала, было ли это хорошим или плохим началом, он положил один палец под мой подбородок.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты довольно любопытная?

— Я думаю, что довольно часто, — немного неуверенно, — его прикосновение пронизывало меня, — я улыбнулась ему, а затем случалось чудо: Он ответил на улыбку. Сразу же мой пульс подскочил минимум до ста восьмидесяти.

Который еще больше ускорился, когда Себастиано взял меня за обе руки.

— Как твои царапины?

— Они больше не болят, — выпалила я.

— Анна, — произнес он тихо. Это прозвучало как тающий шоколад, когда он произнес мое имя. Частота моего пульса взлетела до чувствительных двухсот. — Что же мне с тобой делать? — задумчиво продолжал он.

«Поцелуй меня, идиот!» — Конечно, я этого не сказала, хотя меня и захлестывали романтические чувства. Он бы плохо обо мне думал, если бы я была легкодоступной. Броситься ему на шею, однозначно не пойдет. Как он к этому относится, он уже дал мне понять вчера на рынке. Нет, я должна найти к нему более деликатный подход.

- Может, сходим куда-нибудь вместе? - предложила я.

Он отпустил мои руки.

- Что ты себе представляешь?

- Мы могли бы пойти в театр. - Я мысленно похвалила себя за такую гениальную мысль. - Одна моя хорошая подруга по случайному стечению обстоятельств актриса. Она выступает в отеле Бургунд. Мы могли бы прямо завтра вместе пойти на спектакль, если хочешь.

- Почему бы и нет. Я заберу тебя.

Свидание! Он захотел со мной встретиться. У меня получилось! Ликуя, я одарила его улыбкой. Он улыбнулся в ответ, и это разбудило во мне прекрасное чувство. К сожалению, это продолжалось недолго, потому что вскоре появился слуга, принеся обратно камзол.

- Я вывел пятно с помощью большого количества соли, сударь. Теперь оно практически не заметно.

Себастиано снова надел камзол и вежливо поблагодарил, что заставило слугу покраснеть от радости. Признательность по отношению к прислуге вовсе не была само собой разумеющейся в этом времени. Вероятно, к этому приложило руку подсознание - хорошее воспитание существовало во все времена, даже несмотря на потерю памяти. Точно так же должно быть и с любовью. Определенно, скоро Себастиано вспомнил бы обо мне!

Однако его следующий вопрос лишил меня самообладания.

- Как ты, собственно, попала из «Золотого петуха» именно сюда, в дом герцогини?

- Ну, накрывать на стол - это не для меня, - уклончиво ответила я. - Я подумала, было бы очень неплохо работать в таком прекрасном доме, как этот.

- И носить красивые платья?

Я смущенно теребила бело-розовое платье мечты.

- Да, в конце концов, я компаньонка Мари, не могу же я носить траурную одежду, не так ли?

- С каких пор ты знакома с герцогиней?

- Э... собственно, лишь с сегодняшнего дня. Но моя подруга знает её уже давно. Актриса, ты уже знаешь. Её зовут Сесиль. Она порекомендовала меня Мари.

- Ты называешь герцогиню по имени, несмотря на то, что ты познакомилась с ней лишь сегодня?

- Мари предложила, чтобы я её так называла. Такая уж она... очень искренняя и простая.

- Тогда мне уже не терпится познакомиться с ней поближе.

Я испугалась. Этого сейчас ещё не хватало! Ведь я уже как раз добилась того, что он со МНОЙ хотел поближе познакомиться!

- Что именно ты имеешь в виду? - выпалила я.

Он пожал плечами.

- Что имеет в виду мужчина, когда он хочет поближе познакомиться с красивой женщиной?

Мои руки сжались в кулаки, но я заставила себя лучезарно улыбнуться.

- Гм, понимаю. Но тогда поберегись, - в моём голосе прозвучала тревожная нота.- Иначе ты можешь попасть в затруднительное положение.

- О каком затруднительном положении ты говоришь?

