Глава 13. — Это просто моделирование Трис,— я уверяю ее, хотя она знает, что это намного сложнее, чем я пытаюсь показать.

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

— Это просто моделирование Трис, — я уверяю ее, хотя она знает, что это намного сложнее, чем я пытаюсь показать.

Медленно, поскольку моделирование захватывает ее мозг, глаза у нее закрываются, и она снова теряется в этой темноте.

Трис очнулась в темноте, и я тоже. Голубые шары бликами один за другим заполняют комнату светом и бросают жуткие, мерцающие тени на пол. Я узнаю это место — Яма. Посвященные стоят вокруг стеклянной коробки, в которую заключена Трис. Я из моделирования подхожу к этой коробке и стучу по стеклу, кивая в сторону её ног. Я следую своим собственным взглядом вниз по её ногам, любопытно, но осмотрительно, так как не понимаю, что происходит с этой коробкой.

Ответ прибывает незамедлительно. Водные потоки бьют из основания коробки, и почти дошли до лодыжки Трис.

– Эй! – она плачет. – Выпустите меня отсюда!

Вода поднимется слишком быстро. — Выпустите меня отсюда!

Несмотря на то, что это просто моделирование, от мысли о том, что я наблюдаю, как тонет Трис, дрожь проходит вверх вниз по моему позвоночнику.

Это не реально. Я напоминаю себе.
Вода поднимается к её голове, полностью заточая ее в этой удушающей коробке. Выражение ее лица больше не показывает панику, но её пульс до сих пор не утихомирился; она всё сражается.

Снова и снова она ударяет в стекло перед ней ногой. Удар! Удар! Удар!

Давай, Трис. Что ты делаешь? Перестань бороться с моделированием.

Расстроившись, она ударяет стекло собственной ладонью. Её усилия, казалось, не приносят никаких результатов, пока я не услышал безошибочный треск стекла. Этот звук посылает дрожь по моему телу. Страх распространяется по моей крови, обещая убить меня в своей удушающей хватке.

Она не должна была контролировать моделирование.

Окончательный удар по стеклу заставляет его разбиться на тысячи кусочков, позволяя воде вытечь на пол и закончить моделирование.

Все беспорядочно размыто, когда открываю глаза. Я хватаюсь руками за голову и издаю разочарованный стон.

Я подхожу к креслу, когда она отходит от моделирования.

— Что? — спрашивает она, когда ей становится неудобно из-за моего взгляда.

Я предлагаю ей свою руку и помогаю подняться с кресла. Когда она стоит неподвижно, я вздыхаю и увожу её из комнаты.

— Да что такое? — требует она и выдергивает руку, когда мы оказываемся в коридоре.

Страх вспыхивает в её глазах, но только на секунду. Она пытается сделать самое обычное выражение лица и облокачивается на стену. — Какой еще Дивергент?

— Не прикидывайся, — говорю я. — Я уже догадывался об этом, но в этот раз все совершенно ясно. Ты управляла моделированием. Ты Дивергент. Я удалю запись, но если не хочешь закончить свои дни на дне пропасти, научись контролировать себя во время моделирования! А сейчас, с твоего позволения.

Я оставляю Трис позади и ухожу в комнату моделирования, оставляя её одну, чтобы она нашла способ, как спасти свою шкуру.

Поздним вечером я выбираюсь из сектора Бесстрашных, после подмены результатов я решаю прогуляться до железнодорожных путей. Я сажусь на бордюр, кладу свои руки на колени, и просто дышу воздухом. Лунные свет пробивается сквозь темные тучи, которые лениво дрейфуют по небу, смягчая резкие цвета дневного света и приглушают их в скрытой тени. Город потерял свою прежнюю суровость в лунном свете и стал более мягким. Острые углы, руины и разрушенные дома словно находятся под одеялом в объятиях ночи. Есть некая недвижимость в воздухе, которая «кричит» в надежде, что будет услышанной. Она словно жаждет себе зрителей, поэтому здесь нахожусь я, и греюсь в лучах её величия.

