Большие полосы эманаций

Через несколько дней дон Хуан продолжил объяснение. Мы находились в его доме в Южной Мексике. Он привел меня в большую комнату. Вечерело. В комнате царил полумрак. Я хотел зажечь бензиновые лампы, но дон Хуан не позволил. Он сказал, что я должен позволить звуку его голоса сдвинуть мою точку сборки туда, где ее свечение захватит эманации полной концентрации и абсолютной памяти.

Затем он сообщил мне, что нам предстоит разговор о больших полосах эманаций. Он назвал это еще одним ключевым открытием древних видящих, которое те, вследствие ошибочности их подхода, предали забвению. И только новым видящим удалось его восстановить.

– Эманации Орла всегда собраны в пучки, – сказал дон Хуан. – Древние видящие назвали эти пучки большими полосами эманации. На самом деле они не очень-то похожи на полосы, однако название это за ними так и закрепилось.

Например, существует неизмеримо огромный пучок, образующий органические существа. Эманации органической полосы обладают особым качеством. Я бы сказал, что они – пушистые. Они прозрачны и светятся уникальным собственным светом, в них есть некая специфическая энергия. Они осознают и активно движутся. Вот почему все органические существа наполнены особенной сжигающей энергией. Другие полосы – темнее и не так пушисты. В некоторых вообще нет света и они непрозрачны по качеству.

– Ты имеешь в виду, дон Хуан, что внутри коконов всех органических существ – одни и те же эманации? – спросил я.

– Нет. Этого я в виду не имею. На самом деле все не так просто, хотя все органические существа и относятся к одной и той же полосе. Представь себе широчайшую полосу светящихся волокон – бесконечных светящихся струн. Органические существа – пузыри, возникающие вокруг отдельных групп этих волокон. Теперь представь, что в пределах этой полосы органической жизни некоторые пузыри формируются вокруг волокон, проходящих в середине полосы. Другие пузыри формируются ближе к краям. Полоса эта достаточно широка для того, чтобы совершенно свободно вместить в себя все виды органических существ. При таком размещении в тех пузырях, которые расположены по краям полосы, нет эманаций, проходящих вдоль ее середины. Эти эманации есть только в пузырях, расположенных в центре полосы. Однако в последних отсутствуют эманации, принадлежащие краям полосы.

– Как ты теперь понимаешь, эманации всех органических существ относятся к одной и той же полосе, однако видящие видят: в пределах этой полосы встречаются самые разнообразные существа.

– А много ли существует больших полос? – спросил я.

– Им нет числа, их столько, сколько может вместить в себя бесконечность, – ответил он. – Однако на Земле, как обнаружили видящие, их насчитывается сорок восемь.

– Что это значит дон Хуан?

– Для видящего это означает, что на Земле присутствует сорок восемь типов организации, сорок восемь блоков или структур. Одной из этих структур является органическая жизнь.

– Получается, есть сорок семь типов неорганической жизни?

– Нет, вовсе нет. Древние видящие насчитали семь полос, производящих неорганические пузыри осознания. Иначе говоря, существует сорок полос, формирующих пузыри, не обладающие осознанием. Эти полосы генерируют только организацию.

– Ты представь себе, что большие полосы – как деревья. Все они приносят плоды, то есть на всех образуются некие резервуары, содержащие в себе эманации. Но съедобны плоды лишь восьми из деревьев. Эти плоды – пузыри осознания. Плоды семи из деревьев – сухие и неприятные на вкус, хотя в принципе их можно есть. И только на одном из деревьев произрастают по-настоящему сочные и сладкие фрукты.

Дон Хуан засмеялся и сказал, что в своей аналогии он принял точку зрения Орла, для которого самыми вкусными кусочками являются органические пузыри осознания.

– Что заставляет эти восемь полос производить осознание? – спросил я.

– Орел дарует осознание посредством своих эманаций, – ответил дон Хуан.

Его ответ заставил меня вступить с ним в спор. Я сказал ему, что сказать: «Орел дарует осознание посредством своих эманаций» – похоже на то, как религиозный человек мог бы сказать о Боге, что Бог дарует жизнь посредством любви. Это не значит ничего.

– В основе этих двух утверждений лежат две различные точки зрения, – сказал дон Хуан. Хотя я думаю, что обе они – об одном. Разница в том, что видящий видит, как Орел дарует осознание посредством своих эманаций, а человек религиозный не видит, как Бог дарует жизнь посредством своей любви.

И он рассказал, что Орел дарует осознание с помощью трех гигантских пучков эманаций, проходящих сквозь восемь больших полос. Пучки эти обладают особым свойством: они позволяют видящему воспринимать оттенки. Один пучок производит ощущение бежево-розового цвета, похожего на цвет розовоокрашенных уличных фонарей. Цвет второго пучка – персиковый. Он подобен цвету желтых неоновых ламп. Третий пучок – янтарного цвета, подобного цвету чистого меда.

– Таким образом, когда видящий видит, как Орел дарует осознание посредством своих эманаций, он видит цвет, – продолжал дон Хуан. – Люди религиозные не видят господней любви. А если бы видели, то знали, что она либо розовая, либо персикового цвета, либо цвета янтаря.

– Человек, например, прикреплен к янтарному пучку. Впрочем, к этому пучку относятся и другие существа.

Мне захотелось узнать, какие еще существа разделяют с человеком одинаковые эманации.

– Подобные детали тебе придется выяснять самостоятельно с помощью собственного видения, – сказал дон Хуан. – Нет никакого смысла говорить тебе какие; ты просто проведешь еще одну инвентаризацию. Я скажу тебе лишь одно: это будет самое захватывающее занятие твоей жизни.

