Суббота и воскресенье, 25 и 26 апреля 2009 года

– Она знала его, Лиа. Эта девочка, Дэйна, знала Макса. Наверное, она знала его лучше, чем я.

– Это неправда. – Лиа подлила виски. Они уже выпили по нескольку порций, но не чувствовали даже легкого опьянения.

– Она сказала, что их никто не любил. – Кэрри вскинула голову, но слезы все равно поползли по щекам. – «Нас никто не любил». Что значит «нас»? Они что, были вместе? Или просто они оба были изгоями?

– Хватит, Кэрри. Ты себя с ума сведешь.

– Моего сына убили. – Кэрри произнесла эти слова очень четко. – Я буду анализировать, сколько захочу. – Она одним глотком осушила стакан. Горло саднило.

– Просто ты пытаешься найти скрытый смысл там, где его нет. Я волнуюсь за тебя. Это же хорошо, что она была его другом.

– Ты ее не видела.

– Нет. – Лиа закрутила крышку на бутылке. – Но если бы увидела, это бы ничего не изменило.

– Ты не понимаешь, Лиа. Она сказала, что их никто не любил. Их. Их, черт возьми. А я даже не знала. – Кэрри потянулась к бутылке, но Лиа перехватила ее руку. Тогда Кэрри привалилась к Лиа и зарыдала. Рыдания были горькими, гневными. – Такое не должно было произойти со мной.

– Детектив Мастерс, эту девочку надо допросить.

Сдержанность стоила ей больших усилий. Голова Кэрри раскалывалась, но ей было все равно. Она была даже рада этой боли. Телефон пискнул – батарейка вот-вот сядет.

– Мы уже допрашивали ее, Кэрри. Дважды.

– И?

– Она не знает, кто это сделал.

– Да чтоб тебя…

Она не могла найти слов. Все изменилось. Она больше не была Кэрри Кент. Она была обычной женщиной, у которой убили сына. Такой же, как другие.

– Послушай, – сказал Мастерс, – приходи утром в участок с отцом Макса, и я расскажу вам, что мы нашли. Я буду там с восьми.

– Нашли? – прошептала Кэрри. Нашли. Это слово означало какой-то прогресс. Она не могла заставить себя спросить, что именно они нашли. Она хотела оставить себе хоть слабую тень надежды, чтобы пережить ночь. – Хорошо, – ответила она и дала отбой.

– Я твоя подруга. И буду с тобой, сколько потребуется.

Лиа переночевала у нее, а утром настояла, чтобы Кэрри приняла душ, перед тем как ехать в участок. Она приготовила для нее одежду и выбрала из огромного гардероба Кэрри брюки и топ для себя.

Пока Кэрри сушила волосы, Лиа нарезала фрукты и поджарила тосты. Есть они не хотели, но понимали, что это необходимо. Лиа налила кофе.

– Думаешь, Броуди приедет?

– Я оставила ему сообщение. Что я еще могу сделать? У него есть эта женщина, которая его везде возит. То, что наш сын умер, еще не значит, что мы теперь лучшие друзья.

– Кэрри, не жди слишком многого от визита в полицию. «Нашли» может обозначать что угодно. Ты же знаешь полицию…

– Это Макс, Лиа. Макс. – Кэрри стянула волосы сзади резинкой. Краситься она не стала. И к лучшему, подумала Лиа. Так ее труднее узнать. – Это Макс, а не безнадежный человеческий мусор из «Правды в глаза».

Вот в чем разница между нами, подумала Лиа. Вот почему ты в свете софитов, почему именно ты вскрываешь душевные раны всех этих преступников и их жертв. Лиа никогда бы не назвала людей, которые приходят на шоу, безнадежным мусором. Да, они несчастны и сломлены. Некоторые настоящие чудовища. Но у каждого ведь своя история. Кто-то рассказывал ее добровольно, из других Кэрри приходилось вытягивать правду. После шоу каждому из участников предоставлялась психологическая помощь. Благодаря передаче у некоторых снова появлялась надежда. По мнению Лиа, только ради этого и стоило делать программу.

Дороги были пустыми. Лиа выехала из Хэмпстеда и повернула на запад. Повсюду бутылки, картонки из-под еды, банки – отпечаток субботнего веселья.

– Спасибо, Лиа. Спасибо, что ты со мной. – Кэрри дотронулась до ее руки. – Не только сегодня, а вообще.

Лиа посмотрела на Кэрри:

– Ты справишься с этим. Не сейчас. Но со временем.

Передвигался Броуди обычно очень уверенно, но на крыльце полицейского участка вдруг споткнулся, и Фиона не успела удержать его. Он упал, беспомощно выставив руки, и ударился головой прямо о ребро бетонной ступени. Охнув, Фиона бросилась к нему, опустилась на колени.

– Господи, у тебя кровь. – Она достала из сумки упаковку бумажных платков. – Не шевелись. Прости меня, Броуди. Я не думала…

– Это не твоя вина, что я ни хера не вижу.

– Но я обязана ограждать тебя от неприятностей.

– Нет. Ты должна помогать мне из них выбраться.

Фиона промолчала. Ссадина была большая и сильно кровоточила.

– Прости, – снова повторила она.

– Я… не смотрел, куда иду. – Лицо Броуди было совершенно серьезным. Фиона понимала, что он говорит вовсе не об этом падении.

