Философия права в России XIX—XX веков

Просветительство как идейное течение сохранилось и в начале X 1Хвека. В России продолжаются попытки осмыслить роль и на­значение человека как правового индивида, найти путь избавления от крепостничества — главной беды русского народа. Такой путь рус­ские просветители видели в знаниях, разуме. В начале XIX века к этой теме обращалась целая плеяда мыслителей, в том числе и фило­софы, рассматривавшие проблему отмены крепостничества, а часто и, ограничения самодержавия, через правовой механизм, через возврат к естественному праву, — Федор Васильевич Кречетов (ок. 1740— после 1801 гг.), Василий Федорович Малиновский (1765—1814), Иван Петрович Пнин (1773—1805), Александр Петрович Куницын (П83-1840) и др.

Например, А.П. Куницын полагал, что в установлении справед­ливых отношений между людьми решающую роль играет разум, так как он, с одной стороны, охраняет свободу человека от страстей, сдерживает чувственно-волевые всплески и эмоции, а с другой — за­щищает от внешнего насилия.

Философию права Куницын разделял на две части: нравоучение (внутренняя свобода) и нравоучение (внешняя свобода). Примеча­тельно, что эту дисциплину он называл «нравственной философией».

Саму же свободу Куницын считал общей целью человечества, ко­торую можно достичь, только соблюдая взаимные права и точно ис­полняя взаимные обязанности.

После Отечественной войны 1812 г. борьбу за свободу в России возглавили декабристы. Они ставили перед собой задачу ликвидиро­вать крепостничество, абсолютную монархию, сословное неравенст­во и установить основные свободы — личности, слова, собственнос­ти, вероисповедания.

В своих философско-правовых воззрениях декабристы исходили из концепций естественного права и общественного договора. Они были убеждены, что государство возникает на основе изначально справедливого договора между народом и правителем. Когда же этот договор правителем нарушается, народ вправе его сменить. Само­державие, считали они, — самая несправедливая и незаконная фор­ма власти, даже общинно-вечевая организация Древней Руси была более совершенной и справедливой, чем самодержавный деспотизм. Тем более справедливым и прогрессивным является республикан­ский строй, который и необходимо установить в России.

Одним из идеологов декабристов, внесшим весомый вклад в развитие русской философско-правовой мысли, был полковник Павел Иванович Пестель (1793—1826). В частности, в проекте уст­ройства России он мыслил будущее отечество как государство, ос­нованное на трех принципах: «Единородство. Единообразие. Еди­номыслие». Управлять таким государством должны три ветви влас­ти — законодательная (Народное Вече), исполнительная (Держав­ная Дума) и блюстительная (Верховный Собор). Все вместе они призваны обеспечить благоденствие, понимаемое П.И. Пестелем как равновесие прав и обязанностей правителей и народа. Состоя­ние благоденствия поддерживают три группы законов: духовные — изложенные в Священном Писании; естественные — вытекающие из природных нужд человека; и гражданские — установленные го­сударством. В конечном счете пестелевская концепция «всеобщего благоденствия» предполагала ликвидацию монархии и сословных привилегий, учреждение неприкосновенности личности, равенст­ва, свободы печати, слова и собраний, т.е. предусматривала буржу­азные преобразования.

Близкими идеям декабристов были взгляды Петра Яковлевича Чаа­даева (1794—1856). Его трактат «Философические письма» положил начало двум идейным течениям - славянофилов и западников. Примеча­тельно, что в вопросах философии права приверженцы обоих течении имели много общего. Так, и славянофил АС. Хомяков (1804-1860), и западник А.И. Герцен (1812-1870) выступали за отмену крепостного права Различия скорее заключались в способах его отмены и в формах правления Российским государством. Если славянофилы провозглаша­ли лозунг «Православие. Самодержавие. Народность», то западники предлагали установить социальную республику (А.И. Герцен), призыва­ли крестьян к восстанию против самодержавия (Н.Г. Чернышевский).