– А розовый и персиковый пучки встречаются в людях? – спросил я.

– Нет, никогда. Эти пучки принадлежат другим живым существам. Я был готов задать следующий вопрос, но он остановил меня резким движением руки. Потом он погрузился в размышление. Довольно долго мы сидели в молчании.

– Я уже говорил тебе, что светимость осознания человека имеет цвета, – наконец произнес он. – Но я не сказал тебе тогда, поскольку мы еще до этого не дошли, что речь идет не о цветах, а об оттенках янтарного цвета.

– В пределах янтарного пучка осознания присутствует бесконечное множество слабых оттенков, которые соответствуют различиям в качестве осознания. Самые распространенные из них – розовый и бледно-зеленый, голубовато-янтарный – более необычен, а чистый янтарный цвет – огромная редкость.

– Чем определяется оттенок янтарного цвета в каждом конкретном случае?

– Видящие говорят, что оттенок определяется количеством сэкономленной и накопленной энергии. Несчетное множество воинов начинало с обычного розовато-янтарного, придя в итоге к чистейшему янтарному цвету. Хенаро и Сильвио Мануэль – пример таких превращений.

– Какие формы жизни относятся к розовому и персиковому пучкам? – спросил я.

– Три пучка со всеми их оттенками перекрещиваются с восемью полосами, – ответил он. – В пределах органической полосы розовый пучок принадлежит преимущественно растениям, персиковый – насекомым, а янтарный – человеку и другим животным.

– Подобная ситуация наблюдается и в неорганических полосах. Три пучка осознания в пределах каждой из семи полос формируют каждый свои специфические типы существ.

Я попросил подробнее остановиться на том, какие существуют типы неорганических существ.

– И это тоже тебе предстоит увидеть самостоятельно, – сказал он. – Семь полос и то, что в них формируется, человеческий рассудок постичь не в силах. Но все это доступно человеческому видению.

Я сказал, что его объяснение больших полос не вполне укладывается у меня в голове, поскольку то, как он их описал, порождает в моем воображении образы независимых пучков нитей или даже плоских полос, похожих на ленты конвейеров.

Дон Хуан объяснил, что большие полосы никогда не бывают ни плоскими, ни круглыми. Эманации в них собраны вместе некоторым совершенно неописуемым образом. И дон Хуан привел аналогию: пучок сена, подброшенный в воздух чьей-то рукой. Так что о каком-либо упорядоченном расположении в них эманаций говорить не приходится. И такие термины, как края и середина, не соответствуют истинной картине. Однако они необходимы для понимания. Затем дон Хуан рассказал, что оболочки неорганических существ, формируемые семью другими полосами осознания, не имеют движения. Они выглядят как бесформенные сосуды, обладающие очень слабой светимостью. Их оболочки совершенно не похожи на коконы органических существ. Они не обладают упругостью, качеством наполненности, благодаря которому органические существа напоминают шары, буквально распираемые изнутри энергией.

И единственное сходство между неорганическими и органическими существами заключается в том, что и в тех и в других присутствуют либо розовые, либо персиковые, либо янтарные эманации, порождающие осознание.

– Благодаря этим эманациям, – продолжал дон Хуан, – существа восьми полос при определенных обстоятельствах могут вступать в исключительно интересное общение.

– Обычно инициаторами таких контактов выступают органические существа, обладающие более мощными полями энергии. Однако тонкие и очень сложные нюансы общения, которое за этим следует – удел существ неорганических. Как только барьер разрушен, неорганическое существо изменяется, становясь тем, что видящие называют союзником. Начиная с этого мгновения, неорганическое существо становится предельно предупредительным в отношении тончайших движений мысли, изменений настроения, опасений и страхов своего видящего.

– Древних видящих такая преданность союзников попросту обворожила, – продолжал он. – Рассказывают, что они могли заставить своих союзников делать все, что угодно. Это стало одной из причин уверенности толтеков в своей неуязвимости. Они были одурачены своей же собственной самозначительностью. Союзник обладает силой только в том случае, когда видящий, который его видит, – образец безупречности. А древние видящие таковыми отнюдь не являлись.

Я поинтересовался:

– А неорганических существ так же много, как и живых организмов?

Дон Хуан ответил, что среди неорганических существ нет такого разнообразия, каким отличаются органические, однако это компенсируется числом полос неорганического осознания. Кроме того, различия между неорганическими формами намного более существенны, чем различия между организмами. Ведь последние принадлежат одной единственной полосе, в то время как неорганические существа формируются семью.

– Ну, и наконец, – продолжил дон Хуан, – неорганические существа живут неизмеримо дольше, чем организмы. По причинам, которых мы коснемся позже, именно этот факт подсказал древним видящим идею сосредоточить свое видение на союзниках.

Он сказал, что древние видящие также пришли к пониманию того, что высокий уровень энергии, которым обладают организмы и благодаря которому достигают высокой степени развития осознания, делает их такими лакомыми кусочками для Орла. Толтеки считали, что склонность к обжорству заставляет Орла производить как можно больше организмов.

Затем дон Хуан рассказал, что остальные сорок полос формируют не осознание, а неживые энергетические структуры. Древние видящие почему-то решили назвать их сосудами в отличие от коконов и резервуаров, под которыми понимаются поля энергетического осознания, обладающие независимой светимостью. Сосуды – жесткие емкости. Они содержат в себе эманации, но полями энергетического осознания не являются. Их светимость обусловлена только энергией заключенных внутри них эманаций.