– Думаю, нужно промыть. И продезинфицировать. – Она потянула Броуди за руку, помогая встать.

Он поморщился, растирая спину:

– Я старею.

На взгляд Фионы, ему было не дать его сорока шести. Вот бы он увидел себя в зеркале. Но его глаза всегда были устремлены только вперед, что бы он ни делал. Иногда Фиона как завороженная наблюдала за его ртом, когда Броуди работал, – Как он кривит губы, как они что-то шепчут или расползаются в улыбке, – наблюдала и гадала, кто последним целовал эти губы.

– Подожди, – сказала она, доставая еще один платок. – Прижми к ране.

В участке их проводили в комнату для допросов. Принесли кофе и тарелку с крекерами. Как будто им сейчас до угощения, неприязненно подумала Фиона.

– Здесь как-то мрачно. – Броуди отказался садиться. В ожидании главного инспектора Мастерса он мерил комнату шагами.

«А у тебя дома разве нет?» Фиона знала, что представление о комнате складывается у него из стука подошв по линолеуму, из едва уловимого запаха антисептика, оставшегося после уборки.

– Да, мрачно. – Она подошла к нему. Кровь уже пропитала бумажный платок, но Броуди отказался от помощи. – Не хочешь сесть? Тут есть кофе.

– Нет. – Броуди подошел к окну, закрытому решеткой. – Сюда приводят преступников, – пробормотал он. – На допросы.

Фиона не уставала удивляться тому, как быстро он ориентировался в незнакомом месте.

– Думаю, ты прав.

Внезапно Броуди обернулся. Его зубы блеснули в свете лампы, хотя он не улыбался.

– Это мы преступники. Кэрри и я. Мы виноваты в том, что случилось. – Он протянул руку, будто хотел обнять Фиону, но замер. Прежде чем она успела ответить, открылась дверь.

– Это Кэрри и ее подруга. И два детектива, – прошептала Фиона.

– Что с тобой случилось? – Кэрри внимательно посмотрела на Броуди.

Он не ответил. Подруга Кэрри, которую представили как Лиа, села рядом с ней. Никто не разговаривал, пока главный инспектор Мастерс не прервал молчание.

– Это были длинные сорок восемь часов. Ужасные сорок восемь часов для всех, кого коснулась эта трагедия. Но мы продвинулись вперед.

Кэрри сцепила руки. Фиона подумала, что она выглядит совершенно иначе, чем на экране. Уверенность в себе, агрессия – все исчезло. Это была не Кэрри Кент, а пустая скорлупа от нее. Фиона завороженно наблюдала за женщиной, которую когда-то любил Броуди.

– Мы проанализировали записи с камер наблюдения. И получили несколько многообещающих кадров, которые продолжаем изучать. На записи группа подростков убегает от школы примерно в то время, когда произошло убийство.

Он не упомянул имени Макса, отметила Фиона и взглянула на Броуди. Платок к ссадине он больше прижимал. К счастью, кровотечение прекратилось. На темной коже белели прилипшие обрывки бумажного платка.

– Кто это был? Что за подростки? – тихо спросила Кэрри.

– Пять человек, Кэрри. На записи видно, что они бегут от школы, но мы не можем точно сказать, были ли они собственно на территории школы. К сожалению, в момент убийства система безопасности в самой школе не работала. На ее починку нет денег. – Дэннис вздохнул. – Сейчас мы изучаем их одежду и, когда получим обработанные снимки, покажем свидетелю.

Кэрри вздрогнула.

– Свидетелю…

– Да. Как вы знаете, у нас есть свидетель. Девушка. – Мастерс подбирал слова с большой осторожностью. – К тому же мы прочесываем местность на предмет орудия убийства. Отчет о результатах вскрытия будет у меня к концу дня. У криминалистов есть несколько зацепок, надеюсь…

– Девушка? – Броуди неловко встал, уронив стул. – Как ее зовут?

Фиона посмотрела на детективов. Броуди позже потребует рассказать, как они реагировали.

Заговорил второй детектив.

– Мы уже побеседовали с ней. Мы думаем, что она обладает нужной информацией. Однако в данный момент она еще не оправилась от потрясения, и мы не можем давить на нее слишком сильно.

– От потрясения? – Кэрри тоже вскочила. Она обошла стол и встала рядом с Броуди. Сердце Фионы учащенно забилось. Теперь она ясно представляла этих двух людей вместе. Даже сейчас, сломленные, они были великолепны – каждый по-своему.

– Иногда у свидетелей бывает что-то вроде посттравматического стресса, – вновь заговорил Мастерс. – Память блокирует увиденное. Особенно часто такое случается с детьми и подростками. Это защитный механизм. Девушка стала свидетелем страшного преступления. И это изменило ее жизнь. Некоторые люди не готовы принять последствия таких событий, и их мозг просто делает вид, что ничего не произошло. Но со временем мы заставим ее говорить. Я уже сталкивался с таким. Ей нужно время. Если понадобится, с ней поработает детский психолог.

Фиона переводила взгляд с Броуди на Кэрри, потом на детектива.

– Как зовут свидетеля? – спросила она, понимая, что Броуди хочет это знать.

Мастерс нахмурился.

– Извините. Разглашать подобные сведения я не вправе.

Но в глазах Кэрри было столько мольбы, что он уступил.

– Ее зовут Дэйна. Но больше я ничего не могу сказать.