Глава 6. – Я сказала, пошла вон, – по-прежнему тихо повторила Мередит, обращаясь к Кэролайн

– Я сказала, пошла вон, – по-прежнему тихо повторила Мередит, обращаясь к Кэролайн. – Ты сказала то, что никогда не должно звучать в любом цивилизованном месте. А тут уж так случилось, что это комната Стефана… и, да, это его комната, чтобы выставить тебя отсюда. Но я сделаю это за него, поскольку он никогда не позволит себе вытолкать в шею девушку, … тем более свою бывшую. Я бы еще добавила – чтобы выставить преисподнюю из его комнаты.

Мэтт откашлялся. Он отошел в угол, и все на время о нем забыли. Но сейчас он сказал: – Кэролайн, я знаю тебя слишком давно, чтобы миндальничать, и Мередит права. Хочешь высказать кое-что из того что ты уже говорила о Елене, делай это подальше от нее. Я знаю одно. Не имеет значения, что Елена делала, когда она была… была здесь внизу до… – Его голос на удивление понизился, и Бонни поняла, что он имел в виду, когда Елена была здесь, на Земле до… – Сейчас она настолько близка к ангелу, насколько ты можешь себе представить. Сейчас она… она… полностью… – Он колебался, чтобы подобрать правильные слова.

– Чиста, – легко произнесла Мередит, заполнив пустоты в его мысли.

– Да, – согласился Мэтт. – Да, чиста. Все, что она делает непорочно. Не то что бы твои отвратительные слова могли запятнать ее, но, тем не менее, нам очень не нравится выслушивать твои попытки.

– Спасибо, – последовало от Стефана.

– Я уже собиралась, – сквозь зубы процедила Кэролайн. – И не смей проповедовать мне чистоту! Со всем тем, что здесь происходит! Вы, вероятно, просто хотите наблюдать за происходящим, за поцелуем двух девчонок. Вы, наверное…"

– Довольно – сказал Стефан почти невыразительно, но Кэролайн была внезапно увлечена за дверь, словно вынесена туда невидимыми руками так, что сумочка девушки просвистела после нее.

Затем дверь тихо закрылась.

Короткие волоски на затылке Бонни стали дыбом. Она ощутила Силу, причем в таких количествах, что ее психические чувства были потрясены и временно парализованы. Переместить Кэролайн, … а она не была маленькой девочкой, … используя Силу.

Возможно, Стефан изменился настолько же, насколько изменилась Елена. Бонни взглянула на подругу, бассейн спокойствия которой покрылся рябью усилиями Кэролайн.

Не плохо бы отвлечь ее, и возможно сделать достойной освобождения от пут Стефана, – подумала Бонни.

Она шлепнула Гилберт по коленке, а когда Елена повернулась, Бонни поцеловала ее.

Елена прекратила поцелуй очень быстро, опасаясь снова побудить негодование. Но Бонни сразу поняла, что имела в виду Мередит. В этом не было ничего сексуального. Ощущения были такие, словно на тебя обрушивают все чувства в полной мере. Когда Елена отошла от Бонни, ее лицо сияло так же, как после контакта с Мередит, все горе растворилось… да, в чистоте поцелуя. И Бонни почувствовала, как спокойствие Елены впиталось в нее.

– … следовало узнать лучше, а тогда привозить Кэролайн, – сказал Мэтт Стефану. – Извини за вмешательство, но я знаю Кэролайн, и она могла продолжать трепаться еще на протяжении получаса, даже и не думая затыкаться.

– Стефан позаботился об этом – сказала Мередит, – или это тоже была Елена?

– Это был я, – сказал Стефан. – Мэтт прав: она могла продолжать говорить бесконечно. А оскорблять Елену, никому не позволено, не в моем присутствии.

И зачем они говорят об этом? поинтересовалась Бонни сама у себя. Из них из всех, Мередит и Стефан были менее склонны к болтовне, а тут вдруг решили побеседовать, причем на абсолютно ненужную тему. Потом она поняла, что это было из-за Мэтта, который медленно, но решительно подходил к Елене.

Бонни как мотылек вспорхнула с места, так же быстро и легко, и сумела пройти мимо Мэтта, даже не взглянув на него. А затем присоединилась к разговору Мередит и Стефана о том, что только что произошло. Кэролайн стала врагом, все согласились с тем, что здесь уже ничего не поделаешь. Ее планы в отношении Елены всегда были обратными ее словам. Бонни могла бы поспорить, что сейчас она продумывала новый план против каждого из них.