– Тебе следует усвоить: все, что есть на Земле, обязательно в чем-либо содержится, – сказал дон Хуан. – И все, что доступно нашему восприятию, всегда составлено из частей коконов или сосудов, наполненных эманациями. Резервуары неорганических существ мы, как правило, не воспринимаем вообще.

Дон Хуан взглянул на меня, ожидая подтверждения, что мне все ясно. Поняв, что ничего не дождется, он продолжил объяснение:

– Мир в целом образован сорока восьмью полосами. Мир, который наша точка сборки собирает для нашего нормального восприятия, составлен двумя полосами. Одна из них – органическая полоса, вторая – полоса, обладающая структурой, но не имеющая осознания. Остальные сорок шесть больших полос не относятся к миру, который мы воспринимаем, находясь в своем нормальном состоянии.

Дон Хуан опять замолчал в ожидании вопросов. Их у меня не было.

– Существуют и другие законченные миры, которые могут быть собраны нашей точкой сборки, – продолжил он. – Древние видящие насчитали семь таких миров – по одному на каждую полосу осознания. От себя могу добавить: два из них, не считая обычного мира повседневной жизни, собираются довольно легко. С остальными пятью дело обстоит несколько иначе.

В следующий раз, когда мы присели, чтобы поговорить, дон Хуан сразу же обратился к моему опыту с Ла Каталиной. Он сказал, что сдвиг точки сборки вниз от ее обычной позиции дает детальное и зауженное восприятие известного нам мира. Настолько детальное, что нам кажется, будто это – совершенно другой мир. Гипнотический образ этого мира ужасно притягателен, особенно для тех видящих, чей дух жаждет приключений и в то же время склонен к некоторой праздности и лени.

– Эффект изменения перспективы весьма приятен, – продолжал дон Хуан. – Минимум усилий, а результат – просто поразительный. Если видящим движет стремление поскорее чего-нибудь добиться, лучшего маневра, чем сдвиг вниз, не придумаешь. Единственная проблема состоит в том, что в этих положениях точки сборки видящего может настичь смерть. Часто это происходит даже быстрее, чем в человеческом положении, и смерть оказывается гораздо более жестокой.

– Нагуаль Хулиан считал, что нижние положения точки сборки очень хороши для игр и развлечений. Но не более. Истинные же смены воспринимаемых миров происходят, когда точка сборки уходит вглубь человеческой полосы, и достигает определенного критического порога, начиная с которого она может задействовать другую большую полосу.

– Как она это делает? – спросил я.

Дон Хуан пожал плечами:

– Все дело в энергии. Сила настройки цепляет другую полосу только в том случае, если видящий обладает достаточной энергией. Наша нормальная энергия позволяет нашим точкам сборки использовать силу настройки одной большой полосы эманаций, и мы воспринимаем мир, который нам известен. Если же мы обладаем избыточной энергией, мы способны приложить силу настройки к другим большим полосам и, следовательно, воспринять другие миры.

Затем дон Хуан резко сменил тему и заговорил о растениях:

– Это может показаться тебе странным, однако деревья гораздо ближе к человеку, чем, скажем, муравьи. Я уже говорил тебе: между деревьями и людьми могут устанавливаться очень тесные взаимоотношения. Это происходит потому, что у них есть общие эманации.

– У деревьев большие коконы? – спросил я.

– Кокон исполинского дерева ненамного больше его самого. Но что интересно: есть крохотные растения, коконы которых по высоте примерно равны человеческим, а по ширине – в три раза больше. Эти растения – растения силы. У них больше всего общих с людьми эманаций. Не эманаций осознания, правда, а эманаций вообще.

– Есть еще один уникальный момент в том, что касается растений: их светимость имеет различные оттенки. В общем, они светятся розоватым светом, поскольку их осознание – розовое. Ядовитые растения – бледно-желто-розовые, целебные – розовые с ярко-фиолетовым отливом. И только растения силы обладают бело-розовым свечением. У некоторых оно несколько темновато, а некоторые буквально сверкают.

– Но истинное различие между растениями и другими органическими существами заключается в расположении точки сборки. У растений она находится в нижней части кокона. А у всех остальных органических существ – в верхней.

– А у неорганических? Где у них находится точка сборки? – спросил я.

– У некоторых – в нижней части их резервуаров, – ответил дон Хуан. – Эти – совершенно чужды человеку, но сродни растениям. У других – где-либо в верхней части резервуара. Эти – ближе человеку и другим органическим существам.

– Древние толтеки были убеждены, что растения находятся в очень тесном общении с неорганическими существами. Они считали, что, чем ниже располагается точка сборки растения, тем ему легче преодолеть барьер восприятия. У очень больших деревьев и у самых крохотных травок точки сборки расположены в самом низу. Поэтому огромное количество магических техник древних видящих – это средства подчинения осознания деревьев и трав. Толтеки использовали их в качестве проводников при погружении в то, что они называли глубинными уровнями областей тьмы.

– Ты, конечно, понимаешь, что они только думали, что погружаются в глубины. На самом же деле они смещали свои точки сборки, и те собирали иные воспринимаемые миры, используя семь других больших полос.

– Толтеки выжимали из своего осознания все, что могли. Они собирали миры, пользуясь даже теми пятью полосами, добраться до которых видящий может, лишь претерпев опаснейшие трансформации.

– Ну и как, удавалось им собрать те миры? – поинтересовался я.

– Удавалось, – ответил дон Хуан. – В своих заблуждениях они зашли так далеко, что верили – необходимо разрушить все барьеры восприятия, и игра стоит свеч, даже если для этого видящему придется самому превратиться в дерево.

