💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Глава 30. Прошло несколько часов абсолютного блаженства, прежде чем к Тедре вернулась способность четко соображать

Прошло несколько часов абсолютного блаженства, прежде чем к Тедре вернулась способность четко соображать. Но только она собралась выразить негодование по поводу очередного своего поражения, как варвар приподнялся на постели и наклонился над ней. Все негодование куда-то пропало, ей хотелось смеяться: он утомился, он пресытился! Но лицо воина было совершенно серьезно.

— Что и требовалось доказать, — сказал он.

Тедра не стала спрашивать, что он имел в виду. Оскорбленные чувства и уязвленная гордость не восстали против его поцелуев, от решимости и гнева не осталось и следа! Ничего не поделаешь — ее чувственность вновь одержала верх. Это достойно презрения, осуждения, но это так! Одно удивляет: почему Чаллен не злорадствует по этому поводу? Однако вместо выражения триумфа на его лице читалось только желание больше ничего не говорить. И тем не менее он сказал:

— Теперь мой черед высказать свои мысли. Постараюсь быть более правдивым.

При этом на губах варвара заиграла сдержанная улыбка: он пытался нежно поддразнить ее, но у него не было сейчас настроения для подобных вещей. Похоже, он не умеет даже злорадствовать над чем бы то ни было: для него все цвета сводятся лишь к черному и белому. Варвар так чертовски уверен во всех своих предрассудках, что в душе его просто нет места ни сомнениям, ни размышлениям. Если б ей хоть половину его убежденности!

— Хорошо, воин. Слушаю тебя, — вздохнув, сказала Тедра. — Но прежде должна заметить: все происшедшее доказывает лишь то, что мне нравятся секс-совокупления. И это еще не значит, что я говорила тебе неправду, просто мое тело в данный момент отвергает высказанные мною доводы.

Очень удачно она ввернула про данный момент! Хорошо бы ему чуть-чуть отодвинуться от нее, если он хочет только поговорить. Как раз сейчас воин плотно прижимался к ней справа: Тедра лежала на спине, а он на боку, приподнявшись на локте. Нет, Чаллен не дотрагивался до нее — свободная рука покоилась у него на бедре, однако все ее стратегические части тела были в пределах его досягаемости. Такая поза отвлекала, будоражила нервы, путала мысли — и это наверняка было задумано им нарочно. Он, очевидно, хотел помешать Тедре сосредоточиться на его словах. Но возмущение столь хитроумной тактикой помогло ей сконцентрироваться.

— Обычно воин находит забавными, — начал Чаллен, — слова и оправдания своей женщины, если знает, что она недовольна им. Воистину мне хотелось бы, чтобы и твои слова были также забавны.

— Тебе было весело, — напомнила Тедра.

— То была радость облегчения, керима, оттого что я не причинил тебе неоправданного вреда.

— Если ты так понимаешь мои слова, что ж, оставайся при своем мнении! То, что ты сделал, нельзя считать оправданным, Чаллен. Ты превратил урок в демонстрацию варварского милосердия — вернее, полного отсутствия такового. Ты переусердствовал!

— Знаю.

Тедра нахмурилась. Не ослышалась ли она? Наверное, она не так поняла.

— Ну-ка, ну-ка Что ты знаешь?

— Твое наказание продолжалось намного дольше, чем положено.

— Ты сознаешься в том, что ты садист? — саркастически заметила она. — Об этом я и так догадалась.

Теперь и он нахмурился.

— Я сознаюсь в том, что мне был так отвратителен мой долг, что пришлось прибегнуть к вспомогательному средству, чтобы выполнить его. При этом я не ожидал, какие будут последствия.

— Погоди! Вспомогательное средство? Это какое-то вещество? С помощью которого можно поменять характер? Ты принял какой-то дерьмовый наркотик?

— Да, можно назвать и так.

Тедра уставилась на воина, не зная, смеяться ей или сердиться. Большой смелый варвар нуждался в помощи, чтобы обучить дисциплине маленькую женщину? Просто смешно! Но вместе с тем трогательно, если он прибег к средству именно по той причине, о которой говорил. Это же… это же месть самому себе! Она не будет ничего менять, черт возьми!

— Значит, тебе не хотелось исполнять свой долг? Ты, наверное, водишь меня за нос малыш?

Насколько я помню, я все же была наказана. А хотел ты меня наказывать или нет, не меняло дела.

— Для тебя, но не для меня. Мне жаль, что пришлось прибегнуть к такому методу. Но это не значит, что я мог отказаться от исполнения долга.

— Ну уж не надо! Ты верховный хончо в этом городе — шодан. Ты прекрасно можешь делать все, что тебе захочется.

