Глава 4. Забытый заключенный.

Копирование надписей со стен, восстановление целых кусков осыпавшегося камня, бесконечное списывание и проверка, беглые переводы - все это отняло неделю. Демоны быстро осознали, как полезна присланная им нефилим. Алина почти в идеале могла прочитать и перевести текст на забытых языках и сто раз перепутанных диалектах. Если бы не она, то пришлось бы все копировать подряд, включая пошлые стишки и туповатые изречения типа: «Миниук здесь был, а там нога Миниука...». Или длинная посмертная матерная записка, где в лицах и муках погибают сто стражников. Забавно было бы посмотреть на вытянувшееся лицо королей Ада, когда им бы попал такой текст на стол. Пока на стол начальству положить, все равно, было нечего. Все малое ценное складывалось в одну кучку, подозрительное - в другую, в третью шли записи, не имеющие определенной ценности. Пергаментные листы и стержни заканчивались за день, так что ежедневно один из демонов поднимался за новой партией необходимых для копирования мелочей. Сразу все спустить было не безопасно, лестница не внушала доверия, а жить охота каждому. Вот и начинали день с зарядки. Лишь Алину не могли выгнать для разминки. Девушка прилипла к текстам и отвлекалась только, чтобы поесть. Ей казалось, что она вот-вот найдет то, что ищет. Оно рядом, стоит только найти его в этих стенах. И это ощущение было столь сильно, что доводило несчастную до беспамятства.

Засель перестал бросаться шутками, что толку, если на них не реагируют. И также, как Лексенель, озаботился здоровьем через чур увлекшейся полукровки. Они понимали как им повезло заполучить в команду такое чудо. Историки такого уровня и просто «люди» такого ума, обычно сидели повыше, работая с лучшим оборудованием и посылая в такие вот миссии кого поглупее. А она тут. Вся в грязи, пыли, паутине с манией маньяка, прижимаясь к стене и копируя новый кусок текста. Более того, в голос с парнями громко жалела, что им не довелось увидеть инвентарь и останки.

Оказалось, что Лексенель и Засель не лингвисты, как таковые. Они археологи, для которых тексты были побочной задачей. И эти археологи требовали крови и мяса, то есть развалин, трупов и их личных вещей. Им было не по должности водиться с текстами. Поэтому, до прихода Алины, работа еле шла. А теперь спорилась и делалась на перегонки.

Но время давно перевесило положенный срок. По крайней мере, для одного из временных коллег.

В середине очередного перерыва компания пригубила крепкую настойку. Все казались уставшими, но счастливыми. Однако, за этот срок они не сделали и половины работы на этом этаже. Обреченные, запертые, учуявшие смерть демоны и полукровки оставляли свой след в истории в своих предсмертных записках. Их боль и страдания не несли особого смысла помимо ненависти к палачам и непонимания, почему именно они и именно сегодня должны умереть. Алину уже подташнивало от этих обреченных записей. Она не могла сказать, что не сочувствует им, но и не хотела особо задумываться над судьбой несчастных, напротив, она корила их за отсутствие толковых посланий. Был, правда, один генерал, который довольно подробно изложил свою историю, выбив ее на стене узкой камеры. Честь ему и хвала.

- Завтра снимаем копии со стен камер крайнего коридора, и Алина возвращается домой, - заключил Лексенель.

- С чего бы это? - двойной возглас Заселя и Алины.

В последнее время Засель непрерывно приставал к нефилиму, стараясь довести ее до края бешенства – своей духовной пищи. Но ничего не добился. За интересной работой Алина теряла всякую связь с реальностью и окружением. Герань не раз давала увлеченно читающей подруге пожевать сырой картофель или банан с кожурой. Самое страшно, что нефилим это съедала, не поперхнувшись, и долго не могла понять причину веселья чертовки. А вот этим демонам было не до веселья. Как заметил Лексенель: «Если о здоровье забеспокоился Засель, то пора - готовьте гроб».

