ГЛАВА 38-ая.

Главное – это правильное внутреннее отношение…

–  Давай лучше посмотрим на эту проблему с другой стороны, – продолжил ангел. – У тебя машина есть?

–  Только стиральная, сам ведь все знаешь.

–  Ну, забыл, не обижайся. Хорошо, стиральная так стиральная. У вас сейчас модно все в долларах оценивать. И вот, Мишенька, если бы тебе досталась наимоднейшая, навороченная стиральная машина долларов эдак за десять или за пятнадцать? И вдобавок, в магазине, где ты ее приобрел, тебе бы сказали: «Чуть что, дорогой, у нас таких полно, да по той же цене. Приходи, отгрузим, заменим и еще спасибо скажем». Каково твое отношение к ней?

–  Ну, Иван…

–  Погоди, не отвечай, – перебил меня ангел и продолжил, – и вот тебе другой вариант этой ситуации – такая же машина, ну просто позарез тебе необходимая, досталась тебе за… ну, не знаю, пять лет, скажем, ты на нее пахать в кредит будешь. И так же все – у нас таких тут полно, чуть что, заходи, продадим новую, заменим, спасибо скажем. Как теперь?

–  Ситуация, конечно, немного надуманная…

–  Но, в принципе, не такая уж и нереальная, – продолжил мою мысль Иван. – Обрати внимание вот на что, – ведь внешне все осталось тем же: ты – тот же, и машина – та же. Изменилось только условие ее приобретения. И во втором варианте – пылинки сдувать станешь, беречь и лелеять. А к этому тебя что подтолкнуло?

–  Да… значит цена – это фактор воспитания.

–  Я бы, Миша, не торопился с такой однозначностью. Какая-то грань этого есть, бесспорно. Но я больше все-таки подталкиваю к пониманию необходимости правильного внутреннего отношения. В Европе или в Америке, где деньги являются одним из основных рычагов воздействия жизни на человека, действительно, может, удобнее воспитывать через деньги. Но, скажем, в регионах с очень суровым климатом, где трудно человеку жить, деньги не будут основным воспитательным фактором. Если вообще таковым будут. Там могут быть какие-нибудь другие, например, бартерные отношения. Обычно, как и во всем, цена складывается из соответствующих вложений… Но, погоди, у нас тут какой-то бухгалтерский ликбез получается. Я уже сам сейчас путаться начну. К чему все это? Главное, все равно, отношение самого человека. Верит или нет, хочет или не очень, устремлен, готов трудится или так, не выходя за рамки комфорта. Я бы хотел, чтобы ты эту грань понял, а не бросался в крайности в своих выводах…

***

ГЛАВА 39-ая, в которой ангел

урезонивает Мишу в его претензиях на свободу…

–  Но ведь я же свободный человек.

–  Интересно, в чем?

–  Могу, например, поехать, куда захочу.

–  Ну, может, если крайне повезет, то только в пределах вашей планеты. Не дальше. Да и то, если на полюсе не замерзнешь, или кто-нибудь где-нибудь тебя не съест. И это, не считая виз, таможен, транспортных расходов и т.д. и т.п. Так что, уже это не полная свобода. Продолжай, может, еще что есть.

–  Могу копать, а могу и не копать.

–  Несмотря на твой сарказм, мне кажется, что ты имеешь в виду трудовую деятельность? Но от работы ты устаешь, а без нее – без еды останешься. Так что, не вижу пока никакой свободы.

–  Хорошо. Я волен выбирать, продолжать мне жизнь или нет.

–  Ой ли? И тут тоже не все однозначно. Иной раз с десятого этажа человек свалится, и ничего – живой. Только парализованный весь. И рад бы свести счеты, да уже не в состоянии. В общем, будет жить столько, сколько надо. Да, собственно, что этим решишь? Просто не выполнил тот урок, который тебе задали. Так тебя обратно, сюда же. Только в более жесткие условия. И так до тех пор, пока не выполнишь. Раньше или позже. Тут, чем глупее – тем дольше. Как в школе, на второй год… Нет, Миша, освободиться от урока можно только выучив его. А без Старших это сделать архи и архи… тут я бы даже сказал – просто нереально. Только с Ними. Это как в той же школе учиться без учителя – эффективность потрясающая, не правда ли?..