В тишине, я слышу, как ко мне приближаются чьи-то шаги.

Шона идет ко мне и тихо приветствует меня. Лунный свет отражается на ее медово-каштановых волосах; танцует на её скулах и носе; и светясь в её глазах.

— Что ты делаешь здесь так поздно? — спрашивает Шона у меня, садясь рядом со мной на пыльном бордюре.

Она подтягивает колени к подбородку и обхватывает их руками. В этом действии, я вижу Шону, которая была два года назад; Шона, которая учила меня драться по ночам, когда все расходились по кроватям, небольшая, но решительная.

— Я хотел спросить тебя о том же, — говорю я.

— Не спится. Мне нравится приходить сюда каждую ночь и наблюдать за изменениями; всё такое открытое и ясное, несмотря на то, что уже ночь.

— Ты скучаешь по нему? — она поворачивается, чтобы посмотреть на меня. — По дому, я имею ввиду.

— Я дома, — хотя я далеко от дома. — Там ничего не осталось для меня, — говорю я, указывая на сектор Отречения, хотя я не уверен, что сам верю своим словам.
Мы замолчали на несколько минут.

Я усмехаюсь и играю с травой, которая проросла сквозь трещины в цементе. — Пожалуйста, прошу тебя, избавь меня от разговора о девушках!

— Ох, заткнись! — пихает она меня кулаком в плечо. — Давай, рассказывай. Вы уже целовались? Ты осыпал её букетами из роз и одновременно рассказывая про свою любовь к ней, становился на одной колено?

— Отвечу на последний вопрос: безусловно, да! — дразнюсь я. — А на первый я отвечать не собираюсь.

— Рассказывай или я продам душу Эрику, — требует она.

Недалеко я слышу звук приближающегося поезда. — Вот он звук моего спасения!

— Я вытащу из тебя ответ, так или иначе, — говорит она. — Куда этот поезд отправляется?

— Не знаю. В Конец Света, наверное, — говорю я и ищу глазами горизонт, где железнодорожные пути уходят в небытие, — хочешь прокатиться?

— Я откажусь, пожалуй, — говорит она. — Не делай глупостей.

Тогда нам приходится разойтись: она уходит в сектор Бесстрашных, а я следую за поездом, который идет в небытие.

Я высовываюсь из кабины настолько, насколько хватает смелости, ветер касается моего лица, от чего в груди приятно защемляет. Только тогда, когда я еду в поезде, когда я вижу проносящийся мимо город, я чувствую прилив адреналина, который очищает мою голову и из-за которого учащается мой пульс. Только здесь, и с Трис.

Я вспоминаю форму её лица в своем сознании. Слегка кривой нос, брови и густые ресницы. Я вижу её повсюду; ветер поет её имя, а луна отражает мерцающие глаза.

Её смех течет по моим венам; она живет во мне. Меня пугает то, что я могу потерять контроль над собой - я могу полагаться на кого-то еще, кроме меня. Я готов как раз к этому времени, чтобы позволить себе упасть вниз, в никуда, и сделать все заново и ее имя должно быть на моих устах. Я позволяю захватить меня этой идее, я больше не Четыре, и больше не Тобиас, я — человек, который родился в мире лжи и сломанных нравов, в мире, где мне есть, что терять, но оно того стоит. Здесь мы оказались брошены на произвол, хрупкие так же, как и нежное порхание крыла птицы против сильного ветра, но я не дам себе сломаться, и я надеюсь, что она окажется такой же сильной.

Я могу чувствовать мир, который напечатан на увядающей желтой бумаге, такой же хрупкий, как шепот, украденный ветром для оружия. Блестящие огни города меркнут, когда я закрываю их кончиками пальцев, а ведь этого так легко могло не произойти, и я уже потерялся в бесконечных возможностях невесомого ночного воздуха. Тысячи сверкающих огней летят надо мной по небу, и все мое существо трепещет, я по-настоящему, по-настоящему живой.