Ода на поединки

Доколе нам предрассужденью

Себя на жертву предавать

И лживому людей сужденью

Доколе нами управлять?

Не мы ли жизнь, сей дар священный,

На подвиг гнусный и презренный

Спешим безумно посвятить

И, умствуя о чести ложно,

За слово к нам неосторожно

Готовы смертью отомстить?

Тобой ли, страсти нежной чувство,

О сладость чистых душ, любовь!

Могло быть создано искусство

Пролить любезных сердцу кровь?

Ах, нет! то не твое внушенье!

То ревности одной стремленье,

То гнусной гордости удел!

Они, отраву в нас вливая,

В свирепство нежность претворяя,

Нас мчат на тьму злодейских дел.

Там вижу: юноша, страдая,

В крови, лишенный жизни, пал!

Соперник, яростью пылая,

На смерть с веселием взирал.

Еще он, страстью покоренный,

Не внемлет истине священной

И злобы шествует стезей;

Рассудок им не управляет,

Ему он тщетно повторяет:

Страшися мщенья! ты злодей!

Когда, забыв вражду, очнешься

От сна, несчастный, твоего,

Узрев свой подвиг, ужаснешься,

Как мог исполнить ты его!

Наполнит сердце трепетанье,

И тайной совести страданья,

Как змеи, будут грудь терзать!

Мечтами будешь ты томиться,

И тень кровавая явится

Тебя в убийстве укорять.

Стараться будешь ты напрасно

Ее из мысли истребить;

Она в душе твоей всечасно

И в мрачном сердце будет жить.

В ушах стенанья повторятся,

И будет кровь в очах мечтаться,

Пролитая твоей рукой!

Быть может, скорбью изнуренный

И сына чрез тебя лишенный,

Отец предстанет пред тобой!

Се старец, сединой покрытый,

Едва не в гроб сведен тоской!

От грусти впадшие ланиты,

Черты, изрытые слезой!

Уста полмертвы растворяет,

Рукою сердце он сжимает,

Стремится гласу путь открыть;

Но стоны стон перерывая,

Сей глас во груди умерщвляя,

Претят страдальцу говорить.

И наконец, прервав молчанье,

Злодей! тебе он вопиет:

Хоть раз почувствуй состраданье!

Зри! старец горьки слезы льет.

Тобой подпоры всей лишенный,

Пришел, мученьем отягченный,

Молить тебя, чтоб жизнь прервал:

Умру! тебя благословляя.

Умолк и, руки простирая,

Без чувств к ногам твоим упал.

Вотще бежишь, да отвратится

Твой взор от жалкой жертвы сей!

Смотри – се мать к тебе стремится,

Души лишенная своей,

Предавшись сердца исступленью,

Не верит сына умерщвленью,

Везде бежит его искать! –

Узря тебя, не укоряет,

Но гласом слезным умоляет,

Чтоб ей, где сын ее, сказать.

Тут бросишь яростные взоры

На близ стоящих – на себя,

Почувствуешь в душе укоры,

Но поздны, поздны для тебя!

В мученья сердце погрузится,

И на челе изобразится

Тебя карающий позор;

Глас совести твоей открылся!

Но лют, не умолим явился:

Изрек ужасный приговор.

Лить кровь ты почитал отрадой,

Итак, страданьем дни исчисль!

Сцепленье лютых мук наградой

За ложную о чести мысль!

Итак, отчаянью предайся

И мыслью горестной терзайся,

Что вечны казни заслужил,

Чтоб мир, сей клятвой устрашенный,

Твоим примером наученный,

В смиренье духа возгласил:

Приди, прямое просвещенье,

Невежества рассеять тьму!

Сними с безумцев ослепленье

И дай могущество уму,

Чтобы, тобой руководимый,

Под свой покров необоримый

Он мог все страсти покорить;

Заставь сей мысли ужасаться:

Что должен робким тот считаться,

Кто извергом не хочет быть!

& lt; 1809& gt;

Восток

Из Заволжья, из родного края,

Гости, соколы залетны,

Покручали сумки переметны,

Долги гривы заплетая;

На конях ретивых посадились,

На отъезд перекрестились,

Выезжали на широкий путь.

Что замолкли? в тишине

Что волнует молодецку грудь?

Мысль о дальней стороне?

Ах, не там ли воздух чудотворный,

Тот Восток и те сады,

Где не тихнет ветерок проворный,

Бьют ключи живой воды;

Рай-весна цветет, не увядает,

Нега, роскошь, пир в лесах,

Солнышко горит, не догорает

На высоких небесах!

Терем злат, а в нем душа-девица,

Красота, княжая дочь;

Блещет взор, как яркая зарница,

Раздирает черну ночь;

Если ж кровь ее зажжется,

Если вспыхнет на лице, –

То забудь о матери, отце,

С кем душой она сольется.

Станом гибким, гибкими руками

Друга мила обвивает,

Крепко жмет, румяными устами

Жизнь до капли испивает!

Путники! от дочери княжой

Отбегите неоглядкой!

Молодые! к стороне чужой

Не влекитесь думой сладкой,

Не мечтайте чародейных снов!

Тех земель неправославных

Дивна прелесть и краса лугов,

Сладки капли роз медвяных,

Злак шелковый, жемчуги в зерне.

Что же видно в стороне?

Столб белеет на степи широкой,

Будто сторож одинокий,

Камень! Он без надписи стоит:

Темная под ним могила,

Сирый им зашельца прах покрыт.

И его любовь манила;

Чаял: «Тут весельем разольюсь,

Дни навеки удолжатся!»

Грешный позабыл святую Русь…

Дни темнеют, вновь зарятся;

Но ему лучом не позлатятся

Из-за утренних паров

Божьи церкви, град родимый, отчий кров!

Буйно пожил век, а ныне –

Мир ему! один лежит в пустыне,

И никто не поискал,

Не нарезал имени, прозванья

На отломке диких скал;

Не творят молитвы, поминанья;

Персть забвенью предана;

У одра больного пожилая

Не корпела мать родная,

Не рыдала молода жена…