Глава десятая. Да теперь и я вел себя, как Алешка: мол­чал, пока мы не вернулись к Аглае Бертольдовне

ПЛАН ДЕЙСТВИЙ И ЕГО ИСПОЛНЕНИЕ

Да теперь и я вел себя, как Алешка: мол­чал, пока мы не вернулись к Аглае Бертольдовне. Как ни приставали ребята, я стиснул зубы и только снова и снова вертел в башке свою идею, рассматривая ее со всех сторон. И чем больше я ее рассматривал, тем больше она мне нравилась. Я не находил в ней ни одного очевидно уязвимого места.

Ну что? — спросила Аглая Бертольдовна, открывая нам дверь. — Получилось что-нибудь?

С типографией — облом, — сообщил Жо­рик. — Понимаете, они основную часть тира­жей для Теплынина списывают как брак, и де­лают это совершенно законно. То есть, конечно, если напустить на них проверки, то, мо­жет, чего-нибудь и добьешься, но этот путь все равно получится очень долгий. Пока полу­чишь заключение, что под брак списывали хорошую продукцию, Теплынин десять раз ста­нет депутатом, и тогда с ним ничего не сдела­ешь!

Мы прошли в комнату и сели на привыч­ные места, попивая клюквенный морс. А Жо­рик рассказал Аглае Бертольдовне о нашем походе, мы добавляли подробности и поясня­ли, перебивая друг друга.

Вот так, — закончил Жорик. — Даже чуть не влипли — и все зря. Но зато Андрюха утверждает, что у него возникла грандиозная идея!

В общем, слово Андрею Карсавину! — торжественно объявил Алешка.

Я прокашлялся и начал:

Мы все время говорили о том, что надо искать что-то очень простое. Настолько про­стое, что мы на это просто внимания не обра­щали, оттого, что оно слишком лезло в глаза. И еще мы говорили о том, что надо искать та­кое уязвимое место, которое было бы уязви­мым одновременно и у Теплынина, и у лохотрона. Надо засветить их связь, надо дока­зать, что реальный хозяин лохотрона — Теп­лынин и что лохотрон действует с нарушени­ем закона о лотереях. А главное, что подполь­ные деньги с лохотрона текут к Теплынину. Правильно?

Все правильно! — отозвался Илюха. — Дальше что?

Остальные закивали.

— А дальше, — сказал я, — надо вспомнить о том, что Теплынин «держит свои обеща­ния». Как вы думаете, если на завтрашней встрече с избирателями кто-нибудь открыто обратится к нему с жалобой на лохотрон и спросит, нет ли у него такого влияния, чтобы пресечь это безобразие, то как поведет себя Те­плынин? Тем более, если спрашивающий че­ловек пообещает Теплынину голосовать за не­го, если тому удастся разогнать этих мошен­ников.

Наступила пауза, просто мертвая тишина повисла. А потом был такой взрыв эмоций, ко­торого даже я не ожидал. Аглая Бертольдовна громко зааплодировала, Жорик заорал:

— Старик, ты гений!

— Качать его! — взревел Илья.

Девчонки прямо визжали от восторга, а Алешка показал мне большой палец.

В общем, шум поднялся невообразимый.

— Подождите! — Я поднял руку..— Я еще не все сказал!

Понемногу волнение улеглось, и я продол­жил:

— Конечно, лучший вариант— чтобы об этом его спросил настоящий избиратель.

Очень искренне. Что называется, на голубом глазу. Лучше всего было бы, Оля, убедить тво­его папу пойти на встречу с Теплыниным и задать этот вопрос. Пусть он расскажет, что лохотронщики обманным путем вовлекали в игру несовершеннолетних, что эти бандиты мальчика избили, что он, твой папа, написал заявление в милицию. И пусть он попросит Теплынина, такого достойного человека, на­дежду избирателей, немедленно остановить это безобразие и принять меры. Как ты дума­ешь, твой папа сумеет это сделать?

'Сумеет! — уверенно сказала Ольга. — Я думаю, он пойдет на эту встречу с удовольст­вием, стоит ему только идею подать. Он вооб­ще бывает очень наивным. Постоянно возму­щается, пишет письма. Президенту писал по поводу засилья автомобилей в Москве и осо­бенно в нашем районе. И самое главное, ответ получил! В красивом конверте с государствен­ным гербом и надписью: «Управление делами президента. Отдел писем». Так, по-моему. Или что-то очень похожее.

