Белоголов Владимир

Выпуск 1971 года, затем метеорологический факультет военной академии им. А. Ф. Можайского. Служил на Дальнем Востоке. Летал, плавал, дрейфовал на льду в Арктике.

Автор книжек «Войдите!» (1991), «Эхо» (1993), «Свеча в сугробе» (2000), стихи, «Мужчины должны быть нежными» (1999), «Сколы» (2007), рассказы.

Преподаватель Мурманского университета.

Наталье Павловне Королёвой

Свеча в сугробе

Догорала.

Свече снега

не растопить. Тепла, огня и воску

мало. Да и фитиль –

всего лишь – нить.

Со мною тоже

так бывает, что сердцу впору

замолчать. Тогда одно

меня спасает – что это – всё-таки

Свеча!

Друзьям

Не смотрю я на жизнь свысока, верю в нечисть и верую в Бога. Вот моя, вы пожмите, рука, чтоб вам легче давалась дорога.

И когда за Туломой-рекой солнце голову в сопки склоняет, я щеку не рукой, а тоской и молчаньем о вас подпираю.

Здесь безлюдье мне душу гнетёт, там – бездушье людей угнетает. Разве счастье своё обретёт, кто его от себя отпускает?

Пусть судьба ваша будет легка. Я взмахну вам рукой от порога. Да поможет вам эта рука, да проляжет ровнее дорога.

Поезд мой уходит в детство.

Дальний путь.

Мне не то что наглядеться –

мне взглянуть,

где на горках в кровь коленки

расшибал,

где с отцом на зорьке летней

пропадал,

жёг траву, ходил за плугом

сквозь весну

и щурят тягал упругих

на блесну.

Выйдешь в сад к берёзам старым –

зелень ввысь,

вишняки по крутоярам

разбрелись.

Мне стрижом полюбоваться

под стрехой

да в подсолнухи ворваться

за рекой,

да в саду по-над откосом

ночевать,

да косой на поле росном

помахать.

Но снесён мой деревянный

старый дом

вместе с яблоней корявой

под окном.

Нет берёз, чтоб стройкам нынче

не мешать.

Из всего, что мне привычно, –

только мать.

Песочные часы

Под ногами – хрустенье каштанов и шуршит, опадая, листва. Возвращаться сюда не устану через год, через век, через два…

Бросят аисты гнёзда на крышах, опустеют хоромы скворцов – я вернусь, я пройду еле слышно по тропе, где бежал за отцом.

Мне деревья раскроют объятия и с любовью обнимет река. Разве это могу не принять я, не вернуться к ним издалека?

Ветер сыплет сосновые шишки на ковёр из пожухлой листвы, лес встречает меня, как мальчишку, но уже с сединою – увы.

Камышовые жёлтые косы опускаются в воды реки, по крутым и непрочным откосам оползают с обрывов пески.

Я неслышно иду по аллеям, где ни шелеста, ни голосов. Помню, как у отца на столе я трогал колбу песочных часов.

Здесь песчинки проходят сквозь воды свой земной неизведанный путь, отмеряют секунды и годы. И часы мне – не перевернуть.

Сергею Зюзюкину