- Ах, есть тут кое-кто... поклонник. Он любит Мари больше всего на свете и постоянно шлет ей любовные письма. Она получает их каждый день, целыми пачками. - Я разгорячилась. - Этот человек полностью на ней зациклен и безумно ревнив. - Я фантазировала вовсю. Я всегда была хороша в выдумывании драматических поворотов событий, ими прямо так и изобиловали мои сочинения по немецкому. Уже в возрасте около десяти лет я написала настоящий триллер на тему «Наш летний отпуск», в котором упоминались акула-убийца и откушенные ноги. - Поэтому на твоем месте я была бы очень осторожна, - завершила я.

- Я могу прекрасно о себе позаботиться. - Себастиано похлопал по ремню, за который было заткнуто его любимое оружие, шпага и кинжал.

- Я просто сказала, - ответила я. - Кроме того, ты должен знать, что это основано на взаимности. Я имею в виду историю между Мари и этим человеком.

- Откуда тебе это известно, если ты всего первый день у нее?

- Женщины замечают такие вещи, - утверждала я. - Кроме того, она хранит его письма в парфюмированном ящичке из розового дерева, который она на ночь кладет под подушку. - Я бы могла еще часами импровизировать, хотя ящичек из розового дерева не выдумка, я действительно видела его сегодня в ее комнате, но, конечно же, не знала, что внутри.

- Тебе известно имя этого поклонника? - спросил Себастиано.

- Нет, она мне его не поведала.

- И это притом, что она тебе обычно все рассказывает?

- Некоторые вещи слишком личные, - важно объяснила я.

- А не будет ли этот вышеупомянутый поклонник присутствовать сегодня вечером?

- Бьюсь об заклад.

- А почему он не сватается к ней в открытую, если он, судя по всему, так ее желает? - Себастиано снова сделал непроницаемое выражение лица, но у меня возникло смутное ощущение, что он пытался подавить насмешливую улыбку. Несмотря на это, я не дала сбить себя с толку. Трюк в выдумывании историй заключался в том, чтобы придерживаться ранее выдуманной истории, даже если пробелов в ней было больше, чем дырок в швейцарском сыре.

- Потому что он игроман, и потерял все свое состояние в игре в кости. Чувство стыда не дает ему официально ухаживать за ней.

По-моему, я окончательно перегнула палку, потому что Себастиано недвусмысленно поднял брови. Мне не понадобилось много времени, чтобы понять - это был его «Я-не-верю-ни-единому-твоему-слову» - взгляд.

- Думаю, нам нужно снова пойти наверх, - сказал он.

Я так совсем не думала, но не могла противоречить. К моему облегчению, он больше не пытался в течение вечера флиртовать с Мари. Не считая дружелюбной, но короткой беседы, между ними не происходило больше ничего. Так как я все время упорно оставалась вместе с Мари, то могла слышать каждое слово. Он сделал ей комплимент о ее прекрасном внешнем виде, но это я еще могла как-то перенести. Если бы он действительно прилагал все усилия, ему бы удалось продвинуться в исполнении своего поручения, но он однозначно держался в стороне. Вместо этого он осматривал обстановку, прикрываясь тем, что он как бы случайно бродил среди гостей и вовлекался в разговоры с ними. Он снова и снова бросал на меня взгляд, я замечала это, даже не глядя прямо на него. Я всегда чувствовала, когда он смотрел на меня. Какая-то странная магия между нами.

Через какое-то время это ощущение исчезло, как отрезало. Когда я в очередной раз начала искать его глазами, он уже ушел.

День третий.

Ночью мне снились запутанные сны, я плохо спала, хотя моя кровать на чердаке была очень удобной. На следующий день я встала рано, умылась, расчесалась и облачилась в одно из простых одеяний из костюмного инвентаря Эсперансы. Мари и дедушка Генри еще спали и проспят еще несколько часов, как сказала мне служанка, которую я встретила на лестнице. Она описала мне дорогу до рыночной площади. Оттуда было недалеко до квартиры Гастона на улице Ду Жур. Я хотела проинформировать его о новом развитии событий. К моему сожалению, его не было дома. Я встретила только его слугу, сообщившего мне, что хозяина не будет несколько часов. Отсутствие Гастона заставило меня понервничать, потому что без его помощи, точнее без помощи его старика, о возвращении в будущее можно было забыть. У меня еще была маска, но Эсперанса ясно дала понять, что я могу воспользоваться ей, только если моей жизни будет угрожать опасность.