И что было в этом ответе? — заинтересо­валась Аглая Бертольдовна.

— Что «ваше письмо принято к сведению». И чья-то закорючка вместо подписи — кого-то из секретарей, наверное, — ответила Оля. — Папа несколько дней ходил очень довольный и гордый и всем показывал это письмо.

Аглая Бертольдовна захохотала.

— Молодец! — сказала она. — Ой, моло­дец! Вот такие люди нам нужны!

— И к Лужкову папа не раз собирался обра­титься, — сообщила Оля. — И когда у нас ули­цы перестали убирать, и когда затянули с ре­монтом отопления, и когда у папы возникла собственная идея, как ввести новые меры без­опасности в метро, чтобы там никакие терро­ристы не могли ничего устроить... В общем, он с удовольствием обратится к Теплынину, это я ручаюсь. А мы доставим его прямо до До­ма культуры, для надежности.

— Это первый шаг, — сказал я. — Далее, Теплынин окажется перед трудным выбором. С одной стороны, деньги с лохотрона текут к нему. С другой стороны, очень приятно вы­ступить в роли защитника народа от мошен­ников — немало очков он на этом наберет. И он, конечно, решит выступить в роли защит­ника народа — временно, хотя бы. Решит, что до выборов всего ничего, основные затраты произведены, поэтому выгодней дать лохотронщикам команду немедленно остановить­ся. А после выборов пусть опять начинают ра­ботать. И естественно, он поторопится отдать им распоряжение, чтобы они лишней минуты людям глаза не мозолили. Я думаю, сразу по­сле встречи с избирателями, начнет обзвани­вать их, чтобы они сворачивались. Я так ду­маю, у всех главных по палаткам есть мо­бильные телефоны. Наверняка у них возни­кают такие ситуации, что им нужна срочная связь между разными их точками, разбросан­ными по Москве. Перехватить и записать звонки с мобильного довольно просто. Я ду­маю, Теплынин будет откровенен — чего пе­ред своими стесняться — и наговорит такого, что может стать очень вескими доказательст­вами его соучастия в мошенничестве. И вооб­ще доказательствами того, что сама лотерея «Миг удачи» — лохотрон, и правоохрани­тельное органы должны им заинтересовать­ся. И даже если эти записи не будут приняты в качестве юридических доказательств — мол, сделаны не совсем законно, без соблюде­ния необходимых формальностей, и мало ли еще почему их могут отмести — то все равно эти записи станут известны журналистам. А публикация одной такой записи в крупной газете поставит крест и на самом лохотроне, и на надеждах Теплынина стать депутатом, да­же если каким-то образом ему удастся избе­жать суда.

Я старался говорить четко и рассудительно, и, кажется, это у меня получалось, потому что все меня внимательно слушали.

Логично, — кивнула Аглая Бертольдовна. — Вопрос в том, кто будет делать эти запи­си. Тут ведь и необходимая аппаратура нужна, и многое другое...

Ваш генерал, которого вы называете Ки­риллом, — ответил я. — Он ведь сказал, что если им дадут хоть какой-то шанс зацепить Теплынина, они этим шансом воспользуются. Вот и дадим ему этот шанс!

— Гм... — сказала Аглая Бертольдовна. — Ты гляди, все продумал... Что ж, позвоню Кириллу. В любом случае стоит ему позво­нить, чтобы услышать его профессиональную точку зрения, имеет этот план шансы на ус­пех или нет. Мне-то твой план кажется заме­чательным, и твоим друзьям, по-моему, то­же, но, вполне вероятно, в нем есть такие ог­рехи, которые без труда заметит любой про­фессионал.

И она набрала телефонный номер.

— Привет, Кирилл, — сказала она. — Зво­ню тебе по тому же поводу, что и утром. Тут вот какое дело... Я тебе в общих чертах описа­ла, а теперь поподробнее расскажу.

И она стала рассказывать ему нашу исто­рию во всех подробностях, а потом изложила наш план.