В противовес славянофильской концепции крестьянской общи­ны как идеала социального устройства России и западнической идее социальной республики в середине XIX века возникает теория анар­хизма с собственными философско-правовыми установками.

У истоков анархизма стоял «руссейший из русских», по характе­ристике философа С.А. Левицкого, Михаил Александрович Бакунин (1814-1876), бунтарь, избравший кредо: радость разрушения есть творческая радость. Он полагал, что законы любого государства не­праведны и порабощают человека.

Для достижения подлинной свободы необходимо уничтожить государство и восстановить естественное право как подлинно человече­ское Итогом борьбы должен стать «безгосударственный социализм». Свобода и социализм - вот краеугольные камни нового общества, провозглашал М.А. Бакунин в своей работе «Государственность и анархия» Он писал, что «свобода без социализма - это привилегия, несправедливость; социализм без свободы - это рабство и скотство». Причем, свободу М.А. Бакунин не отождествлял с равенством, по­лагая что любой, даже относительно равноправный коллектив свобо­ду ущемляет. Поэтому к крестьянской общине как к идеалу общест­венного устройства он относился критически и подчеркивал, что в ней фактически отсутствует право - индивид всегда бесправен перед общиной, она деспотична, в ней принижена роль женщины и т.п.

Идея свободы получила развитие в творчестве Бориса Николаевича Чичерина (1828-1904), но не с бунтарско-революционных, а с либе­ральных позиций. Суть философско-правового либерализма Б.Н. Чи­черина заключается в том, что он рассматривал человека как изначаль­но свободное существо. С его точки зрения, существует три уровня ли­берализма: уличный (своеволие), оппозиционный (недовольство влас­тью) и охранительный (гармония свободы, власти и закона).

Рассматривая динамику развития свободы, Б.Н. Чичерин выде­лял в этом процессе четыре ступени: личность и общество, право, нравственность, человеческие союзы.

На первой ступени человек является носителем свободной воли, лицом, наделенным определенными правами. Но, живя в обществе, он вынужден ограничивать свою свободу, действовать по общим для всех правилам, т.е. по закону.

На второй ступени происходит поляризация свободы и закона. К тому же закон может быть принудительным, ограничивающим внешнюю свободу человека. Такое принуждение порождает право.

На третьей ступени закон выступает как добровольный (в духе кантовского категорического императива), порождающий нравствен­ность, ограничивающую внутреннюю свободу (свободу воли) человека.

Наконец, на четвертой ступени благодаря таким социальным ин­ститутам, как семья, гражданское общество, церковь и государство, свобода человека находит свое высшее проявление. Поэтому в отличии от М.А. Бакунина, Б.Н. Чичерин полагал государство необходи­мым органом, защищающим права и свободы граждан, a его гармо­ничные взаимоотношения с гражданами — залогом всеобщего блага.

Б.Н. Чичерин обосновал проблемное поле философии права как научной теории. Ее методологическую роль он видел в том, что она, во-первых, служит критерием согласования прав и обязанностей, которого не может дать практический опыт; во-вторых, позволяет уточнить исходные понятия правовой науки — сущность права, ис­точники права и т.д., которые сама правовая теория не способна оп­ределить, не выходя за рамки своей специальной тематики; наконец, в-третьих, объясняет природу и предназначение человека как субъ­екта и объекта правовых отношений.

Основное содержание философии права, с точки зрения Б.Н. Чи­черина, составляет естественное право как система неписаных норм и правил, вытекающих из естественной природы и разума человека. Они служат основанием, принципами создания позитивного права — учения о правде, справедливости и равенстве. Само право Чичерин понимал как внешнюю свободу, определяемую общим законом, т.е. зафиксированными нормами. Право возникает на начальной стадии развития человеческого общества для взаимного ограничения свобо­ды во имя справедливости. «Справедливым считается то, — писал Чичерин, — что одинаково прилагается ко всем. Это начало вытека­ет из самой природы человеческой личности: все люди разумно-сво­бодные существа, все созданы по образу и подобию Божьему и, как таковые, равны между собою»1. Если естественное право выполняет преимущественно методологически-рекомендательную функцию, то позитивное право — принудительную.

