Явление четвертое. Те же и Лазарь, Рисположенский и Фомииишна (у дверей)

Те же и Лазарь, Рисположенский и Фомииишна (у дверей)

Рисположенский. Здравствуйте, батюшка Самсон Силыч! Здравствуйте,

матушка Аграфена Кондратьевна! Олимпиада Самсоновна, здравствуйте!

Большов. Здравствуй, братец, здравствуй! Садиться, милости просим!

Садись и ты, Лазарь!

Аграфена Кондратьевна. Закусить не угодно ли? А у меня закусочка

приготовлена.

Рисположенский. Отчего ж, матушка, не закусить; я бы теперь рюмочку

выпил.

Большов. А вот сейчас пойдем все вместе, а теперь пока побеседуем

маненько.

Устинья Наумовна. Отчего ж и не побеседовать! Вот, золотые мои, слышала

я, будто в газете напечатано, правда ли, нет ли, что другой Бонапарт

народился, и будто бы, золотые мои...

Большов. Бонапарт Бонапартом, а мы пуще всего надеемся на милосердие

божие; да и не об том теперь речь.

Устинья Наумовна. Так об чем же, яхонтовый?

Большов. А о том, что лета наши подвигаются преклонные, здоровье тоже

ежеминутно прерывается, и един создатель только ведает, что будет вперед: то

и положили мы еще при жизни своей отдать в замужество единственную дочь

нашу, и в рассуждении приданого тоже можем надеяться, что она не острамит

нашего капитала и происхождения, а равномерно и перед другими прочими

Устинья Наумовна. Ишь ведь, как сладко рассказывает, бралиянтовый.

Большов. А так как теперь дочь наша здесь налицо, и при всем том,

будучи уверены в честном поведении и достаточности нашего будущего зятя, что

для нас оченно чувствительно, в рассуждении божеского благословения, то и

назначаем его теверита в общем лицезрении.-- Липа, поди сюда.

Липочка. Что вам, тятенька, угодно?

Большов. Поди ко мне, не укушу, -- небось. Ну, теперь ты, Лазарь, ползи.

Подхалюзин. Давно готов-с!

Большов. Ну, Липа, давай руку! Липочке. Как, что это за вздор?

Липочка С чего это вы выдумали?

Большов. Хуже, как силой возьму!

Устинья Наумовна. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!

Аграфена Кондратьевна. Господи, да что ж это такое?

Липочка. Не хочу, не хочу! Не пойду я за такого противного.

Фоминишна. С нами крестная сила!

Подхалюзин. Видно, тятенька, не видать мне счастия на этом свете!

Видно, не бывать-с по вашему желанию!

Большов (берет Липочку насильно за руку и Лазаря). Как же не бывать,

коли я того хочу? На что ж я и отец, коли не приказывать? Даром, что ли, я

ее кормил?

Аграфена Кондратьевна. Что ты! Что ты! Опомнись!

Большов. Знай сверчок свой шесток! Не твое дело! Ну, Липа! Вот тебе

жених! Прошу любить да жаловать! Садитесь рядком да потолкуйте ладком -- а

там честным пирком да за свадебку.

Липочка. Как же, -- нужно мне очень с неучем сидеть! Вот оказия!

Большов. А не сядешь, так насильно посажу да заставлю жеманиться.

Липочка. Где это видано, чтобы воспитанные барышни выходили за своих

работников?

Большов. Молчи лучше! Велю, так и за дворника выдешь. (Молчание.)

Устинья Наумовна. Вразуми, Аграфена Кондратьевна, что это за беда

такая.

Аграфена Кондратьевна. Сама, родная, затмилась, ровно чулан какой. И

понять не могу, откуда это такое взялось?

Фоминишна. Господи! Семой десяток живу, сколько свадьб праздновала, а

такой скверности не видывала.

Аграфена Кондратьевна. За что ж вы это, душегубцы, девку-то опозорили?

Большов. Да, очень мне нужно слушать вашу фанаберию. Захотел выдать

дочь за приказчика, и поставлю на своем, и разговаривать не смей; я и знать

никого не хочу. Вот теперь закусить пойдемте, а они пусть побалясничают,

может быть и поладят как-нибудь.