На Алину упал тяжелый взгляд. Ей оставалось только признать правоту. Если она продолжит копаться здесь дальше - миазмы убьют ее. Она уже постоянно чувствовала тошноту и головокружение, хоть и не говорила об этом демонам. Но ее зеленоватый оттенок кожи и вялость сказали за нее.

- Займемся переводом снятого текста на поверхности. Алина сможет присоединиться к нам, как только передохнет, - взгляд нефилима, подаренный Лексенелю, был полон ненависти. Так что он быстро поправил. - И может взять с собой скопированные тексты, чтобы работать над ними дома. - Взгляд тут же стал чуть ли не обожающим.

Лексенель принял из рук нефилима бутылку. Отпил. Пушок, так гремлина «окрестила» Алина, прыгал рядом. Ему непрерывно кидали остатки обеда. Безотходное производство. Ел даже фантики и консервы вместе с банками.

Оставался один день до подъема на поверхность.

Демоны уже занимались одной из камер, а Алина проспала. Все утро у нее раскалывалась голова. И хотелось бы сбросить этот факт на спиртное, но правда была иной. Вялость, слабость, головная боль, тошнота. Это были симптомы сильного отравления миазмами. Несмотря на них, нефилим была настроена закончить работу, даже если ее отсюда будут выносить вперед ногами. Она ела таблетки горстями, почти истощив принесенный с собой запас, но эффекта уже было мало. Со вздохом девушка тяжело поднялась и, поморщившись, сделала пару шагов. Гремлин Пушок прыгал у самых ног, но нефилим не стоило волноваться за него. Гремлин будто знал, куда наступит его хозяйка в следующий момент, и ловко отпрыгивал.

Коридор ничем не отличался от остальных. Сантиметровый слой пыли, разлетающейся и приминающейся от шагов, непроглядная тьма, не расступающаяся даже от света факелов, и куча пустующих камер по бокам. Пауки усердно вили свои паутины на протяжении тысячелетий, но их произведения искусства были разорваны недавно прошедшими этим путем исследователями, оставив после себя висеть по бокам коридора липкие куски некогда красивых кружев. В одну из таких липких сетей Алина и попала рукой. Ноги и без того подкашивались, так что тратить время на очистку конечности девушка не стала. Однако большой паук, поползший по белой руке, заставил ее отпрянуть. Пауков она не боялась. По крайней мере земных. А эти, размером с голову, внушали опасения. Коротко вскрикнув, она машинально сделала шаг в сторону и зацепила ногой за припаянную к полу ручку. В свое время за такие ручки прицепляли руки во время клеймения заключенных. Клеймить Алину никто не стал бы, однако мурашки пробежали по девичьей спине. И она постаралась вынуть ногу побыстрее. К ее удивлению, конечность застряла. Более того, будто скользнула глубже и продавила незаметную педаль, от чего девушка потеряла равновесие. Нефилим начала заваливаться влево. В попытке удержаться, раскинув руки и крылья, левой рукой она зацепила немного вышедший из кладки камень.

Облегченный выдох, перенос веса тела на опору. Камень такого отношения не вынес. Поддался и легко вошел вглубь стены.

Эхо здесь было такое, что Засель и Лексенель слышали возню и шум в два раза громче, в многократном повторении.

- Эй, ангел, ты там как?!!

Послышался стук сапог. Демоны спешили посмотреть, что могло заставить вскрикнуть эту полуангел, которая мечтательно рассказывала о захоронениях, где помогала раскладывать мумифицированные тела. Не будет же она теперь смущенно признаваться, что мохнатые пауки из Ада ее не пугают, а вот воспроизводимый ими яд вполне достоин страха.

- Все в порядке… - начала было оправдываться Алина, пытаясь вынуть застрявшую ногу, как раздался щелчок. Эхо разнесло «щелк» по всем коридорам и камерам. С опозданием сработал старый механизм. А затем последовал настоящий грохот.

Демоны уже были в коридоре, когда поняли, что именно произошло. Бледнея, они подошли к тому месту, где секунду назад стояла Алина. Там была плита без единого признака пыли, зато влажная и покрытая солеными столбами отчего-то росшими вверх.