СТАЛКИНГ, НАМЕРЕНИЕ И ПОЗИЦИЯСНОВИДЕНИЯ

На следующий день, едва наступили сумерки, дон Хуан вошел в комнату, где мы разговаривали с Хенаро. Дон Хуан взял меня за руку и провел через весь дом во внутренний дворик. Было уже довольно темно. Мы двинулись вдоль по галерее, окружавшей дворик.

Дон Хуан сказал, что хочет еще раз предупредить меня: следуя по пути знания, можно с легкостью заблудиться в запутанных лабиринтах[30] и в болезненной впечатлительности[31]. Он сказал, что видящие сталкиваются с могучими врагами, которые могут разрушить их целеустремленность, спутать их цели и сделать их слабыми. Врагов этих создает сам путь воина вместе с чувствами праздности, лени и самозна-чительности, которые являются неотъемлемыми частями повседневного мира.

Из-за праздности, лени и самозначительности древние видящие допустили настолько серьезные и непоправимые ошибки, что новым видящим не оставалось ничего другого, как только с презрением отвергнуть свои собственные корни.

– Новых видящих интересовало главное, – продолжал дон Хуан, – практические шаги для сдвига точки сборки. А поскольку у них таковых не было, они для начала весьма заинтересовались исследованием светимости осознания с помощью видения. В результате им удалось разработать три набора техник, ставших краеугольными камнями всей их практики.

– Благодаря этим трем методам новые видящие совершили нечто необычайное. Ввиду его исключительной трудности это достижение можно назвать подвигом. Они научились целенаправленно систематически сдвигать точку сборки с ее обычного места. Правда, древние видящие в свое время тоже этого добились, однако с помощью капризных, идиосинкразических манипуляций.

– То, что новые видящие увидели в свечении осознания, в результате вылилось в последовательность, в которой они разместили, открытые древними видящими, истины об осознании. Это известно как владение осознанием. Из него они развили три набора техник. Первый – владение сталкингом, второй – владение намерением, третий – владение сновидением. Он заявил, что обучал меня этим трем наборам техник с самого первого дня, как мы встретились.

– Согласно рекомендациям новых видящих, обучение владению осознанием должно быть двойственным. Обучение для правой стороны осознания преследует две цели: обучение пути воина и нарушение фиксации точки сборки в ее исходной позиции. Обучение для левой стороны дается ученику, когда он находится в состоянии повышенного осознания. Целей, которые оно преследует тоже две: сдвинуть точку сборки в максимально возможное для данного ученика количество позиций и последовательно изложить довольно большой объем информации.

Дон Хуан остановился и пристально на меня взглянул. А затем, после несколько напряженной паузы, повел речь о сталкинге. По его словам, начало этого искусства было весьма скромным и случайным. Просто новые видящие заметили, что, когда воин ведет себя непривычным для него образом, внутри его кокона начинают светиться незадействованные до этого эманации. А точка сборки при этом смещается – мягко, гармонично, почти незаметно.

Это наблюдение заставило новых видящих взяться за практику систематического контроля своего поведения. Назвали ее искусством сталкинга. Дон Хуан отметил, что при всей своей спорности это название все же весьма адекватно, поскольку сталкинг заключается в особого рода поведении по отношению к людям, поведении, которое может быть определено как скрытное (тайное)[32].

Вооруженные этим методом новые видящие придали своему взаимодействию с известным уравновешенность. И это принесло плоды. Посредством продолжительной непрерывной практики сталкинга они заставили свою точку сборки неуклонно перемещаться.

– Сталкинг – одно из двух величайших достижений новых видящих, – продолжал дон Хуан. – Они решили, что современный нагуаль должен обучаться сталкингу, только находясь в состоянии повышенного осознания, когда точка сборки сдвинута уже достаточно глубоко влево. Дело в том, что принципы этого искусства нагуаль должен изучать, будучи свободным от груза человеческой инвентаризации. Ведь нагуаль – лидер группы. Чтобы успешно вести своих воинов, он должен действовать быстро, без предварительных раздумий.

– Другие воины могут обучаться сталкингу, находясь в нормальном состоянии, хотя все-таки желательно учить их этому, сдвинув в состояние повышенного осознания. Причем не столько ввиду ценности самого повышенного осознания, сколько из-за того, что это придает сталкингу таинственность, которой в нем, в общем-то, нет. Ведь сталкинг на самом деле – всего-навсего определенное поведение во взаимодействии с людьми.

– Теперь тебе должно быть понятно, что сдвиг точки сборки и является причиной того высокого значения, которое новые видящие придают взаимодействию с мелкими тиранами. Мелкие тираны заставляют видящих использовать принципы сталкинга и, таким образом, помогают видящим сдвигать их точки сборки.

– А древние видящие? Что они знали о сталкинге? – спросил я.

– Ничего. Сталкинг – достояние новых видящих, – с улыбкой ответил дон Хуан. – Древние были настолько погружены в созерцание своей силы, что даже не отдавали себе отчета в существовании других людей. До тех пор, пока те не начали колошматить их по голове. Впрочем, все это тебе уже известно.

Далее дон Хуан рассказал, что владение сталкингом и владение намерением – два шедевра новых видящих, знаменующие собою приход видящих современных. Новые видящие старательно исследовали любую возможность добиться преимущества над угнетателями. Они знали, что их предшественники творили необычайные вещи, манипулируя таинственной и чудесной силой, описать которую они не умели и потому называли просто силой. Новым видящим об этой силе было мало что известно. Поэтому им пришлось последовательно исследовать ее с помощью видения. Их усилия были достойно вознаграждены, когда им удалось, наконец, установить, что эта сила является энергией настройки.