— Кто придумал? — переспросила она. — Паренек придумал. Мальчишка-школьник. Нет, не Шлитцер, другой паренек, его друг. Как зовут? Андрей зовут, фамилия Карсавин. Конечно, что-то знакомое — Карсавина зна­менитой балериной была, начала века, ее имя до сих пор у всех на слуху... Ах, передать твои поздравления? Потрясен, восхищен? Немедленно действовать начинаешь? Вот так-то, знай наших! Хорошо, попозже созво­нимся.

Она выключила телефон.

— План полностью одобрен, — сообщила она с широкой улыбкой. — Вы слышали, он даже опытного и бывалого генерала привел в восторг. Осталось детали доработать — и нала­дить взаимодействие.

Ура! — дружно закричали мы. Так за­кричали, что люстра зазвенела.

За это нужно выпить, — сказала Аглая Бертольдовна. — Наливайте себе морсу.

Себе она тоже налила морсу.

— Коньяку с меня хватит, — объяснила она. — И так сегодня из режима выбилась.

Мы чокнулись стаканами с морсом и еще раз прокричали «Ура!».

Да, детали доработать надо, — сказал Алешка. — Например, что делать, если Олин папа вдруг не пойдет на встречу Теплынина с избирателями?

Тогда я пойду! — решительно заявила Аглая Бертольдовна. — И уж я-то сумею за­дать вопрос на таком голубом глазу, на такой слезе, что все закачаются! Не бойтесь, я не подведу. Только оповестить меня надо вовре­мя, идет Олин папа на встречу или нет.

— Отлично! — сказал Алешка, записывая. — Этот вопрос решен. Теперь подумаем, что бу­дем делать мы.

Со мной все ясно! — сказал Илюха. — Я отправлюсь на ВДНХ. Интересно самому по­глядеть, как быстро они будут сворачиваться, когда Теплынин скомандует им «отбой»! Да и что-нибудь ценное, может, разнюхаю.

А мы поедем с тобой! — сказал я. — Бу­дем вертеться поблизости и наблюдать. Если что, ты подашь нам сигнал: «выручайте», на­пример, или «идите сюда». Да и подстрахо­вать мы тебя сможем: вдруг мы заметим, что тебе грозят какие-нибудь неприятности, которых ты не видишь? И к тому же нам тоже интересно поглядеть, как все будет происхо­дить.

Все так, — сказал Алешка. — Но кто-то из нас должен остаться дома.

Это еще почему? — спросили Илюха и Жорик.

— Потому что кто-то должен быть на теле­фоне и поддерживать общую связь на случай любых неожиданностей. Я предлагаю, Жо­рик, чтобы это был ты. Вдруг на ВДНХ ока­жется кто-то из тех лохотронщиков, которые вчера были на Савеловском рынке и хорошо тебя запомнили? Если они увидят, что ты опять вертишься около них, то могут решить, что это неспроста. И вот здесь-то, Жорик, че­ловек у телефона нам очень будет нужен.

— Так что, я дома останусь? — недовольно спросил Жорик. — Но там Андрюхины родители, которые могут услышать лишнее, и вооб­ще...

— Приезжай сюда! — предложила Аглая Бертольдовна. — Здесь никого не будет, и к месту основных действий близко. Да, кстати, запишите все мой телефон...

Вот так, шаг за шагом, мы обсуждали пред­стоящую операцию, а Алешка записывал. Мы постарались учесть все. И домой вечером от­правились с чувством, что все очень хорошо подготовили. А завтрашний день должен был показать, правильны наши расчеты или нет. И вообще чего стоит моя идея.

Конечно, мы волновались, и перед сном, уже лежа в кроватях, долго переговарива­лись, получится у нас что-нибудь или нет. А потом уснули.

Проснулись мы рано, раньше восьми утра, и сразу начали собираться. Быстро позавтра­кали — и двинулись в путь. Мы поехали до «ВДНХ», а Жорик — до «Динамо», к Аглае Бертольдовне.

Футболку я сменил, чтобы не светиться в одинаковых футболках с Ильей. Мы так рас­судили, что ему одежду менять не стоит: ведь если он — уличный мальчишка, то гардероба, конечно, у него нет, выбирать не из чего, и но­чевал он, скорее всего, где-нибудь на вок­зале, поэтому будет странно, если он появится в другой одежде.