Я не собиралась нарушать это правило, иначе неизвестно, где бы я еще, в конце концов, очутилась. Я знала, что время протекает не по надежной колее, а выявляет опасные повороты, дыры и тупики, в которых можно потеряться навсегда. Хосе много раз настойчиво предупреждал меня и Себастиано и внушал нам использовать только известные порталы под присмотром старейшины.

Я попросила слугу обязательно сообщить Гастону о моем переезде к герцогине Де Шеврез и что я до завтрашнего вечера, в любом случае, приду еще раз. Затем я поневоле отправилась назад. Хотя солнце взошло всего два часа назад, на улицах и площадях уже царило большое оживление.

Красочное смешение людей населяло город, большинство из них шли на рынок. Я увидела множество телег, доверху наполненных овощами, нагруженных бочками повозок и навьюченных ослов. Среди всего этого на улицах было полно играющих детей и гавкающих собак.

На высоте, где стояла церковь, мне перегородила дорогу толпа монахов в коричневых рясах. Они сложили руки в молитве и пели духовную песню. У них были выбритые затылки, блестящие в утреннем солнце. Из-за следующего угла появилось блеющее стадо коз и перекрыло улицу, пока ругающийся подпасок не погнал их дальше. По направлению к городской стене, в конце широкой улицы, возвышалось большое, уродливое здание. При взгляде на тяжеловесные башни у меня появилось легкое ощущение ужаса, потому как служанка, описывая мне дорогу, упомянула название этого строения. Речь шла о Бастилии, пресловутой надежно охраняемой тюрьме этого времени. Через 150 лет, во время Французской революции, разъяренное парижское население будет штурмовать Бастилию и освободит всех пленных, но из тех, что сидят там сейчас, конечно же, никого не будет в живых. Я содрогнулась и быстро повернула на площадь Руаяль.

Между тем Мари уже встала и уже начала беспокоиться за меня. Она настояла, чтобы я позавтракала с ней. Так же, как и накануне, на стол подали больше, чем можно было бы съесть. Тем не менее, я воспользовалась возможностью и положила все, что можно было, на тарелку, так как после прогулки на свежем воздухе я была голодна. Как и в прошлый раз, Мари выковыривала то тут, то там кусочки и производила невеселое впечатление. Тем не менее, в своем шелковом халате с китайским узором она выглядела невероятно красиво. Грациозно сидя на одном из обитых бархатом стульев, она неохотно откусывала кусочек торта с вишенками.

- У тебя иногда бывает такое, что ты совсем не знаешь, что тебе съесть? - Размашистым жестом она показала на переполненный стол. - Здесь стоит столько всего, но у меня такое чувство, что здесь нет ничего, что я бы действительно хотела. А вино... Вообще-то я не люблю вино на завтрак. - Она указала на бокал вина, выглядя при этом какой-то потерянной.

- Угу, - пробурчала я, набив щеки яичницей с ветчиной. А что мне еще оставалось сказать? Что-то вроде: просто подожди еще 50 лет, там будет и кофе, и какао и чай? Что касалось еды - может быть, раньше она любила есть тосты и варенье на завтрак. Или мюсли с йогуртом. Возможно, в прошлой жизни она была вегетарианкой. Тогда понятно, что она не знала, что делать с этими маленькими пряными мясными паштетами и горячими куриными окороками. Надеюсь, она еще подберет для себя идеальный завтрак, потому что в ее прежнюю жизнь дороги нет.

- Как бы нам провести сегодняшний день? - спросила она уже значительно бодрее.- Мы могли бы почитать друг другу книгу. Или сыграть в пикет. Ты умеешь играть в пикет?