Начали новые видящие с того, что увидели – объем свечения осознания и его интенсивность увеличиваются по мере того, как эманации внутри кокона становятся настроенными на соответствие большим эманациям. Этим своим наблюдением они воспользовались точно так же как сталкингом; оно стало для них своеобразным трамплином, оттолкнувшись от которого, они разработали сложный комплекс приемов управления настройкой[33] эманаций.

Сначала они рассматривали эти техники, как владение настройкой. Потом они осознали, что в это вовлечено нечто значительно большее, чем настройка; то, что имело место, было энергией, которая исходила из этой настройки эманаций. Они назвали эту энергию волей. Воля стала вторым базисом[34]. Новые видящие понимают ее как слепой, безличный, непрекращающийся взрывной выход[35] энергии, заставляющий нас вести себя так, как мы это делаем. Воля отвечает за восприятие обычного мира и, косвенно, посредством силы этого восприятия, она отвечает за расположение точки сборки в обычной позиции.

Дон Хуан сказал, что новые видящие исследовали, как осуществляется восприятие мира обычной жизни, и увидели эффекты воли. Они увидели, что в целях придания восприятию непрерывности, настройка непрестанно обновляется. Для того чтобы настройка каждый раз обновлялась свежестью и новизной, что необходимо для составления живого мира, тот взрывной выход энергии, который исходит из тех действительных настроек, автоматически перенаправляется на усиление некоторых выбранных настроек.

Это наблюдение стало еще одним трамплином, оттолкнувшись от которого, новые видящие разработали третий базис этого комплекса. Его назвали намерением, понимая под этим целенаправленное управление волей – энергией настройки.

– Нагуаль Хулиан подтолкнул Сильвио Мануэля, Хенаро и Висенте к изучению этих трех аспектов знания видящих, – продолжал дон Хуан. – Хенаро стал мастером управления осознанием, Висенте – мастером сталкинга, а Сильвио Мануэль мастером намерения.

Мы с тобой в настоящее время завершаем объяснение владения осознанием. Именно поэтому тебе помогает Хенаро.

Уже довольно долго дон Хуан беседовал с ученицами. Женщины слушали очень серьезно. Судя по выражению глубокой сосредоточенности на их лицах, я решил, что дон Хуан дает им подробнейшие инструкции, касающиеся каких-то очень сложных практических приемов.

Меня на это собрание не пустили, но мне было видно, как они беседуют в большой комнате дома Хенаро. Я сидел за кухонным столом, ожидая, когда они закончат.

Затем женщины поднялись, но перед тем как уйти, вместе с доном Хуаном зашли на кухню. Дон Хуан сел напротив меня, а женщины заговорили со мной с неловкой фамильярностью. Они даже обняли меня, и все были необычно дружелюбны, даже болтливы. Я узнал, что они намерены присоединиться к ученикам-мужчинам, которые куда-то ушли с Хенаро за несколько часов до этого. Тот собирался показать им всем свое тело сновидения.

Едва женщины вышли, дон Хуан совершенно неожиданно вновь принялся рассказывать. Он сказал, что с течением времени практики новых видящих приобретали все более и более законченные формы, и видящие обнаружили, что в большинстве жизненных ситуаций сдвиг точки сборки, обусловленный практикой сталкинга, весьма незначителен. Для достижения максимального эффекта, сталкинг необходимо практиковать в условиях близких к идеальным. А для этого требуется по-настоящему могущественный мелкий тиран. Отыскивать же такие условия становилось все труднее и труднее. В конце концов, найти подходящую ситуацию или ее спровоцировать стало невообразимо сложно.

Тогда новые видящие посчитали необходимым увидеть эманации Орла для того, чтобы найти более подходящий путь для сдвига точки сборки. Когда же они попытались это осуществить, то столкнулись с исключительно серьезной проблемой. Оказалось, что увидеть эманации Орла, не подвергаясь смертельному риску, нет никакой возможности. И в то же время увидеть их было необходимо. И тогда для защиты от смертельных ударов эманации Орла они использовали в качестве щита такой прием древних толтеков, как сновидение. А, сделав это, обнаружили, что сновидение само по себе является самым эффективным способом сдвига точки сборки.

– Одно из самых строгих правил новых видящих гласит, – продолжал дон Хуан, – «воин должен обучаться сновидению, пребывая в нормальном состоянии осознания». Следуя этому правилу, я начал обучать тебя сновидению с первых же дней нашего общения.

Я спросил:

– Откуда взялось это правило, и чем обусловлена его строгость?

– Дело в том, что сновидение – вещь исключительно опасная, а сновидящий весьма уязвим, – ответил дон Хуан. – Опасность сновидения – в его немыслимой силе, а уязвим сновидящий потому, что сновидение отдает его на милость непостижимой силе настройки.

– Новые видящие обнаружили, что, будучи в нормальном состоянии осознания, мы обладаем множеством защит, которые могут предохранить нас от силы неиспользуемых эманаций, которые оказались внезапно настроены в сновидении.

– Так же, как и сталкинг, сновидение началось с довольно незамысловатой находки. Древние видящие определили, что во сне точка сборки совершенно естественным образом несколько смещается влево. Когда человек спит, фиксация точки сборки действительно нарушается, и самые разные типы незадействованных эманаций начинают светиться.

– Древние видящие сразу же заинтересовались этим открытием и начали работать с этим естественным сдвигом. В конце концов, они научились его контролировать. Этот контроль они назвали сновидением или искусством управления телом сновидения.