Ох, ребята! — вздыхал Илюха. — Я нерв­ничаю так, как даже на экзаменах не нервни­чал!

Да брось! — успокаивали его мы с Алеш­кой. — Волноваться-то не из-за чего! Повер­тишься там, а часам к двум они начнут свора­чиваться, и сами тебя пошлют!

В общем, к половине десятого мы были у цен­трального входа на ВДНХ — ВВЦ, как она сей­час называется, но я привык называть ее так, как до сих пор называют родители. Илья шел впереди, а мы с Алешкой — за ним.

Палатку с лохотронщиками мы обнаружи­ли довольно быстро. Естественно, такие лоте­реи и должны располагаться на бойком месте! Мы с Алешкой купили по мороженому и стали наблюдать. Мы увидели, как Илюха подошел к палатке, возле которой уже тол­пился народ, и тихо обратился к одному из мордоворотов. Они дежурили возле лохотрона и пытались изобразить на своих лицах та­кое отрешенное выражение, как будто они тут ни при чем, а так, тоже зеваки. Мордово­рот ухмыльнулся, кивнул и повел Илюху за палатку.

— Интересно, какое задание ему дадут? — шепнул я Алешке.

Алешка кивнул.

Мы это узнали очень скоро. Илюха появил­ся из-за палатки, пошел через площадь, остановился у киоска с мороженым, купил себе эс­кимо, как и мы. Покупая эскимо, он сделал нам незаметный знак: мол, пересечься надо, разговор есть.

Мы поняли — и пошли следом за Илюхой. Он забрел на одну из боковых аллей, не спеша доел мороженое и завернул в магазин видео­кассет и компьютерных игр. Мы пошли вслед за ним. Илюха стоял у стенда с видеокассета­ми и внимательно его изучал. Мы пристроились, рядом.

Значит, так, — проговорил Илюха. — За­дание у меня — зашибись! Мне надо напер­сточников подставить.

Как это? — шепотом вопросили мы.

— А вот так, — тихо объяснил он. — Они, мол, давно поделили с наперсточниками тер­ритории, чтобы друг у друга клиентуру не от­бивать. Ведь люди, которые клюют на «напер­стки» и на лохотроны — практически одни и те же. Но уже второй день неподалеку от их палатки обосновались «дикие» наперсточни­ки. Причем сидят так, что народ, заворачивающий к лохотрону, тормозит возле них... Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Конечно, они могли бы прогнать «наперсточ­ников» и сами, но не хотят лишнего шума.

Поэтому я должен подойти к наперсточникам, начать играть, проиграться в пух и прах — деньги мне на это выделены — и поднять скандал. Меня, конечно, пошлют, а может, и побить попытаются, я тоже на рожон полезу, с воплями, что, мол, последнее обманом выма­нили, и тут эти «бойцы», изображающие слу­чайных прохожих, возьмут и «вступятся» за меня. Мол, они видеть не могли, как гады и жулики обижают мальчика! Если они намы­лят наперсточникам шеи под таким предло­гом, то их любая милиция отпустит. И только наперсточников задержат, а получат они при этом крепко, и, в общем, больше они тут не возникнут, и это будет им наукой, как договор нарушать.

— Занятное дело, — сказал Алешка. — А они не боятся, что смоешься с деньгами?

— Они мне дали триста рублей, — ответил Илюха. — Для них — не сумма, они такие деньги выкинут и не заметят. А для мальчиш­ки — деньги огромные, есть из-за чего сканда­лить. А за хорошо выполненную работу они мне обещали пятьсот, и сказали, что еще бу­дут давать всякие денежные поручения. И чем лучше я буду справляться, тем больше мне бу­дут платить. Они думают, для меня прямой смысл в том, чтобы не убегать с деньгами, а сделать, как они хотят. И правильно считают.

Будь на моем месте настоящий беспризорник, он бы обязательно так рассудил!.. Ладно, я по­шел. Они велели мне немного погулять по ок­руге и только потом подходить к наперсточникам, чтобы кто-нибудь слишком умный и на­блюдательный не просек, что я иду от лохотронщиков, а значит, по их поручению. Я ду­маю, что погулял достаточно. Пора за дело браться!

Так ты не смоешься? Влезешь в эту исто­рию? — спросил я.

