Свидетельства традиции

Перед йогом — меркнет мгла, свет исходит от чела, На лице покой.

Чуть решается дохнуть на его нагую грудь Ветерок морской.

Широко простор открыт. Посреди миров стоит Одинокий йог.

Он огромен и космат, волны робкие дрожат, Лишь коснутся ног.

Рабшдранатх Тагор, «Йог»¹⁰

Для археологов, имеющих дело с останками культур, некоторые периоды истории Индии мало плодоносны. Крайне мало материальных следов осталось от времени предполагаемого прихода ариев в Северную Индию. Накопление еще не было основной целью существования. Храмов арии не возводили — их заменяла площадка для жертвенного огня. Кремация к тому времени у них стала господствующей, а погребальный обряд изменился в сторону его осмысления как избавления от ненужного уже покойному и родственникам тела, и поэтому погребения не содержали вещей и кладов, а погребальный костер предписывалось заливать так обильно, чтобы в образовавшемся болотце завелись лягушки. Жилища и дворцы, о которых так красочно повествуют Рамайана, Махабхарата и пураны, поначалу строились из дерева, и даже тысячелетие спустя каменные буддийские храмы воспроизводили образцы прежних деревянных строений. А дерево в жарком и влажном климате Индии сохраняется плохо.

Но в Древней Индии обычай и слово считались важнее вещей — и сохранились лучше вещей.

Наверное, не будет излишне смелым утверждение, что широкое использование многочисленных способов и приемов достижения сверхобычного сознания — это неминуемый этап становления любой культуры. В большинстве из них эта стадия ушла в прошлое вместе с распадом родового общества, образования государств и государственных религий, но в Индии этот пласт древней культуры сохранился, развивался и во многом определяет жизнь даже современного общества.

Прежде всего необходимо отметить, что на всем протяжении исторического времени в Индии была устойчивая традиция существования слоя «свободных мыслителей», подвижников и отшельников — йогинов, риши, садху, бхик-шу, муни, йати и пр., для которых подвижничество, познание Истины, сохранение и передача знания составляли смысл и содержание жизни. По последним переписям, в Индии таковых не менее 8 млн. Наличие изображений «созерцателей» на печатях Индской цивилизации свидетельствует о том, что мы имеем дело с общеиндийским культурным архетипом.

Тематическое и символическое разнообразие религиозных изображений, возможно, говорит о разнообразии мирно сосуществующих направлений и школ, составляющих «многообразность политеистической религии с отсутствием централизма и глубоко заложенной способностью к адаптации»¹¹. Наконец, наличие в этих изображениях почитаемых женских божеств находит свое продолжение в нынешнем индуизме в виде шак-

Современный садху. Как и тысячи лет назад...

тизма. И хотя, как говорят, аналогия не доказательство, в сохранившей преемственность культуре она весьма плодотворна, и пользуясь ею, ряд иследователей склонны усматривать в существе на «Царской печати» прото-Шиву. Одно из имен Шивы Пашупати — Повелитель зверей. Он же чаще других богов удостаивается титула Ве-ликий Йогин yogin), и ему приписывается знание бесчисленных асан йоги. Среди других индуистских богов именно Шива чаще всего выступает в качестве первого наставника в йоге, от которого по непрерывной цепочке учителей знание передается упражняющемуся. Поэтому почти несомненно, что между йогой и шиваизмом существуют очень древние связи и что пришедшие в Индию арии уже застали там весьма распространенную «туземную» йогу.

Но сами арии принесли свое мировоззрение и религию, отразившиеся в ранних частях Вед, созданных еще на арийской прародине и в Индии сложившихся в законченный комплекс. Поэтому язык наиболее древних ее частей ближе даже к Авесте, священному Откровению иранцев, чем к позднейшему эпическому санскриту. Веды — если не почва, то фундамент индийского мировоззрения. По традиционным представлениям, Веды — «дыхание Брахмана», как бы организующее мир, и состав ведийской литературы представляет этапы развития (или, скорее, излучения и нисхождения) священного знания, соотносимые с определенными сословиями и стадиями жизни человека в арийском обществе. Индуизм четко различает «услышанное» (в двух смыслах: услышанное «внутренним слухом» божественное откровение, голос божественного наития, и услышанное непосредственно из уст учителя), и — «передаваемое», «запомненное». Веды — не столько писание, сколько постоянно воспроизводимое наитие. Веды представляют собой гигантское собрание разнородных текстов, подразделяющихся по жанру на самхиты — сборники священных гимнов и возглашений — Ригведу, Самаведу, Яджурведу и Атхарваведу, брахманы — описания и истолкования положений самхит и обрядов; аранъяки — тексты, содержащие правила поведения удалившихся в лес ¹² отшельников и, наконец, упанишады — наиболее отвлеченные от обрядов рассуждения о познании и достижении Истины. И раннюю ведийскую религию опрометчиво было бы называть «грубой и материалистичной»¹³ только потому, что в ней существовали жертвоприношения. Ибо Веды пронизывает стремление увидеть Истинное за очевидным и преклонение перед знанием. «Кто куском дерева (жертву приносит), кто возлиянием, кто знанием Веды»¹⁴. «Кто поклонением, кто знанием (приносит жертву), только знание приносит удовлетворение»¹⁵. Провидцы и поэты (риши) были носителями запредельной мудрости, открывавшейся им в состоянии озарения, и их провидческий опыт показывал путь другим.