Рисположенский. Пойдемте, Самсон Силыч, и я с вами для компании рюмочку

выпью. А уж это, Аграфена Кондратьевна, первый долг, чтобы дети слушались

родителей. Это не нами заведено, не нами и кончится.

Встают и уходят все, кроме Липочки, Подхалюзина и Аграфены

Кондратъевны.

Липочка. Да что же это, маменька, такое? Что я им, кухарка, что ли,

досталась? (Плачет.)

Подхалюзин. Маменька-с! Вам зятя такого, который бы вас уважал и,

значит, старость вашу покоил, -- окромя меня, не найтить-с.

Аграфена Кондратьевна. Да как это ты, батюшке?

Подхалюзин. Маменька-с! В меня бог вложил такое намерение, потому

самому-с, что другой вас, маменька-с, и знать не захочет, а я по гроб моей

жизни (плачет) должен чувствовать-с.

Аграфена Кондратьевна. Ах, батюшко! Да как же это быть?

Большов. (из двери). Жена, поди сюда!

Аграфена Кондратьевна. Сейчас, батюшко, сейчас!

Подхалюзин. Вы, маменька, вспомните это слово, что я сейчас сказал

Аграфена Кондратьевна уходит.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ '

Липочка и Подхалюзин.

Молчание.

Подхалюзин. Алимпияда Самсоновна-с! Алимпияда Самсоновна! Но, кажется,

вы мною гнушаетесь! Скажите хоть одно слово-с! Позвольте вашу ручку

поцеловать.

Липочка. Вы дурак необразованный!

Подхалюзин. За что вы, Алимпияда Самсоновна, обижать изволите-с?

Липочка. Я вам один раз навсегда скажу, что не пойду я за вас, -- не

пойду.

Подхалюзин. Это как вам будет угодно-с! Насильно мил не будешь. Только

я вам вот что доложу-с...

Липочка. Я вас слушать не хочу, отстаньте от меня! Как бы вы были

учтивый кавалер: вы видите, что я ни за какие сокровища не хочу за вас

идти, -- вы бы должны отказаться.

Подхалюзин. Вот вы, Алимпияда Самсоновна, изволите говорить:

отказаться. Только если я откажусь, что потом будет-с?

Липочка. А то и будет, что я выйду за благородного.

Подхалюзин. За благородного-с! Благородный-то без приданого не возьмет.

Липочка. Как без приданого? Что вы городите-то! Посмотрите-ко, какое у

меня приданое-то, --в нос бросится.

Подхалюзин. Тряпки-то-с! Благородный тряпок-то не возьмет.

Благородному-то деньги нужны-с.

Липочка. Что ж! Тятенька и денег даст!

Подхалюзин. Хорошо, как даст-с! А как дать-то нечего? Вы дел-то

тятенькиных не знаете, а я их очен-но хорошо знаю: тятенька-то ваш

банкрут-с.

Липочка. Как банкрут? А дом-то, а лавки?

Подхалюзин. А дом-то и лавки -- мои-с!

Липочка. Ваши?! Подите вы! Что вы меня дурачить хотите? Глупее себя

нашли!

Подхалюзин. А вот у нас законные документы есть! (Вынимает.)

Липочка. Так вы купили у тятеньки?

Подхалюзин. Купил-с!

Липочка. Где же вы денег взяли?

Подхалюзин. Денег! У нас, слава богу, денег-то побольше, чем у какого

благородного.

Липочка. Что ж это такое со мной делают? Воспитывали, воспитывали,

потом и обанкрутились!

Молчание.

Подхалюзин. Ну, положим, Алимпияда Самсоновна, что вы выйдете и за

благородного -- да что ж в этом будет толку-с? Только одна слава, что

барыня, а приятности никакой нет-с. Вы извольте рассудить-с: барыни-то часто

сами на рынок пешком ходят-с. А если и выедут-то куда, так только слава, что

четверня-то, а хуже одной-с купеческой-то. Ей-богу, хуже-с. Одеваются тоже

не больно пышно-с. А если за меня-то вы, Алимпняда Самсоновна, выйдете-с,

так первое слово: вы и дома-то будете в шелковых платьях ходить-с, а в гости

али в театр-с -- окромя бархатных, и надевать не станем. В рассуждении

шляпок или салопов -- не будем смотреть на разные дворянские приличия, а

наденем какую чудней! Лошадей заведем орловских. (Молчание.) Если вы насчет

физиономии сумневаетесь, так это, как вам будет угодно-с, мы также и фрак

наденем да бороду обреем, либо так подстрижем, по моде-с, это для нас все

одно-с.