На позициях либерализма стоял и другой русский философ права Павел Иванович Новгородцев (1866—1924). Однако, в отличие от позиции Б, Н. Чичерина, его либерализм индивидуалистичен. В со­отношении «индивид — государство» он, вслед за И. Кантом, отдает приоритет индивиду, личности. Человек, по П.И. Новгородцеву, од­новременно и духовно самостоятелен, и духовно един с другими людьми. Личность является абсолютной ценностью, свободной от вмешательства государства.

А вот взгляды П.И. Новгородцева на предмет философии права были близки к чичеринским. Он рассматривал ее как учение о есте­ственном праве, выступающие идеалом как для правовой действи­тельности, так и для права позитивного. С его точки зрения, термин «естественное право» устарел, поскольку само естественное право меняется по мере развития человечества так же, как меняются и его составляющие — идеалы, планы грядущих событий, проекты буду­щих реформ и т.п. Поэтому, считал П.И. Новгородцев, точнее гово­рить не о естественном, а об идеальном праве. Такое право — не дол­женствование, как у И. Канта, и не реализация разума, как у Г. Геге­ля, а долженствование с учетом прав личности, семьи и общества.

Трактовка права с религиозно-философской позиции принадле­жит выдающемуся русскому философу Владимиру Сергеевичу Соло­вьёву (1853—1900). В русле идеалистического подхода к объяснению действительности B.C. Соловьёв полагал, что естественное право — это общая идея права, в основе которой лежат понятия «личность», «свобода» и «равенство».

Сущность права B.C. Соловьёв усматривал в свободе личности. Причем в свободе, неразрывно связанной с равенством, ибо свобода становится правом лишь при условии равного на нее права других. Право без свободы — насилие, право без общего равенства — не­правда, утверждал B.C. Соловьёв в труде «Право и нравственность». Но не всякое равенство делает свободу правом, а лишь равенство справедливое, равенство в должном. Такое равенство возможно лишь тогда, когда оно регулируется правовым законом.

Таким образом, B.C. Соловьёв четко обозначил пути решения проблемы соотношения закона и права, провозгласив безусловное требование: закон должен соответствовать праву, т.е. должен предпо­лагать равенство всех перед его предписаниями и свободу тех, к ко­му он обращен.

Большое внимание философ уделял проблеме соотношения права и нравственности. Отмечая их взаимосвязь, называя право нравственным явлением, B.C. Соловьёв, в духе гегелевской трактовки, рассматривал право как минимум нравственности. Разли­чия между правом и нравственностью он проводил по трем основа­ниям: по широте требований — нравственные требования выступа­ют в форме идеала, поэтому они не имеют ограничений, а правовые требования ограничены; по степени нормативности — нравствен­ные требования не предписывают, как поступать, а дают возмож­ность выбора, правовые же требования четко предписывают, как поступать или как не поступать; и по способу выполнения требова­ний — нравственные требования выполняются добровольно, а пра­вовые — по принуждению.

В целом B.C. Соловьёв рассматривал право как условие нравст­венного прогресса, как показатель уровня нравственности.

В русле религиозно-идеалистической концепции, усиленной персоналистическими идеями, излагал свои философско-правовые взгляды великий русский мыслитель Николай Александрович Бер­дяев (1874—1948).

Персоналистское кредо НА. Бердяева гласит: личность — это са­моценность и самоцель; нет ничего выше личности (кроме Бога), лич­ность — это идеал, и никакой закон к ней неприменим. Личность не может быть объектом, она всегда субъект, но существующий в откры­той системе и стремящийся к объективации. По Бердяеву, объектива­ция идет по двум направлениям: по социальному — через признание и подчинение личности существующим в обществе нормам и различ­ным институтам; и по экзистенциальному — через духовное единение с Богом в творчестве. Первое — это путь рабства и нивелирования личности, ведущий в царство Кесаря, второе — путь обретения лично­стью свободы через самопреодоление, и ведет он в царство Духа.