— А мне хочется, керима, видеть тебя в безопасности. Если для этого требуется научить тебя подчиняться законам, обеспечивающим твою же безопасность…

— Думаю, ты злоупотребляешь моим терпением, воин, — ледяным тоном прервала Тедра. — Когда ты наконец решишь, что ты все-таки чувствовал: удовольствие или отвращение — дай мне знать, тогда и поговорим. Я не собираюсь в сотый раз выслушивать твои сентенции насчет долга.

— Ты будешь слушать. — Это было сказано уже жестким командным тоном. Варвара разозлили ее замечания. — Мне надо извиниться перед тобой, что я сейчас и делаю.

— Это такая варварская шуточка, да? Ты хочешь извиниться за то, в чем, по твоему же собственному признанию, не чувствуешь себя виноватым? Уж прости меня, но мне не смешно от твоей шутки!

Чаллен поднял руку, и Тедра встревожилась. Его длинный палец прижал ей губы.

— Ни слова больше, пока я не закончу!

Он ждал, когда она кивнет в знак согласия. Тедре вовсе не хотелось кивать, но пришлось: если она сейчас не подчинится, он не продолжит, а терпения у Тедры оставалось не больше, чем у воина. Поэтому она все же кивнула, но Чаллен не убрал пальца с ее губ.

— Воин обязан исполнять свой долг независимо от того, какие чувства при этом испытывает. Если понадобится еще наказать тебя, женщина, не сомневайся, я это сделаю, но сделаю не так неосторожно, как прошлой ночью. Я был с тобой крайне невнимателен, не сознавал, что делал, вышел за рамки своих полномочий, и такое нельзя оправдать. Я безответственно побоялся выполнить свои обязанности без помощи вспомогательного средства, кроме того, я не знал, какой эффект окажет на меня это средство. Это моя вина. И в этом я раскаиваюсь. Сомневаюсь, что мне станет легче от твоего прощения, но все же заслуженно прошу его у тебя. Ты простишь меня, чемар?

Воин убрал палец в ожидании ответа. Тедра растерялась: она совершенно не знала, что сказать. Выходит, пережитый ею кошмар не был нарочно им спланирован? Можно ли в это верить?

Варвар признался в том, что сам не идеален, что допустил ошибку. Это ее сильно удивило. Кроме того, он признался в своем раскаянии, и, черт ее побери, если слова Чаллена звучали неискренне! Правда, он не сказал, что наказания прекратятся, наоборот, заверил в обратном. С одной стороны, он обещает большего, с другой же — просит прощения за уже содеянное. О звезды, — он просит прощения! И полагает, что таким образом уймет боль ее раненной гордости? Но его слова лишь еще больше ранят Тедру, напоминая, как она сама недавно молила о прощении. И воин вряд ли забыл ее мольбы. Как можно забыть такое?

Нет, она не должна прощать его! Это разрушит все ее столь тщательно возведенные бастионы. Если она простит воина сейчас, он будет думать, что можно и дальше обижать ее, отделываясь милыми словами извинений. И все же… все же он назвал ее “чемар” — любовь! Конечно, для воинов-шакаанцев слово это выражает просто привязанность. Но ей все равно приятно слышать его… Нет, нельзя позволять варвару сводить ее с ума нежными речами!

Тедра спросила, защищаясь:

— Как мог ты не сознавать того, что делал, и при этом запомнить все свои действия? Просто невероятно…

— Это действительно невероятно. Я почти ничего не помню из того, что делал, и сужу о серьезности своих действий исключительно по твоей реакции. Знаю только, что лишь на рассвете ко мне начало возвращаться сознание, и я ушел от тебя.

— Ты правда не помнишь того, что делал со мной? — спросила она недоверчиво.

— Нет. Есть только уверенность, что долг свой я выполнил.

Чертовская самоуверенность!

— А если я спрошу по-другому: значат ли твои слова, что ты не помнишь моего выступления в ночном концерте?

— Последнее, что я помню, это как ты кормила меня. Вспоминаю твой гнев перед этим и все, что было после нашего утреннего слияния. Но потом то снадобье, которое я выпил, завладело мною целиком, и я не могу вспомнить, ни как я начал наказание, ни что происходило после.

И она должна поверить ему на слово?

— Значит, ты не помнишь, как я грозилась спрыгнуть с балкона, покончить с собой, разбить эту никчемную плоть…

Тедра не закончила: на лице воина отразился ужас — он поверил, что ночью она говорила такое! Значит, он действительно ничего не помнит! Нет, прошлой ночью она не говорила ничего подобного просто потому, что не в состоянии была прервать свои рыдания и мольбы. Даже подумать об угрозах было выше ее сил.