–  Но все-таки, Иван, – продолжал я упрямиться, – я ведь могу выбрать – выйти из комнаты через дверь или через окно.

–  Можешь.

–  Ага! Значит, свобода есть?

–  Чему ты радуешся? Ты на каком этаже живешь?

–  Ну, а если бы на первом, а не на шестом, тогда как?

–  Тогда бы ты заработал в обществе звание странно-свободного человека, которому почему-то удобнее входить в дом через окно. Ну да ладно, если серьезно, каждый думает, что он свободен. Например: я могу сходить за едой в ближайший магазинчик, а могу поехать в большой, но далекий супермаркет. Вроде бы свобода выбора. Но реально за этой внешней свободой не учитывается моя внутренняя оплата.

– ???

–  Сейчас поясню... В своем внутреннем развитии, пусть даже какого-то маленького этапа, я должен пройти из точки «а» в точку «б». Пройти обязан... Жизнь меня просто заставит это сделать, и это не обсуждается. Но вот форму этого прохождения я действительно могу выбрать сам. Как ты говоришь: могу – в дверь, могу – в окно. Возьмем тот же магазин. Чтобы попасть в дальний, мне придется потратиться на дорогу; время, опять же. А в ближний – все рядом. Вроде, проще. Но это только на первый взгляд, если не учитывать мою внутреннюю оплату своего развития.

Миша, я не хочу просто повторяться и влезать в длительные разъяснения того, что все внешнее, тебя окружающее, служит для твоего внутреннего развития, – отвлекся ангел. – Это понятно?

–  Да.

–  Тогда продолжим. Так вот, отправился я в ближний магазин, да забыл деньги. Пришлось снова туда-обратно смотаться. Или сдачу не так дали – поругался. Или по дороге споткнулся, брюки измазал, пришлось стираться... и тому подобное. Вроде, уже все понятно. Хотя все это между собой как бы и не связано. То есть, внутренне, суммарно мне придется оплачивать обе альтернативы практически одинаково. Затраты и физические, и эмоциональные, и нервные, умственные, так или иначе, все равно будут такими же.

–  Значит, если я и свободен якобы, то только во внешнем выборе. А мой внутренний рост...

–  Уже заложен в программу Жизни, – продолжил за меня ангел. – Хочешь ты того или нет. Но... сам понимаешь.

Жизнь вынуждена включать механизм обстоятельств и ущемлений в случаях, когда человек «сослепу» поступает неверно. Так сказать: вносит коррекции. Но если человек действует «зряче», то он освобождается от этих неприятных, корректирующих его рост ущемлений. Он же действует так, как хочет в этот момент от него Жизнь.

–  А... Так это уже совершенно другая свобода... или уровень свободы, – я даже замер от нахлынувшего на меня понимания такой простоты и очевидности.

–  Вот те, кто это понял и трудятся над собой, чтобы быть «зрячими» и свободными.

***

ГЛАВА 40-ая, для Михаила не очень веселая…

…Сходил я, конечно, и к самбистам, но, кроме того, что я уже слышал, Ерофеич мне ничего нового не сказал. И помочь, к сожалению, ничем не смог. Наоборот, звал к себе в помощники борцов готовить. И никак не хотел верить тому, что я сам с этим столкнулся в первый и единственный раз в жизни. А на мою робкую попытку объяснить про ангела даже обиделся, посчитав, что я над ним издеваюсь…

Ничего не дало мне и посещение последователей Рериха. Я думал, может, там мне объяснят то, что меня волнует. Как раз была выставка картин Николая и Святослава Рерихов. Но все разговоры о картинах сводились к обсуждению цвета, красок и их тональных нюансов. Или – как метко отображены типажи и черты характеров. И ничего из того, ЧТО показал мне Иван. Когда я дождался того, что экскурсовод осталась одна, и попытался рассказать ей о картинах с той позиции, какую мне показал ангел, дама, в полном смысле, «отъехала» от удивления и сказала, что за двадцать лет работы ничего подобного раньше не слышала. И могу ли я ей, если позволяет время, рассказать еще что-нибудь об этих картинах. В общем, и здесь ничего…

***