Задача человека заключается в преодолении царства Кесаря и об­ретении свободы в царстве Духа. В контексте этого противостояния двух царств НА. Бердяев (а вслед за ним и все философы либераль­ного толка) утверждал, что государство не может быть правовым в принципе, что ценность личности всегда выше ценности государст­ва. А огромное значение права определяется его предназначением гарантировать и охранять минимум свободы, защищать человека от тотального подчинения материальным условиям, от любви или не­нависти другого человека. Свобода и независимость личности требу­ют того, чтобы в основу государства была положена не только лю­бовь, но также принуждение и право.

В развитии русской философско-правовой мысли начала XX века видное место занимал спор Л.Н. Толстого и И.А. Ильина о возможно­сти сопротивления злу силой.

Как известно, Лев Николаевич Толстой (1828—1910) полагал не­возможным силой сопротивляться злу, ибо любая сила, даже направ­ленная против очевидного зла, безнравственна. На зло, по его мне­нию, нужно отвечать добром, ненасилием, и тогда совершающий зло Устыдится и сам откажется от злых деяний.

Позиция Ивана Александровича Ильина (1883—1954) была Принципиально иной. Он считал, что насильник и пресекающий на­силие совершают принципиально разные деяния. Пресекающий зло сам зло не совершает, не грех творит, а несет служение. Да, согла­шался И.А. Ильин, насильственное пресечение зла есть отступление от совершенства, но там, где праведный исход не возможен, сопро­тивление злу силой, пресечение зла необходимы.

Кроме того, И.А. Ильин большое внимание уделял проблемам Правосознания. В частности, он отмечал, что утрата религиозности в Советской России привела к кризису правосознания, который выра­жается в отрицании личности, веры, семьи, родины и права как выс­ших и самостоятельных ценностей; в сведении человеческой жизни К материальному благополучию; в неверии в силу личной свободы; в Почитании диктаторства, вражды, всеобщей бедности и уравнилов­ки. Такое «правосознание», констатирует И.А. Ильин, уничтожает Право и утверждает произвол.

Видя в правосознании и источник права, и орган правопорядка, Ильин отводил ему огромную роль в жизни человечества. Но источ­ником самого правосознания служит внутренний мир человека. Именно человек творит законы в соответствии с правосознанием. Формируют же подлинное правосознание три основных закона, сформулированные И.А. Ильиным:

1. соблюдай добровольно действующие законы и борись за новые за­коны в рамках конституции;

2. обрети свободу через добровольное самообязывание и ищи свободу только через закон и посредством закона;

3. закон должен быть основан на естественном христианском правосознании.

Русская философско-правовая мысль имеет глубокие и мощные исторические корни. За время своего развития она приобрела харак­терные особенности, вместившие и национальное, и мировое фило-софско-правовое знание. Основные из них следующие:

¾ взаимопереплетение и взаимодополнение морали и права,
единство нравственных и правовых норм, стремление придать праву
черты нравственности;

¾ правовой этатизм, т.е. признание доминирующей роли государства как в жизни общества вообще, так и в сфере правовых отно­шений в частности;

¾ постоянный поиск свободы и идеальных правовых регулятивов через христианство.

Очевидно, многое из этих особенностей претворилось в особую «русскую» правовую ментальность, сохранившуюся до наших дней. Представляется, что и значение русской философии права прежде всего состоит в том, что она неразрывно связана с «русскостью» как особой ментальностью.