Липочка. Да вы все перед свадьбой так говорите, а там и обманете.

Подхалюзин. С места не сойти, Алимпияда Самсоновна! Анафемой хочу быть,

коли лгу! Да это что-с, Алимпияда Самсоновна, нешто мы в эдаком доме будем

жить? В Каретном ряду купим-с, распишем как: на потолках это райских птиц

нарисуем, сиренов, капидонов разных -- поглядеть только будут

деньги давать.

Липочка. Нынче уж капидонов-то не рисуют.

Подхалюзин. Ну, так мы букетами пустим. (Молчание.) Было бы только с

вашей стороны согласие, а то мне в жизни ничего не надобно. (Молчание.) Как

я несчастлив в своей жизни, что не могу никаких комплиментов говорить.

Липочка. Для чего вы, Лазарь Елизарыч, по-французски не говорите?

Подхалюзин. А для того, что нам не для чего. (Молчание.) Осчастливьте,

Алимпияда Самсоновна, окажите эдакое благоволение-с. {Молчание.) Прикажите

на колени стать.

Липочка. Станьте!

Подхалюзин становится

Вот у вас какая жилетка скверная

Подхалюзин. Эту я Тишке подарю-с, а себе на Кузнецком мосту закажу,

только не погубите! (Молчание.) Что же, Алимпияда Самсоновна-с?

Липочка. Дайте подумать.

Подхалюзин. Да об чем же думать-с?

Липочка. Как же можно не думать?

Подхалюзин. Да вы не думамши.

Липочка. Знаете что, Лазарь Елизарыч!

Подхалюзин. Что прикажете-с?

Липочка. Увезите меня потихоньку.

Подхалюзин. Да зачем же потихоньку-с, когда так тятенька с маменькой

согласны?

Липочка. Да так делают. Ну, а коли не хотите увезти, - так уж, пожалуй,

и так.

Подхалюзин. Алимпияда Самсоновна! Позвольте ручку поцеловать! (Целует,

потом вскакивает и подбегает к двери.) Тятенька-с!..

Липочка. Лазарь Елизарыч, Лазарь Елизарыч! Подите сюда!

Подхалюзин. Что вам угодно-с?

Липочка. Ах, если бы вы знали, Лазарь Елизарыч, какое мне житье здесь!

У маменьки семь пятниц на неделе; тятенька как не пьян, так молчит, а как

пьян, так прибьет того и гляди. Каково это терпеть абразованной барышне! Вот

как бы я вышла за благородного, так я бы и уехала из дому и забыла бы обо

всем этом. А теперь все опять пойдет по-старому.

Подхалюзин. Нет-с, Алимпияда Самсоновна, не будет этого! Мы, Алимпияда

Самсоновна, как только сыграем свадьбу, так перейдем в свой дом-с. А уж мы

им-то командовать не дадим-с. Нет, уж теперь кончено-с! Будет-с с них --

почудили на своем веку, теперь нам пора!

Липочка. Да вы такие робкие, Лазарь Елизарыч, вы не посмеете тятеньке

ничего сказать, а с благородным-то они немного наговорили бы.

Подхалюзин. Оттого и робкий-с, что было дело подначальное -- нельзя-с.

Прекословить не смею. А как заживем своим домом, так никто нам не указ. А

вот вы все про благородных говорите. Да будет ли вас так любить благородный,

как я буду любить? Благородный-то поутру на службе, а вечером по клубам

шатается, а жена должна одна дома без всякого удовольствия сидеть. А смею ли

я так поступать? Я всю жизнь должен стараться, как вам всякое удовольствие

доставить.

Липочка. Так смотрите же, Лазарь Елизарыч, мы будем жить сами по себе,

а они сами по себе. Мы заведем все по моде, а они -- как хотят.

Подхалюзин. Уж это как и водится-с.

Липочка. Ну, теперь зовите тятеньку. (Встает и охорашивается перед

зеркалом.)

Подхалюзин. Тятенька-с! Тятенька-с! Маменька-с!..