Я отрицательно покачала головой, потому что мой рот всё ещё был полон, и я не могла отвечать.

- Я научу тебя, - весело молвила Мари.

И она сделала это. Игра была сложной, но через некоторое время я, по крайней мере, поняла основы. Тридцать две карты знакомых мастей: трефы, пики, черви и бубны, восемь из которых лежали в середине перевернутыми, а остаток делился на двух игроков. После этого каждый мог поменять часть своих карт на вытянутые из колоды, а затем по довольно сложной системе подсчитывались очки. Затем все ходили по очереди, нужно было разделить карты по масти, и тот, у кого был козырь старше, брал взятку. В дальнейшем победитель определялся путем повторного подсчета очков. Эта игра была чем-то средним между покером, ромме и скатом, но так как я не умела играть ни в одну из них, то вела себя довольно глупо. Мари постоянно выигрывала, ее настроение становилось все лучше.

Где-то около полудня появился дедушка Анри. Опираясь на свою трость, он, прихрамывая, вошел в салон и с любопытством заглянул в мои карты.

- Ну и кто выигрывает?

- Я, - весело сообщила ему Мари. - Но Анна несколько раз была близка к тому, чтобы побить меня.

Она сказала это только затем, чтобы я не чувствовала себя так глупо. На самом же деле я каждый раз разгромно проигрывала.

Дедушка Анри подмигнул нам.

- Неужели вы день-деньской будете играть в карты? Погода просто великолепна! Как насчет поездки в Булонский лес? Я прикажу запрягать?

- О да! - Мари радостно захлопала в ладоши. - Это превосходная идея, дедушка! Мы можем устроить там пикник! - Нахмурившись, она взглянула на меня. - Но сначала ты должна переодеться! Ты больше не можешь бегать в этих старых вещах!

Она потащила меня в свои покои и всунула в солнечно-желтое платье, которое шло мне так же безупречно, как и то, что я надевала накануне. Как выяснилось, швея соответствующим образом ушила всю одежду, которую Мари выбрала для меня. Кроме того, Мари приготовила мне другую комнату, прямо напротив ее собственной. Она была обставлена изящной, изысканной мебелью, включая вычурное венецианское зеркало.

Стены были обиты кремовым шелком, а со столбиков кровати с балдахином свисали вышитые воланы. Это было похоже на комнату сказочной принцессы, вся эта роскошь казалась мне нереальной. Я несколько раз поблагодарила Мари, но она не хотела ничего слышать.

- Ты мне как сестра! - сказала она и, кажется, всерьез так и думала. Так как я знала, что она подсознательно испытывает это чувство, у меня, как и следовало ожидать, начались угрызения совести, потому что мне она действительно нравилась. Для Мари и дедушки Генри было само собой разумеющимся вместе со мной забраться в карету, запряженную четверкой лошадей и взять меня на природу.

После того как мы пересекли западные городские ворота, езда быстро прогрессировала, и так как карета была на хороших рессорах, можно было без проблем выдержать удары колес. Кучер то и дело ударял кнутом, чтобы прибавить ходу. Вне городских стен растянулась почти нетронутая природа. Через открытые окна кареты были видны то там, то здесь небольшие фермы, но признаков цивилизации здесь редко встречались.

По дороге дедушка Генри задремал, и даже я заметила, что мои глаза слипаются. В какой-то момент я заснула, погрузилась в ужасный кошмар: я бежала в ночи, а меня преследовал безликий убийца. Я бежала и бежала, но все равно не могла оторваться, как сильно ни старалась. Мой затылок чесался и горел как сумасшедший, убийца был совсем рядом!

Наконец, я выпрямилась, тяжело дыша. Мой затылок все еще чесался, так сильно подействовал на меня сон. Он все никак не успокаивался, а еще оставалось чувство преследования, так что я с опаской посмотрела из окна, не преследует ли нас кто-нибудь. Но там никого не было. Мари, которая читала книгу, посмотрела на меня немного странно.