С ликвидацией частной собственности и установлением в качестве «единственно верной» марксистской идеологии, в Советской России (а затем и в СССР) философия права фактически прекращает свое су­ществование. В теоретико-методологическом плане это объясняется тем, что марксистская концепция коммунизма предполагала такое со­циальное устройство, при котором не будет ни частной собственнос­ти, ни государства с его функциями насилия и подавления, а следова­тельно, исчезнет и право как социальный институт. Ведь право, по мнению марксистов, — атрибут эксплуататорского общества, обре­ченный на умирание, ибо осуществление принципа: каждый по спо­собностям, каждому по потребностям предполагает такое развитие са­мосознания личности, при котором обществу будет достаточно одних нравственных норм и норм коммунистического самоуправления. Правда, произойдет это не в одночасье, поэтому на низшей ступени коммунизма — при социализме — право еще функционирует как средство экспроприации эксплуататоров, подавления сопротивления буржуазии, регулятора распределения продуктов и труда.

В соответствии с этими установками и философия права тракто­валась в юридическо-позитивистском ключе как «наука о наиболее общих теоретико-мировоззренческих проблемах правоведения и государствоведения». Более того, в марксистско-ленинской интер­претации философия права теряет свое философское содержание и статус философской системы знаний и «выступает как один из ас­пектов теории государства и права — обобщающей, общетеоретиче­ской дисциплины в системе юридических наук». В итоге в совет­ский период социальную философию заменил исторический мате­риализм, а философские проблемы права лишь частично рассматри­вались в контексте проблемы общественного сознания.

В то же время практика строительства социализма не вписыва­лась в теоретическую формулу коммунизма, разработанную К. Марксом и Ф. Энгельсом. Замена правовых отношений на «урав­ниловку», тоталитаризм и принуждение к труду создали фактически неправовую ситуацию в обществе. Тем не менее она требовала сво­его духовно-мировоззренческого обоснования, в чем и преуспели апологеты марксизма, доказывая приоритетность классовых инте­ресов над интересами не только личностными, но и общечеловече­скими. Философско-правовой уровень осмысления правовой ре­альности заменяется неким суррогатом философско-правового зна­ния в форме концепций «пролетарского права», «революционного права», «социалистического права», у истоков которых стояли Д.И. Курский, П.И. Стучка, Е.Б. Пашуканис, А.Я. Вышинский, П.Ф. Юдин и др.

Однако жизнь подтвердила справедливость пророчества класси­ков философии права о невозможности существования человечес­ких сообществ без правовых отношений. Когда это стало ясно даже самым ортодоксальным партийным функционерам, были выработа­ны спекулятивные по форме и алогичные по содержанию концеп­ции «отмирания права через его укрепление», «общенародной собст­венности», оправдывавшие эксплуатацию государством (точнее, партийно-государственной элитой) своих граждан.

И только в середине 80-х годов, когда со всей очевидностью обо­значились тупиковость и утопизм (впрочем, привлекательный) марксистской концепции развития общества, начинают появляться отдельные статьи философско-правового содержания. Существен­ный вклад в возрождение философии права как научной дисципли­ны внесли С.С. Алексеев, В.Д. Зорькин, B.C. Нерсесянц, В.А. Тума­нов и др. Разрабатываются концепции «цивилитарного права» (B.C. Нерсесянц), «гуманистического права» (С.С. Алексеев). Одна­ко, в силу того, что к философско-правовой проблематике первыми обратились юристы, а не философы, философия права стала тракто­ваться преимущественно в юридическом контексте, что вовсе не умаляет заслуг юристов-профессионалов в возрождении в России этой отрасли философии.

Философия права в России не утратила своеобразия ни под напо­ром греческих и римских авторитетов, ни под напором позитивизма и марксизма. В этом залог того, что и в современной России она ус­тоит как против вестернизации, так и остернизации, и станет проч­ным фундаментом формирования подлинно человеческих, справед­ливых правовых отношений.

ЛЕКЦИЯ 5 ЧЕЛОВЕК КАК ПРАВОВОЕ СУЩЕСТВО