Знания древних видящих о сновидении были настолько обширны, что описать их вряд ли возможно. Однако новым видящим из всего этого пригодилась лишь весьма незначительная часть. Поэтому, когда пришло время реконструкции, новые видящие взяли на вооружение только самые главные принципы сновидения. Эти принципы они использовали для смещения точки сборки, а также для того, чтобы увидеть эманации Орла.

Под сновидением видящие – и древние, и новые – понимают практику контроля естественного сдвига, которому точка сборки подвергается во сне. Дон Хуан подчеркнул, что контроль естественного сдвига ни в коем случае не предполагает каких-либо попыток этим сдвигом управлять. Речь идет только о фиксации точки сборки в том положении, которого она достигла, естественным образом смещаясь во сне. Это – сложнейший маневр, осуществление которого потребовало от древних видящих огромных усилий и концентрации.

Дон Хуан объяснил, что сновидящие должны уметь добиваться очень тонкого равновесия. Ведь нельзя ни вмешиваться в сны, ни управлять ими посредством сознательных усилий сновидящего. И в то же время сдвиг точки сборки должен происходить в соответствии с его командами. Разрешить это противоречие рационально невозможно. Зато можно практически.

На основании наблюдения сновидящих во время их сна, древние видящие пришли к заключению: нужно позволить снам следовать своему естественному руслу. Они увидели – одни сны сдвигают точку сборки сновидящего довольно глубоко влево, другие – не так глубоко. Разумеется, они задались вопросом: a что первично? Содержание сна заставляет точку сборки смещаться, или сам сдвиг точки сборки производит содержание сна, вследствие использования незадействованных эманаций?

Довольно скоро они определили: первичное значение имеет сдвиг точки сборки влево – им определяется характер сновидений. Чем сдвиг глубже, тем более фантастические и живые картины человек видит во сне. Отсюда неизбежно последовали попытки древних видящих управлять снами, с целью добиться максимально возможной глубины сдвига точки сборки влево. Немного поэкспериментировав, толтеки обнаружили, что любая попытка сознательного или даже наполовину сознательного управления сном немедленно возвращает точку сборки в ее обычное положение. Поскольку же их интересовало обратное, они пришли к неизбежному выводу: вмешательство в сон является помехой естественному сдвигу точки сборки.

Это легло в основу совершенно поразительных знаний о сновидении, накопленных впоследствии древними видящими, – знаний, оказавших огромное влияние на все, чего новые видящие стремились достичь с помощью сновидения, однако в своем исходном виде практически бесполезных.

Дон Хуан объяснил, что, хотя я до сих пор и считал сновидение искусством управления снами, оно таковым на самом деле не являлось. Несмотря на то, что каждое из упражнений, которые он предлагал мне отрабатывать – например, находить во сне мои руки – казалось, имело своей целью именно обучение управлению снами. В действительности цель всех этих упражнений – фиксация точки сборки в том месте, куда она сдвинулась во время сна естественным образом. Это как раз тот момент, в котором сновидящие должны добиться тончайшего равновесия. Управлять можно только фиксацией точки сборки. Видящие подобны рыболовам, вооруженным самозакидывающейся удочкой: единственное, что они могут сделать, – это удерживать грузило там, где оно затонуло.

– Каким бы ни было место, в котором точка сборки оказывается во время сна, оно называется позицией сновидения, – продолжал дон Хуан. – Древние видящие достигли такого мастерства в сохранении позиции сновидения, что могли даже проснуться тогда, когда их точка сборки была закреплена в той позиции.

Подобное состояние древние видящие назвали телом сновидения, потому что они добились столь исключительной степени контроля над ним, что могли формировать новое временное тело каждый раз, когда просыпались в новой позиции сновидения.

– Должен тебе сказать, что сновидение обладает одним ужасным недостатком. Оно является достоянием древних видящих и запятнано их настроениями. Я вел тебя сквозь него с предельной осторожностью, но гарантий все же нет никаких.

– Гарантий чего, дон Хуан?

– Того, что ты не угодишь в какую-нибудь из потрясающих ловушек, которыми изобилует сновидение. Дело в том, что на самом деле нет никакой возможности как-то направить сдвиг точки сборки в сновидении. Ибо определяется он единственным фактором – внутренней силой или слабостью сновидящего. И здесь мы сталкиваемся с первой ловушкой.

Поначалу новые видящие вообще сомневались в том, что сновидение может быть ими использовано. Они полагали, что оно не только не развивает силу воина, но более того – ослабляет его, делает капризным и склонным к одержимости. Все древние видящие отличались этими качествами. Но ничего, что заменило бы сновидение, новым видящим найти не удалось. Тогда они разработали весьма сложную многоэлементную систему поведения, которая была призвана компенсировать отрицательное воздействие сновидения. Эта система получила название пути или тропы воина.

Эта система позволила новым видящим обрести внутреннюю силу, необходимую для того, чтобы направлять сдвиг точки сборки во сне. Причем сила эта не являлась только лишь убежденностью. Никто не обладал убежденностью, которая могла бы превзойти убежденность древних видящих. А ведь они были слабы, и сердцевина у них была напрочь гнилая. Внутренняя сила суть чувство невозмутимости, ощущение почти полного безразличия и легкости, но прежде всего – естественная и глубокая склонность к исследованию и пониманию. Такую совокупность черт характера новые видящие назвали уравновешенностью[36].

Новые видящие убеждены в том, что безупречный образ жизни сам по себе неизбежно порождает чувство уравновешенности, которое, в свою очередь, приводит к смещению точки сборки.