- Господи, боже мой, - не удержался Засель. Лексенель просто сполз по стенке.

Плита перевернулась.

Сознание нехотя возвращалось на свое законное место, отмечая тяжесть души и невесомость в теле. Будто подвесили за ноги и дали так повисеть. Тяжелые веки едва удалось приоткрыть. Особой разницы, в принципе, не оказалось. Как было темно, светлее не стало. Ожидание, когда глаза привыкнут к тьме, и им предстанут туманные очертания, было нестерпимым и полным тяжёлого дыхания, закладывающего уши от страха.

Пол различался на расстоянии вытянутой руки. А вот и ее рука безвольно весит, почти касаясь пола. А еще слышно, как капает... кровь. В ее голове проносились мысли, что она ранена, а потом другая, более страшная: миазмы отравили ее, и началось внутреннее кровотечение. Удалось скосить глаза и понять, в каком она положении. Положение ужасное. Тело без сил висит на крючьях, распоровших ее крылья, и цепях, обмотавших ее пояс и ноги. С одной стороны, могло быть хуже, на цепях висели бы крылья … А тут еще труп по соседству висит — отличная перспектива на будущее!

Алина потрясла головой и начала соображать более четко, к телу начала подкрадываться запоздавшая боль. Легкие горели. Таблетки!!! Руки не хотели слушаться и искать карман, но нужно было их достать. Иначе спасателей можно было не дожидаться. На месте заветного предмета не оказалось. И вот уже Алина собиралась горестно вздохнуть и подумать о предстоящем и неминуемом, как знакомый пузырек обнаружился на полу. Стон сам вырвался из ее грудной клетки. Она не могла дотянуться до них. Совсем не много.

- Вашу ж рогатую мать! - сквозь зубы ругнулась она.

Таблетки были единственным шансом провисеть здесь до прихода помощи. Но они были слишком далеко. Из последних сил девушка приняла попытку выбраться, извиваясь телом. От ее движений крылья шевелились, вгоняя крюки глубже. Боль приходила откуда-то издалека, казалась эфемерной в отличие от наступающей апатии.

- Ну же! Ну же!! - в панике причитала полуангел. - Давай же!!!

Со скрежетом и скрипом цепи начали отваливаться и ломаться. Ржавчина и соль съели их давным-давно, но они держались до этого дня.

- Еще немного! - воспела Алина, касаясь кончиками пальцев пузырька. Цепи не выдержали, отрываясь от потолка.

Ее тело упало на каменный пол, сверху упали тяжелые ржавые цепи. Воздух покинул израненное пристанище под руку с сознанием. Было так обидно, пузырек уже был зажат в руке.

- Повторите еще раз. Куда делся тот фанатичный нефилим? - Дагон мелко дрожал, услышав весть. Перед его глазами сразу предстал опекун потерянной нефилим, а именно Михаил с мечом на перевес. Вот чего еще не хватало, так это бывшего фанатика с мечем посреди его кабинета. Плюс существование еще одного этажа в, казалось, исследованной тюрьме, стало неприятным сюрпризом. Как это скрыть?! Если там ничего нет, то все хорошо. Но если именно там найдется то, что ищет парочка небезызвестных королей? Дагон задумался. В этот раз перевести мало значимый текст, найти пару карт и мифов, стало бы мало для его властителя. Возможно и хорошо, что будет что представить королю. А если там еще ничего не окажется – вот он лучший исход! - Немедленно собрать группу и вскрыть ловушку!

- Но …

- Плевать! Если понадобится, вы у меня всю тюрьму снесете! Бегом!!!

Дагон сжал зубы. Его терзало смутное предчувствие, что именно там можно будет найти подсказку к тому, что так отчаянно искали короли Ада. И, собственно, из-за чего Дагону пришлось разыграть весь этот цирк с важностью предсмертных записей. Но он даже не представлял, что именно скоро произойдет и какую цепь событий запустит.

Привычный вкус таблетки ощутился вместе с кровью. Горько, солено и больно. Но мир перестал душить и даже стал не таким колючим, как был совсем недавно. Крылья шевельнулись, не ощутив холода крючьев.