– Она чувствует себя одинокой, – сказал Стефан, словно пытаясь оправдаться вместо нее. – Она хочет быть принятой, кем угодно, на любых условиях, … она чувствует себя… обособленно. Так словно никто действительно узнав Кэролайн, не стал бы ей доверять.

– Она защищается, – согласилась Мередит. – Но думаю, что ей стоило бы показать свою благодарность. В конце концов, мы спасли и сохранили ее жизнь, всего неделю назад.

Нет, было что- то большее во всем этом, думала Бонни. Ее интуиция подсказывала, что возможно, случилось нечто перед тем, как они спасти Кэролайн. Но маленькой ведьме было настолько обидно за Елену, что она отмахнулась от нытья своего внутреннего голоса.

– Почему кто-то должен ей доверять? – парировала Бонни. Она бросила быстрый взгляд через плечо. Елена, несомненно, собиралась «узнать» Мэтта, и он выглядел так, будто с минуту на минуту готов был рухнуть в обморок. – Кэролайн красивая, кто бы спорил, но это все. Она и одного слова не может сказать, чтобы не оскорбить кого-нибудь. Она постоянно ведет грязные игры… и… и я понимаю, что мы сами неоднократно занимались тем же, … но она всегда ставит целью выставить других в плохом свете. Конечно, она может заполучить чуть ли не любого парня, – внезапно ее охватила тревога, и она стала говорить громче, чтобы прогнать это чувство, – но если ты девушка, то она просто пара длинных ног и большая…

Бонни остановилась, потому что Мередит и Стефан замерли с одинаковым выражением на лицах «О Боже, только не снова».

– А еще она имеет хороший слух, – раздался трясущийся угрожающий голос позади Бонни. Сердце ведьмы подпрыгнуло к горлу.

Вот что получается, когда игнорируешь предчувствия.

– Кэролайн… – Мередит и Стефан старались ради «защиты от повреждений», но было слишком поздно. Кэролайн вышагивала своими длинными ногами так, словно не хотела касаться ногами пола в комнате Стефана. Странно, однако, она несла свои высокие каблуки в руках.

– Я вернулась, чтобы забрать свои очки, – сказала она, по-прежнему дрожащим голосом. – И вот услышала что так называемые «друзья» думают обо мне.

– Нет, не так – красноречиво начала Мередит, поскольку Бонни была ошеломлена и не могла произнести не звука. – Ты всего лишь услышала некоторых очень сердитых людей, которые выпускают пар, после твоих оскорблений.

– Кроме того, – вдруг Бонни удалось заговорить снова, – признайся Кэролайн, ты надеялась услышать что-нибудь. Вот почему ты сняла обувь. Ты стояла прямо под дверью и подслушивала, разве не так?

Стефан закрыл глаза. – Это моя вина. Я должен был…

– Нет, не должен, - сказала ему Мередит, и для Кэролайн она добавила: – И если ты сможешь сказать мне, что хоть одно слово, из тех которые мы высказали – неправда, или преувеличение – за исключением, возможно, того что сказала Бонни, но Бонни это… просто Бонни. Во всяком случае, если ты сможешь указать хотя бы на одно неправдивое слово из сказанных нами, тогда я принесу извинения.

Кэролайн не слышала. Она вся дрожала. Ее красивое лицо, стало темно-красного цвета, и перекосилось от ярости.

– Ох, вы по очереди, будете просить моего прощения, – сказала она, указывая пальцем на каждого из них. – Вам действительно будет жаль. И если ты попробуешь использовать на мне это… эту штуку, типа вампирское колдовство, – сказала она Стефану, – у меня есть друзья, … настоящие друзья… которые захотят узнать об этом.

– Кэролайн, только сегодня днем ты подписала контракт…

– О, кто предоставляет проклятие?

Стефан встал. Было темно внутри небольшой комнаты с пыльным окном, его тень упала перед ним от прикроватной лампы. Бонни проследила за ней взглядом и ткнула Мередит в бок, волосы на ее руке и шее буквально звенели. Тень была темная и на удивление длинная. А тень Кэролайн была слабой, прозрачной и короткой имитацией весьма реальной тени Стефана.