— Все в порядке Анна?

— Все замечательно, — уверила я. — Мне просто приснился сумасшедший сон.

— Со мной тоже часто происходит подобное, — призналась она. — В последнюю ночь во сне я села в странную, огромную, полую птицу, которая поднялась в воздух и полетела над морем.

Мне пришлось вздохнуть, когда я услышала это. Видимо, для Мари воспоминания о прошлой жизни смешались со снами. Надеюсь, по крайней мере, это был хороший сон.

Вскоре после этого мы достигли нашей цели. Булонский лес был огромным, частично похожим на парк лесом. Мы остановились на поляне, заполненной птичьим пением и пошли все вместе к небольшому, живописному озеру. Здесь и там гуляли люди, которые выглядели довольно-таки хорошо и наслаждались здесь прекрасным временем вдали от вони города. Молодая пара гребла на лодке через озеро. На берегу резвился маленький мальчик со своей собакой, под наблюдением сурового вида гувернантки. Мари расстелила одеяло для пикника на траве, и кучер поставил на него корзину с едой, в которой был запас как минимум человек на шесть, в том числе две бутылки вина на выбор. Для утоления жажды у нас был кувшин со свежим и очень вкусным вишневым соком. Втроем мы удобно расположились на одеяле и устроили вправду очень хороший пикник. Мы ели свежий хлеб и маленькие вкусные тортики, запивая их соком и вином.

Во время еды мы разговаривали обо всем на свете, среди прочего о моем детстве во Франкфурте. Я соединила вместе реальные и вымышленные события о моем детстве, прилагая при этом усилия, чтобы все выглядело невинно и без подвоха. Мне было приятно находиться в обществе их обоих, я чувствовала себя как дома, наверное от того, что мы принадлежали одному времени и были своего рода родственными душами.

После еды дедушка Генри прижался спиной к стволу дерева и задремал, в то время как Мари снова углубилась в свою книгу. Это были путевые заметки об одной исследовательской экспедиции в овеянном преданиями царстве ацтеков. Сама я разминала ноги, прогуливаясь вокруг озера. За одной из скал, ростом с человека и в форме причудливого кулака, я метнулась в кусты, потому что мне нужно было в туалет. Сидя там с поднятыми юбками, я вдруг почувствовала какую-то внезапную перемену.

Пение птиц затихло, сквозь ветви деревьев прорывался ледяной ветер. В том, как я его почувствовала, было что-то жуткое, он не только касался моей кожи, но и пронизывал меня насквозь, так что мне стало холодно глубоко внутри.

Испугавшись, я все-таки собралась с силами и выбежала из-за скалы. Оглядевшись в замешательстве по сторонам, я заметила, что все прекратилось. Все снова стало нормальным. Воздух был по-летнему теплым, птицы весело щебетали, перебивая друг друга. Я торопливо пошла обратно к Мари и дедушке Генри, который уже проснулся и вежливо спросил меня, все ли в порядке. Видимо, все еще было заметно мое потрясение.

- Да, все прекрасно, - рассеянно ответила я.

Дедушка Анри вытащил из кармана жилетки украшенные драгоценными камнями часы и похлопал по выпуклому стеклу.

- Пора. Нам нужно потихоньку возвращаться. - Он прищурил глаз. - Иначе наша маленькая Анна, в конце концов, опоздает на свидание.

- Верно, я чуть не забыла, - вставила Мари. Она также улыбалась - У нее же свидание с молодым Фоскэром.

Я почувствовала, что покраснела. Видимо вчера, слуга подслушал наш разговор с Себастиано и не придумал ничего лучшего, как тотчас же рассказать все этим двоим.

Мари игриво-предостерегающе подняла указательный палец.

- Береги себя. Эти мушкетеры настоящие сердцееды.

То же самое говорила и Сесиль. Во мне должно быть было что-то такое, что заставляло людей меня опекать.

- Мы просто идем в театр, - смущенно сказала я.

- Конечно, - сказал дедушка Анри, подмигивая. Он обратился к внучке. - Как ты думаешь, Мари - мы можем допустить, чтобы он вскружил ей голову?