Ах да! Она вспомнила, что больше не весит, она упала, и ее задавили тяжелые орудия пыток. Но сейчас их вес был не ощутим, разве что на груди.

Глаза приоткрылись.

На груди сидел Пушок и принюхивался к запаху крови. Периодически он начинал слизывать с лица девушки кровоподтеки длинным, гладким красным языком. Его маленькое тельце давило на грудь, мешая дышать, но тепло этого зверька с легкостью компенсировало неудобства. И был еще кто-то. Не излучающий тепла, скорее распространяющий вокруг себя холодный страх. И он был совсем рядом. Нефилим смогла различить общие черты. Этот кто-то полусидел почти вплотную, рассматривая ее с интересом патологоанатома. На спасателя этот тип был не слишком похож. Было темно, но кое-что Алина смогла разглядеть. Высохшая кожа, превратившаяся в лохмотья, грязные засаленные волосы, пустота глаз. Казалось, перед ней скелет, обтянутый истлевшей кожей.

У девушки не осталось сил на крик и страх, из приоткрытого рта вырвался лишь тихий шелест. Этот тихий звук заставил незнакомца податься вперед, нагнуться еще ниже, от чего Алина смогла разглядеть впалые щеки и рваную сухую кожу шеи. Рот незнакомца выдал едва слышный шелест вместе с облачком пыли. Однако, при второй попытке ему удалось изрыгнуть слова:

-Ты падшая?

Первые мгновения нефилим не смогла поверить, что слышит речь на том самом языке, тексты которых переводила всю эту неделю. Более того, этот труп говорил на наречии более не существующем. Наидревнейшее, забытое, мертвое. Которое появилось задолго до войны. И которое Алина не поленилась попытаться изучить. Наречие было похоже на обычный древний язык демонов, однако имело свои особенности. Непереводимый набор звуков, имеющий ряд тональностей и способов написания отличных от стандартного языка демонов и ангелов. Это наречие будто смешивало ряд известных языков и их произношений, насыщая звучание шипящими и рычащими слогами. Страх мгновенно покинул девушку. С трудом шевелился язык, с трудом вспоминались слова.

- Нет, – Алина произнесла это с усилием. Раньше ей не доводилось разговаривать с носителем древнейшего языка. Она предполагала, что это похоже на разговор на обычном древнем демоническом, на котором у нее был недолгий опыт общения с древним из Ада, которого девушка приметила в коридоре второго отдела.

- Ты ангел? - голос был сухой, как и сам несчастный. А еще бесцветный. Интонация скорее угадывалась и подразумевалась, чем была на самом деле.

- Нет.

- Ты не демон, - утвердительно. - Кто ты?

Она хотела сказать " нефилим". Но этого слова не было в том наречии. Ближайшее по смыслу было следующее:

- Я - неугодная Богу.

Демон сидел, не в силах подняться. То, что перед ней демон, не поддавалось сомнению. Раса демонов необычайна живуча. Они могли тысячу лет проспать без воздуха, голодать годами и жить даже без некоторых органов. Но то, сколько времени провел в этом сыром и темном месте этот представитель расы, ставило все мыслимые и немыслимые рекорды. Это именно он висел рядом, когда Алина впервые очнулась в этом подвале. Видимо, упал вместе с цепями и крючьями, очнувшись от долгого сна.

Подвал?

Преодолевая слабость, Алина огляделась. Квадрат с крюками и паутиной цепей на потолке, часть из которых теперь грудой лежала на влажном каменном полу. Мокрые стены, засыпанная землей решетка сбоку. Возможно, это еще один этаж, а та решетка - предполагаемый выход. И учитывая, что из этого выхода торчит земля и каменная порода, он засыпан или обвален. Ловушка для вечных пленников. Под спиной была вода, она каплями падала с потолка и почти не слышимо разбивалась о лужи на полу. В воде было много соли, которая не облегчала страдания израненной нефилим. Раны буквально горели.

Взгляд вновь остановился на демоне. Ей стало жаль бедолагу. Правда, через мгновение она поняла, что и себя впору пожалеть.