Отчего же не влезть? — сказал Илюха. — Наперсточники тоже гады хорошие, их тоже тормознуть надо, чтобы народ не грабили. А вы можете поглядеть, ребята, как это будет происходить.

Мы посмотрели туда, где бойкий и щупленький наперсточник гонял свои три напер­стка под присмотром мордоворотов такого же вида, что охраняли лохотрон.

Мы еще немного постояли на другой сторо­не площади, наблюдая за наперсточниками, потом Илюха шагнул вперед с таким видом, как будто в ледяную воду вступал.

Все, пора!

Постой! — Алешка вдруг крепко схватил его за рукав. — Не ходи!

Почему не ходить? — удивился Илья.

Потому что тебя самого подставят!

Как это — подставят?

Вот так! Да отойдите вы в укрытие, не ма­ячьте на самом виду!.. — и, когда мы отошли за киоск, за которым никто не мог нас уви­деть, Алешка продолжил свои объяснения: — Вот, смотрите: никто из лохотронщиков возле наперсточников не болтается, зато довольно близко — наряд милиции, который иногда ко­со посматривает в сторону этого парня с напер­стками и его «прикрытия»! Когда ты затеешь заварушку, вмешаются не «бойцы» лохотрон­щиков, а менты, тебя загребут вместе с напер­сточниками, а лохотронщики будут здесь ни при чем! Улавливаете? Охота им самим устра­ивать разборки, зачем им лишняя головная боль, когда можно просто пожертвовать бес­призорником, которого загребут вместе с на­персточниками, отправят в детский распреде­литель и вышлют в родной город? Они ведь знают, что ты не сознаешься, что действовал по их поручению! Может, даже в милиции по­явится кто-нибудь из тех, кто был вчера на Са­веловском рынке, и «случайно опознает» в те­бе малолетнего преступника, ограбившего ста­рушку — чтобы совсем тебя потопить! Тут они, конечно, лопухнутся, потому что милиции да­же не придется искать Аглаю Бертольдовну, чтобы доказать факт ограбления — она сама появится и даст показания в твою пользу. Но несколько часов в милиции тебе провести при­дется, факт. Потому что если ты раскроешься, кто ты такой, то можешь провалить всю нашу операцию. Сам подумай, что будет, если кто-то в милиции подрабатывает на лохотронщиков или на Теплынина лично, и оповестит их, что к ним заслали кадета ФСБ, и что они должны быть осторожны? Может, Теплынин приоста­новит лохотрон — но, зная, что за ним следят, будет вести телефонные разговоры так, чтобы ни к чему нельзя было придраться. А может, и другие накладки последуют... В общем, все мо­жет полететь под откос... А торчать несколько часов в милиции, избитым, изображая беспри­зорника и мелкого воришку — это, согласись, совсем не в кайф!

Не в кайф! — согласился Илья, озабочен­ный и задумавшийся. — Но ты уверен в своих выводах?

Вполне, — сказал Алешка. — Если хоти­те, засядем в укромном месте и проследим, что будет дальше. Спорить готов, где-то через час, когда они поймут, что ты смылся, они по­шлют на наперсточников какого-нибудь дру­гого лопуха — и увидите, что будет!

— Что ж, давайте подождем, — сказал Илья. — Ты как, Андрюха?

Только «за»! — ответил я. — И потом, я все равно хочу подождать до тех пор, пока ло­хотронщики начнут — или не начнут — свер­тываться, чтобы понять, сработал наш план или нет.

Тогда устраиваемся где-нибудь за киос­ками и магазинами — и смотрим, — сказал Алешка. — И приглядывайтесь ко всем, кто будет появляться возле лохотронщиков — не возникнет ли он потом и возле наперсточни­ков!

Вот мы и устроились, под зонтиком одного из открытых кафе, взяв по гамбургеру и по бу­тылке пепси, чтобы нас оттуда не прогнали. Стоила эта еда очень недешево, но мы безмя­тежно и без зазрения совести пустили в дело одну из сотенных бумажек, полученных Илю-хой от лохотронщиков. Ели и пили мы очень медленно — было непонятно, на сколько нам предстоит растягивать эти гамбургеры. Нас, под зонтиком, было практически не видно, за­то перед нами открывался великолепный об­зор.