Мари покачала головой.

- Я даже не знаю. Он кажется мне опасным и таинственным.

- Я ему целиком и полностью доверяю, - вырвалось у меня.

- Кардинал тоже доверяет ему целиком и полностью, - сказала Мари.

- Что ты хочешь этим сказать? - Я тут же сама поняла, насколько лишним был этот вопрос. Я уже знала, что Мари терпеть не могла кардинала и, соответственно, она с опаской относилась к людям, связанным с кардиналом. Подозревала ли она, что кардинал приставил к ней своего любимого мушкетера, чтобы шпионить за ней?

- Ничего не хочу сказать, - ответила Мари. - Только то, что ты должна беречь себя.

- Не беспокойся, я сделаю это.

На обратном пути в город я раздумывала о том, что, может быть, Мари надеялась, что я со своей стороны выведаю у Себастиано, что известно кардиналу о тайне королевы, чтобы это ни было. Может быть поэтому она не возражала против этой встречи.

Для похода в театр я особенно тщательно подобрала наряд, светло-голубое платье с узким, украшенным вышивкой верхом и вырезом, сделавшим мою грудь больше, чем она в действительности была. Волосы я оставила распущенными. Себастиано нравилось, когда я носила длинные волосы, он охотно зарывался в них лицом. Может быть, у меня получится, и он этим вечером сделает также. Может, это поможет ему вспомнить.

После того как церковные колокола пробили семь, я начала волноваться все больше. Себастиано хотел забрать меня в половину восьмого, за полчаса до представления. Я чувствовала себя так же, как на нашем первом свидании.

Дедушка Анри, перед тем как пойти спать, еще раз заглянул в салон и похвалил мой наряд.

- Ты выглядишь очаровательно, дитя! Какое красивое платье! - Его одежда выглядела просто и удобно, он был одет в ночное платье с ночным колпаком на голове, который в те времена носили в кровати.

Едва он снова ушел, шаркая ногами, как появился лакей и сообщил, что прибыл месье Фоскэр. Мое сердце сильно забилось.

Мари укрыла мои плечи подходящим по цвету к платью палантином.

- Подумай о том, что я тебе сказала.

- Да, я позабочусь о себе.

- Не повредит, если ты узнаешь о нем, как можно больше, - сказала Мари и спешно добавила: - Конечно, чтобы составить о нем самое лучшее впечатление.

Ага. Как же. Моя догадка была верна. Она хотела, чтобы я выяснила у Себастиано, не затевает ли кардинал интригу против королевы, и если да, то какую.

- Я постараюсь завоевать его доверие, - пообещала я. Это даже не было ложью, потому что именно это я и задумала. И не только это. Если все сработает, как я представляла, мы с Себастиано очень скоро будет за пару сотен лет отсюда, дома, в двадцать первом веке.

А там только несколько учебников истории и статей в Википедии напомнят о конфликте между кардиналом и королевой. И, вероятно, одна старая история о нескольких мушкетерах из 1625 года, основанная якобы на реальных событиях, большинство из которых были гарантированной выдумкой, как и в большинстве романов. С нашим возвращением все разрешилось бы к всеобщему удовлетворению. Кошачья маска вовсе не понадобилась бы мне, и все, что Себастиано должен был сделать в 1625 году, было бы сделано. Совершенно точно.

- Желаю тебе приятного вечера, - сказала Мари. Это звучало искренно. В ее глазах было задумчивое выражение, легкая тень одиночества. Меня захватило сочувствие. Возможно, в ее прежней жизни остался друг, которого она любила и забыла. Как Себастиано меня.

Сочувствие сменилось жалостью к себе, а затем страхом, так как никто не мог мне пообещать, что он вспомнит меня. По пути вниз я была вынуждена несколько раз глубоко вздохнуть. А потом я увидела с лестницы, что он стоит в холле. Я надела сияющую улыбку и проплыла оставшиеся шаги. Вечер мог начинаться.