Пушок последний раз лизнул лицо нефилима и упрыгал куда-то к стене, где была решетка. Скорее всего, эти вездесущие гремлины имели сюда свои подкопы.

- Хоть кто-то из нас выберется, - выдохнула Алина, ни к кому не обращаясь. Для нее было важно услышать голос в образовавшейся тишине. Однако, она продолжила говорить на старом наречии. И ее продолжали слушать. Впалые, белые, ничего не выражающие глаза буквально застыли на лежащей фигурке. Девушка поняла - именно он спас ее. Легкие уже горели не так сильно.

- Ты дал мне лекарство. Спасибо.

Демон немного изменил положение тела, позволив себе откинуться назад сильнее. Возможно, он тратил последние силы на спасение нефилим, и разговор истощал их окончательно.

- Ангелы все еще в Аду? Война идет?

Алина нашла в себе силы и приподнялась, почти ощущая в себе ком волнения и удивления. Тюрьма была закрыта пять тысячелетий. А значит, он еще древнее. Плюс, его речь означала, что он жил около шести-семи тысяч лет назад. Именно на тот период приходится неподтвержденные сведенья, которые Алина считала сказкой, будто ангелы воевали в Аду, когда ни таблеток, ни других защитных средств ими не было изобретено.

- Нет. Демоны и ангелы заключили «мирное содружество», - догадка казалась невероятной, но … - Ты видел ангелов в Аду? А перед тем, как ты сюда попал, был собран королевский совет из семи королей Ада? – Получив неясное покачивание, Алина продолжила расспрос. – А не застал ли ты войну падения? – Получив кивок в ответ, девушка победоносно улыбнулась улыбкой демона, и в глазах начал светиться прежний фанатичный огонек.

Нет, ее даже могила не исправит.

- Как ангел, тьфу ты, нефилим? - Дагон ворвался в больницу Марбас (названа она в честь демона Марбаса, великого целителя и знатной сволочи, развлекающейся тем, что насылал болезни, а потом их лечил) через окно, выбивая стекло и раму. Осколки весело попадали на пол и разбились на сотни мелких кусочков.

Чертовка-медсестра меланхолично сделала пометки в планшете. Записала счет ремонта. При этом она так посмотрела на дыру вместо окна, будто решая, а стоит ли вставлять новое или так сойдет.

- Крылья повреждены, летать не может, куча ссадин, царапин, легкие сгорели.

- О, дьявол!

- Она сейчас в стерильном помещении с атмосферой мира ангелов, - и тут чертовка понизила голос. - И ОН там же.

Дагон все тут же понял. Эта новость была из разряда очень и очень плохих, которые могли нехило шлепнуть по большинству репутаций.

- ЧЕРТ!!!

- Здесь я, - не поняла чертовка.

- Да не ты! - Дагон схватился за голову. Геометрический рост прогрессии проблем пугал. При этом началась сама проблема довольно давно и имела конкретные имена. В мыслях Дагон именовал проблему как «Воспаление королевского мозга». Приспичило парочку высоко сидящих найти давно потерянное. И что именно? Вещь, которая непременно бы поссорила ангелов с демонами и нарушила бы шаткий мир. Естественно, все, кто был в курсе поисков, вели их вяло и подкладывали свинью, только бы не найти. Все возможные источники информаций ограничили и опечатали, например Шибальбу. Кто же знал, что в уже перепроверенной со всех сторон тюрьме, может лежать реальная подсказка для поисков. Да еще какая подсказка: живая, говорящая. Ах, если только повернуть время вспять, Дагон никогда бы не включил в группу лингвистов взбалмошную нефилим. Дареному коню... Все же стоило сводить скотину к ветеринару и впороть укол от самоуверенности и безрассудства.