Предгрозовое ощущение вернулась. Бонни вся тряслась, будто нырнула в ледяную воду, и не могла остановить дрожь, как не старалась. Холод проникал в ее кости, разрывая слои тепла в них, и проникая все глубже, подобно жадному зверю. Она начинала трястись еще сильнее…

Что- то происходило с Кэролайн в темноте, … что-то исходило от нее… или шло к ней, … а может и то и другое одновременно. В любом случае, все это творилось вокруг нее, и вокруг Бонни. Напряжение было настолько густым, что ведьма почувствовала удушье, ее сердце начало бешено колотиться. Рядом с ней, Мередит… практически всегда уравновешенную Мередит… колотило от тревоги.

– Что…? – шепотом начала она.

Вдруг что-то, проплясало в темноте, и дверь в комнату Стефана захлопнулась… лампа, обычная электрическая, взорвалась, … древняя ролетная штора над окном с грохотом упала во внезапно погрузившуюся в темноту комнату.

Кэролайн закричала. Это был ужасный сырой звук, так может кричать только человек, с которого живьем сдирают мясо, и вырывают позвоночник через горло.

Бонни тоже кричала. Она ничего не могла с собой поделать. Однако, ее крик был слишком задыхающимся и слишком слабым, словно эхо крика Кэролайн. Слава Богу, Форбс кричала не долго. Бонни смогла подавить следующую волну ора в собственном горле, даже когда ее трясло, как никогда. Мередит крепко обхватила ее руками, но потом, так как тьма и тишина не отступали, и дрожь Бонни продолжалась, Мередит встала и безжалостно передала ее Мэтту, который оказался удивленным и смущенным, но неуклюже попытался держать девушку.

– Это не та темнота, к которой глаза смогут привыкнуть, – сказал он. Голос парня был скрипучим, словно у него пересохло в горле. Но это было лучшее, что он мог сказать, потому что из всех опасных и жутких вещей в мире, больше всего Бонни боялась именно темноты. Было там что-то, что могла видеть только она. Несмотря на ужасную дрожь, ей удалось удержаться на ногах с его помощью, и вдохнуть. Затем она услышала, как вздохнул Мэтт.

Елена сияла. Но это не все. Свет простирался позади и по обе стороны от нее в паре того, что было прекрасным по определению, и, несомненно, это были… крылья.

– У нее е-есть к-крылья, – прошептала Бонни, заикаясь скорее от тряски, чем от страха или благоговения. Мэтт вцепился в нее, как ребенок, и не смог ничего ответить.

Крылья двигались вместе с дыханием Елены. Она уверенно парила в воздухе, одна рука выставлена вперед с расставленными пальцами в отрицательном жесте.

Девушка заговорила. Это был язык, который Бонни никогда прежде не слышала, она даже сомневалась, что он вообще используется на Земле. Слова были острыми, тонкими, как расколотый на множество осколков кристалл, которые падали откуда-то свысока.

Форма слов почти имела смысл, в голове Бонни, ведь ее собственные психические способности подхлестывала огромная Сила Елены. Эта была Сила, стоящая высоко над тьмой в противостоянии, и сметала ее в сторону, заставляя «нечто» в темноте убраться, прежде чем оно выпустило когти во всех направлениях. Острые как лед слова следовали за ним попятам, теперь уже освободительные…

А Елена… Елена была душераздирающе прекрасна, также как в то время, когда была вампиром, и такой же бледной.

Но Кэролайн тоже кричала. Она произносила сильные слова из Черной магии, и для Бонни это было, словно ужасные тени всех темных сортов исходили из ее рта: ящерицы, змеи, и многоногие пауки.

Это был поединок, с вбрасыванием магии. Только каким образом Кэролайн узнала столько о колдовстве? Она даже не была ведьмой по наследственной линии, как Бонни.

За пределами комнаты Стефана, был странный звук, почти как звук вертолета. Вип-вип-вип-вип-вип… Это ужасало Бонни.

Но она должна что-нибудь сделать. Она была Кельтским друидом по наследию, и не могла отказаться от этого. Она должна была помочь Елене. Медленно, словно двигаясь против штормового ветра, Бонни подошла к Елене, и положила руку на руку подруги, предложив свою Силу.