Тедре показалось, что земля уходит у нее из-под ног. Рухнул последний оплот ее злости и обиды. Варвар помнил только то, что выполнил свои обязанности, а что было при этом — забыл. Чаллен ничего не помнил о ее позоре, он мог его только представить, а мало ли что можно вообразить!

Если бы он не выпил это свое средство, меняющее характер, Тедра, может быть, не страдала бы так долго. Но Чаллен не остановился бы до тех пор, пока не услышал от нее слов мольбы и рыданий. Их было бы меньше, но они могли изменить все ее чувства к нему: гордость Тедры была бы уязвлена. А сейчас она может простить его и по-прежнему с удовольствием нести свою службу. Так что надо сказать варвару “спасибо” за то, что он принял это дерьмовое средство, пусть даже оно и продлило ее муки. Стыд и унижение — самое худшее в перенесенном наказании — остались только в ее памяти, а сколько она будет о них помнить?!

Но неужели она позволит Чаллену так просто сорваться с крючка? Ведь он совершил не меньшую ошибку. Однако она получила наказание за свой промах, а кто наказал варвара? Она! Эта мысль принесла острое удовлетворение. Его вина, которую он сейчас испытывает, и есть его наказание. Тедре не надо было лгать для этого. Чаллен выглядел очень расстроенным после ее слов о ночных угрозах. Он переживал за то, что, как ему думалось, подтолкнул ее к жестокости не только против него, но и против себя самой. По этого не было!

— Ты умеешь определять гнев в тоне собеседника, воин? Нет, я не говорила тебе ничего подобного прошлой ночью. Я даже не думала о таком.

— Значит, ты хотела добавить мне вины?

— Нет, просто посмотреть, правду ли ты говоришь.

— Но если ты до сих пор гневаешься, значит, правда не слишком сильно повлияла на твое настроение. Если ты не можешь простить меня…

— Я этого не сказала, — перебила Тедра недовольно.

Но воин понял ее буквально: она не сказала, что не простила его, значит, собиралась сказать о том, что простила. В следующий момент Тедра почувствовала, как воин расслабился, и только тут поняла, насколько он был напряжен все это время. Он даже начал усмехаться, а это было невыносимо.

— Ты хочешь слишком многого, ничего не собираясь давать взамен, воин! — проворчала она, надеясь несколько сбить с него веселость. Не тут-то было!

— Да, это так. — Чаллен старался напустить на себя важность, что, однако, ему плохо удавалось. — Поэтому я принес тебе подарок, чтобы загладить свою вину.

В Тедре взыграло любопытство: когда он пришел вчера вечером, у него ничего не было в руках. Что еще за варварская идея подарков-компенсаций?

— Подарки могут подействовать на ваших шакаанок, но не на меня. На нашей планете действует принцип “баш на баш”.

— Что это? Объясни, пожалуйста.

— Это значит равное воздаяние, малыш. Но я могу удовлетвориться простой переменой мест, имея в виду остаток вечера.

— Ты хочешь, чтобы я лег на спину, а ты переляжешь на бок лицом ко мне?

Тедра чуть не расхохоталась над таким непосредственным восприятием варвара:

— Да нет же, не физических мест.

— А, ты предлагаешь поменяться статусом? — сделал вывод воин и добавил весело: — Ты хочешь побыть шоданом!

— Нет… Я имела в виду, что буду победителем, а ты проигравшим в поединке. И у меня будут все права и привилегии победителя.

Чаллен затих. Ей показалось, что он даже перестал дышать. Теперь варвар уже не пытался выглядеть важным — он был просто потрясен.

— Ты хочешь, чтобы я оказался в положении подчиненного, которому ты будешь приказывать?

— Ну наконец-то ты понял, малыш! Если ты согласен таким способом загладить свою вину, то учти — не должно быть никаких оговорок. Что бы я ни требовала от тебя, чтобы я ни делала, ты должен подчиняться безукоснительно, как положено настоящему проигравшему в поединке, которому назначена такая же служба, как мне.

— Тогда ты простишь меня?

— Совершенно.

— И будешь служить мне с желанием?

— Безусловно.

Чаллен не стал задавать больше вопросов. Несколько минут он молча смотрел на нее. Тедра чувствовала, что внутри него происходит борьба: с одной стороны, он хочет ублажить ее, но с другой — все восстает в нем против такого способа примирения. Тедра уже почти передумала, решив, что это будет для воина слишком необычным испытанием — подчиняться командам женщины. Согласиться выполнять их, не зная заранее, что тебя ждет — а она не передумает, — нет, он никогда не пойдет на такое!

— Можешь показывать свое “баш на баш”, керима!