Начальник второго отдела Ада понял истину, когда нефилим и двое его ребят проторчали лишних два дня на объекте. Что-то они нашли. А уж когда новость об исчезновении дошла до его ушей, оперенные крылышки чуть не полысели. А перьев и так было раз-два и обчелся. Но не успел бывший полевой повар собрать поседевшие и выпавшие перья, как пришла новая весть. Убойнее старой. Из той ловушки вытащили два полутрупа. Причем один явно лишний и был похож на всамделишный труп по имени " мумие ходячее". И вот тут проблема стала ого-го какой большой. Паникуя, тот заключенный забрал душу нефилим. Его можно было понять, но настолько жесткий и запрещенный прием не применялся уже много тысяч лет. Он стоял под строжайшим запретом и наказывался по всей строгости наложением «табу». А тут! Этот тип, подстраховываясь душой нефилим, требует справедливости.

Можно хвататься сколько угодно за голову. Но этот проклятый труп, которого сейчас даже мать родная не признала бы, такая же жертва войны, как и многие в его время. Так что, на его стороне все полудемоны-полуангелы, они же аггелы, среди повелителей и уже вся больница. Сирый и убогий! Подкармливают, холят, лелеют. Дагон мысленно подергал на голове волосы и, глубоко вздохнув, решил, как поступить.

Мужчина сбавил темп шага и пошел медленней, нужно было еще поразмыслить над нюансами. Например, о том, как лучше начать разговор с тем, кто такой же полукровка, как и сам Дагон. Демон двойного гражданства, так их стали называть. Но этот несчастный, родившийся еще в более страшное время, чем он сам.

Вот и палата.

- Михаил и Гавриэль убьют меня, - убито произнес полудемон, смотря через стекло на лежащую на кровати нефилим. Выглядела она не лучшим образом. Израненную, но живую девочку, демонам бы еще простили, а вот похищение ее души - нет. Разве что, эту самую душу без шума запихнут на место.

Демон лежал там же, на соседней кровати. Вид у него был такой, что его проще было сразу определить в морг. Но весь истыканный капельницами, он явно набирался сил. Бывший повар смотрел со смесью жалости и отвращения. Картина была неприятной. Сухая, шелушащаяся натянутая на кости кожа, трупные пятна, выцветшие, почти провалившиеся глаза, спутанные седые волосы...

- А он как? - кивок повернувшемуся в их сторону демону.

Медсестра, в отличии от Дагона, особой брезгливости не испытывала, но и радости от встречи с таким запущенным случаем тоже не было. Она равнодушно посмотрела в бумаги, бросила короткий взгляд на аггела, старающегося подняться с больничной койки, и пожала плечами.

- Живой, - подтвердила она факт и, подумав, добавила. - Даже через чур живой, учитывая через что ему пришлось пройти. Обычный демон встал бы с кровати через пару месяцев и смог бы сам ходить через шесть. Если бы выжил в подобных условиях. А этот, - кивок, – одно сплошное чудо. Уже на постели приподнимается, - в это время чудо село и вновь попыталось встать.

- Да не об этом я! - огрызнулся начальник второго отдела Ада.

Чертовка вильнула хвостом, словно кошка, которую достали наглые людишки, но которая шипеть не смела в страхе потерять нагретую подушку и крынку сметаны.

- Частичная амнезия. Что-то помнит, а где-то пусто. При этом пустоты гораздо больше. Ныне дырявое корыто. Кто он - не представляется возможным узнать. Больше ничего и не скажешь. Да он и не просвещал, - с этими словами медсестра решила удалиться.

Дагон облегченно вздохнул. Все могло быть не так плохо. Нужно было с этим индивидом пообщаться. И срочно. Через стекло на него смотрело измученное худое лицо мертвеца, очень медленно наполняющееся хотя бы подобием жизни. Покусав губу, словно нерешительный подросток, глава второго отдела Ада, кого прозвали королем полевой кухни, медленно двинулся к отсеку, предназначенному для облачения в стерильную одежду. Также, отсек служил для того, чтобы посторонняя атмосфера не проникла внутрь стерильной и настроенной на определенный вид существа палату.