Когда Елена приняла помощь и их руки сомкнулись, Бонни поняла, что Мередит стоит по другую сторону от нее. Свет рос. Ящерицы со скребущим звуком и истошным воплем, уносились прочь, раздирая друг друга на пути к спасению.

В следующий момент Елена резко отодвинулась. Крылья исчезли. Темные царапающие «нечто» тоже ушли. Елена прогнала их, используя при этом огромное количество энергии, подавляя их с помощью Белой Силы.

– Она упадет, – прошептала Бонни, смотря на Стефана. – Она использовала магию такую сильную…

Как только Стефан начал обращаться к Елене, очень быстро произошло несколько вещей, комната вспыхнула столбом света.

Вспышка. Ролетная штора, неистово гремя, подскочила обратно.

Вспышка. Лампа, каким-то образом, оказавшаяся в руках Стефана снова вспыхнула. Он, должно быть, пытался ее исправить.

Вспышка. Дверь в комнате Стефана медленно со скрипом открылась, словно в знак компенсации за предыдущий хлопок.

Вспышка. Кэролайн тяжело дыша, унизительно сидела на полу на четвереньках. Елена победила…

И упала.

Поймать ее помогла бы только нечеловечески быстрая реакция, особенно с другого конца комнаты. Но Стефан бросил лампу Мередит и слишком быстро, для того чтобы глаза Бонни смогли проследить, отдалился от нее. И в следующее мгновение он уже держал Елену, оборонительно склонившись над ней.

– О, черт, – проговорила Кэролайн. Слезы катились по ее лицу, оставляя черные линии от туши и делая ее взгляд не совсем человеческим. Она посмотрела на Стефана с нескрываемой ненавистью. Он трезво оглянулся назад, … нет, строго.

– Не поминай черта, – сказал он тихим голосом. – Не здесь. Не сейчас. Потому что, черт может услышать и отозваться.

– Как будто это не произошло только что, – сказала Кэролайн, в этот момент, она выглядела жалкой и подавленной. Так, словно начала что-то, что не знала, как остановить.

– Кэролайн, что ты такое говоришь? – Стефан встал на колени. – Ты хочешь сказать, что уже… заключила какую-то сделку…?

– Ой-ой, – вдруг невольно произнесла Бонни, разрушая зловещую обстановку в комнате. Один из обломанных ногтей Кэролайн оставил кровавый след на полу. И она продолжала сидеть там, делая малоприятные вещи. Бонни почувствовала, симпатическую пульсацию боли в пальцах, пока Кэролайн махала своей окровавленной рукой перед Стефаном. И затем сочувствие обратилось тошнотой.

– Хочешь облизать? – сказала она. Ее голос и лицо полностью изменились, и она даже не пыталась скрыть это. – Ой, да ладно, Стефан, – продолжила она насмешливо – Ты же пил кровь человека все эти дни, разве не так? Человек или… кем бы она ни была, кем бы ни стала. Вы оба летаете как летучие мыши, вместе, разве нет?

– Кэролайн, – прошептала Бонни, – Разве ты не видела их? Ее крылья…

– Как у летучей мыши… или уже другого вампира. Стефан сделал ее…

– Я тоже видел их, – сказал Мэтт за Бонни. – Это не крылья летучих мышей.

– Ни у кого глаз нет, что ли? – сказала Мередит, оттуда, где она все еще держала лампу. – Посмотрите сюда. Она наклонилась. А когда выпрямилась, то держала в руках длинное белое перо, которое сияло в свете лампы.

– Тогда может быть, она белая ворона, – сказала Кэролайн. – Это вполне уместно. И я не могу поверить в то, как вы все… все… лебезите перед ней, словно она принцесса. Всегда всем маленькая дорогая, не так ли, Елена?

– Перестань, – сказал ей Стефан.

– Слово «всем» является ключевым, – выплюнула Кэролайн

– Прекрати.

– То, как ты целовала людей, одного за другим, – она театрально содрогнулась. – Все, кажется, забыли, но это было больше похоже…

– Стоп, Кэролайн.

– На настоящую Елену. – Голос Кэролайн стал притворно жеманным, но она не смогла сдержать в нем яд, подумала Бонни. – Потому что каждый, кто знает тебя, в курсе кем ты действительно являлась до того как Стефан благословил нас своим неотразимым присутствием. Ты была…

– Кэролайн остановись сейча…!

– Шлюхой! Вот и все! Просто дешевой шлюхой!