Основные положения Вед могут казаться совершенно противоположными йоговским: если Веды объявляют наилучшим путем к достижению этого и того мира та-пас и выполнение своего священного варнового, т. е. сословного, долга (dharma), то йога — способ индивидуального достижения Освобождения. Если ведийскую религию отличает особая вера в могущество божественного слова, то йога стремится освободиться от слов как ограничений духа. Если в Ведах то, что поддерживает эту Вселенную и ведет к Высшему Знанию, — это обряд и знание его сути, то йога последовательно выступает против внешней обрядности.

Однако внутренняя близость между йогой и брахманизмом оказалась глубже, больше и важнее внешних различий, в частности, потому, что ведийские обряды имели сходство с упражнениями йоги: очищение постом и молчанием перед жертвоприношением, возжигание внутреннего жара или пыла (tapas) подвижничеством и самоограничением, пребывание в неподвижности, повторение имени божества и т. п. При определенных обрядовых действиях жрец-брахман должен был также воспроизводить в уме, т. е. воображать, тот образ божества и мифологическое событие, на которое намекали гимны или изречения самхит. При этом он «умом совершает половину жертвоприношения» (Айтарея брахмана 5.53). Да и очищение и упорядочение сознания самого жертвователя и преобразование его личности также происходили посредством обряда. И он имел вполне прикладную цель — достижение высшей мудрости. Но вся «грандиозная механика соответствий и отождествлений» обряда с человеком и Космосом «выстраивалась не ради умозрительного удовлетворения: теория, как всегда в Индии, преследует практическую цель» — достижение бессмертия.¹⁶ К той же победе над смертью стремилась и «архаическая» йога. Единство же цели обусловило возможность взаимообмена средствами, хотя некоторые противоречия продолжают оставаться и в позднейшее время.

Уже в самхитах Вед мы находим некоторые важнейшие понятия последующей йоги: дхарана, дхьяна и др. Провидцы Вед указывают на существующий деятельный принцип, который они называют или проявляющийся в человеке прежде всего дыханием, упоминают о существовании пранических центров (cakra) в человеке (но не в физическом его теле). Для достижения как мирских, так и духовных целей применялись определенные молитвенные изречения (mantra), и поэтому само слово производится из двух корней man + tra и толкуется как «орудие духа». В брахманах употребляются термины japa (повторение мантр) и тайна (безмолвие — не только словесное, но и мысленное), указывающие на созерцательные приемы йоги. Там впервые в записанной форме мы находим звук ОМ (или АУМ) вместе с объяснениями его значения. В Майт-райани уп. (6.5.23) ОМ уже отождествляется с Вишну, всеми богами, всеми жертвами и т. п. В отрывке из Бри-хадаранъяки уп. (1.15.23) «Пусть он вдыхает и выдыхает (мысля): „Да не овладеет мною зло смерти"» можно видеть зародыш позднейшего учения о пранайаме, а в отрывке из Чхандогъи уп. (8.15), где говорится о человеке, который «сосредотачивает все свои чувства в Ат-мане», — намек на упражнение и состояние пратъяхары. В брахманах и особенно в аранъяках, текстах для лесных отшельников, внешний ведийский обряд преобразуется во внутренний, что превращает его в созерцательную технику, в которой физиологические функции соответствовали жертвенным возлияниям и обрядовым предметам. Если в ведийской жертве богам предлагалась сома, священный огонь, возлияние топленого масла и подношение пищи, то в подвижничестве в качестве пожертвования Богу предлагались телесные и мысленные проявления личности. Само дыхание часто отождествлялось с «непрерывным возлиянием». Идея о внутренней жертве была настолько всеохватывающа и плодотворна, что позволила сохранить в лоне брахманизма, а позже индуизма самых одержимых отшельников, аскетов и мистиков.¹⁸

Итак, задолго до начала нашей эры йога и брахманизм вступили в союз ради Истины. В конце концов, все исходит из Единого Источника, но кажется чуть ли не чудесным, насколько взаимодополняющими оказались эти два подхода к Истине.

И «неистинные» или «ненастоящие» по отношению к Ведам учения — буддизм и джайнизм — также были связаны с йогой. Путь к Истине основателей этих учений Махавиры и Будды, великих ^кшатриев духа», проходил через определенную практику йоги: уход от мирской жизни в уединение, ограничения в питании, неподвижное сидение в йоговской позе, управление дыханием и созерцание. И хотя они затем оставили йогу, допуская, впрочем, ее в качестве индивидуальной подготовительной дисциплины для начинающих, их последователи создали внутри этих учений особые направления — буддистскую йогачару и джайна йогу™.

Йогу в своих духовных исканиях и подвижничестве использовали бессчетное число отшельников и бродячих аскетов (шраманов, паривраджиков), не оставивших крупных учений.

Итак, можно утверждать, что за несколько столетий до нашей эры в Древней Индии не было ни одного религиозного или философского направления и учения, которое бы не подверглось влиянию йоги. Были, вероятно, и излагающие ту или иную существующую практику йоги писания. Но текстов, которые бы изложили ее как особое учение, последовательно и систематически, или еще не было, или они не сохранились до нашего времени.