Я уже говорил: новые видящие верили в то, что точка сборки может быть сдвинута изнутри. Но на этом они не остановились. Они пришли к мнению, что безупречного человека вовсе не обязательно должен кто-либо вести. Только за счет сохранения энергии он способен самостоятельно достичь всего, чего достигают видящие. Все, что ему требуется – это минимальный шанс. Просто он должен откуда-нибудь узнать о возможностях человека, открытых видящими.

Я сказал, что мы опять вернулись к исходной точке, с которой начинали, когда я был в нормальном состоянии осознания. Я был по-прежнему убежден в том, что безупречность или сохранение энергии – расплывчатые понятия, интерпретировать которые каждый может так, как ему заблагорассудится.

Я собрался было сказать еще что-то в подтверждение своей точки зрения, но тут странное чувство охватило меня. Я физически ощутил, что как бы прорываюсь сквозь что-то. И затем я отбросил прочь все свои доводы. Без тени сомнения я знал – дон Хуан прав. Нужна только безупречность, энергия. А начинается все с какого-нибудь одного действия, которое должно быть целенаправленным, точным и длительным[37]. Повторяя такое действие достаточно долго, человек обретает несгибаемое намерение. А несгибаемое намерение может быть приложено к чему угодно. И, как только оно достигнуто – путь свободен. Каждый шаг повлечет за собой следующий, и так будет продолжаться до тех пор, пока весь потенциал воина не будет полностью реализован.

Когда я рассказал дону Хуану о том, что только что понял, тот удовлетворенно рассмеялся и сказал, что это – действительно Богом посланный пример той самой силы, о которой идет речь. И он объяснил, что моя точка сборки сдвинулась. И сдвинута она была силой уравновешенности в позицию, принесшую понимание. Точно также она могла быть сдвинута капризностью в позицию, которая лишь усиливает самозначительность, как это неоднократно случалось ранее.

– Теперь поговорим о теле сновидения, – продолжил дон Хуан. – На его изучении и использовании древние видящие сосредоточили все свои усилия. И научились применять его как тело более практичное. Иными словами, они воссоздавали себя во все более и более странных образах.

Всем видящим известно: множество древних магов так и не возвратились, однажды проснувшись в полюбившейся им позиции сновидения. Вполне вероятно, что они погибли в своих немыслимых мирах. А может, они живут по сей день в какой-то невероятной искаженной форме или каким-нибудь совершенно фантастическим образом.

Дон Хуан остановился, взглянул на меня и расхохотался:

– Ты умираешь от любопытства – хочешь узнать, что древние видящие делали с помощью тела сновидения. Ведь так?

И он кивнул, как бы подзадоривая меня задать вопрос.

– Хенаро – великий мастер осознания. Это – бесспорно. И он множество раз показывал тебе свое тело сновидения, когда ты был в состоянии нормального осознания. Этими демонстрациями он стремился сдвинуть твою точку сборки, причем не из состояния повышенного осознания, а из ее обычного положения.

Затем, словно раскрывая некий секрет, дон Хуан поведал мне, что Хенаро ждет нас на поле недалеко от дома, чтобы показать мне свое тело сновидения. Снова и снова дон Хуан твердил, что в настоящий момент я нахожусь в состоянии осознания, идеально подходящем для того, чтобы увидеть и понять, чем на самом деле является тело сновидения. Затем он заставил меня встать, и через большую комнату мы направились к входной двери. Я готов был уже отворить дверь, когда вдруг заметил, что на стопке циновок, которыми ученики пользовались вместо кроватей, кто-то лежит. Я решил, что, видимо, кто-то из учеников вернулся в дом, пока мы с доном Хуаном беседовали на кухне.

Я подошел к лежащему человеку и вдруг понял, что это – Хенаро. Он спокойно спал лежа на животе и мирно похрапывал.

– Разбуди его, – велел дон Хуан. – Нам пора идти. Должно быть, он устал чертовски.

Я слегка встряхнул Хенаро. Он медленно перевернулся, издав при этом звук, словно при пробуждении от очень глубокого сна. Он вытянул руки, а потом открыл глаза. Я невольно вскрикнул и отпрянул. Глаза Хенаро вовсе не были глазами человека. Это были две точки яркого янтарного света. Испуг мой был настолько силен, что закружилась голова. Похлопав по спине, дон Хуан привел меня в чувство.

Хенаро встал и улыбнулся. Черты лица его выглядели застывшими. Двигался он так, словно как следует выпил или нездоров. Пройдя мимо меня, он направился прямо к стене. Столкновение казалось неизбежным, я вздрогнул, но Хенаро прошел сквозь стену, словно ее вообще не существовало. Потом он снова появился в комнате, войдя сквозь кухонную дверь. A потом я с ужасом увидел, как он пошел по стенам, причем тело его при этом было параллельно полу, и по потолку – ногами вверх.

Пытаясь уследить за ним, я свалился на спину. Из этого положения я больше не видел Хенаро. Вместо него по потолку надо мной и по стенам двигалось световой сгусток. Он бродил по всей комнате, словно кто-то водил по потолку и стенам лучом гигантского фонарика. В конце концов, луч света выключился. Пятно исчезло из виду, пройдя в очередной раз сквозь стену.

Дон Хуан отметил, что мой животный страх, как обычно, перешел все границы. Следовало все-таки как-то постараться его контролировать. Но, в общем и целом я вел себя хорошо. Я увидел тело сновидения Хенаро таким, каково оно в действительности – как световой сгусток.

Я спросил, откуда он знает, что мне это удалось. Он ответил, что видел, как моя точка сборки сначала сдвинулась в направлении своего нормального положения – чтобы компенсировать испуг, а потом ушла влево, причем очень глубоко, в место, где нет сомнений.