Прошел час, потом еще сколько-то време­ни. Мы иногда переговаривались, но в основ­ном смотрели во все глаза.

Я заметил первым — и возбужденно шеп­нул:

— Вон, смотрите!.. Вон та девушка, в потер­тых джинсах, она с полчаса назад была возле лохотрона, а теперь к наперсточникам подхо­дит!

Девушка была одета довольно бедно, и воло­сы у нее были спутанными и тусклыми. Не сказать, что при ней может быть много денег. Но она смело сделала ставку у наперсточни­ков, потом еще одну...

— Думаете, это то самое? — прошептал Илюха.

— Похоже на то, — шепотом ответил Алешка. Издалека нам не было слышно разговора, но мы видели, что девушка заводится все больше и больше. Потом наступил момент, ко­гда она вдруг вышла из себя, опрокинула до­щечку, на которой наперсточник гонял свои наперстки, и даже попробовала ударить си­девшего на корточках наперсточника каблу­ком в лицо. Тот отшатнулся — и упал спиной на землю, потеряв равновесие.

Дальше все произошло очень быстро. «Ох­рана» наперсточника набросилась на девуш­ку, тут же раздались милицейские свистки, наряд побежал к месту происшествия. Из-за угла вывернул милицейский УАЗик, давно, видно, там дежуривший...

Через две минуты и наперсточников, и де­вушку увезли.

Вот так, — сказал Алешка. — Лохотронщики уничтожили конкурентов руками ми­лиции, а сами остались чистыми.

Интересно, — задумчиво проговорил Илья, — а за девушкой тоже обнаружат ка­кой-нибудь криминал?

Судя по ее виду, я бы предположил, что у нее найдут дозу наркотика, — сказал я.

Да, пожалуй, — кивнул Алешка.

Ну и сволочи же эти лохотронщики! — в сердцах бросил Илья. — Жду не дождусь, когда их прижучат.

Алешка поглядел на часы.

— Думаю, ждать осталось недолго.

И мы дождались.

ЭПИЛОГ

Опять пятница. Семь вечера, мы выходим к метре «Динамо» — все четверо в новой краси­вой форме. Прохожие на нас оглядываются.

За прошедшие дни было немало событий. Начать с того, что мы дождались финала на ВДНХ — и с ликованием увидели, как лохотронщики спешно сворачивают свою деятель­ность. Потом, приехав на квартиру к Аглае Бертольдовне, мы узнали, что все прошло без сучка и задоринки. Ольгин папа, как рассказывают, хорошо сыграл свою роль. Теплынин проникся к нему сочувствием, заговорил хорошо постав­ленным, бархатным и душевным голосом: как это возмутительно, когда мошенники грабят че­стных граждан, и пообещал немедленно сде­лать все, что в его силах, чтобы покончить с без­образием.

И действительно, по телефону он наболтал много лишнего. Этого было достаточно, чтобы милиция смогла, наконец, к нему подступить­ся. Генерал Кирилл — или, полностью, Кирилл

Константинович Левиков, заехал ненадолго к Аглае Бертольдовне, и мы с ним познакоми­лись.

— Мы получили достаточно материалу, что­бы был повод начать раскручивать его и по дру­гим делам, — рассказывал Кирилл Константи­нович. — Так что, даже если за лохотрон его толком взгреть не удастся, мы его все равно дожмем.

А во вторник в одной из крупнейших газет появились распечатки разговоров Теплынина с лохотронщиками— разговоров, в которых он им приказывал приостановить «дуриловку», пока он не станет депутатом. Мы так поняли, Кирилл Константинович сознательно допустил «утечку информации» — чтобы сильные по­кровители Теплынина, если они у него есть, не вздумали вступаться за него.

А в среду в газетах и по телевидению прошло сообщение, что уже во вторник вечером собра­лось экстренное заседание избирательной ко­миссии. Члены избиркома изучили публика­цию, рассмотрели вопрос со всех сторон — и по­становили вычеркнуть Теплынина из списка кандидатов.

Так что, можно считать, одного мошенника мы во власть не пустили. А если после этого начнут покруче брать в оборот все жульниче­ские лотереи, — так мы вообще великое дело сделали!

Ну а реакцию Осетрова на Жоркину физио­номию можно представить.