Как и все аггелы, Дагон не испытывал болей в атмосфере ангелов, но стоило ему сделать шаг в палату, как внутри начал расти дискомфорт. Аггелы предпочли миазмы Ада мерцанию облаков Рая. Не из-за любви к скалам, а из-за не любви жителей поднебесья к их индивидуальности. Поэтому большинство аггелов жило в Аду. И воздух Рая был им непривычен. Дернув плечами, будто сбрасывая эти ощущения, полудемон все еще медленно, даже плавно, подошел к не отрывающему от него взгляда аггелу. Вблизи зрелище оказалось еще более неаппетитным. Пациента, конечно, вымыли на сколько могли, но полностью запах затхлого подвала, экскрементов и гниения так и не покинул сухого тела. Они будто стали его неотъемлемой частью.

Дагон внезапно оказался мыслями на поле брани, где кричали демоны и ангелы, стонали раненые, и пахло горелой плотью. Но этот полудемон не кричал, не стонал, он изучающе наблюдал своими невыразительными глазами, в которых едва угадывался зрачок. Этот полутруп казался призраком тех дней, с укоризной взирающий на выживших. Потребовалось больше минуты, чтобы согнать оцепенение.

- Дагон, начальник второго отдела, - сухо представился Дагон и дернул рукой, будто желая протянуть ее для рукопожатия, но в последний момент передумавший.

Больной аггел на секунду задержал взгляд на так и не протянутой руке, потом опять уставился в лицо начальнику второго отдела. Казалось, он пытался узнать в нем кого-то знакомого и изучал черты лица, сравнивая с чем-то закованным в памяти. Наконец, по обезображенному лицу скользнула тень узнавания, быстро сменившаяся равнодушием.

- Вы похожи на одного друга, - на ломанном общем языке старого образца произнес больной. Едва узнаваемые слова. Едва слышимая речь.

Бывший генерал вздрогнул и поежился. Сухой, колючий, безжизненный голос этого мужчины ранил также, как куст терновника.

Ровно на минуту повисло молчание. Вполне могло быть, что этот аггел был боевым товарищем, а возможно и врагом его отца, о котором можно было не говорить. Многие отмечали удивительную схожесть Дагона с его родителем. Повар не мог многого сказать об отце. Демон своего времени. Военный, бросивший семью, а позже забравший на войну всех сыновей.

Похож на его друга, не на отца ли? Но выяснять это бывший генерал не желал. Ему хватило и того, что на его лагерь устроили облаву, и он, обычно державший только половник в руках, внезапно повел солдат на смерть. Хотя на примере отца уяснил: нет правых и нет виноватых, только приказ — победить!

Однако, это невозможно. Когда тюрьма была закрыта, его отца даже в планах не стояло.

- Я должен с Вами поговорить, - быстро сменил тему Дагон. - Войдя в Ваше... плачевное положение, Вы сейчас в больнице, а не в службе охраны, - глава второго отдела пытался говорить медленно, однако уже через мгновение понял - его не понимают. Облизнул пересохшие губы и перешел на более старый вариант языка. И во взгляде бывшего узника появилось понимание. - Вы нарушили основной свод законов … - он замолчал, так как неизвестный переключил внимание на лежащее по соседству тело. - Верни ей душу!

- А если нет? - последовал незамедлительный ответ сухого и колючего голоса.

- Тебя убьют. - «Уж слово смерть этот полутруп должен понять!»

- Тогда вы потеряете ее душу.

Запахло скандалом. Дагон вновь облизнул губы. Крылья предательски подрагивали.

- Чего ты хочешь? - сквозь зубы.

- Утверждения в правах и их соблюдение, - как ни странно, этот аггел сказал фразу на современном общем.

Дагон зло вздохнул. Слишком правильно этот тип говорил. Слишком заученно. Взгляд сам собой дернулся на бледное женское тело. Что же он сделал с этой девочкой, что выбил из нее весь кодекс? Думать о таком не хотелось, но пришлось. Однако, нужно было держать себя в руках.

- Нужно подтвердить твою личность, ты помнишь кого-нибудь, кто смог бы тебя опознать.

И тут этот полутруп выдал нечто такое, от чего все мысли разом покинули Дагона.

- Лонгин, он бы мог.