– В этом положении точки сборки человек может видеть только одно – сгустки энергии, – продолжал он. – Но от позиции повышенного осознания до этого места в глубине левой стороны – рукой подать. Вот сдвинуть точку сборки в место, где нет сомнений, из ее нормального положения – это действительно достижение.

Он добавил, что встреча с телом сновидения Хенаро в поле недалеко от дома не отменяется. Нам еще предстоит это сделать, когда я буду в нормальном состоянии осознания.

Когда мы вернулись в дом Сильвио Мануэля, дон Хуан сказал, что мастерство, с которым Хенаро владеет своим телом сновидения – ничто в сравнении с тем, на что были способны древние видящие.

– Скоро сам увидишь, – пообещал он тоном, не предвещавшим ничего хорошего, и рассмеялся.

С возрастающим чувством страха я принялся его расспрашивать, но это только вызвало новый приступ смеха. Наконец, он перестал смеяться и сообщил, что собирается рассказать мне о том, каким образом новые видящие добрались до тела сновидения, и как они его использовали.

– Древние видящие стремились получить совершенно точную копию тела, – продолжил он. – И это им почти удалось. Единственным, что им так и не удалось воспроизвести, были глаза. Вместо глаз у тела сновидения было просто свечение осознания. Когда раньше Хенаро показывал тебе свое тело сновидения, ты никогда этого не сознавал.

Новых видящих воссоздание точной копии тела интересует мало. Фактически, копирование тела их не интересует вообще. Однако название «тело сновидения» они сохранили. Так они называют чувство, сгусток энергии, который сдвигом точки сборки может быть направлен в любое место этого мира или в любое место какого угодно из семи миров, доступных человеку.

Затем дон Хуан в общих чертах описал методику достижения тела сновидения. Все начинается с исходного действия, которое, благодаря качеству непрерывности (длительности, поддерживаемости), рождает несгибаемое намерение. Несгибаемое намерение ведет к внутреннему безмолвию, a оно к внутренней силе, нужной для сдвига точки сборки в подходящие позиции во снах.

Он назвал эту последовательность фундаментом. Когда работа над фундаментом завершена, наступает очередь контроля. Его развивают посредством систематического сохранения позиции сновидения. Для этого используется практика упорного удержания картины сна. Благодаря настойчивой практике, появляется способность свободно сохранять новые позиции сновидения в новых снах. И дело здесь не столько в том, что по мере практики более совершенным становится контроль, сколько в том, что каждая тренировка в контроле укрепляет внутреннюю силу. Укрепленная внутренняя сила, в свою очередь, приводит к сдвигу точки сборки в более подходящие для развития уравновешенности позиции сновидения. Другими словами, сны сами по себе становятся все более управляемыми и даже упорядоченными.

– Развитие сновидящих – косвенное, – продолжал дон Хуан. – Именно поэтому видящие считают, что сновидение мы можем практиковать самостоятельно. В сновидении используется естественный, органичный сдвиг точки сборки, поэтому мы не нуждаемся ни в чьей помощи.

Однако мы нуждаемся в уравновешенности, причем очень сильно. Дать же ее нам либо помочь нам ее обрести не может никто, кроме нас самих. Без уравновешенности точка сборки перемещается хаотично, что соответствует хаосу, царящему в наших обычных снах.

Таким образом, в конечном счете, тело сновидения достигается безупречностью в нашей обычной жизни.

Дон Хуан объяснил, что когда уравновешенность достигнута, и позиции сновидения становятся все более и более устойчивыми, можно сделать следующий шаг: пробудиться в любой из позиций сновидения. Звучит просто, однако в действительности речь идет о действии исключительно сложном – настолько сложном, что для его выполнения требуется задействовать не только уравновешенность, но также и все атрибуты пути воина, и в особенности – намерение.

Я спросил, как намерение помогает воину пробудиться в позиции сновидения. Он ответил, что намерение, будучи сложнейшим[38] управлением силой настройки, за счет уравновешенности сновидящего, сохраняет настройку тех эманаций, которые начали светиться вследствие сдвига точки сборки.

Дон Хуан сказал, чтоу сновидения есть еще одна грозная ловушка – сама сила тела сновидения. Например, телу сновидения очень легко периодически подолгу созерцать эманации Орла. Однако в итоге оно так же легко может оказаться полностью ими поглощенным. Видящие, созерцавшие эманации Орла без помощи тела сновидения, умирали. А те, кто созерцал их в теле сновидения, сгорали в огне изнутри. Новые видящие решили эту проблему с помощью группового видения: пока один созерцал, остальные находились рядом, готовые прервать его видение.

– Как новые видящие видели группами? – спросил я.

– Они сновидели вместе, – объяснил он. – Как ты сам знаешь, несколько видящих могут одновременно возбудить одни и те же незадействованные эманации. В этом нет ничего нереального. Правда, и в этом случае каких-то специальных методов или техник, позволяющих это осуществить, нет. Это просто случается.

Он добавил, что при совместном сновидении что-то вдруг начинает нас вести, и мы вдруг обнаруживаем, что видим ту же картину, что и остальные сновидящие. А происходит вот что: наше человеческое состояние заставляет нас автоматически сфокусировать свечение осознания на тех эманациях, которые используют другие находящиеся рядом человеческие существа. Мы согласуем положение своей точки сборки с тем положением, которое она занимает у них. В правосторонней части своего осознания мы делаем это каждый день, когда воспринимаем наш обычный мир. В совместном сновидении мы делаем то же самое, но только в левосторонней части осознания.