Остановившись перед Жориком на утрен­нем построении в понедельник, он сказал:

— Шлитцер! Опять что-то натворил? В какую историю вляпался? Хочешь и в сле­дующие выходные пойти в город не в фор­ме?

— Он не виноват! — прогудел Илюха. — На него шпана напала. Мы свидетели.

Осетров повернулся к Илюхе и внимательно поглядел на него:

Но вы хоть разобрались с этой шпаной, а, Угланов?

Еще как! — заверил Илюха, ухмыляясь.

Среди наших одноклассников послыша­лись смешки: все отлично представляли, что будет с любой шпаной, если Илюха начнет «разбираться».

— Так, — Осетров, усмехнувшись, указал пальцем на каждого из нас. — Вы, все четве­ро, ко мне в кабинет!

Мы покорно прошли вслед за ним в его ка­бинет, и там он скомандовал:

— А теперь выкладывайте, подробно и без утайки, какая история с вами произошла!

И мы стали рассказывать. Через несколько секунд Осетров поднял руку ладонью вверх:

Если вы не против, я включу диктофон.

Не против, конечно, — ответили мы.

Осетров рассмеялся:

— И вернуться всегда можно будет к любой детали, и память, можно сказать, останется. Может, при выпуске подарю вам по кассете, чтобы было, что вспомнить!

Итак, мы продолжили рассказ, уже при включенном диктофоне, а Осетров слушал, кивал, иногда останавливал нас и устраивал нам «разбор полётов в полевых условиях», как он, то ли в шутку, то ли всерьез, называет подобные анализы промахов и проблем.

Надо сказать, «разборы» были минималь­ные — по сравнению с тем, что Осетров ино­гда устраивал нам. Получается, в целом он был нами доволен. Что он и подтвердил под конец.

— Что ж, — сказал он. — Молодцы! Да, мо­лодцами себя проявили, за исключением неко­торых, гм, мелочей... Вот только папа этой Оли меня несколько волнует в данной ситуа­ции. И это, кстати, к нашему разговору о том, что охраняя государство, мы должны охра­нять каждого конкретного человека, а не не­что абстрактное. Тут вы это правило наруши­ли. Сами посудите. Если Теплынин решит, что Олин папа был милицейской подсадной уткой, а к такому выводу он запросто может прийти, то наверняка отдаст приказ отомстить этому «избирателю». А месть такого человека может оказаться жестокой...

- Этого не будет! — заверил я. — Вы зря считаете, что мы об этом не подумали! Нас то­же этот вопрос волновал, и мы обсудили его с Кириллом Константиновичем. Он все выстро­ил так, что Олин папа получается не задетым ни с какого боку. Мол, доказательства давно собирались, и телефоны Теплынина давно прослушивались, по санкции, и в любом слу­чае его связь с лохотроном разоблачили бы... Теплынину никогда в голову не придет, что избиратель, задавший ему вопрос, мог хоть как-то сотрудничать с милицией, вольно или невольно.

— Что ж, тогда все хорошо, — кивнул Осе­тров. — Совсем чисто сработали, не считая ог­рехов, о которых мы говорили. Но если такие огрехи не будут повторяться, то можно о них не вспоминать. Главное, чтобы память о них в ваших головах сидела. В целом, всех хвалю. Не знаю, кого хвалить больше, потому что Карсавин, конечно, замечательную идею вы­дал, но этой идеи не было бы, если бы вы все не работали вместе. Так держать! Ладно, сту­пайте. А ты, Шлитцер, учти — теперь у тебя двойной стимул соблюдать железную дисцип­лину и примерное поведение! Отправиться в город не в форме и в эти выходные будет обид­но, а?

— Обидно, — согласился Жорик. — Но вы не волнуйтесь, я постараюсь.

И, как видите, он постарался. Мы идем к Аглае Бертольдовне, где девчонки уже нас ждут. День ясный, солнечный, теплый — вес­на так разыгралась, что просто петь и танце­вать хочется! И настроение у всех прекрасное. Мы как на крыльях летим.

Конечно, нас немного волнует, как Аглая Бертольдовна, при ее нелюбви к спецслуж­бам, воспримет нашу форму. Но нам почему-то кажется, что очень нормально воспримет. Верно?

КОНЕЦ